Милашка на вираже

Глава двадцать восьмая

Степан схватил телефон.

– Надо немедленно узнать, когда Никита женился второй раз.

Я отняла у мужа трубку.

– Ночь на дворе. Давай дождемся утра.

– Ты права, – спохватился муж, – попробую заснуть.

Мы опять легли, Степан потянулся к ночнику, и в комнате раздалось:

– Где живот?

Супруг замер, откинулся на подушку и снова всем телом повернулся к тумбочке.

– Где голова? – пропел дискант.

– Он в постели, – прошептал Степа, – устроился на моей половине, кто бы он ни был, ему сейчас мало не покажется!

Мы одновременно вскочили, сдернули одеяло, подушки, простыню, потом стащили покрышку, которая прикрывала матрас, и…

– Кукла вуду, – ахнула я. – Кто ее нам подсунул? Надо сжечь нечисть!

– Из шаманской фигни иголки торчат, а тут их нет, – возразил Степан и взял игрушку.

– Немедленно брось, – потребовала я.

– Я Кэт, – пропищало ужасное создание. – Где рука?

Степан коснулся верхней конечности уродца.

– Где нога? – мигом осведомилось страшилище.

– Сдается мне, что это очередное изобретение Жорика, – засмеялся муж, – парнишка – изобретатель обучающих монстров.

Я выхватила из руки Степы болтливую нечисть и ринулась в коридор. Муж схватил меня за пижамную куртку.

– Ты куда?

– К Жорику, – прошипела я, – сейчас ему мало не покажется!

– Ночь на дворе, – напомнил муж, – завтра побеседуешь. И вообще спасибо парню за Кэт.

– Тебе нравится искать в комнате привидения вместо того, чтобы мирно спать? – уточнила я.

– Вовсе нет, – без тени улыбки ответил муж, – но, пытаясь найти, где затаился призрак, мы с тобой неожиданно поняли, что совершили досадную оплошность. Забыли про мужа Анастасии. У Никиты было много денег, он мог организовать аварию. Что, если у него была любовница? И он решил от Насти избавиться?

Я начала застилать постель.

– Или ему нашептали, что у Савелия и его жены неуставные отношения. Пара хорошо шифровалась, но на всякую старуху бывает проруха.

– Лучше сейчас уснуть, – подвел итог Степан, – а завтра займемся…

В речь мужа вмешался звонок будильника. Я посмотрела на часы.

– Шесть. Утро настало. Я имею полное право растолкать Жорика.

Степан взял телефон и постучал пальцем по экрану, потом стал беседовать с Поповым. А я пошла по коридору в сторону гостевой спальни, но на полдороге передумала сообщать племяннику тети Лиды все, что я о нем думаю. Положила игрушечного уродца в столовой на стул, где обычно сидит Жорик, и отправилась в ванную.

День потек своим чередом. Когда мы с мужем приехали в офис, у Андрея уже имелись ответы на наши вопросы. Говорить он начал, едва мы вошли в комнату.

– После похорон Анастасии через день на сайте «Ваша лучшая норка» появилось объявление о сдаче внаем особняка Меркулова.

– И как ты его нашел! – восхитилась я.

– Без особых усилий, – пояснил Попов, – если бы Никита жил на зарплату школьного учителя и решил сдать однушку, которую после смерти бабушки получил в Новой Москве, вот это была бы головная боль. Ройся, Андрей, на самых крупных и не очень больших сайтах, тони в море однотипных предложений. У богатых и знаменитых все свое: фитнес, салоны красоты, медцентры. Нет, ты можешь туда прийти, но навряд ли купишь годовую клубную карту спортзала за четыреста тысяч. Никто из сотрудников при виде непрезентабельно одетого посетителя морду не скорчит, они знают, что некоторые миллиардеры выглядят как бомжи. Ты сам сбежишь, когда узнаешь стоимость карты. Неугодные клиенты отсеиваются с помощью непомерных цен. Стрижка – пятнадцать тысяч. Посещение терапевта – двадцать. Я решил узнать, когда безутешный вдовец покинул обитель семейного счастья и переехал туда, где нет неприятных воспоминаний. Понятное дело, что объява о сдаче особняка Меркулова среди обычных предложений. Поэтому я сразу полез в эту «норку», это агентство работает исключительно с очень дорогой недвижимостью. Прикинулся клиентом, назвал риелтору, который на звонок ответил, поселок, улицу и заявил:

– Мне нужен дом именно по этому адресу.

Риелтор вскоре перезвонил и разочаровал меня:

– Извините, там один особняк, но он давно сдан.

Я возмутился.

– А мне надо именно туда. Поговорите со съемщиком, пусть согласится на переезд. Я оплачу все расходы.

Попов улыбнулся.

– Понятно, что я услышал в ответ. Минут десять мы беседовали, в конце концов я довел собеседника до белого каления, и он воскликнул: «Желание клиента для нас закон. Но в данном случае я не могу вам помочь. Дом давно снимают». И назвал мне дату – восемнадцатое ноября, год тоже сказал. В том же месяце нашелся съемщик, он там так и живет.

– Отлично, – протянул Степан, – авария произошла пятнадцатого.

– То, что Меркулов не стал жить в доме, где все напоминает о жене, можно понять, – продолжал Попов, – но уж больно быстро Никита смылся.

– А меня удивляет, что человек с такими большими средствами не имеет собственного угла, снимает особняк. Лучше уж свой построить, – высказалась я.

Степан улыбнулся.

– Ты не права. Кое-кто намеренно не обзаводится собственными квадратными метрами.

– Да почему? – спросила я.

– Из-за конфискации имущества, – ответил вместо Дмитриева Андрей, – поймают чиновника на взятке, осудят, и прощай любимый особнячок, его у семьи отберут.

– Деньги можно заховать так, что не найдут, – подключился к разговору Степан, – запароленный счет на предъявителя – самое простое решение. Надо только выбрать банк не в России и переправить деньги налом. А куда трехэтажный дом с участком в пару гектаров спрятать?

– Особняк Меркулова подозрительно быстро был сдан, – сказал Андрей. – Возможно, съемщика подыскали заранее.

– Ну, это недоказуемо, – вздохнул Степа.

– Интересна и история свадьбы Надежды Зиновьевой с Никитой, – продолжал Андрей, – расписались они через семь месяцев после смерти Анастасии.

Я посмотрела на мужа.

– Пока ничего странного. Некоторые мужчины тяжело переносят одиночество, таких вдовцов предприимчивые девушки быстро ведут к алтарю.

– Сразу после тихого бракосочетания молодые отправились за границу, – договорил Андрей. – У Меркулова нет своей страницы в соцсетях. А у Надежды она есть. Открыта в декабре прошлого года. Жена Никиты не популярный блогер, у нее мало подписчиков. Детей она показывает только со спины, геолокация выключена. Ничего необычного на сайте нет. Фото кошки, накрытого стола, парка. Муж на снимках не присутствует. Есть лишь один интересный кадр. Листок календаря. Пятнадцатое ноября, год замазан и подпись: «День начала вечного счастья».

– Наверное, супруг к ней в инстаграм не заглядывает, – предположил Степан, – в противном случае он бы велел убрать этот пост.

– Ситуация, возможно, проще некуда, – не останавливался Попов, – Анастасия надоела Никите. Случается такое. Первая страсть прошла, а настоящая любовь не пришла. Семейная жизнь стала рутиной. Привычный секс, монотонное существование, разговоры об одном и том же. Детей нет. Скучно как-то. Нет драйва. Потом появляется шофер Савелий, начинает охмурять хозяйку, та с головой бросается в роман. Никита встречает Надежду и… у него возникают новые отношения.

– Кое-кто так существует годами, – заметила я, – у мужа своя жизнь, у жены тоже, но официально они считаются семьей.

– Верно, – не стал спорить Попов. – Но почему они не оформляют развод? Причины стандартные. Любимые дети, ради них создают видимость семьи. Общий бизнес. На тещу, тестя переведены какие-то активы. Ни один из супругов не хочет заводить новую семью, их вполне устраивают необременительные временные связи на стороне. Брак превращается в союз близких друзей, которые не предадут, но спят они с разными партнерами, это просто секс, ничего серьезного. А у Меркуловых не было ничего подобного. Наследниками они не обзавелись, на Настю ничего из того, чем владеет Никита, не оформлено. О! Идея! Может, Меркулов нанял Савелия, прекрасно зная о его хобби – соблазнять хозяйку? У мужа появилась другая баба, помоложе, он охвачен страстью, не желает пилить имущество, нажитое за совместную жизнь. Вот и задумал поймать супругу с красавчиком во время веселого времяпрепровождения. Но потом адвокат объяснил ему, что факт измены никак не влияет на раздел имущества. Дорогой дом куплен в браке? Половина его отойдет Насте. Жена переспала с другим? Это моральный аспект. Неверная Анастасия имеет право на половину всего, что приобретено в браке. Есть нюансы. Никита может бороться за увеличение своей доли. Но процесс затянется, а мужик хочет завести новую жену. Куда деть старую, да так, чтобы ей даже огрызка от яблока не досталось? И Савелий не справляется с крутым поворотом… Проблема решается сама собой! Очень удачно на месте гибели двух человек обнаруживают «Жигули». Эдуарду Рябову не пришлось долго напрягаться в поисках водителя. Наркомана Василия нашли быстро. Виновник аварии, профессиональный наркоман, вскоре умер от инфаркта. Вроде все понятно. Но что-то мне не нравится. Что? Не знаю!

– Одурманенный Вася ослепил водителя включенными фарами, а Савелий как раз входил в крутой опасный поворот, – перебил его Степан. – Шофер увидел, что прямо в лоб летит машина, вывернул руль, и упс!

Глава двадцать девятая

– Похоже на правду, – согласился Попов, – менты сразу стали искать Василия, обнаружили его дома под кайфом. Врач установил, что укол Глазов сделал незадолго до появления оперов. Выяснить, в каком состоянии Вася пребывал в момент аварии, было невозможно. Судя по рассказам соседей, которых опросили, юноша – несчастье семьи. Не работал, не учился, сначала просто весело проводил время, а закончил героином. Машина, которую он разбил, принадлежала матери Ирины и Василия. Она незадолго до смерти оформила ее на сыночка. После похорон матери Василий стал продавать вещи покойной, ее скромные украшения, покупал наркотики. Соседи рассказали, что сын просто вошел в героиновый запой. Выходил из дома за дозой, потом сидел невменяемый в подъезде, пока кто-нибудь не отводил его домой.

– Глазов – это сводный брат Иры Титовой от другого отца. Он учился в нашей школе тоже, – сказала я.

Попов начал быстро двигать мышкой.

– Чем дольше думаю, тем яснее понимаю, что тут есть какая-то странность! – заявил Степан.

– Какая-то странность? – спросила я. – Анастасия непонятно зачем в поздний час едет в Товарово. Что ей там понадобилось, неизвестно. Мы теперь знаем, что жена Меркулова открыла салон красоты, а он соединялся с домом свиданий, который раньше основал Савелий. Водителя и хозяйку связывали любовные отношения. Как относилась к Саве Настя, мы не знаем, а для шофера жена бизнесмена была очередной дойной коровой. Парикмахерская принадлежала в равных долях Насте и Раисе, сестре водителя. Можно предположить, что из-за денег Савелий уговорил любовницу открыть бизнес на паях со своей родственницей. Влюбленная женщина может совершать глупости. Анастасия просит у мужа нужную сумму и покупает, ремонтирует помещение под салон. Но Никита говорил Рябову, что он ничего о желании супруги иметь собственное дело не знал… Мы знаем, что Раиса обратилась в банк. И появляются новые вопросы. Зачем Переверзевой альянс с женой бизнесмена, если последняя не финансовый донор? Зачем Рае брать кредит, если Савелий привез ей чемодан с валютой? Где водитель его взял? И почему нельзя было сразу вернуть ссуду? Переверзева ее исправно отдавала с процентами в течение двух лет. Люди, как правило, стараются побыстрей закрыть кредит, не хотят платить много процентов. И нет внятного объяснения нахождению канистр с глицерином и марганцовкой в машине, да еще на переднем сиденье. Степа, да тут сплошные странности.

Попов оторвался от ноутбука.

– Знаете, что самое странное? Василия наутро после аварии в состоянии нестояния обнаружила соседка по лестничной клетке, Наталья Ивановна Никонова. Добрая женщина знала о пагубном пристрастии Василия, очень жалела его мать, сестру, да и самого непутевого парня. Увидев, что Вася лежит у входа в ее трешку, она вытащила у него из кармана ключи, втащила его в прихожую, вызвала «Скорую». Тут приехали опера, наркомана увезли в больницу. Ну, и вскоре он умер.

Я перебила Андрея:

– Это мы уже знаем. Что тебя тут удивило?

– Сейчас объясню, – пообещал Попов. – Наталья Ивановна сообщила дознавателям, что после смерти матери, которая хоть как-то могла удержать сына от очередного укола, Василий пустился во все тяжкие. Он не принимал участия ни в похоронах матери, ни в поминках, постоянно находился в отключке. Вопрос, где парень брал деньги на героин, мы себе уже задавали, решили, что он таскал из дома вещи, какие-то драгоценности матери.

Попов поднял бровь.

– Но я сейчас внимательно изучил показания Никоновой. У матери Глазова не было больших денег. Какие драгоценности? Смешно! Вещи? Старые шмотки? Героин недешев. Откуда у Васи средства? Второй вопрос. Каким образом наркоман после длительного приема наркоты смог вести автомобиль? И его не остановили гаишники. Значит, он ехал нормально. Третья странность. Что он делал в Товарове? Четвертое. Как покинул место ДТП? Эксперт обнаружил следы мужских ботинок ходового размера. Они вели к бетонке, там обрывались.

Степан сел на место.

– Вероятно, он поймал попутку.

Попов направился к окну.

– Ночь. Темень. «Бетонка». На обочине покачивается человек. Ты тормозишь, видишь, что он то ли пьян, то ли под кайфом, и что, посадишь его в свою машину? Хотя ты как раз на это способен. Еще и доставишь торчка к доктору. Но большинство водителей проедет мимо, даже не снижая скорости.

– Намекаешь на то, что на месте аварии находился еще кто-то, кроме Василия? – уточнил мой муж.

Андрей взял с подоконника бутылку лимонада и вернулся к столу.

– Нет. Думаю, кто-то постоянно угощал Васю волшебными уколами за неделю до аварии. Потом в назначенный день забрал Глазова, прихватил его портмоне с паспортом и правами, сел в машину парня. Василия он куда-то отвез и там оставил. А сам порулил в Товарово, чтобы устроить аварию. Выполнив задуманное, злоумышленник вышел на шоссе и поймал попутку. Вот его могли подвезти. Трезвый, пообещал хорошие деньги, и он же потом днем доставил Васю в его подъезд.

– Рисковал, однако, – вставила я свое слово, – люди проснулись, ходили туда-сюда.

Степан не согласился со мной.

– Ну и что? Предположим, что кто-то из жильцов дома заинтересовался мужчиной, который тащил невменяемого Василия, стал задавать вопросы. Преступник спокойно ответил: «Нашел парня за углом, он еле стоял, попросил его до квартиры довести. Пожалел дурака, холодно, замерзнет». И все. Если бы решили узнать имя доброго человека, тот соврал бы. Но судя по тому, что Никонова обнаружила наркомана на лестничной площадке, никто никем не интересовался. Вилка, времена теперь другие, чем в нашем детстве. Сейчас, даже если трое одного бьют, прохожие не вмешаются.

– Вот-вот, – закивал Андрей, – машина на дороге осталась, в ней портмоне с документами. Они все на имя Василия. В придачу Ирина сообщила, что кошелек этот она подарила брату.

Глава тридцатая

Попов посмотрел в ноутбук.

– В деле указано, что обнаружены следы мужских ботинок сорок третьего размера. Обгорелый седан и дряхлые «Жигули». Мда. Негусто.

– Какого размера обувь? – подпрыгнула я.

– Сорок третьего, – повторил Андрей. – Вилка, почему ты так удивилась?

Я вынула телефон.

– Ира не особенно высокого роста. И Василий не выделялся из толпы. Он тоже учился в нашей школе, но в младшем классе. Один раз я, уже взрослая, зачем-то пришла к Ире домой. Уж не вспомню, что мне понадобилось, естественно, я сняла резиновые сапоги, на улице шел дождь. Тогда у всех обувь, в которой можно было ходить по лужам, выглядела одинаково: сапоги черного цвета. Они продавались высокие и короткие. У меня был второй вариант. А когда я собралась уходить, в прихожей стояли мокроступы почти до колена. Я растерялась, а Ира стала ржать.

– Васька невнимательный, нацепил твои сапожки и утопал в них.

– У меня размер тридцать девять, – удивилась я, – неужели твой брат не почувствовал, что они ему малы?

– Так у него тридцать восемь, – еще сильней развеселилась одноклассница, – а у меня тридцать два, ты же знаешь.

Я возразила:

– Такого мужского размера не бывает.

Ирина развела руками.

– Детский есть. Нам с Васькой достался такой размер ноги от матери. У нее тридцатый. Как у малышки из детского сада. Туфли не купишь, приходится на заказ делать.

Я включила у мобильного громкую связь, раздался голос Ирины:

– Привет, Вилка. Как дела?

– Какой размер обуви ты носишь? – забыв поздороваться, поинтересовалась я.

– Сейчас тридцать четыре, – ответила бывшая одноклассница. – В детстве тридцать второй носила. А что?

– Размер ботинок Василия помнишь? – спросила я.

– Конечно, – вздохнула собеседница, – я их ему покупала. У Васи денег не было. А в последние годы его было не уговорить пойти в магазин. Тридцать восемь. Помнишь, как мой брат один раз твои резиновые сапоги нацепил? Вот умора! Зачем тебе размер Васи?

Я отмахнулась от вопроса и, быстро проговорив:

– Потом объясню, – отсоединилась.

– На дороге находился не Василий, – пробормотал Андрей, – следователь не догадался проверить размер обуви преступника.

– Вроде по следу подошвы можно определить фирму, которая выпустила штиблеты, – заметила я.

– На месте происшествия обнаружили не так много улик, – уточнил Андрей, – погода не способствовала их сохранению. Шоссе покрывала корка льда, к утру она растаяла. Если и были другие следы, то они превратились в воду. Отпечатки в малом количестве остались на обочине, по которой к бетонке шел преступник.

– Почему никому в голову не пришел вопрос: каким образом наркоман смог, не нарушая правил, доехать до Товарова и зачем он туда прикатил? – повторил Степа.

– Можно пофантазировать? – спросила я.

– Валяй! – кивнул Попов. – Ты писательница, должна получиться красивая история.

Я сложила руки на груди.

– Ира дружила с Настей. У Титовой характер нытика, она всегда рассказывала в классе о своих проблемах. Дети, как правило, молчат, что отец вечером напился и побил мать, Ирина же, придя на уроки, сообщала обо всем, что творилось у нее в семье. Говорила в основном о плохих событиях. Титовой, нынче Рябовой, нравилось, когда ее жалели. Она такой и повзрослев осталась. Ирина бывала в гостях у Меркуловой, потом перестала посещать богатый дом, но не раз просила у Насти денег на лечение брата-наркомана. А та обращалась к Никите Андреевичу:

– Помоги Иришке, очень ситуация тяжелая. Надо опять Василия в клинику определить.