(СОН НОМЕР ПЕРВЫЙ
Виктор Васильевич Васнецов покинул Землю и отправился в космическое путешествие, потому что ему осточертела эта чёртова жизнь. Осточертела жена, которая развелась с ним, потому что он мало зарабатывал. Осточертела родная мать и остальные родственники, которые считали его неудачником. Осточертела друзья и знакомые, которые его спаивали, с которыми было скучно и невозможно было поговорить о чём-то в самом деле интересном. Осточертели сослуживцы на работе, которые непрестанно подшучивали и посмеивались над ним. Осточертел гад-начальник на работе, который любил гнобить его по всякому поводу. Осточертела вся Земля.
Когда же осточертело и само космическое путешествие, Васнецов посадил ракету на малоизвестную планету где-то в районе созвездия своего разума, вышел из ракеты на свежий воздух, вдохнул его полной грудью, выдохнул и огляделся, сел на землю и стал смотреть на закат. Он смотрел и надеялся, что это не закат его жизни. А планета сама была приветливой и добродушной, хотя и населяли её всякие чудовища. Однако, этот факт ничем не грозил Васнецову. Согласно современным веяниям и тенденциям все эти чудовища были вегетарианцами и гомосексуалистами, и их заботило только одна пропаганда и навязывание своих взглядов.)
Я привык к таким прогулкам. Вдоль Невы. По набережной. С банкой дешёвого пивка, купленной в "Пятёрочке".
Прогулки совершались вечерком, когда уставшее солнце начинало зевать, сидя на небесном диване перед космическим телевизором, держа в своих лучах газету. И тоже, наверняка, попивая пивко, как и я.
Пивко совершало путешествие на дно моего желудка, а в голову мою начинали влетать строчки, складываясь в стихи. Моё подсознание жадно впитывало их, шлифовало, подстраивало под себя, складывало в психоделические ребусы моей души и моего сердца.
Воды Невы напоминали мне жизнь, о которой я ничего не знаю, жизнь, которая течёт мимо меня, я видел в ней множество людей, которые безымянным потоком проносятся и которых никто не помнит, которых никто из ныне живущих не знает и не узнает, но никому до этого нет никакого дела.
Великая река… Куда стремишься ты? Куда ты держишь путь? Возьми меня собой, открой и покажи, где спрятались все мы, мы ведь боимся быть людьми, не хотим этого, нам легче жить с инопланетянами, чем друг с другом.
На ужин ели пельмени. Я их сам купил и сам же сварил. Игорь укоризненно попенял мне, что я не додумался взять сметану или кетчуп.
– Одними пельменями давиться что ли… – ворчал он.
Я понял. Судя по его раздражённому тону, что-то сегодня у него не заладилось. Или на работе. Или на учебе. Или в личной жизни. А, может, всё вместе. Две недели я живу в квартире, которую он снимает на свои деньги, и это обстоятельство лишает меня право интересоваться тем, что составляет эти три аспекта жизни Игоря – работа, учеба и его личная жизнь.
После поедания пельменей мы переместились в зал и стали смотреть по компу старые клипы "ДДТ". Я восхищался искусством, Игорь думал о своём.
– Я слышал, что Шевчук прилетел с планеты Ир-2, – сказал я.
– Ни хрена подобного, – возразил Игорь. – С планеты Щас, Наивные Пацаны, Я Вам О Правде Спою.
Нет сегодня настроения у Игоря. Дружеский вечер отменяется.
Поймите только одно – я своё мнение высказываю, я не обобщаю, я не утверждаю истину и не привожу доказательства своей якобы правоты. И мнение моё такое: ВСЕ ДРУЗЬЯ УМИРАЮТ В ДЕТСТВЕ. Это моя теорема моего жизненного опыта. Это в детстве можно закадычно дружить, иметь много общего, строить воздушные замки и мечтать о том, что любая дверь только и ждёт, чтобы ты открыл её и потянул за ручку на себя, чтобы потом войти внутрь волшебной комнаты, в которой исполняются любые твои желания. После детства наступает юность, жизненный этап, когда друзья один за другим начинают перемещаться каждый на свою стартовую площадку. После юности друзья вступают в фазу молодости, дороги расходятся, интересы меняются, начинают появляться жёны и дети, начинают… много чего начинается, короче говоря, толку перечислять, каждый из нас и так это знает, Америку открыть не получится. В зрелые годы дай Бог хоть помнить имена друзей детства и юности. Ну, а в старости… Нет, старым становится нет желания, и нет желания думать о старости.