© Мамаша Дорсет, 2021
ISBN 978-5-0055-4533-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Энциклопупия маразма
Стихотворные пародии и подражания
Многие из пародируемых мною авторов являются членами СП, номинантами и лауреатами всевозможных литературных конкурсов, некоторые из них окончили Литинститут. И все они обижаются не на себя, дающих пищу пародистам для насмешек и интерпретаций, а на тех, кто видит нелепости и вопиющую безграмотность в их произведениях, которые в былые времена улетели бы в редакторскую корзину без долгих разговоров.
Не у Пронькиных
Поэтам
Долгирев Егор
Вы все хотели рифмы строгой,
Вы все хотели рифмы строгой,
И чтоб размер куда-то не пропал;
Мне неабстракто, честно по**й::
Форматы старые – провал.
*
Быть может мне когда-то тоже,
И звезды станут, как трамвай.
Ну а пока трактовка мыслей,
Имеет ценностью своё
Сокрытие любого смысла,
*
Трактовка мыслей год от года
Всё жиже, проще и пошлей.
В догадках мыкаться природа
Давно привыкла. Без соплей
Ударь глаголом, словно ломом,
Возьми Пегасовы бразды,
Стихов своих тяжёлым томом
Добрось до утренней звезды!
От жертв ЕГ прохода нету,
Что вездесущи, как вода,
И, как атланты, всю планету
Несут, неведомо куда.
В формате новом пишет крепко,
Презревший грамоту, пиит:
Под модной кепкой преет репка,
В которой разум крепко спит.
Неважно, кто он и откуда,
Читай, читатель, и смекай,
Что поэтическое чудо
Свезти не сможет и трамвай.
Пускай он громыхнёт железом
По гнутым рельсам невпопад
И поэтическим протезом
Все зубы выбьет всем подряд.
Геометрическая пародия
Я медленно и долго просыпаюсь
Хубулава Григорий Геннадьевич
Я медленно и долго просыпаюсь,
Не отпускают память сети сна,
В ночном окне скользит, руки касаясь
Бедром, нагая чёрная луна.
*
Звук поперечный в тишине продольной
Кричит и причитает об одном
То ласково, то нестерпимо больно
Склоняется на языке немом.
В горизонтальной жизни на кровати
И в вертикальной медленной ходьбе
Не ожидаешь дружеских объятий,
Когда ты вещь особая в себе.
И на замену чувствам, просторечью
И прочим благам, даденным Творцом,
Пошлётся чёртом страшное увечье —
Писать стихи с пиэр квадрат лицом.
Бедро луны тощает с каждым часом,
И, кажется, а может, снится мне,
Архангел возвещает трубным гласом:
«Окстись!» и тенью движется в окне.
Но грешен, грешен, в каждом лунном блике
Ищу восторгов трепетную длань,
И дух поэцкий, вольный и великий,
Встаёт опять на творческую брань!
Хоть нем язык, зато рука окрепла,
Как мало тем, зато таланта воз!
От ночи не осталось даже пепла,
О чём же стих написан, вот вопрос!
Поэтическая Антарктида
Полнолуние плюс
Екатерина Синесгерева
Полнолуние плюс. Как всегда холода.
Иней снова ложится на всё, что годится.
И дрожит по ночам от мороза звезда,
И колючесть лучей убирать не стремится,
Холодильник открыл нараспашку нам север.
Затмение там, в другом полушарии…
Полюс в минус, экватор, конечно же, в плюс,
Обезьяны в Бразилии лущат бананы…
Если глобус поджечь, то почувствуешь вкус
На губах того пепла, чем дышат вулканы.
Вновь поэт величаво пускает слезу…
Это классика, – мозг расщепить на нейроны.
Полушария порознь вверху и внизу,
Но душа соблюдает иные законы.
Ей, душе, по душе золотой эликсир,
Что накапала Муза пипеткою в ухо.
Весь Серебряный век был зачитан до дыр,
Только сердце осталось к учению глухо.
А Парнас – тоже чья-то губерния. В ней
Проживают, по счастью, не только пингвины.
Кстати, даже похожи они на людей,
Но в пингвиньих повадках, к несчастью, едины.
Сама садик я садила
не я придумала Светило
Наталья Шерман
Когда уйду я навсегда,
Неужто Солнце на востоке
Взойдёт в положенные сроки?!
Уход мой что ли ерунда?
*
…Возможно ль,
Чтоб без меня… Ведь как- то прям…
Прощаю Солнце. Так и быть.
Не я придумала Светило.
Но сад – то я сама садила.
Нет чтоб усохнуть – цвесть… плодить…
Уж что о людях говорить…
Пусть не всегда по Сеньке шляпка,
Однако ж, каждый индивид
От поэтического тапка
Пародий смыться не спешит.
На что уж я – поэт поэтов,
Всегда найду, чево сказать.
Не любят многие за это
Не лишь меня, как Музомать.
И как-то прям ножом по сердцу,
Садила б лучше самосад…
Последний раз я водки с перцем
Стопарь махнула год назад.
Пить – помирать, не пить – всё то же.
У каждой жизни свой резон.
Умом с фасада блещет рожа,
А глянешь внутрь, – оксюморон.
Прощаю всех на этом свете,
Не я придумала тот свет…
Когда уйду, заплачут дети,
И в каждом будущем поэте
Слова мои забродят эти,
В которых проку нет и трети,
Но, что ли зря авторитет
Своим я слогом поднимала
И натворила рифм немало?
Вкуси ж, потомок, этот яд,
Как Пушкин – двести лет назад…
Поитицкие страсти
попытка ревности
Наталья Шерман
Не удалось опять проснуться
Без чувства ревности в душе.
*
Ревную к чашечке. Губами
Её коснулся. И опять…
Таких прелюдий между нами
Не наблюдается лет пять.
Кошмар… Теперь ревную к брюкам.
Отдался им без лишних слов.
Ласкали долго галстук руки.
А мне: « Пока!» и был таков.
Увы, все смертные порочны.
Мой изначальный эпикриз:
Ревную точку к многоточью.
Литературный свой стриптиз,
Любовной рифмой украшая,
Люблю поутру повторять,
Как бесподобно хороша я,
Когда покинула кровать…
Но вот беда, мой круг очерчен
Ночным горшком, пустым окном,
И даже стих нахреноверчен
Так, что неможется потом.
Уйди, противный нудный критик!
Тебе, безумному, пора
На тот конец твоих открытий,
Где не помогут доктора.
А я, горя от нетерпенья,
Язык ревнуя к словарю,
Отбросив в сторону сомненья,
К себе от ревности искрю.
Что может лучше быть процесса,
Когда неведом результат?
Я – божьей волей поэтесса,
А критик – бездарь и кастрат!
Доны Педры
Как много донов Педров меж писак,
Кто нормою считает задний привод!
Они стучат совсем не просто так, —
Надеясь получить толику выгод,
Кто в виде горстки сребреников, кто,
Мечтая о возможном святом месте
В поэцком виртуальном шапито —
Потешном, горделивом и без чести.
Вакцины нет от этих чудаков,
Их чем ни уколи, они лишь гаже.
Менталитет их педровский таков,
Что, по-собачьи, все они на страже.
Аналогов у этой гнуси нет,
В своей борьбе она крепчает задом..
Примите, доны, пламенный привет
Всем скрепно-ватным, вечно бдящим стадом!
Анало-говнет
Весь мир догоняет нас паром пердячим,
Мы с новым прорывом стремимся на свет
И в космос болтами с резьбою фигачим,
Поскольку имеем «анало-говнет».
Летает он быстро, быстрее кометы,
Его вертикален невидимый взлёт.
Он нашим врагам расточает приветы,
Пока нам на головы ни упадёт.
И гордость сердца наши жжёт не по-детски,
Не надо ни хлеба, ни дивных красот,
Мы всё ж-таки радостный сблёвыш советский,
Анало-говнет нас толкает вперёд!
Проклятой Америке нас не унизить,
Треклятой Гейропе до нас, как до звёзд.
Засунут себе пусть свой чёртов ленд-лизинг
Под свой голубой и коричневый хвост!
А наш рулевой нас на крыльях прогресса
Доставит туда, где стабильность и рай…
Россия, как Феникс, из пепла воскресла,
Гори же и впредь, и в огне не сгорай!
Пусть дух твой великий по пустошам бродит,
Пусть дым твой отеческий виден окрест,
Ничто не колеблет в российском народе
Уверенность в том, что и этот заезд
На тройке могучей, гремя бубенцами,
Проскачет с триумфом на вызов судьбы,
Где вся-то Россия, попавшая в пламя,
Сменяет былые дубы – на гробы.
Судьбе навстречу
Послание Миру
Ростислав Романовский 2
Я любить негромко не умею.
Я кричу в огромный белый свет:
«Нет тебя, любимая, милее
И прекрасней в целом Мире нет!»
Тайну жизни Миру я открою
От вершин и до морских глубин,
О тебе кричу в трубу печную,
На асфальте красками пишу,
Мол, люблю, люблю тебя любую,
Без тебя не ем и не дышу!
С самолёта спрыгну, чувств во имя,
Раздраконю Музу в пух и прах,
В сон ворвусь твой в виде серафима, —
Не мужик, а шестокрылый птах.
Ангельского чина буду пуще,
Умиленья в сердце не сдержу…
А пока стою, в трубу оруще,
Просто так ору, для куражу,
Альфа и омега, чёт и нечет…
Не оставлю чувства на потом!
Я на крышу влез судьбе на встречу —
Спеть дуэтом с мартовским котом.
Хорошо в деревне летом
Шведов Александр Владимирович
В далекой чилийской деревне
//Промокли лисы и шиншиллы,
в полях взъерошились стога.
Гроза с природой согрешила,
спуская влагу на луга.
В деревне смыла пыль с тропинок,
перепугала псов да баб,
мужицкий заглушила храп.
*
Как хорошо в деревне летом,
Словами вряд ли передать.
Коровьи мины льнут к штиблетам, —
Не аромат, а благодать.
Скучают риги и повети
Под солнца дыней наливной,
И золотарь идёт домой,
Его встречают с криком дети,
Собаки лают за плетнями,
И квохчет курица в пыли,
А он, считая трудодни,
Дорогу меряет шагами…
Гневливо у калитки баба
Румянцем пышет, с алых губ
Слетает: «Провалился кабы
И не вонял тут, ажно труп!»
А золотарь ей: «Будя, Клава,
Ужо возьму я в руки дрын
И опояшу так, шалава,
Чтоб пах дерьмом не я один!»
Сон в руку
Чёрная вдова
Евгений Бесовитов
*
У царицы бессонных ночей,
Каннибальских, порочных пиров,
Вместо полчища слуг-палачей, —
Мириа́ды телесных даров
*
Я сегодня заспался чуток, —
Был настигнут обманчивым сном,
Будто выпал мне каверзный рок
Уродиться на свете царём,
Будто звали меня Менелай,
А супругу мою за бугор
Утащил нехороший бабай,
Гад ползучий, а попросту, вор.
Он её соблазнил калачом
Из Макдональдса, просто беда.
Я б её не отдал нипочём,
Но, увы, потерял навсегда.
Вдруг почудилось, – в складках портьер
Шевельнулась знакомая тень…
Я к ней руки и ноги простер,
Глядь, не Ленка, – Ковидла в сажень.
Я – брыкаться, кусаться вопить,
Но воткнулась мне в чресла гвоздём…
Вот, проснулся, не знаю, как быть,
Половым передастся ль путём?
Трагичный случай
Морское
Алла Арцис
А море только пенилось и ржало,
*
И чудилось, что тысячи сизифов
Отчаянно из недр его рвались —
*
И снова дно переминало нервно.
Потом смолкало враз – и ни гу-гу.
И полный штиль. И тишина безмерна —
А женщина ждала на берегу.
На берегу, увязнув в мокрой тине,
Печально глядя на девятый вал,
Стояла дева, словно на картине,
Что Айвазян-художник рисовал.
Ушёл моряк за тюлькой и бычками
На лодочке под парусом вчера,
И не оставил ни записки даме,
Ни поцелуя грешного с утра,
И ни гу-гу. А телефон не ловит,
На кнопки жать, увы, сизифов труд.
А море кровожадно жаждет крови
За каждый кильки выловленный пуд.
В нём тридцать три богатыря на страже,
С дозором здесь обходят берега…
Вот вынырнули, – девушка на пляже
Стоит и плачет, бедная. Нага,
Прекрасна дева, простирает руки
К пучине, восклицая без конца
О том, какие испытала муки,
У моря поджидая молодца.
Сердца богатырей пронзило болью, —
Бывает же такое иногда!
Ей отслюнили спички, банку с солью,
Кило бычков и скрылись в никуда.
Мы и они
К 100-летию октябрьской революции
Принц Андромеды
*
Доллар тебе – как враг!
Враг для тебя – и евро!
Нет революций в ней,
В глупой Европе скверной!
*
Нет, впереди тот поезд!
Поезд – советский лишь!
Про серп и молот повесть —
Не про Нью-Йорк-Париж…
Был я в Парижах как-то,
Был я в Нью-Йорках тех.
Там у них всё, де-факто
Плохо, ну просто смех.
Им бы на нас равняться,
Думать и жить, как мы,
Так же зубами клацать
В белых полях зимы,
Так же последним хреном
Лакомиться подчас,
Веря в сознанье бренном
В скорой победы час
Над нищетой глубинной,
Длящейся много лет,
Пагубой нашей винной,
Главной из всех примет
Удали и размаха,
Так же мечтать в тиши,
С уровнем в восемь махов
Портить карандаши…
Да, жидковаты черти,
Нет в них духовных скреп.
Знаем, кто ими вертит,
Наверняка, – Госдеп.
Нежатся, паразиты,
Устриц едят живьём,
Всякие дефициты…
Мы же свой хрен жуём.
Босы, как погорельцы,
Нашим вождём горды.
Мы же не европейцы,
Сытость нам до звезды!
Мне до звезды Парижи
И Вашингтоны их,
Жмеринка как-то ближе,
Я ведь ещё не псих
Устриц жевать и слушать
Писк их в прямой кишке…
Крепко Пегаса уши
В твёрдой держу руке!
Хроническая простонародная
Девушка – мчит, босая, в электричке!
Солнечный Принц
Некрасивая – зато
Босоногая – девчонка!
Муж девчонки – конь в пальто!
Можно ль жить с таким подонком?!
*
«Ботиночки дырявые, от холода дрожу
И пальцами корявыми узоры вывожу…»
из народного эпоса
Пяткой по снегу рисуя,
Задом в воздухе крутя,
И, здоровьем не рискуя,
Ржу, как малое дитя.
Милый, милый, мой далёкий,
Грузчик ты или артист,
Посмотри на эти щёки
И услышь поэцкий свист!
Я страдала понапрасну,
Получала по губам,
Да любила мужа страстно,
Унижаясь, просто срам.
Не дарил он мне цветочки,
И за каждый недосол
Отбивал башку и почки,
И однажды сам ушёл.
Обобрал меня до нитки…
И теперь мечтаю вновь
Чтоб хоть кто-то, под микитки
Мне поддав, пустил бы кровь.
Пусть он будет и немытым,
И глухим-хромым-слепым,
Да накройся всё корытом,
Будет самым дорогим!
Заключу его в объятья,
Оберу с одёжи вшей…
Буду счастлива опять я,
Наварив погуще щей.
Нью-Державина строки
Гражданин
Поэт Владимир Дорохин
Когда бесстыдное коварство
В миру закружит хоровод,
И с крон почтенного мещанства
Вмиг опадёт листва свобод,
И воды жадности завидят
Предел корысти берегов,
И правды речь закон обидит
Под звон беды колоколов,
*
Воспрянет гордый гражданин!
Когда в ребро потычет муза
Наманикюренным перстом,
Умища стрельнет аркебуза,
И неразгаданный геном
Раскроет чакры мне, и мантры
Польются лавой из груди,
И рифмы круче, чем у Сартра,
Мне душу станут бередить.
Воспрянет бренная натура,
И веко дёрнется, и нерв,
Разбужен, как акупунктурой,
Поэзией, весь свой резерв
Тотчас же в мозг направит скопом,
И пук извилин всколыхнёт,
И все нейроны автостопом
Запустит в творческий полёт.
И там уже, напившись крови,
Как шестирукий многочлен,
Нейрон, испытывая муки,
Распространяя эстроген,
Души зерцало раздраконя
До крупной творческой слезы,
В экстазе в мозге двинет кони,
Как мыльный лопнувший пузырь…
Но ямб хорея не обидит,
Шедевр родится без помех,
Пусть мертворожденный эпитет
Порою вызывает смех.