- -
- 100%
- +
– Да полдень ужо, батюшка, – староста покосился на окно, за которой виднелось высокое солнце.
Десять крестьян стояли у крыльца усадьбы, сбившись в робкую кучу. Они были похожи на выкорчеванные деревья – корявые, загорелые до черноты, в грубых, пропотевших рубахах и портах, перехваченных веревками. Запах немытого тела, земли и кислого пота висел вокруг них плотной пеленой. Половина сжимала тяжелые, трехзубые вилы с тупыми концами. У другой половины в руках были дубины – кривые обломки жердей, толстые сучья, одна даже с торчащим ржавым гвоздем. Они переминались с ноги на ногу, робко поглядывая на Рому и его странную куртку, под которой угадывалось что-то жесткое. В руке у него был только нож – тот самый, с зазубренным лезвием, почерневшим от гоблиньей крови после испытаний. Он казался жалкой игрушкой против возможной угрозы.
– Ну что, бойцы, готовы прославиться? – спросил Рома, стараясь вложить в голос уверенность, которой пока не чувствовал до конца.
Ответили смутным гулом, перебивая друг друга:
– Да, ваше благородие…
– Как скажете, милостивец…
– Куда поведете, батюшка… – глаза бегали, выражая скорее покорность, чем боевой дух.
– Я – Рома, – отчеканил он, стукнув ножнами о ступеньку. Звук заставил пару человек вздрогнуть. – Ваш барин и командир. Слушаемся с первого слова. Промедление – смерть. Понятно?
Кивки. – Так точно, барин… Поняли…
– Первый приказ! – Рома указал ножом на кучу принесенного добра – коры и веревок. – Броню делаем. На торс. Мартын, Сидор – помоги! Быстро! Он схватил два больших, гибких куска дубовой коры, пахнущих сыростью и древесной горечью. – Смотрите! Рома приложил куски к своей груди и спине поверх куртки, крест-накрест стянул их толстыми пеньковыми веревками, затягивая узлы так, что кора врезалась в тело даже через ткань. Получилось грубо, неудобно, но хоть какая-то защита от случайного удара или когтя. – Трое самых крепких – ко мне! Вам тоже! Остальные – щиты мастерите из одного слоя! Вилами прикрываться не получится!
Трое мужиков с самыми широкими плечами неуклюже повторяли его действия. Кряхтя, они стягивали веревки, кора трещала, впиваясь в холщовые рубахи. Остальные, под руководством старика Мартына и старосты, сооружали примитивные щиты – один слой коры, стянутый веревками по краям. Пока они возились, Рома распределил оружие:
Пятеро, что пришли с вилами: – Оставайтесь с вилами. Ваша сила – дистанция. Ткнуть – отойти. Не подпускать врага к себе!
Пятеро с дубинками: – Сдайте дубины. Двое из них получили найденные плотницкие топоры – тяжелые, с облупившимися топорищами, но острые. – Вы – рубилы. Бить сильно. По головам, по рукам. Остальные трое… Рома вернул им их дубины. – Бейте с размаху. По ногам, по спине. Сбивайте с ног!
Пока крестьяне осваивались с новым оружием и неудобными щитами, Рома отдал последние распоряжения:
– Сидор! Еды на один раз! Хлеб, сало, что есть. Воды. Мартын – ты ведешь. Веди к лесопилке, посмотрим почему она заброшена.
Староста кивнул, и вскоре появился большой холщовый узел с черным хлебом, куском сала и луковицами. Фляги наполнили водой из речки.
Мартын, опираясь на палку, мрачно кивнул в сторону:
– Нам туда, барин. Там тропа звериная есть.
«Армия» Ромы – десять мужиков, трое из которых были похожи на ходячие куски древесной коры, а остальные – на оборванное ополчение с вилами, топорами и дубинами – двинулась за Мартыном. Они миновали покосившиеся ворота, оставив позади запах деревни. Перед ними расстилалось поле, колосившееся дикой травой, а за ним – густая, мрачная стена леса.
Крестьяне шли молча, щиты из коры неловко болтались у них на веревках, оружие нервно сжималось в потных ладонях. Рома шел впереди, ощущая холодную рукоять ножа за поясом и грубость коры под курткой. Над полем прокричал ворон. Путешествие началось. Лес впереди казался не просто чащей, а живым, дышащим порогом в неизвестность, где первая настоящая опасность поджидала за каждым поворотом тропы.
**Глава 7. Лесопилка**
Когда отряд Ромы переступил за черту деревни. Воздух был плотным, пропитанным запахом сырой земли, прелой листвы и дыма, поднимающегося с печных труб. Солнце, ещё низкое, пробивалось сквозь кроны, оставляя на земле золотые пятна, будто кто-то рассыпал монеты по мху. Рома вдохнул – и на мгновение забыл, где он, кто он. Этот воздух был живым. Не как в городе, где каждый вдох – глоток пыли и выхлопов. Здесь – чистота. Свежесть. Сила.
Он оглянулся на своих крестьян. Десять мужиков, трое в коряжистых доспехах из коры, остальные с вилами, топорами и дубинками. Все – с испуганными глазами, ссутуленные, как будто ждут удара. Они вышли за ворота, и тут же начались проблемы.
– Тише! – прошипел Рома, когда один из них хрустнул веткой так, будто рубил топором.
– Простите, барин… – пробормотал тот, краснея.
– Вы идёте, как на ярмарку! – сдерживал раздражение Рома. – Это не прогулка. Это охота. Я веду вас на выживание. Каждый шаг – это шанс. Каждый шум – это смерть. Вы хотите вернуться домой живыми? Тогда молчите. И слушайте.
Но крестьяне не понимали. Они шумели. Стучали оружием. Перешёптывались. Один споткнулся о корень и упал, подняв целое облако листьев. Другой чихнул. Третий начал ковылять, жалуясь на ногу. Рома стиснул зубы.
– Через двадцать минут будет лесопилка, – хрипло произнёс он. – Старая. Ещё с тех времён, когда здесь рубили сосны на брёвна для города. Потом леса сожгли, заказов не стало – бросили. Крыша провалилась, стены обрушились… но над мастерской крыша ещё держится. И печь ещё тёплая, если подкинуть дров.
Он замолчал, словно что-то вспоминая.
Кто-то живёт в руинас. Кто-то – не люди. Однажды я ходил туда. Днём. Там было пусто. А на обратном пути… я услышал пение. Грубое. И запах жареного мяса. Не кролика. Не оленя.
Он посмотрел на Рому.
– Я больше туда не ходил.
Рома кивнул. Достаточно.
– Значит, там кто-то есть.
– Есть.
– Много?
– Не знаю. Но если они пируют – значит, чувствуют себя в безопасности. А это значит – они сильные. Или самоуверенные.
– А мы ни то, ни другое, – усмехнулся Рома. – Но мы умные.
Через полчаса лес начал редеть. Сосны сменились берёзами, затем влажными ивами, и впереди послышался далёкий скрип – как будто кто-то пилил древесину. Но ритм был странным. Хаотичным. Смех. Пение. Запах жареного мяса.
– Стой, – прошептал Рома.
Вся группа замерла.
– Мартын, пойдём со мной.Остальные – здесь.Не шевелиться.Не дышать.
Старик кивнул и тенью двинулся вперёд. Рома шёл следом, пригибаясь, стараясь ступать по сухим веткам и обходя лужи. Он чувствовал, как сердце бьётся в висках, как по спине стекает пот. Это была не просто разведка. Это был первый настоящий выход в чужой мир. В мир, где он – не доставщик, а командир.
Через сотню метров лес расступился.
Перед ними – лесопилка.
Здание было полуразрушенным. Крыша провалилась, стены покрыты мхом, но внутри – жизнь. Костёр горел посреди зала, над ним на вертеле жарились куски мяса, источая густой, аппетитный запах. Вокруг – пятнадцать существ. Сатиры – сообщита система.
Они сидели, полулежа, на брёвнах и старых пнях. Козлиные ноги, рога, хвосты. У некоторых – бороды, заплетённые в косички, у других – татуировки в виде древних рун. Один пил из бурдюка, другой играл на дудочке, третий чистил копьё, привязанное к поясу. Они смеялись. Говорили на незнакомом языке, но интонации были понятны: высокомерие, сытость, уверенность в своей силе.
– Сатиры. Маленькая стая, но они не боятся ничего. Могут себе позволить шуметь в лесу, – прошептал Мартын.
– Надо уходить, – сказал Мартын. – Их много.
– Нет, – тихо ответил Рома. – Они сидят у костра. У них нет караула. Они не ждут нападения.
– Ты хочешь напасть?
– Я хочу выжить. А они – наш шанс усилиться. Их оружие послужит нам верой и правдой.
Он развернулся и пошёл обратно. Через десять минут вся группа собралась.
– Слушайте, – прошептал Рома, подходя ближе. – Вон там – лесопилка и ее охраняют пятнадцать сатиров.
Он оглядел их лица.
– Я веду вас не на смерть. Я веду вас на испытание. У них есть еда. У них есть оружие. А у нас – только вилы, дубинки и желание жить. Они наши враги!
Он поднял руку и показал на лес.
– Мы подойдём тихо. По моему знаку – бейте. Первые пять – со мной. Вилы вперёд. Остальные – за мной, на подхвате.
Он сделал паузу.
– Если враг появится сбоку – рубите его. Бейте дубинками. Не дайте им обойти нас. Потому что если они нас обойдут – нам конец. Поняли?
Крестьяне кивнули, кто-то сглотнул.
– Мартын, ты остаёшься здесь.
Старик кивнул, не пытаясь спорить.
Они двинулись дальше. И на этот раз – тише. Рома шёл первым, подавая сигналы руками. Остановка. Продвижение. Присесть. Обход. Шум костра помогал – треск дров, смех, песни заглушали их шаги. Они подошли вплотную. В сорока метрах. Потом – в двадцати. Десяти.
И тогда Рома дал команду.
– Вперёд. Тихо.
Они вышли из-за деревьев, словно тени. Сатиры их не услышали. Один из них – тот, что стоял ближе к краю, – жарил мясо спиной к лесу. Рома кивнул пятерым с вилами. Те поняли.
Три удара. Быстрые. Точные.
Первый удар – в спину. Вилы вошли в позвоночник. Сатир рухнул, не издав ни звука.
Второй удар – в шею. Крестьянин ударил снизу вверх. Хруст. Кровь.
Третий удар – у костра. Рома сам метнул вилы. Точное попадание в бок. Сатир упал, хрипя.
Рома достал дубину. Приготовился встречать врагов.
Только тогда поднялся шум.
– Эй! – закричал кто-то.
– Люди! – завопил другой.
– Убить!
Они бросились в атаку. Нестройно. Неорганизованно. Кто-то с копьями, кто-то с топорами, кто-то – с голыми руками. Как разъярённая толпа.
– Стой! – заорал Рома. – Стена! Вилы вперёд!
Пятеро крестьян выстроились в ряд. Вилы – как частокол. Первый сатир бросился – и напоролся. Второй – тоже. Третий попытался обойти – получил удар топором в ногу. Упал.
Убито: 6.
Рома стоял в центре, держал свою пару вил, отбивал удары, направлял. Он всё видел. Кто слева, кто справа. Кто устал. Кто дрожит. Он командовал, как дирижёр.
– Левый фланг – держись!
– Правый – вперёд!
– Не подпускать!
Сатиры набросились на него, как волны. Один упал от удара дубиной. Другой был сражён топором. Третий попытался обойти его и получил вилами в живот.
Убито: 10.
Но вдруг – беда.
Какой-то крестьянин – вонзил вилы в грудь сатиру. Удар был сильным. Но вилы застряли в рёбрах. Он пытался вытащить их, но не получалось.
– Отойди! – заорал Рома. – Брось вилы и отойди! Меняй оружие! Толкай вилы от себя!
Крестьянин не понял. Он стоял как вкопанный, пытаясь вытащить оружие.
– Меняйся! – крикнул Рома. – Топор! Дубина! Быстро!
Крестьянин бросил вилы, создавая дополнительную преграду в виде лежащего трупа с вилами из груди. Другой мужик с дубиной попытался занять его место, они столкнулись, неуклюже обходя друг друга и наконец-то поменялись.
Но за эти секунды произошёл прорыв в другом месте.
Сатир с копьём пронзил пространство. Он с разбега налетел на щит крестьянина, сбив того на землю. Сатир верещал и заносил копьё на добивание бедного крестьянина, но тут на голову сатира обрушился топор.
Убито: 11.
Осмотрев свой отрят, подмечая, что вилы остались у одного крестьянина. Остальные побросали свои вилы в телах противника.
Ещё одна атака. Разрозненная. Один – с копьём – бросился вперёд. Рома ушёл в сторону и ударил его дубинкой по руке. Копьё упало. Двое крестьян скрутили его.
Другой – с ножом – попытался зайти сзади. Получил топор в спину.
Убито: 13.
Двое других бросились в лес.
– Не преследовать! – заорал Рома. – Стой!
Они замерли. Тяжело дышали. Кто-то сидел на земле. Кто-то держался за руку. Один – за бок. Кровь. Пот. Грязь.
Тишина.
Рома оглядел поле боя. Трупы сатиров, пересчитал их – пятнадцать. Двое скрылись в лесу.
Он выдохнул. Глубоко. С ощущением, будто впервые за долгое время вдохнул надежду.
– Все живы? – хрипло спросил он, оглядывая отряд.
– Живы, батюшка… – ответил один из них, держась за бок. – Только кровь идёт.
– Тогда не сидим, – Рома сбросил с плеч рюкзак и достал из него аптечку – ту самую, с почти пустым пузырьком йода и бинтом. – Кто ранен – подходите. Остальные – собирайте оружие. Всё. Даже сломанное. Даже ржавое. Это не мусор, может пригодится. Как говорится, берите все, что не прикручено.
Крестьяне закивали. Кто-то сглотнул, глядя на трупы сатиров. Но уже не с ужасом, а с оценкой. Как будто впервые поняли: враг – это ценный ресурс.
Рома подошёл к первому раненому – мужчине с порезом на предплечье. Снял с него рубашку, промыл рану йодом. Тот взвыл, но сдержался.
– Терпи, – сказал Рома. – Это не боль. Это цена за то, что ты выжил. Ты получил жизненный Опыт.
Он перевязал руку, затем перешёл к следующему – с ушибом бока. Ничего серьёзного. Затем – к тому, кого сбили с ног. Все живы. Ни одного перелома. Ни одного проникающего ранения.
Он огляделся. Отряд собирал оружие. Топоры. Копья. Ножи. Даже щиты – деревянные, обитые кожей. Один из крестьян нашёл у пояса сатиров маленький кожаный мешочек. Он открыл его, и глаза крестьянина округлились.
– Барин! Деньги!
Рома подошёл. В мешочке – двадцать серебряных монет. Маленьких, потрёпанных, но настоящих. Он пересыпал их в ладонь. Холодные. Тяжёлые.
– Двадцать, – прошептал он. – Двадцать серебряных… Это же… почти золотая монета.
Староста говорил, что сто серебряных – это одна золотая. А одной золотой можно кормить деревню полгода.
Он аккуратно убрал монеты в карман. Потом подумаем где и куда тратить.
Они обыскали лагерь. Нашли ещё несколько мешков – с сушёным мясом и грибами. У костра – маленький сундучок, замаскированный под бревно. Внутри – ещё десять серебряных монет, пара ножей с костяными рукоятками.
– Ищите дальше, – приказал он. – Всё, что может пригодиться.
Они обыскали лагерь. На противоположенной стороне за лесопилкой нашли трех мулов. Они спокойно приняли смену хозяев. Ещё было найдено несколько мешков – с сушёным мясом и грибами. У костра – маленький сундучок, замаскированный под бревно. Внутри – ещё десять серебряных монет, пара ножей с костяными рукоятками.
И тогда Рома заметил его.
У самого входа на лесопилку из земли торчал белый камень. Не просто камень – он был идеально гладким, как отполированным, и уходил вниз по пояс. Он не был похож на природное образование. Слишком прямой. Слишком правильный.
Рома подошёл. Прикоснулся.
И тут же вспыхнуло.
[СИСТЕМА: АКТИВАЦИЯ СВЯЗИ]
[ОБНАРУЖЕН УЗЕЛ СВЯЗИ: «ЛЕСОПИЛКА»]
[ЛОКАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ УСТАНОВЛЕН]
[ДОСТУПНЫ НОВЫЕ ФУНКЦИИ: ВЛАДЕНИЯ, ВОЙСКО, РЕСУРСЫ]
Рома замер. Его охватило странное чувство – будто в голове щёлкнул выключатель. Он увидел. Не глазами. А мысленно.
Перед ним в воздухе возникла прозрачная панель. Чистая. Строгая. Как интерфейс из будущего.
Он мысленно коснулся её. Выбрал [Владения].
[Базовая локация: деревня Глухово.]
Мысленно нажав на название деревни, появилась статистика с населением, налогами, постройками.
Выбрал вкладку [Войско]
[10 крестьян]
Опять попробовал мысленно обратиться нажать на слово крестьян. Появилось окно с Характеристиками крестьян.
| Класс | Крестьянин | |
+===================+===============================================+==========
| Сила | 1 | |
+–+–+–+
| Ловкость | 1 | |
+–+–+–+
| Выносливость | 1 | |
+–+–+–+
| Интеллект | 1 | |
+–+–+–+
| Броня (AC) | 0 (Некачественная броня из коры +1) | |
+–+–+–+
| Мораль | Низкая | |
+–+–+–+
| Способность | Трудовая повинность, навык обращения с луком ур. 1 |
У некоторых крестьян в характеристиках была прописана некачественная броня из коры, это походу три моих богатыря с доспехами из коры.
Интересно, получается на некоторые характеристики и параметры можно влиять.
Заинтересовавшись описанием способность уже автоматически открыл ее и получил такое описание.
Трудовая повинность – может быть мгновенно и без штрафа переведен из боевого отряда в рабочий для выполнения строительства, ремонта или сбора ресурсов, и наоборот.
– Логично, – пошептал Рома.
Выбрал вкладку [Ресурсы]
[РЕСУРСЫ: ДЕРЕВО: 10 | КАМЕНЬ: 10 | ЗОЛОТО: 0 | СЕРЕБРО: 0 | МЕДЬ: 0 | ЕДА: 0]
Интересно, почему не почитало золото и серебро, да и дерево тоже должно стать 13. Мы же нашли 3 пуда на складе лесопилки. Может надо его доставить в усадьбу?
Рома улыбнулся. Настоящая система. Не просто убивай и получай опыт. А управляй, строй и развивай. Кто бы еще посоветовал, как и что лучше делать. Хотя это де Испытание системы, значит надо проявить себя!
– Мартын! – позвал он.
Старик подошёл, опираясь на посох.
– Да, батюшка?
– Слушай внимательно. Бери трёх крестьян, которые не ранены и возвращайся в деревню.
– А ты?
– Я остаюсь.
– И что велено?
– Найди Сидора. Скажи: начинаем работать на лесопилке. К вечеру – привези ещё десять человек. Пусть восстановят тут все и рубят лес до вечера. Мы пока отдохнем, а когда ты придешь, то пойдем дальше на разведку. Вечером уже все пойдем в деревню.
Тишина после боя была густой, почти осязаемой, нарушаемой лишь потрескиванием догорающего костра и тяжелым дыханием людей. Воздух пах кровью, пеплом и жареным мясом – странное, тошнотворно-соблазнительное сочетание. Рома опустился на закопченное бревно у костра, чувствуя, как дрожь в коленях постепенно сменяется свинцовой усталостью. Он сгреб горсть снега с тенистой стороны ближайшего пня, растер им лицо и шею, смывая пот, сажу и брызги чужой крови. Холод обжег кожу, но прочистил голову.
Один из крестьян, тот самый, что рубился топором, молча протянул ему кусок мяса, снятый с вертела. Мясо было темным, жилистым, пахло дымом и дичью. Рома кивнул в знак благодарности и впился в него зубами. Он был чертовски голоден. Жир тек по пальцам, но ему было плевать. Он ел, жадно, некрасиво, чувствуя, как тепло и сила возвращаются в тело.
– Съедобно, – хрипло прокомментировал он, облизывая пальцы. – Не похоже на человечину, слава богам. Кто знает, что это?
Мужики переглянулись. Тот, что подал мясо, неуверенно пожал плечами.
– Козёл, барин, али олень… Сатиры ведь тоже скотину ловят.
Его сосед, молодой парень с перевязанной рукой, мрачно хмыкнул:
– Может, и не скотину… Говорят, они и до людоедства охочи.
Рома замер на мгновение, кусок мяса застрял в горле. Он силой проглотил его.
– Не наше дело, чего они там ели до нас. Наше дело – что едим мы сейчас. И чтобы это нас не отравило. Он отломил еще кусок хлеба из общего припаса. – Ешьте, пока можете. Не знаем, когда следующий раз поедим нормально.
Он позволил себе минут пять просто сидеть, чувствуя тепло костра на лице, слушая, как мужики перешептываются, делятся водой, зализывают раны. На мгновение он почти забылся, представив, что это просто пикник где-нибудь на окраине города после тяжелой недели. Но запах крови, хриплые голоса и холодная рукоять ножа на поясе напоминали: это не так.
Мысли текли лениво, как дым над костром. Тридцать серебряных… Это уже что-то. Мулы – вообще удача. Но это всё мишура. Сила – в системе. В этом камне. Он мысленно снова вызвал интерфейс, пробежался глазами по цифрам. Деревня… Нужно укреплять. Но для этого нужны ресурсы. И безопасность. А эти двое сбежавших сатиров… Они приведут других. Обязательно приведут.
Мысль о беглецах вонзилась в сознание, как игла. Он резко поднял голову, отбрасывая остатки еды.
– Всем быстро доедать! – его голос прозвучал резко, срывая расслабленную атмосферу. Крестьяне вздрогнули, засуетились. – Это не пикник на речке. Мы в вражеском логове, и двое ушли. Они могут вернуться с подмогой в любой момент. Федот, Степан – на вас охрана. Встаньте на опушке, откуда мы пришли. Кричите, если что-то увидите. Не спите!
Остальные – ко мне, у костра.
Пока двое назначенных, кряхтя, поднимались и, покосившись на темнеющий леc, уходили на свои посты, Рома сгреб в кучу трофейное оружие. Копья. Их было пятнадцать. Простые, грубые – длинное древко, заточенный железный наконечник, туго примотанный сыромятной кожей. Метровые, не больше. Легкие. Удобные.
Он взял одно, взвесил в руке.
– Видели, как они дрались? – спросил он у собравшихся вокруг мужиков. – Не строем, не стеной. Бросались поодиночке, с гиком. Их и побили. А ведь копье – оружие дальнее. Им можно колоть из-за щитов. А можно – метать.
Один из крестьян, постарше, с умными, уставшими глазами, skeptically хмыкнул:
– Метать, барин? Да мы и попасть-то с десяти шагов не сможем. Не обучены.
– А я обучен? – парировал Рома. – Нет. Но я знаю, что лучше попробовать и промахнуться, чем дать врагу подойти вплотную.
Смотрите. Он отступил на несколько шагов, выбрал мишень – полуразвалившуюся стойку сарая. Прицелился, сделал короткий замах и резко послал копье вперед. Оно вонзилось в рыхлое дерево с глухим стуком, неглубоко, но уверенно. – Сила не главное. Главное – толчок и точность. Берите. Поупражняемся. Бросайте в те столбы, в ту стену. Пока есть время.
Пока крестьяне, с недовольным ворчанием, но с проблесками интереса в глазах, разбирали копья и начинали свои неуклюжие попытки, Рома вернулся к куче оружие. Ножи, дубины… И один клинок, который явно выделялся. Длиннее ножа, но короче меча. Прямой, с простой крестовиной и деревянной рукоятью, обмотанной кожей. Лезвие было узким, острым, без ржавчины. Он поднял его. Рука сама легла на рукоять. Вес был идеальным – не легкий, как кухонный нож, и не тяжелый, как топор. Сбалансированный. Настоящее оружие.
Он сделал несколько пробных взмахов, чувствуя, как клинок рассекает воздух со свистом. Это уже другое дело. Он пристегнул его к поясу, на место своего старого зазубренного ножа. Теперь он был вооружен.
Он наблюдал, как крестьяне метают копья. Большинство промахивается, копья втыкаются в землю, летят вбок. Но один-два уже попадают в цель. Они учатся. Быстро.
И я учусь, – подумал Рома, глядя на заходящее солнце. Учусь быть не пешкой, а игроком. Игра только начинается. И ставка – моя жизнь.
Тишину лесной поляны нарушал лишь прерывистый хруст веток под ногами да тяжёлое дыхание людей. Рома, опираясь на свой новый клинок, наблюдал за неуклюжими, но полными старания попытками своих «бойцов».
– Не махать, как метлой! – скомандовал он, видя, как один из мужиков размашисто заносит копьё. – Тыкать! Резко и коротко! Представь, что это не копьё, а длинная игла. Цель – вот здесь, под ребро. Понял?
– Понял, батюшка, – смущённо пробормотал крестьянин, снова принимая стойку.
Пятнадцать минут упорных, почти бестолковых на первый взгляд упражнений. Одни учились правильно держать древко, другие – метать. И тут Рома заметил нечто интересное. Двое крестьян, самых молчаливых и неприметных, схватывали всё на лету. Их броски были не сильнее, но точнее, вывереннее. Копьё, брошенное худощавым парнишкой по имени Артём, воткнулось в намеченный сук с третьей попытки, в то время как другие не могли попасть в ствол сосны с пяти шагов.
– Артём, Степан – ко мне! – позвал Рома. Оба подошли, нервно переминаясь. – Получается. Вижу. С этого момента вы – мои первые метальщики. Запомнили?
– Так точно, – кивнул Артём, и в его глазах, впервые за сегодня, мелькнула не покорность, а искорка гордости.
Ровно через пятнадцать минут он скомандовал отдых. Люди повалились на траву, закидывая затекшие руки за голову. Но расслабляться было нельзя. Рома выставил первую смену часовых – тех двоих, кто был ранен легче других. Им тоже нужна была практика.
– Ваша задача – не геройствовать, – внушал он им, – а вовремя заметить опасность и поднять шум. Смена – каждые пятнадцать минут. Пока отдыхаете – наблюдайте, как несут караул другие. Учитесь.
Так и шло: пятнадцать минут изматывающей тренировки, пятнадцать – короткой передышки. С каждым разом движения крестьян становились увереннее, меньше было суеты, больше – осмысленных действий. Рома, вытирая пот со лба, видел, как из разрозненной толпы понемногу начинает формироваться нечто целое. Но этого было мало.