Милашка на вираже

Глава двадцать пятая

– Легко, – улыбнулась Рита, – пойти в парную, взять необходимое, притащить его и заявить: «Не заходил в мыльню». Но Анастасия вела себя прилично, вежливо здоровалась с шофером, не позволяла себе ни грубости, ни хамства, всегда была корректна. Сергей никогда на нее не жаловался, впрочем, он редко о работе говорил. Я когда-то пыталась его расспрашивать о службе, Чернов ответил:

– Уехал домой и все забыл – такой у меня принцип, он позволяет здоровье сохранить. Лучше давай сайты про собак посмотрим.

Очень он животных любил, приюту помогал, ездил туда волонтером, деньги давал. Я с ним несколько раз каталась в село Собачкино. Когда первый раз название деревни услышала, очень веселилась. Собачий приют в Собачкине. Нарочно не придумаешь! Сережа переживал, что из-за службы не может пса завести, тот от тоски по вечно отсутствующему хозяину заболеет.

Рита начала хрустеть пальцами.

– Когда хозяйка истеричка, прислуга привыкает к воплям, перемене настроения, не удивляется ругани. Но если адекватная женщина съезжает с катушек, это поражает и запоминается. В день смерти Савы и Анастасии Сережа привез вечером домой круассаны, пирожные, мы сели чай пить. Еще не знали, какая беда с Блюмкиным и его хозяйкой стряслась. Их следующим утром нашли. Сергей и говорит:

– Наверное, я потеряю работу.

Я так удивилась.

– Почему? Вроде тебя у Меркуловых все устраивало.

Он засмеялся.

– Меня да. Но хозяйка с ума сошла. Во вторник, как только муж улетел, она уволила всех служащих, кроме нас с Савой. Анастасия придралась к какой-то ерунде и весь штат во главе с экономкой рассчитала. Почему Блюмкин остался, объяснять надо? Надеюсь, без слов понятно. Меня она не тронула, потому что я работаю с хозяином. Но когда Никита вернется, баба ему в уши напоет, и турнут Сереженьку. Сегодня утром я приехал, привез ковры из химчистки. Вынул их, внес в хозяйственную комнату и растерялся: что делать? И тут Сава входит, смеется:

– Новый фильм: «Анастасия – смерть горничных». Вот уж отожгла так отожгла! Никого, кроме нас, нет! Чего ты такой грустный?

Я на рулоны показал.

– Что с ними делать?

Ответить он не успел, из прихожей раздался крик:

– Савелий! Где Сергей?

Мы оба кинулись на зов. Настя давай орать:

– Совсем распустились! Хотите на биржу труда попасть? Живо полет туда устрою. Сергей! Займись, наконец, коврами, расстели их аккуратно. Через час приедут новая экономка с горничными. Впусти их…

Ну и начала приказами сыпать. Я ее выслушал, помчался за покрытием. Тащу один рулон, визг в уши влетает:

– Да что же это! Костюма нет! Нет костюма!

Я не успел понять, о чем идет речь, Анастасия со второго этажа слетела. Полуголая, в одних колготках и лифчике. Стала орать:

– Где юбка с пиджаком? Где? Почему не висят на месте?

Что я мог ответить? Стою, молчу. Она, в чем была, кинулась во двор. Тишина воцарилась в доме. Я решил, что баба с ума сошла. Может, гормоны разбушевались? Или чем похуже заболела! Чего из-за одежды так переживать? У нее три гардеробные битком набиты. Начал на лестнице работать, прутья со ступенек снял. Вдруг появляется Анастасия, одетая, улыбается, спрашивает:

– Ну, как?

Я вообще ничего не понял, но сказал:

– Отлично.

Она прищурилась.

– Поверил?

Я осторожно к двери попятился.

– Конечно!

Знаю, что с психами спорить никогда не стоит.

Анастасия давай смеяться.

– Сергей, у тебя такое лицо! Успокойся. Я не рехнулась. Ответь честно: ты подумал, что я ума лишилась?

Я молчу.

Настя продолжила:

– Премия денежная за правду тебе положена.

Я осторожно ответил:

– Я решил, что вы сильно нервничаете, кто-то вас обидел.

Хозяйка плечом дернула.

– Не деликатничай. Я вела себя как сумасшедшая? Да или нет?

Пришлось ответить:

– Да!

Анастасия обрадовалась.

– Спасибо. Я старалась. Значит, точно режиссеру понравлюсь. Мне предложили роль в сериале: жена богатого человека, неуправляемая истеричка, собирается в СПА-салон, не может найти одежду. «Костюм! Костюм!» Получилось у меня? Извини, что полуголая выбежала, да ты, наверное, женщин в белье видел.

Я стал ее талант нахваливать, потом они с Савой уехали. Спустя пару часов появилась новая команда: экономка, горничные. Мне Анастасия в семь эсэмэс прислала, велела ехать домой, предупредила: до возвращения хозяина я более не понадоблюсь. Ох, точно уволит.

Рита сгорбилась.

– Я его стала утешать, объяснила, что новую службу он найдет, не впервой, может, еще и обойдется. Сережа повеселел, но перед уходом вдруг сказал:

– Наврала она про сериал.

Я уточнила:

– Кто? Про какой фильм?

Чернов напомнил:

– Хозяйка. Вожжа ей под хвост попала, вот ее и понесло. Про роль она придумала, небось неудобно стало, что носилась полуголая. Чего она с рельсов сошла? Впервые ее такой видел.

Маргарита поставила локти на стол.

– Сережа пару дней дома сидел, потом его экономка вызвала, мрачная, прямо грозовая туча. Вручила конверт, заявила:

– В ваших услугах более не нуждаются. Зайдите к Никите Андреевичу в кабинет.

Чернов выполнил приказ. Хозяин ему дал еще один конверт, объяснил:

– Премия за хорошую работу. К тебе претензий нет. Дам отличную характеристику. Анастасия Петровна и Савелий погибли. Водитель не справился с управлением на повороте. Все. Иди.

Сережа ушел. Он плохо с компьютером управлялся. Когда я ему предлагала поучиться, отбрыкивался:

– Спасибо. Обойдусь. Что мне там делать? В сети сидят одни лентяи.

Но после того как Меркулов его уволил, Чернов ко мне сразу приехал, войти в квартиру не успел, с порога велел:

– Найди новости в сети про смерть Савы.

Я нарыла пару сообщений, он прочитал и говорит:

– Они погибли вечером того дня, когда Настя впервые истерику закатила. Может, предчувствовала свою смерть?

Маргарита опустила голову.

– Бедный Блюмкин. Настю жаль. И вообще всех, кто, не пожив как следует, на тот свет уехал.

Глава двадцать шестая

– Хорошо, что ты догадалась предложить до возвращения домой поесть в кафе, – похвалил меня Степан, когда мы удрали от тети Лиды в свою спальню.

– Нехорошо выкидывать водоросли и котлеты из моркови с орехами в помойку, – вздохнула я, – но съесть их я не могу.

– Бифштексы не совсем дрянь, – вздохнул муж, – вот каша из полбы с корицей – просто Армагеддон!

Я передернулась.

– И чай из корней репейника мерзкий. Смотри, офнер!

Я вынула из сумки связку ключей и отдала Степану.

– Ну и ну, – удивился тот, – увидеть в наши дни такое все равно что птеродактиля встретить. Наверное, это старая работа, сейчас таких мастеров уже нет. Умерли художники, остались ремесленники, за них ноутбук думает.

– Помнишь дядю Колю? – спросила я.

– Маркина? – уточнил муж.

Я села в кресло.

– Не знаю его фамилию, квартира была на первом этаже в четвертом подъезде. Тихий такой дедушка.

– Да, – усмехнулся Степан, – просто ангел, всегда тебя конфетами угощал. Только он не дедуля. Дяде Коле на момент моей посадки двадцать лет с небольшим исполнилось.

– Шутишь? – изумилась я.

– Честное слово, – поклялся муж, – у «старичка» был сын Кирилл. Да?

Я порылась в памяти.

– Вроде. Угрюмый парень. Редко его видела.

Степан устроился на диване.

– Ты тогда совсем маленькая была. Кирилл и дядя Коля стали одним человеком.

Я обомлела.

– Это как?

– Николай Кириллович считался лучшим мастером по производству инструментов для взлома сейфов и разных сложных замков, – объяснил Степан, – чего только он не делал. Когда отец умер, Кирилл продолжил его дело. Жили они с отцом не в нашем доме. На первом этаже обитала бабка, не помню, как ее звали. Маркин у нее квартиру снимал. Кирюха ловко отца изображал: парик, борода, очки большие с голубыми стеклами. Тогда их многие старики носили, считалось, что они зрение пожилых сберегают. Он поздно вечером приходил, сгорбится, ногами шаркает. За полночь клиент подтягивался. Я правду случайно узнал.

– Думала, что он старик, – пробормотала я.

– Все соседи так считали, – сказал Степан, – Кирилл с грабителями работал лет до двадцати пяти, потом в институт поступил, получил диплом, перестал инструменты мастерить. Сейчас он реставратор интерьеров, по всему миру ездит, хорошо известен в узком кругу.

– Никогда о такой профессии не слышала, – удивилась я.

– Богатый человек купил замок, например, в Англии, – стал объяснять Степан, – хочет ремонт сделать. Но засада! Нельзя переделать комнаты по своему вкусу. Требуется сохранить исторический памятник. Состояние замков, домов с историей часто проверяет особая инспекция и штраф за нарушения выкатывает огромный. А Кирилл оформляет помещение так, что оно выглядит внешне как требуется, а на самом деле современное.

– Не поняла, – сказала я.

Степан зевнул.

– На стене в гостиной обои из ткани, которая просто точь-в-точь как шелк семнадцатого века. Ткань современная, сделана на заказ, легко моется. Хозяин берет пульт, нажимает на кнопку, и середина одной стены разъезжается, появляется телевизор. Кресла эпохи Людовика Четырнадцатого изготовлены на современной фабрике. Они не очень удобны, жесткие, узкие, в них не развалишься. Но другой пульт нам в помощь, и кресло становится шире, спинка откидывается, переворачивается, сиденье тоже поднимается вверх дном и… там мягкие подушки. Пока хозяева одни или с близкими людьми, они пользуются современными удобствами, но если на горизонте замаячила проверка – хватаем пульт – телевизора в гостиной нет, мебель опять маломерка. Замок можно купить сейчас за один евро. Но с условием: ты реставрируешь помещение за свой счет, сохраняешь исторический интерьер, а потом еще и туристов пускаешь.

– Офнер, который ты мне в детстве показал, делал Кирилл? – спросила я.

Степан потер лицо ладонью.

– Верно. Он попросил его кое-кому отдать. А я решил перед тобой похвастаться, вот какой я крутой, вон чего у меня есть. Но ты в восторг не пришла.

– Просто не хотела при тебе удивляться, – улыбнулась я, – считала тебя противным, вредным хулиганом.

– Надеюсь, эта фаза отношений безвозвратно миновала, – зевнул муж, – понимаю, куда ты клонишь. Думаешь, вдруг ключи, которые ты притащила, сделал Кирилл?

– Да, – подтвердила я.

Степан потянулся.

– В тот год, когда умер Чернов, Кирилл давно забыл про альянс с уголовниками. Сейчас для вскрытия банковского сейфа применяют другие технологии, чем тогда, когда делали офнеры. Хотя твоя идея неглупа, мастеров, способных сделать такой ключ, было всего несколько. Все уже немолодые, один Кирилл юнец. Он пенсионером старательно прикидывался, боялся, вдруг узнают, чем он зарабатывает. А мне доверял, и ты ему очень нравилась, Кирилл про тебя говорил: «Девочка – огонь, не зря ты по ней сохнешь».

Я показала на связку.

– Ключи не сегодня сделаны. Спроси у Кирилла, вдруг он знает, чья это работа? Или, на наше счастье, он сам их изготовил?

Степан встал.

– Невозможное возможно. Сомнительно, что Маркин назовет заказчика. Но вдруг! Дальше-то что?

Меня охватил азарт.

– Поедем туда, где вделан замок, откроем его и найдем что-нибудь интересное!

Степан засмеялся.

– В твоем романе такой сюжет прокатит. В жизни – нет. Заказчик забирал комплект офнера – замок, ключи – и уходил. Где устанавливался замок, мастер понятия не имел. И никто бы ему правды не сообщил.

– А вдруг? – заныла я. – Напиши Кириллу.

Степан стянул с кровати одеяло.

– Он обхохочется, когда увидит эсэмэс с вопросом: «Нашли офнер, который сто лет назад сделан. Подскажи, где его замок находится?»

– Думаю, в тайнике хранится нечто очень важное, – ныла я.

– Это что? – удивился муж.

– Где? – в свою очередь, спросила я.

Степан показал пальцем на постель.

– Здесь!

Я перевела взгляд на кровать.

– Странное белье, – сказал муж, – однотонное, цвета хаки. Ты купила не самый красивый комплект.

– Даже близко не подойду к такому, – отрезала я, – утром было белое с каймой из голубых полосок.

Степан пощупал край одеяла.

– Оно щиплется.

Я погладила одеяло и ойкнула.

– Обжигает! Откуда оно взялось?

– ЗОЖ, – произнес муж и пошел к двери.

Я поплелась за Степаном.

– Тетя Лида не стала бы нам менять белье.

– Почему нет? – пожал плечами супруг. – Сейчас выясним правду.

Строевым шагом мы проследовали в гостиную и увидели Лидию Федоровну с племянником, они сидели в креслах и смотрели телевизор.

– Дети! – удивилась Федина. – Я думала, вы давно спите.

– Отлично, что вы тут! – обрадовался Жорик. – Видели Кэт?

Степан проигнорировал вопрос парня.

– У нас необычное белье на кровати.

– Понравилось? – спросила тетя Лида.

– М-м-м, – протянула я. – Из чего оно? Это лен?

– Да разве сейчас найдешь настоящий лен, – пригорюнилась наша гостья, – такой, как во времена моего детства? Нынче везде синтетика. Она убивает положительную энергию вибраций электронов души.

– Из чего бельишко сшили? – слегка изменил мой вопрос Степан.

– Это репейно-крапивное полотно, – гордо заявила тетка, – производится только на одной фабрике. Вручную. Материал собирается в экологически чистом лесу. Вот их сайт.

Федина взяла свой телефон, постучала по экрану и отдала трубку Степану. Тот начал читать вслух:

– «Только в нашей области, где нет никаких предприятий, растут настоящие, исконно русские крапива и репейник. Собирают их специально обученные военнослужащие части ПВО. Те, кто охраняет небо нашей родины и заботится о ракетах в шахтах, крайне аккуратны и внимательны. Ни один испорченный листок или стебель не попадет в корзину».

У Степана дрогнул голос, я поняла, что муж еле-еле сдерживает смех. И пока ему это удается. Степа откашлялся.

– «Сырье не уезжает далеко от леса. Ткань производят в деревне Черный Рудник, ранее там добывали уран, потом перестали. Наши рабочие дышат свежим воздухом, пьют молоко здоровых коров, их энергия наполняет постельное белье, которое шьется для тех, кто ведет здоровый образ жизни. Ткань проходит минимальную обработку, ее только стирают в особом растворе для уничтожения яиц ядовитых клопов, которые порой встречаются на заповедной территории урановых рудников части ПВО. В Москву комплекты доставляют в повозках. Излучение, которое присутствует в самолете, поезде, автомобиле, исключено полностью. Вы спите, а белье активно действует на ваше тело. Легкое пощипывание – свидетельство того, что организм человека особенно нуждается в электронах крапивы. Ощущение легкого ожога говорит о необходимости зарядки вибрацией репейника. Наши наволочки, пододеяльники пользуются феноменальным успехом. Попробуйте и вы их. Будьте здоровы, живите долго, наслаждайтесь лучшим в мире постельным бельем. Вот уже восемьсот пятьдесят лет мы работаем для вас».

Степа закашлялся.

– Ты заболел! – испугалась тетя Лида. – Сейчас приготовлю свекольно-медовую микстуру.

Федина убежала на кухню. Степан сел в кресло и повторил:

– «Вот уже восемьсот пятьдесят лет мы работаем для вас». Такой долгой жизни позавидуют библейские патриархи!

– Вы видели мою Кэт? – снова поинтересовался Жорик.

– Да, – кивнула я, понятия не имея, кого имеет в виду племянник.

– Понравилась? – не утихал парень.

– Степа, не уходи, – закричала тетя Лида, – сейчас разведу порошок усатого карчала, добавлю его в питье и принесу. Враз кашель снимет.

– Кто такой усатый карчал? – спросил мой муж.

– Другое название – бермудский таракан, – охотно пояснил Жорик, – удивительно целебное насекомое. Из названия ясно, что среда его обитания – Бермудский треугольник.

Степан вскочил и кинулся в коридор.

– Совсем забыл! Мне надо срочно сделать звонок!

Я пошла за мужем.

Глава двадцать седьмая

– Куда ты дела экологически чистое белье, созданное почти девятьсот лет назад в урановых рудниках солдатами части ПВО? – осведомился Степан, укрываясь одеялом.

– Унесла тайком в кладовку, – ответила я, – постелила то, которое сама купила.

– Отправила туда, где банки с огурцами? – уточнил муж. – Осторожней их потом открывай.

– Почему? – спросила я.

– Проведут ночь рядом с бельишком, и огурчики начнут петь гимн ракетных войск, обретут способность драться и могут отдубасить того, кто их съесть собрался, – объяснил муж и погасил свет.

– Спокойной ночи, – пробормотала я.

– М-м-м, – ответил Степан и засопел.

Я закрыла глаза, задремала, и тут раздался голос:

– Чья нога?

Сон улетел. Я села и прошептала:

– Степа!

– М-м-м.

– Слышал?

– М-м-м. Что? – пробурчал муж.

– Кто-то спросил: «Чья нога», – еле слышно произнесла я.

– Мои конечности на месте, – хрипло сказал Степан. – А твои?

– Тоже здесь, – заверила я.

– Тогда не о чем беспокоиться. Ложись.

Я нырнула под одеяло. Степа повернулся на другой бок. И тут снова пропищал голос:

– Чей животик?

Теперь мы сели одновременно.

– Ты слышал? – осведомилась я.

– Да, – подтвердил Степан. – Чей живот? Вилка, мне спать хочется. Перестань шутить.

Я возмутилась.

– Считаешь меня сумасшедшей, способной на идиотские поступки?