Мы всегда боимся, и поэтому так часто проигрываем…Самая большая человеческая глупость – боязнь. Боязнь совершить поступок, поговорить, признаться.
Бернард Шоу.
Глава 1. Трия
– С меня достаточно.
Тихо сказала мама, сидя за обеденным столом. Она положила столовые приборы по обе стороны тарелки и перевела взгляд с меня и моих братьев на отца.
– Мы же хотели повременить с этим, дорогая.
Его взгляд источал любовь и беспокойство одновременно.
– Скажи им. У меня нет сил больше молчать, – она опустила свой взгляд, плечи опустились.
Моя прекрасная мать, длинноволосая блондинка, без единой морщины в свои 35 лет, идеальной фигурой, которой позавидует любая модель. Улыбчивая и жизнерадостная женщина. Дочь главы греческой мафии сидела, опустив свои прекрасные небесно-голубые глаза. Она будто уменьшилась в размерах.
Я посмотрела сначала налево на своего брата-близнеца Кристофера, а затем посмотрела направо и посмотрела на другого брата-близнеца Николаса. Они были также растеряны происходящим.
Забегая наперёд. Да! Мы тройняшки, и по ужасным стечениям обстоятельств я появилась на свет самая последняя. Но это не мешает мне быть самой громкой, яркой и иметь за спиной самый большой список жалоб в мой адрес.
– Мы даём вам 3 месяца лета на ваши шалости и развлечения. Можете делать, что захотите, – начал отец, и я почувствовала, как под столом мою левую руку сжала рука Криса. Я сразу поняла, что мы с ним придумает отличный план, как достать всех людей на планете. Ник же сидел, спокойно слушая отца, он всегда в нашей команде был здравомыслящий и более спокойным. Он наша кнопка «СТОП».
– Что он сказал? – Наклонилась я к Нику и спросила шёпотом, потому что по лицу отца было похоже, будто он закончил.
– Отдельно для Трии повторяю ещё раз, – начал вновь отец, и я выпрямилась в своём стуле. – 3 месяца на ваше детство. В сентябре наша семья переезжает в Италию, вы отправляетесь учиться в закрытое учреждение для таких же семей, как наша. Услышала душа моя? – Отец посмотрел на меня, протирая рот салфеткой.
– Услышала папочка, – я улыбнулась и кивнула.
– Надо же, сегодня со второго раза! Я иду на рекорд!
Ахнул в удивлении отец и усмехнулся. Мать и братья прыснули со смеха, а я закатила глаза.
Писк.
Что это был за звук?
– Волны, сёрфинг и девчонки в бикини!
Почти запищал от восторга Крис.
– Твой пубертатный период ещё не прошёл? – Закрутил руки под грудью Ник.
– Я не против. Только представьте, море, солнце и горячие парни, бегущие по берегу.
Захотелось всё представить и, закусив губу, я закрыла глаза.
– Нет! – Оба брата в унисон рявкнули. Я же подскочила от такого тона.
– Ой, да ладно вам! – мои ладони ляпнули по бёдрам. – Вам, значит, можно девушек, когда и сколько захотите, а мне нельзя себе парня? Через месяц нам 17 лет, а я ещё даже не целовалась. – Я обиженно повторила позу Ника, закрутив руки под грудью.
– Мы парни, – ко мне подошёл Крис и обнял одной рукой. – А ещё мы твои братья, а тебя никто недостоин на этом свете. Ты у нас слишком особенная для этих упырей, – он крепче прижал меня к себе, и мои руки, как на автомате обвились вокруг крепкой талии, а голова легла ему на грудь.
– А ещё папа сказал, что оторвёт нам яйца и запихает их друг другу, если тебя с кем-нибудь застукают, – добавил Ник.
-Я, конечно, не сцыкло, но есть яйца Ника, не входит в мои планы.
Сказал Крис, и я засмеялась во весь голос, когда попыталась представить скорченное лицо своих братьев в этот момент.
– Так сказал, как будто я этого жажду, – фыркнул Ник.
– Мои сделал сам Лукас Венес.
– Придурок! Он и мой отец тоже, – рявкнул Ник.
Я взорвалась второй волной смеха, упав на колени, стала ладонью бить об пол.
– Спятила? – спросил Ник.
– Очень похоже, – ответил Крис.
Писк.
Опять этот звук.
– Где здесь наша именинница?
Растягивая, будто мурлычет кот, сказал Кит, наш с братьями друг детства.
Я улыбаюсь во все зубы и тычу на себя указательным пальцем, молча отвечая на его вопрос. Он хватает меня своими большими руками и поднимает в объятиях. Земля в прямом смысле ушла с-под ног. Мы кружимся, и я обнимаю его сильнее хихикая.
– Чур, я следующий, – портя момент моего веселья, влезает Крис.
– Сил ещё на одного хватит. – Кит ставит аккуратно меня обратно и направляется к Крису, который уже расставил руки. – Без обид, Ник.
– Я даже не претендовал. Мне и здесь хорошо.
Пока Крис парадирует меня и визжит, как девчонка, которого кружат в объятиях, я успела подойти к Нику и обнять его за талию.
– С днём рождения, Ник.
-С днём рождения, куколка, – он целует меня в макушку, крепче к себе прижимая.
Писк.
Да что происходит?
– Не шути так, – скалится Ник.
– Да что такого, братишка, всего лишь прыгнуть в воду.
Успокаивал его Крис, раздеваясь, пока я уже стояла в одном купальнике.
Идея прыгнуть со скалы в последнюю неделю лета пришла мне спонтанно. Повезло, что у меня есть Крис, который за любой кипишь, который взбредёт мне в голову.
– Всё будет хорошо… – Начала я, но Ник меня прервал.
– Заткнись Трия! Подумай ещё раз над своей идеей, – рявкнул на меня брат, и моё тело покрылось мурашками.
– Не смей с ней так разговаривать! – подлетел к нему Крис и пихнул в плечо.
Я быстро подошла к ним и стала посередине, обняв каждого за талию одной рукой.
– Прости Трия. – Голос Ника надломился.
– Всё в порядке, я не обижаюсь.
– Правду.
– Правда.
Не знаю, как у других семей, у нас был ряд правил как в семье, так и множества придуманных лично для нас троих. Кодекс нашей семьи вера, правда и поддержка. Я любила их всем сердцем, за них я готова была отдать свою жизнь. Поэтому, как не любителю правил, эти я никогда не нарушала.
– Мы не будем прыгать, если ты хочешь, – сказала я, когда обстановка вокруг нас успокоилась.
– Спасибо…
– Нет, мы будем, – перебил его Крис.
– Назло? – усмехнулся Ник.
– Да и за то, что посмел себе такой тон на сестру.
Ник ещё раз виновато на меня посмотрел, я улыбнулась ему и перевела взгляд на Криса, который уже смотрел на меня. Он кивнул мне и протянул руку. С несколько секунд я колебалась, ещё раз думая про тревогу Ника, но всё же вложила свою руку в ладонь брата. Он крепко сжал мои пальцы, вселяя в меняверу и поддержку.
– Это будет весело? – Неуверенно спросила я брата.
– Это будет улетно! – усмехнулся он, и мы побежали к обрыву.
На краю мы остановились и всматривались, как волны разбиваются об камни внизу. В мыслях всё слишком просто, отойти назад, разбежаться и встретиться ногами с водой. Но расстояние, что нас отделало, устрашало, одновременно пробуждая адреналин.
– Готова? – Спросил меня Крис.
– Готова, а ты? – Я посмотрела на него.
– С тобой хоть на край света, – он мне подмигнул и улыбнулся своей широкой белоснежной улыбкой.
– Постарайся не умереть, ладно?
– Не умру, если ты тоже останешься жива.
– Я люблю тебя, Крис.
– Я тоже тебя люблю Трия.
Мы отошли назад и разбежались. Летя в воздухе вниз, я визжала от испуга и радости одновременно и, кажется, в какой-то момент упустила руку Криса со своей хватки. Удар об воду и волны, как одеяло начали меня укутывать, поглощая целиком.
Писк.
– Крис! – заорала я со всей силы и подскочила.
Яркий свет до невыносимой боли резал мне глаза. Лицо стягивало что-то непонятное. Горло сдавливало, будто опухло. Сглотнув, я испытала ужасную боль.
Писк.
Этот звук стал быстрее и громче.
– Очнулась! – голос матери заставил меня обратить на неё внимание.
На ней был лёгкий сарафан с цветочным принтом розового цвета, который подчёркивал её фигуру во всех местах. На плечах висел медицинский халат. Волосы были небрежно заколоты заколкой крабом. Синяки под глазами несвойственны для её лица, испугали меня.
– Мама. – мой голос был еле слышен.
– Тише, моя детка. Я сейчас позову врача, – она поцеловала меня в лоб, погладила по голове и широко улыбнулась белоснежными зубами.
Я не успела ничего спросить, она уже убежала, оставляя за собой шлейф лёгкого цветочного аромата её любимых духов. У меня появилось время оглядеться.
Я была в больнице, это стало ясно по больничной палате, и аппаратам, которые подключены ко мне. По маме в халате и самое логичное, что она пошла за врачом. Писк, который преследовал меня оказался, издавался большой толстой коробкой, которая стояла возле меня. Звуки моего дыхания шумно увеличивались с чем-то ещё.
Потрогав своё лицо, я обнаружила маску, которую, немедленно стянула с себя. Кажется, эта штука помогала мне дышать. Что же произошло? Я совершенно ничего не помню. Последнее, что я помню, как мы с Крисом прыгнули с обрыва.
Какой сейчас день?
Крутя головой, я продолжала осматривать всё вокруг. Много цветов, открыток, мужская куртка на кресле. От всего этого меня начало немного подташнивать и закружилось всё вокруг.
– Душа моя, – голос папы новой волной вбивал в меня силы.
– Папочка, почему я здесь?
Он присел на край моей постели и попытался приобнять меня, стараясь сильно не сжимать. Я не хотела, чтобы он сдерживался и прижалась со всех сил, что у меня было. Он прижал меня к себе сильнее, и я расслабилась.
– Я так рад, что ты очнулась. Клянусь, сегодня в зеркале я увидел седой волос на своей голове.
– Где Кристофер? – Я отстранилась от отца и посмотрела в его тусклые от печали глаза.
– Он в соседней палате. Я только что был у него. Как узнал, что ты пришла в себя, сразу же прибежал, – он гладил меня по волосам и активно разглядывал. – Тебе ничего не болит? Что-нибудь беспокоит? Правду.
– Немного кружится голова и подташнивает. – Я махнула рукой, будто это ерунда, и тут же запуталась в проводах. – Я хочу к брату.
– Ему сейчас не поможешь, а тебя нужно осмотреть.
С горечью в горле отец сглотнул и опустил взгляд, тяжело вздохнул.
– Папа, дай мне слово, что после осмотра ты отведёшь меня к нему. Папа, умоляю тебя, я должна быть с ним.
Слёзы обжигали моё лицо, как вина выедала во мне дыру.
Если бы я не предложила прыгать, всё бы было хорошо. Теперь я лежу здесь, а он там, и я не знаю, что происходит. Мои родители в лице потеряли жизнь, и во всём виновата только я.
– Даю слово отвести тебя к брату, если врач скажет, что ты здорова.
Я кивнула. Совсем крошечная надежда поселилась в моём сердце. В эту же секунду в дверь постучали, и сразу же вошла мать с темнокожим, седоватым врачом. Он был семейный врач, который работал на нашего дедушку.
Уильям Перри – врач, работающий на мафию. Профессионал во всех отраслях, хоть и учился он только на терапевта и хирурга. Лицо настолько убито инъекциями в косметологическом салоне, что невозможно узнать сколько ему лет. Только седые волосы подводят его, которые настолько жёсткие, что не берутся ни одной краской.
– Моя дорогая Κορίτσι! Здравствуй! Наконец-то я могу сказать это лично.
Мужчина поклонился мне в знак уважения.
Он кланяется каждый раз при нашей встречи, не знаю то ли из-за того, что боится моего дедушку или моих родителей. Хоть мой дедушка и босс мафии, мой папа капо одной из самой прибыльной и востребованной части всего бизнеса. И хоть дедушка и был против брака моих родителей, он пошёл на уступки и дал своё благословение. Сейчас мы встречаемся редко, только по большим семейным праздникам.
На моём отце держится вся армия. Он занимается закупкой снаряжения, оружия и безопасности, а также на нём держится вся поставка табака и алкоголя. Как показывает мир, сейчас большая часть населения не может прожить без этой дряни.
У нашей семьи есть школа по стрельбе, магазинов которым нет счёта, потому что я сбилась после тридцать седьмого, есть небольшая армия, свои слуги, большой особняк и даже небольшой конвой в сопровождении.
Но самое главное, что моему дедушке так и не повезло зачать сына, и моя мать единственная в семье. Поэтому, если что случиться с дедушкой, мы станем ответственны за всю мафиозную семью.
Семейный врач лечил меня со своей женой с детства. Саманта Перри работает детским педиатром и гинекологом. Она ведёт осмотр всех женщин мафии нашей большой семьи.
– Здравствуйте, Уильям.
Я улыбнулась ему, пока он подходил ближе, рассматривая записи в моей больничной карте.
– Как себя чувствуете?
– Голова кружится и подташнивает. В остальном всё отлично.
– Нам повезло, что в коме вы пробыли всего неделю. Думаю, ваше вегетативное состояние пройдёт максимально незаметно.
Пока Уильям говорил, он уже проверял мои показатели на мониторе, записывая что-то в карту. Достав диагностический фонарик из кармана своего белого халата, он посветил в оба моих глаза по очереди.
– Очень хорошо.
– Доктор, не томите.
Мама вышла из-за спины врача, и я вспомнила, что она тоже была в этой палате.
– Выглядит она как здоровый человек, реакция не замедлена. Мы избежали массу усложнений, которые проявляются в длительной коме. Но это на первый взгляд так всё может казаться. Я распоряжусь немедленно, чтобы ей занялись. Нужно проверить анализы, сделать УЗИ и пару тестов. Только потом я смогу назначить медикаменты, если они понадобятся.
Он закончил меня проверять, записал что-то ещё в карту и, спрятав ручку в карман, наконец, посмотрел в лица моих родителей.
– Человек не может просто так впасть в кому, этому поспособствовал какой-то фактор. То, что она вышла из комы так быстро это подарок свыше. Я лишь сделаю всё возможное, чтобы исключить возможные риски развития заболевания.
– Доктор я хочу к брату.
– Это не лучшая идея, тебе нужен покой. Но зная вас, юная леди, вы меня не послушаете. Да и если так подумать немного подвигаться, вам не помешает, – он быстро сдался под моим жалобным взглядом. – Воспользуйтесь коляской, если станет плохо, немедленно возвращайтесь.
Врач поклонился мне и моим родителям и вышел из палаты. Я быстро скинула одеяло и спустила ноги вниз с кровати. Папа подошёл ко мне, чтобы придержать за локоть. Мы вместе сделали пару маленьких шагов. Сил было слишком мало, ноги были ватными и не хотели слушаться.
Неделю в коме.
– Я не могу на это смотреть, – печаль так и сочилась из мамы. Она подкатила ко мне инвалидную коляску и заставила сесть. Подобрав ноги на подставку, отец выкатил меня из палаты.
Он и правда был в соседней палате, но это расстояние казалось для меня непосильным, я бы точно не дошла сейчас сама. Папа закатил меня внутрь и остановился возле его постели.
Кристофер лежал неподвижно, с закрытыми глазами и с такой же маской, как была у меня. Я взяла его руку в свою, она была тёплая. Слёзы начали обжигать моё лицо, а тело задрожало от плача.
– Прости меня. – Из меня вырвался громкий всхлип, и я зарыдала ещё сильнее. – Ты мне обещал, пожалуйста, проснись. Ты мне нужен. Пожалуйста, Крис… Прости меня.
Глава 2. Трия
Я пролежала в больнице ещё две недели после пробуждения, и четыре дня назад меня выписали. Дома я практически не нахожусь, родители насильно заставляют ездить хотя бы переодеться, но я тут же еду обратно к брату. Он ещё не очнулся, и с каждым днём я виню себя ещё сильнее. Я готова умереть, лишь бы он очнулся.
– Привет, братик.
Захожу в палату и ставлю свою сумку на кресло. Подхожу к брату и целую его в лоб. Поправив его уже безобразно длинную шевелюру, я осматриваю его точёное лицо, которое заросло щетиной. Прямой лоб, брови идеально ровные будто сделаны в салоне, лицо настолько умиротворённое без единой эмоции.
До боли в груди невыносимо видеть его здесь, пока я могу жить и ходить. Мой суперэмоциональный брат, вечно смеющийся и, выкрикивая непристойности, молчит и не реагирует на внешний мир. Я сдавила его пальцы в своей ладони и постаралась ему улыбнуться. Может, он не видит, но верю, что брат меня чувствует, и я не оставлю его одного.
– Время ухода за собой. Я буду тебя брить, молись там, чтобы я тебя не добила.
Сказала я брату хмыкнув.
Подойдя к своей сумке, я достала бархатный мешок, в котором лежала электробритва Криса. Пришлось обрыть всю его комнату, чтобы найти, но я справилась с этим. Хоть и получу потом подзатыльник за погром.
– Надеюсь, ты уже молишься, потому что я понятия не имею, как этой штукой пользоваться. Стоит ли мне намазать твоё лицо пеной? Или намочить нужно бороду?
Всё казалось не то. Электричество с водой совсем не лучшая идея. Ник с отцом всегда бреются лезвием у семейного парикмахера. Но у Криса нежная кожа, и от лезвия у него всегда раздражение, поэтому он единственный пользуется этой жуткой машиной для убийства. Зубчики на ней в большом количестве не внушают доверия, будто готовы отрубить тебе палец, если ты дотронешься.
В этот момент в палату зашла худощавая медсестра, в руках она держала поднос.
– Здравствуйте, мисс Венес. Я сменю капельницу и уйду.
Она поклонилась мне и подошла к моему брату, орудуя проводами.
– Вы не знаете, как пользоваться электробритвой? – Спросила я, подойдя к брату с другой стороны постели.
– Если она у вас беспроводная просто включаете и бреетесь, если проводная тогда нужно подключиться к розетке, – она мило мне улыбнулась.
– Нужна ли пена?
– Что вы, нет. Как правило, ей бреются на сухую, после можно помыть лицо, если это необходимо.
– Оу, ясно. Спасибо вам.
Теперь улыбнулась ей я.
Уверена, сейчас в голове она подумала, что я тупая, ну и пусть. Лучше быть тупой, чем ещё больше навредить брату. Она быстро сменила капельницу и, поклонившись, ушла.
Я боялась снимать маску ИВЛ, поэтому брила вокруг неё. Он бы убил меня, если бы сейчас это увидел. От этого становилось смешно, но я старалась себя сдерживать. Закончив свой шедевр, я была горда, хоть спина немного затекла в неудобной позе.
– Ну писанный красавец, – хохотнула я, собирая убийственную машинку обратно в мешок.
– Когда ты будешь спать, я отрежу твои длинные волосы.
– Нет, не отрежешь, – хмыкнула я и засмеялась в голос, когда перед глазами увидела его козлиную бородку.
Минутку.
Я повернулась к брату, и, казалось, моя челюсть улеглась на пол. Голубые глаза такие же, как у меня смотрели на меня. Они не были закрыты. Он смотрел прямо на меня. Поморгав пару раз и махнув ладонью перед лицом, картина не изменилась. Крис очнулся.
– Ну привет недо-парикмахер, я за эту работу платить не буду.
Он уже успел снять маску с лица и теперь рукой чесал свою бороду. Точнее, то, что от неё осталось.
– Крис…
Я подлетела к нему и набросилась сверху. Монитор сразу же запищал громкой сиреной, вместе с ним закряхтел и брат, но всё же обнял меня.
– Трия, что ты делаешь? – Ворвался в наше воссоединение голос мамы. – Немедленно слезь с него, он же в коме.
– Уже нет мама, эта приставучая достанет меня из-под земли, – смеялся брат, пока я послушно слазила с него.
– Сынок! – ахнула мама и аккуратно его обняла. – Слава господи, я молилась за тебя. Теперь ты наконец-то со мной. Наконец, наша семья снова вместе.
Вытирая слёзы, мама изменилась в лице. Она будто вновь расцвела. Печаль в её небесных глазах испарилась. Они источали счастье.
– Не хватает только Ника, – недовольно ответила я.
– А где эта кислая мордашка? – Спросил брат.
– Его отослали в Италию ещё до моего пробуждения. Ему не разрешают приехать, сейчас он уже учится, потому что уже почти середина сентября.
– Так нужно было, – с грустью в голосе сказала мама. – Я схожу за врачом.
– Немедленно убери это уродство с моего прекрасного лица.
Тыкнул в себя пальцем брат, показывая мой шедевр.
Смеясь, я подошла к своей сумке и вновь достала машину смерти. Мы успели идеально выбрить лицо брата, пока не пришёл Уильям Перри. Из разговора я поняла, что его ждёт такой же путь восстановления, как и у меня. Ему назначили дополнительные обследования, так как он был в коме больше месяца.
– Всё будет хорошо, – подбодрила нас мама, когда Уильям ушёл. – Как только врач подтвердит, что ты здоров, мы начнём собирать чемоданы. Вся эта ужасная катастрофа сбила нас с ног.
Она села на кресло в углу палаты и, закинув голову назад, облокотилась об спинку, прикрыла глаза.
– Вы так и не сказала, зачем нам переезжать.
– Ваш дедушка хочет наладить отношения с итальянской мафией, – начала мать.
– И конечно же, наш отец решил, что с глазу на глаз будет это эффективнее, – перебил её Крис.
– Именно так.
Она подняла голову и взглянула на нас по очереди.
Мама убрала указательным пальцем прядь белоснежных волос с глаз и улыбнулась. Всё это пахло жареным, но меня меньше всего впутывали в дела мафии. Больше всего в подробности посвящали Ника, потому что он из нас самый старший, а значит, наследник отца. Криса это вполне устраивало, он никогда не хотел быть ответственным.
Мне же была отведена роль жены и матери в будущем. В 16 лет мне сообщили, что нашли мне жениха и этот союз будет лучшим решением для благополучия семьи. Я никогда его не видела, но дата нашей свадьбы почти назначена. Когда мне исполнится 18 в следующем году, я выйду замуж, и мне придётся покинуть родной дом и своих близких. Я не упрямилась и с высоко поднятой головой приняла свою участь. Ради своих родителей и братьев я была готова на эту жертву. Поэтому давно смирилась с этим.
Пару раз за лето я думала об этом. Если мой муж – грек, мне придётся вернуться в Грецию, и тогда нас будут разделять больше тысячи километров. Это разбивало моё сердце на куски, но я боялась спросить.
Мы ещё немного посидели с братом и мамой, и как только за ним пришла медсестра с целью забрать на осмотр, мама насильно увезла меня домой. С момента, как я очнулась, я испытываю жизненно необходимое чувство, находится с Крисом в зоне видимости. Связь, которая у нас была, как у близнецов утроилась.
Приняв горячую ванную с пеной, я укуталась в любимый махровый халат, села за туалетный столик и приступила сушить волосы феном. В дверь постучали, когда я почти закончила с волосами.
– Войдите.
– Душа моя, – голова папы влезла в щель, когда он приоткрыл мою дверь. – Могу я войти?
– Конечно, папочка, заходи.
Я положила фен в полку и повернулась на стуле лицом к нему. Он сел на край моей кровати.
– Мы с твоей мамой поговорили и подумали, что ты должно поехать к Нику. Ты достаточно пропустила, будет сложно потом наверстать.
– Нет.
– Трия…
– Я не брошу Криса. Поеду вместе с ним, когда его выпишут.
– Мы с мамой видим, как ты себя мучаешь, на тебе лица нет. Синяки под глазами, кожа бледная, ты сильно похудела за это время. Ты ничего не ешь, почти не спишь и постоянно сидишь в больнице. Для тебя будет лучше уехать сейчас и отвлечься.
Папа стоял на своём, но он ещё не знает, что и я сдаваться не планировала. Встав со стула и упала на колени возле его ног. Мои ладони накрыли его.
– Папочка, милый, не заставляй меня это делать. Я не хочу да и не смогу. Кристофер мне нужен. Он только очнулся: ты не можешь меня отослать. Я должна быть рядом с ним. Я подтяну учёбу, буду учиться днями и ночами и закрою все долги. Умоляю тебя, позволь уехать вместе с братом.
Я жалобно молила на коленях, глаза защипало от слёз. Отец шумно выдохнул и покачал головой, пряча взгляд. Я крепче сжала его пальцы, чтобы он, наконец, сказал мне своё решение. Ему ничего не стоит заставить одного из охранников скрутить меня и запихать в самолёт. Но он этого не делал, и я искренне надеялась, что не сделает.
– Мне не нравится, что ты с собой делаешь, душа моя.
– Я обещаю тебе спать и есть, и быть вновь невыносимой. Я буду шумнее бури, стану прежней. Только не разлучай меня с ним. Умоляю.
Папа усмехнулся и одобрительно кивнул.
– Так и быть, но если ты не сдержишь своё обещание, я сильно разочаруюсь в тебе. Не позволяй этому случиться.
Обрадовавшись такому ответу, я набросилась на него с объятиями.
– Спасибо, спасибо, спасибо!