Психотерапия и гипноз Милтона Эриксона. Принципы, стратегии, стенограммы сеансов

Эриксоновская терапия в русскоязычной среде

С 90-х годов прошлого века терапия Эриксона стала развиваться на постсоветском пространстве. Нельзя сказать, что в Советском Союзе совершенно не были знакомы с эриксоновским подходом. Например, в книге А. П. Слободяника «Психотерапия, внушение, гипноз» (1983) есть упоминание о работах доктора Эриксона и, в частности, приведено описание техники левитации руки по M. Erikson и L. Wolberg. Еще в 1986 году на курсах повышения квалификации на кафедре психотерапии профессора Филатова мы в кулуарах бурно обсуждали практикуемый в США «диковинный», недирективный гипноз, который не требует никаких особых условий для погружения в трансовое состояние. А на занятиях курсантам продолжали надиктовывать стандартизованные «гипнотические молитвы» и предлагали присутствовать на групповых сеансах гипноза с пациентами отделения неврозов, которые проводились под метроном в звуконепроницаемом гипнотарии. Причем эти сеансы были директивными и весьма однообразными. В 1980-е годы мне довелось побывать на курсах усовершенствования на всех трех существовавших в СССР кафедрах психотерапии. И когда речь заходила о гипнозе, практически везде господствовал классический, авторитарный, шаблонно-догматичный подход.

Эриксоновская психотерапия пришла в русскоязычную среду в начале 90-х годов прошлого века вместе с зарубежными тренерами-эриксонианцами Ж. Годеном, Дж. Зейгом, Б. Эриксон, Э. Росси, Н. Воотоном[6], Ж. Беккио[7], которые побывали в России со своими обучающими семинарами, а также с первыми переведенными на русский язык книгами Эриксона и об Эриксоне. И в этом смысле она мало отличается от многих других пришедших из-за рубежа и получивших у нас признание психотерапевтических методов. В дальнейшем появилась целая плеяда высокопрофессиональных русскоязычных специалистов-тренеров, обучающих этому методу: М. Р. Гинзбург и Е. Л. Яковлева, М. Н. Гордеев, В. А. Доморацкий, Л. М. Кроль, П. Ф. Лебедько, А. Ф. Радченко и др.

Эриксоновскую психотерапию можно определить как комплексную стратегию обеспечения доступа к внутренним ресурсам человека, необходимым для адаптивного разрешения имеющихся у него психологических и поведенческих проблем.

Ее важнейшей составной частью является эриксоновский гипноз – недирективно-разрешительная, гибкая модель наведения и использования гипнотического транса, основанная на сотрудничестве и многоуровневом межличностном взаимодействии терапевта и пациента.

Что же реально принесла психотерапия Эриксона практикующим в русскоязычной среде психотерапевтам и их пациентам? Во-первых, существенно обогатился технический арсенал психотерапевтов, использующих гипнотический транс. Эриксоновская модель предполагает широкое применение техник подстройки к пациенту и приемов, позволяющих обойти сопротивление либо использовать его в терапевтических целях, как это происходит при парадоксальных интервенциях. При наведении транса применяется гибкий, преимущественно недирективный стиль гипнотизации. Однако, по словам Дж. Зейга, объем косвенных суггестий должен быть прямо пропорционален ощущаемому сопротивлению, поэтому в подходящих случаях вполне допускается применение более директивного ведения и даже прямых внушений.

В основе эриксоновского подхода лежит предложенная Эриксоном идея утилизации. Принцип утилизации можно определить как готовность психотерапевта стратегически реагировать на любые аспекты того, что происходит с пациентом и вокруг него в ходе терапии. Утилизация – это транс гипнотерапевта, сфокусированный вовне, в противоположность внутренне направленному трансу пациента. Используется все то, что знает и умеет психотерапевт, все то, что исходит от клиента, все, что происходит в окружающем пространстве. Благодаря такому подходу специалисты получили возможность применять гипноз не только за пределами звуконепроницаемых гипнотариев, но даже в весьма неблагоприятных условиях.

Приемы диссоциации сознательных и бессознательных процессов; различные способы обращения в трансе к позитивному опыту прошлого для активизации внутренних ресурсов; навыки работы с косвенными и открытыми внушениями; терапевтическое использование возрастной регрессии и прогрессии и метафорических посланий; парадоксальные способы воздействия; техники структурирования амнезии; сигналинг для обратной связи с пациентом; методики гипноанализа и многое другое – все это, несомненно, расширяет возможности психотерапии, использующей трансовые состояния у пациентов. По мнению Эриксона, «терапевтический транс – это период, когда привычные ограничения и убеждения временно изменяются, так что человек может оказаться восприимчивым к структурам, ассоциациям и способам функционирования психики, ведущим к разрешению проблем» («Мудрость Милтона Эриксона», Р. А. Хейвенс, 1999).

В рамках эриксоновского подхода можно провести не только формальный сеанс гипноза (с наведением и углублением транса в начале сеанса, терапевтической фазой, переориентацией и выведением из гипнотического состояния на завершающей стадии работы), но и более «натуралистический», когда для суггестий используются короткие моменты транса, возникающие спонтанно. Этому способствуют коммуникативные техники эриксоновского гипноза, которые облегчают развитие трансовых состояний в ходе беседы, а также позволяют замечать и утилизировать тот минимальный транс, который может возникать у человека в ходе общения естественным образом.

Предложенные самим Эриксоном и его учениками оригинальные способы индукции трансовых состояний и терапии в гипнозе позволяют повысить эффективность работы в трансе, а также ослабить сопротивление, которое нередко возникает у субъекта при использовании директивных, шаблонных методов гипнотизации и жестких прямых суггестий.

Как уже было сказано, эриксоновский метод отнюдь не исчерпывается применением гипноза. Широко применяются косвенные суггестии в бодрствующем состоянии, оформленные в виде историй, притч, анекдотов и других метафорических посланий, обеспечивающих многоуровневую коммуникацию. Пациенты получают специальные домашние задания, которые способствуют решению их проблем. При этом им предлагают прямые либо непрямые предписания поведения, а в случаях сопротивления используют парадоксальные приемы. Эриксон часто давал своим ученикам и пациентам домашние задания. Так, почти каждый его ученик в свое время получил задание взобраться на пик Скво неподалеку от дома Эриксона, чтобы извлечь из этого опыта важный урок. И ученики действительно возвращались к Эриксону, поняв что-то очень важное для себя. Эффективность такого рода заданий на первый взгляд кажется совершенно непонятной, заставляя воспринимать Эриксона как чудодея и провидца. Очевидная польза неопределенных заданий обусловлена тем, что люди, находящиеся в проблемной ситуации, стремятся придать смысл почти любому заданию и, размышляя над ним, нередко приходят к важным для себя выводам. Вне зависимости от того, какой именно смысл находили ученики и пациенты Эриксона в полученном ими домашнем задании, он всегда отвечал им: «Это верно, и помните это!» (или что-то подобное).

Терапия Эриксона пришла на постсоветское пространство из англоязычной среды. Поэтому следует остановиться на некоторых проблемах, возникающих при использовании переводных гипнотических паттернов в работе с нашими соотечественниками. Особенности русского языка позволяют при наличии определенного навыка достаточно легко превратить речь, обращенную к собеседнику, в трансовую. Этому способствуют свойственные ему, по словам И. Бродского, «завихрения придаточных предложений», которые при соответствующем интонационном оформлении приобретают гипнотический оттенок. Русский язык, несомненно, принадлежит к числу трансовых языков наравне с английским или французским. Вероятно, поэтому, например, в Беларуси абсолютное большинство психотерапевтов, практикующих гипноз, работает на русском языке. Практика показала, что белорусский, как, впрочем, скандинавские и некоторые другие языки, в силу ряда фонетических и семантических особенностей может затруднять вербальную индукцию транса.

Работа в эриксоновской модели на русском языке должна строиться с учетом определенных различий, которые имеются в англосаксонской и славянской культурах. Принадлежностью сознания человека, единицей его мыслительной деятельности является концепт. Люди мыслят концептами, упорядоченная совокупность которых в сознании человека образует его концептосферу. Язык – одно из средств доступа к сознанию человека, его концептосфере, к содержанию и структуре концептов как единиц мышления. Но концепты в англосаксонской и славянской культурах реализованы разными индоевропейскими архетипами в английском и русском языках. Поэтому в ряде случаев прямое заимствование гипнотических текстов без учета этих отличий для работы с русскоязычными пациентами не является корректным. С учетом культуральных особенностей работу в гипнозе на русском языке полезно строить, используя такие концепты, как любовь, душа, успех, счастье, радость и др. Различия в эстетической оценке между английской и русской лингвокультурами носят глубинный характер. Русская лингвокультура характеризуется синкретизмом эмоционального и рационального отношения к действительности (с позиций западного мировосприятия это выглядит как чрезмерная эмоциональность русской натуры). В английской лингвокультуре противопоставляется рациональное и эмоциональное отношение к миру. Русское мироощущение бинарно иначе: противопоставляется здешнее, внешнее, земное и нездешнее, внутреннее, небесное. Скажем, подлинной красотой у нас признается красота внутренняя. Напротив, для англичан внешнее и внутреннее тесно переплетены, а внимание обычно акцентируется на внешнем, поскольку предполагается, что оно должно коррелировать с внутренним содержанием, даже допуская, что внешность может быть обманчива. Данный пример иллюстрирует, насколько важно при составлении гипнотических текстов, адресованных преимущественно бессознательному разуму, учитывать различия в лингвокультурах. Другим примером является замена набившего оскомину термина «бессознательное» словами «другая часть вас самих» или «сердце». Например, «и ваше сердце может подсказать вам» или «примите это своим сердцем». Также отметим, что широко используемые англоязычными эриксонианцами фразы типа «бессознательный разум», «гипнотический субъект» часто довольно негативно воспринимаются русскоговорящими клиентами. Это же относится и к слову «транс». Можно использовать его на тренингах, в научных статьях, но в психотерапевтической работе значительно лучше зарекомендовали себя такие слова, как «внутреннее сосредоточение», «отрешенность», «отстраненность», «погружение внутрь себя». Говоря о значении языка в психотерапии, уместно процитировать самого Эриксона: «Пожалуйста, помните: слово – это сильнейшее оружие. Оно может причинять и вред, и пользу. Будьте точны и аккуратны в его использовании» («Стратегия психотерапии», M. Эриксон, 1999).

К настоящему времени на русском языке издано множество книг как самого Эриксона, так и его учеников и последователей, что позволяет получить достаточно полное представление об эриксоновской психотерапии и существующих в ней тенденциях. Вместе с тем в нашей и зарубежной литературе можно встретить и критические замечания в адрес терапии Эриксона. Остановимся на некоторых из них подробнее. Так, известный российский гипнотерапевт Р. Д. Тукаев в своей книге «Гипноз», вышедшей в 2006 году, подчеркивает сакральность мифического облика учителя, во многом сотворенную его учениками. Но этот упрек может быть брошен в адрес целого ряда основоположников ныне существующих и, подчеркнем, весьма респектабельных и успешных психотерапевтических школ. Достаточно обратиться к работам последователей З. Фрейда, Ф. Перлза[8], К. Роджерса[9], в которых отцы-основатели часто предстают в виде харизматичных фигур, наделенных необычайным психотерапевтическим талантом и феноменальной интуицией. Несомненно, Милтон Эриксон обладал особой харизмой, которая выделяла его среди других психотерапевтов. Не секрет, что в адрес учеников и последователей Эриксона порой даже звучат обвинения в раздувании культа его личности. Но сам он твердо верил в индивидуальность, придавая ей огромное значение, и не одобрял подражательства. Эриксон считал, что каждый психотерапевт должен развить свой собственный, уникальный стиль. По словам Дж. Зейга, большинство учеников Эриксона заимствовали у него эту приверженность индивидуализму и разработали свои собственные подходы. Среди эриксонианцев нет ортодоксов, которых так много в других психотерапевтических системах, известных сильными отцовскими фигурами. Р. Д. Тукаев также ставит в упрек авторам книг, посвященных эриксоновскому гипнозу, что они изобилуют только примерами впечатляющих терапевтических результатов. Однако мы можем отослать любопытствующих к работам отечественных авторов-гипнологов. В книгах В. Е. Рожнова, П. И. Буля, А. М. Свядоща, К. И. Платонова, А. П. Слободяника, наконец, самого Р. Д. Тукаева вы также не найдете примеров терапевтических неудач, что вообще типично для научных публикаций психотерапевтов-гипнологов, а честно говоря, и для большинства психотерапевтов вообще.

По мнению Р. Д. Тукаева, «эриксонианство в большей степени – форма краткосрочной терапии, основанная на суггестии, когнитивно-поведенческом подходе, но не гипнотерапии» («Гипноз. Механизмы и методы клинической гипнотерапии», Р. Д. Тукаев, 2006). Несомненно, что эриксоновский подход относится к краткосрочным методам психотерапии. Но трудно согласиться с мнением американского гипнотерапевта А. Вейзенхоффера[10], который также утверждал, что он основан преимущественно на суггестии в бодрствующем состоянии. В эриксоновском гипнозе транс рассматривается как континуум состояний измененного сознания, где на одном полюсе располагаются спонтанно возникающие микротрансы, а на другом – глубокий сомнамбулический транс. Считается, что в ходе одного сеанса глубина транса может существенно и неоднократно изменяться. Терапевтические интервенции с применением различного рода косвенных суггестий, действительно, нередко осуществляются в бодрствующем состоянии, но значительно чаще используется минимальный транс или более глубокий, когда у пациентов добиваются гипнотического отклика в виде сигналинга, левитации руки и других каталептических феноменов, а после выхода из транса у них зачастую возникает спонтанная амнезия периода работы в гипнозе.

Видимо, было бы правильнее говорить об эриксоновском подходе к гипнозу, который характеризуют недирективность и разрешительный стиль, сотрудничество психотерапевта и пациента, акцент на косвенных методах воздействия. Ведь независимо от того, достигнуто ли гипнотическое состояние использованием заклинаний и шаманского бубна, месмеровских пассов, быстрых техник Элмана[11] либо эриксоновских методов наведения, природа гипнотического транса едина. И она еще нуждается в дальнейшем изучении. А значит, при желании всегда можно поспорить о том, существует ли эриксоновский гипноз вообще и каков вклад самого Эриксона в гипнотерапию и современное состояние учения о гипнозе.

В адрес эриксоновского подхода порой звучит критика в связи с недостаточным теоретическим обоснованием ряда его положений и методов. Так, в статьях специального номера Международного журнала клинического и экспериментального гипноза (1988), посвященного Эриксону, отмечалось, что его способности как психотерапевта никогда не ставились под сомнение, но все же просматривается определенный скептицизм в отношении стройности его доктрины. В статье Э. Хилгарда[12] в том же журнале Эриксон предстает как «драматический автор, который сочиняет маленькую пьесу для каждого из своих пациентов, предлагая ему принять и сыграть предназначенную для него роль». Далее, анализируя несколько случаев его терапии, Хилгард отмечает, что «нелегко установить, в какой мере полученные результаты обязаны искусному сценическому руководству Эриксона и что следует отнести на счет гипноза». Впрочем, Хилгард скорее подтверждает мнение самого Эриксона, что никто не знает, где гипноз начинается и где он заканчивается. Отсутствие формального наведения транса и его явных признаков у субъекта вовсе не является убедительным свидетельством того, что психотерапевт в своей работе не использовал никаких элементов гипноза. В то же время сложности с определением четких, однозначных признаков измененного состояния пациента во время сеанса действительно затрудняют экспертную оценку результатов психотерапии, использующей трансовые техники.

Леон Черток[13] (1992) подчеркивает тот контраст, который существовал между самим Эриксоном, экспериментатором первой величины, никогда особенно не заботившимся о теоретических выкладках, и его учениками, которые стремятся подвести теоретический фундамент под его идеи. Причем в некоторых своих интерпретациях работы учителя они, похоже, «перегнули палку». Например, говоря о принципиальных различиях между эриксоновской моделью гипноза и классической. В их достаточно схематичном описании традиционные гипнологи предстают как авторитарные личности, контролирующие, догматичные, следующие жесткому сценарию, игнорирующие индивидуальные особенности пациентов. Конечно, с такого рода сверхобобщениями, сделанными в полемическом задоре, трудно согласиться, тем более что в последнее время прослеживается отчетливая тенденция к сближению приемов работы в трансе в классическом и эриксоновском гипнозе. Сегодня традиционный (классический) гипноз становится все менее директивным и берет на вооружение многие идеи Эриксона и его последователей. Кроме того, судя по работам самого Эриксона, он никогда жестко не противопоставлял свои способы работы в гипнозе любым другим.

В своей практической работе Эриксон стремился избегать сложных теоретических построений, подчеркивая, что для каждого пациента создает его собственную психотерапию, потому что «каждый человек уникален. Поэтому психотерапия должна осуществляться так, чтобы соответствовать потребностям именно этого человека, а не пытаться приспособить индивида к прокрустову ложу той или иной гипотетической теории человеческого существования» («Наследие Милтона Эриксона», С. Гиллиген, 2012). И еще одно важное высказывание Эриксона: «Терапевты… никогда не должны ругать, осуждать или отвергать любые проявления поведения пациента только потому, что это является неконструктивным, неразумным или нерациональным. Поведение пациента является частью проблемы, с которой он обратился за помощью к психотерапевту. Оно составляет его личностное окружение… и может быть доминирующей силой в общей картине отношений между пациентом и терапевтом. Все то, с чем пациенты приходят в кабинет к психотерапевту, в какой-то мере является частью их самих и частью их проблемы. На пациента следует смотреть с сочувствием, ценя ту целостность, которая предстает перед терапевтом… Очень часто терапия может иметь прочное основание лишь при утилизации глупых, абсурдных, иррациональных проявлений» («Мудрость Милтона Эриксона», Р. А. Хейвенс, 1999).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Джеффри Зейг (Jeffrey Zeig, род. 1947) – доктор психологии, директор Фонда Милтона Эриксона, профессор клинической психологии Университета Аризоны. Организатор международных конгрессов по эриксоновскому гипнозу, автор и соавтор более чем 20 трудов по психотерапии.

2

Кларк Леонард Халл (Clark Leonard Hull, 1884–1952) – психолог, один из наиболее известных представителей необихевиоризма. Автор гипотетико-дедуктивной концепции поведения. Профессор Йельского университета. Президент Американской психологической ассоциации. Был одним из первых эмпирических исследователей гипноза. Опубликовал 32 научные статьи, посвященные гипнозу и внушаемости, обобщил результаты исследований в книге «Гипноз и внушаемость».

3

Эрнест Лоуренс Росси (Ernest Lawrence Rossi, 1933–2020) – клинический психолог, гипнотерапевт. Ученик Милтона Эриксона, а также его соавтор и редактор. Издатель международного журнала «Психологические перспективы юнгианской мысли» и полного собрания сочинений М. Эриксона в 11 томах. Был удостоен награды Фонда Милтона Эриксона за заслуги перед обществом.

4

Грегори Бейтсон (Gregory Bateson, 1904–1980) – философ, эколог, кибернетик, специалист в области биологии, коммуникативистики, теории систем, логики, философской антропологии, философии образования. В 1930-х годах после трехлетнего исследования жителей Бали и Новой Гвинеи вместе с антропологом Маргарет Мид снял фильм «Транс и танец на Бали». В рамках этого проекта фото и видеозаписи использовались как инструмент этнографического исследования.

5

Джей Хейли (Jay Haley, 1923–2007) – психотерапевт, один из основателей краткосрочной семейной терапии. Редактор ряда работ Милтона Эриксона и автор книг о нем. Один из основателей Вашингтонского института семейной терапии, издатель журнала «Семейный процесс».