- -
- 100%
- +
– Так точно, лорд! – раздался дружный ответ. Бойцы уже мысленно примеряли новую задачу, оценивая взаимодействие с тяжёлой пехотой и лучниками.
– На север, – продолжил Рома, обращаясь к более лёгкому и мобильному отряду, – пойдёт группа из пяти лучников, одного защитника и одного пса. Важное условие – глубоко не заходить! Только визуальная разведка на подступах к предполагаемой крепости зверолюдей. Никаких агрессивных действий. Увидели что-то – сразу назад. Ясно?
– Ясно, лорд! – ответил молодой командир отряда, и по его сосредоточенному лицу было видно, что он понимает всю ответственность задания на грани возможного столкновения.
Рома сделал паузу, обводя взглядом оставшихся бойцов
– А я с основными силами, кто не остаётся на охрану крепости и строителей, иду на встречу с лордом Дарком. Это будет демонстрация силы, но и готовности к диалогу.
Он кивнул в сторону склада, где уже заканчивали погрузку.
– Возьмём с собой пару телег с товарами от мурлаков. Может, сторгуемся насчёт границ или обмена ресурсами… Илья, погрузку закончили?
– Так точно, всё готово! – донёсся голос из-за телег.
– Отлично. Все отряды выступают по своим маршрутам немедленно. На встречу с Дарком – строимся у ворот через пять минут. В путь!
Отряд выдвинулся на место встречи размеренным, осторожным шагом. Впереди и по флангам, подобно теням, метались боевые псы, время от времени замирая и принюхиваясь к ветру, их низкое рычание было единственным звуком, нарушавшим тишину марша.
Рома шёл в центре группы рядом с Марьяной. Чтобы рассеять напряжённое ожидание, он вполголоса беседовал с ней, обсуждая незначительные детали хозяйства – новые сорта ягод, найденные мурлаками, или странное поведение голубей почты. Но за этим спокойным тоном скрывалась постоянная бдительность. Его взгляд непрерывно сканировал окрестности, а рука невольно ложилась на рукоять меча при каждом шорохе, не принадлежавшем их отряду.
Через четыре часа, которые показались вечностью, они вышли на знакомую по описанию поляну – то самое место, где накануне встретились разведчики. Поляна была пустынна. Слишком пустынна и тиха. Даже птицы не пели в ближайших кронах.
Рома сразу же, не сходя с места, отдал тихие, но чёткие приказы:
– Вперёд, на фланги и вглубь за деревья – по паре разведчиков с собаками. На пол километра.
Осмотреть всё. Малейшая подозрительность – сразу сигнал. Остальным – круговая оборона, телеги в центр. Никаких костров, никакого шума.
Бойцы, действуя слаженно и без лишних слов, мгновенно выполнили приказ. Две пары разведчиков с псами бесшумно растворились в лесной чаще, а остальные воины сомкнули щиты, образовав живую стену вокруг телег, образуя импровизиционный оборонительный периметр. Лучники заняли позиции на колене, положив стрелы на тетивы.
Рома и Марьяна остались в центре этого стального кольца. Он медленно поворачивался на месте, вглядываясь в окружающий лес, пытаясь проникнуть взглядом в каждую тень, за каждое дерево.
– Что думаешь? – тихо спросил он у Марьяны, не отводя взгляда от чащи.
– Слишком тихо, – так же тихо ответила она, и её пальцы бессознательно перебирали складки плаща, будто ощупывая невидимые нити магии.
Тридцать долгих минут тянулись в почти полной тишине, нарушаемой лишь скрипом кожи да сдержанным дыханием бойцов. Каждая минута напряжённого ожидания казалась часом. Солнце поднималось выше, но его лучи, пробивавшиеся сквозь листву, не приносили тепла – лишь подсвечивали неподвижные фигуры воинов и напряжённые лица. Рома уже начал обдумывать план отхода, когда из чащи справа донесся условный свист соловья – сигнал своих.
Через мгновение двое разведчиков с псом бесшумно выскользнули из-за деревьев. Пёс, прижав уши, издал короткое, глухое рычание, глядя в сторону юга. Разведчик, тяжело дыша, отдал честь.
– Лорд! С юга движется группа. Люди. Человек двадцать, не больше. Идут не таясь, по открытой местности. Впереди знаменосец с тёмным стягом. До них минут десять хода.
Рома медленно кивнул, сдерживая смесь облегчения и нового напряжения. Встреча состоится. Враги не напали из засады – уже хорошо. Но теперь всё зависело от дипломатии.
– Видели оружие? Доспехи? – коротко спросил он.
– Доспехи у всех, лорд. Из оружия в основном мечи, у нескольких – боевые топоры.
– Хорошо. На места. Приготовиться к встрече. Знак атаки – только с моей команды, – Рома обвёл взглядом своих бойцов, встречая понимающие кивки. Он отдал последние распоряжения: – Щиты не выставлять, но держать наготове. Лучникам рассредоточиться по флангам, но стрелы не натягивать. Покажем, что мы сильны, но не ищем драки.
Он обменялся взглядом с Марьяной. Та едва заметно кивнула, её руки были спрятаны в складках плаща, но Рома знал – она готова в любой момент выпустить магию на помощь нашим бойцам.
Теперь оставалось только ждать. Рома выпрямился, приняв уверенную, но не агрессивную позу – позу лидера, ожидающего равного, а не просителя. Каждая секунда тянулась мучительно долго, наполненная лишь шелестом листьев и напряжённым дыханием его людей.
Внезапно из чащи справа бесшумно выскользнул один из разведчиков. Подойдя вплотную, он тихо, но чётко доложил:
– Лорд, они в движении. Идут по старой лесной тропе, без спешки. Будет здесь минут через пять. Их силы – около тридцати человек.
– Понял. На позиции, – так же тихо отозвался Рома, и разведчик снова растворился среди деревьев.
Это краткое сообщение изменило атмосферу. Ожидание сменилось собранностью, словно взведённой пружиной. Бойцы поправили хват на оружии, лучники убедились, что стрелы лежат под рукой. Пять боевых псов, до этого лежавших у ног воинов, поднялись как по команде. Их уши были напряжённо подняты, а взгляды устремлены в сторону приближающихся. Глухое рычание, больше похожее на вибрацию, исходило от самых крупных из них. Они не лаяли – они ждали. Ждали любого знака от хозяина, чтобы ринуться вперёд или встать на защиту. Присутствие псов добавляло ему уверенности – их чутьё и скорость были тем козырем, который противник мог недооценить.
И вот, спустя несколько минут, которые показались вечностью, на опушке леса с южной стороны зашевелились тени, и показались первые фигуры. Встреча с лордом Дарком начиналась.
Рома, не меняя положения тела, сузил глаза, переводя взгляд с одного воина на другого с холодной, аналитической оценкой опытного командира. Его мозг, заточенный на выживание, автоматически сканировал и классифицировал угрозу. Ополченцы. Все до одного. Да, их было больше, человек тридцать. Но в их строю не было той железной дисциплины, что царила среди его бойцов. Движения были более размашистыми, доспехи – пёстрой сборной солянкой из кольчуг, кожаных и даже просто стёганых курток. Не единый строй, а вооружённая толпа.
Один, два, три, …, шестнадцать. Шестнадцать ополченцев носят щиты, – отметил он. Щиты были разные – круглые, каплевидные, но в основном большие, прямоугольные, примитивной работы. Пехота. Основа их построения. За щитовой стеной стояли лучники, человек десять. Луки простые, без особых изысков. Угроза на расстоянии. Но стреляют ли они метко? Нельзя не недооценивать врага.
И последнее, что бросилось в глаза – пара бойцов с двуручными мечами за спинами. Они выделялись своими габаритами и грубой силой. «Таран», – мгновенно определил Рома. Их задача – проламывать строй, сеять хаос. Элита этого ополчения, если здесь вообще можно было говорить об элите.
Пока он анализировал, отряд приблизился. Через несколько минут две группы людей замерли друг напротив друга на расстоянии около тридцати шагов, разделённые невидимой, но ощутимой гранью напряжения. И тогда взгляд Ромы наконец нашёл того, кого он искал.
В центре вражеского строя, занимая позицию, с которой открывался наилучший обзор, стоял человек, чей вид сразу приковывал к себе внимание. Этому мужчине было около сорока, и каждый прожитый год отчётливо читался на его лице – в глубоких морщинах у глаз, прорезавших загорелую кожу подобно карте былых бурь, и в седине, серебрившей коротко стриженные виски. Его лицо с резкими, словно высеченными из гранита чертами, хранило отпечаток железной воли и непоколебимой уверенности. Взгляд тёмных, почти чёрных глаз был тяжёлым и пронзительным – он не скользил по поверхности, а будто просверливал насквозь, оценивая, взвешивая, вычисляя слабости.
Его фигура, поджарая и жилистая, напоминала старого волка – не обладающего грубой силой молодости, но опасного своим опытом и безжалостной эффективностью. На нём не было ни кольчуги, ни лат – лишь практичный, отличного качества камзол из плотной дублёной кожи, потертой на сгибах, но исправной. Никаких вычурных украшений, лишь функциональность. Руки, мощные, с выпуклыми костяшками и сетью старых шрамов, были спокойно скрещены на груди. Казалось, сама воздух вокруг него становился плотнее, тяжелее.
Но главной была не его внешность, а та аура непререкаемого авторитета, что исходила от него. Он не произносил громких речей, не жестикулировал. Его власть была молчаливой и оттого ещё более весомой. Достаточно было одного его взгляда, одного почти незаметного движения брови, чтобы воины вокруг – и щитоносцы, и лучники, и громилы с двуручными мечами – замирали в напряжённом ожидании. Они не просто подчинялись – они ловили каждую его эмоцию, каждый намёк, словно псы, ждущие команды хозяина.
На его лице застыло выражение спокойной, почти скучающей надменности. Казалось, он наблюдал не за потенциальными противниками, а за не слишком интересным спектаклем, ход которого был ему заранее известен. В уголках его губ таилась лёгкая усмешка – не добродушная, а снисходительная, презрительная.
Этот человек был лордом Дарком. Его вид без слов сообщал, что он считает себя не просто участником событий, а их центром и вершителем. Он смотрел на Рому и его бойцов с холодным, пренебрежением.
Глава 3
Дарий вырос в жестоком мире хаоса и несправедливости. Его отец, в прошлом уважаемый инженер, спился и пропал, оставив семью в нищете. Мать таскалась на двух работах, и с 14 лет Дарий узнал, что такое реальная борьба за кусок хлеба. Он начал с «крышевания» ларьков на местном рынке. Не потому, что хотел, – потому, что иначе избивали бы его. Он быстро усвоил главный урок: сила – единственный аргумент, который понимают все. Он был не самым сильным, но самым хладнокровным. Впервые он убил человека в 16, защищая свою «территорию» от посягательств другой группировки. Он не испугался. Он понял, что это – всего лишь цена вопроса за свой кусок.
К нулевым годам он уже был известной фигурой в полукриминальных кругах своего города. Но в отличие от многих «братков», он видел дальше. Криминал – это инструмент, а не цель. Он стал вкладывать деньги, добытые силой и угрозами, в легальный бизнес: грузоперевозки, стройматериалы, позже – нефтетрейдерство. Его методы не менялись. Конкурентов не покупали, а «убеждали»: поджоги офисов, похищения ключевых сотрудников, компромат. Он окружал себя не просто головорезами, а бывшими военными, спецназовцами, для которых он стал «работодателем», предоставив им доход и «крышу». Он платил щедро, но требовал абсолютной лояльности. Предательство каралось немедленно и жестоко, становясь уроком для остальных.
К 40 годам Дарий Крутов был уже не бандитом, а «уважаемым бизнесменом». Он носил дорогие костюмы, обедал с чиновниками, а его благотворительный фонд спонсировал детские дома. Но его империя по-прежнему стояла на трёх китах: угрозы, коррупция и прагматизм. Он никогда не испытывал жалости к конкурентам, разорённым его действиями. Для него это был естественный отбор. Слабые должны уступать дорогу сильным. Он смотрел на людей как на ресурсы: одни были инструментами (сотрудники, охранники), другие – активами (чиновники на содержании), третьи – препятствиями (конкуренты), которые нужно устранить с минимальными издержками. Его мир был выстроен, отлажен и приносил стабильный доход. И вот в один из таких дней, во время совещания по поглощению очередного конкурента, мир перевернулся.
Прямо перед глазами, перекрывая обзор роскошного кабинета и подобострастные лица подчинённых, всплыли чёткие, светящиеся строки. Не голограмма, не проекция – они были частью самого его зрения.
[Цивилизация Земли достигла порогового уровня]
Дарий замолк на полуслове. Подчинённые замерли в недоумении, глядя, как их босс смотрит в пустоту с непривычной для него напряжённостью.
[Готовность к сопряжению миров: 100%]
В отличие от миллионов людей, охваченных паникой или недоверием, в мозгу Крутова не возникло и тени сомнения. Его разум, привыкший оценивать риски и возможности, мгновенно отбросил варианты с массовым психозом или хакерской атакой как несостоятельные. Масштаб был не тем. Это было нечто большее. Глобальное. И главное – реальное.
[Первый этап сопряжения начнётся завтра в 09:00]
Сообщение исчезло. В кабинете повисла тягостная, оглушительная пауза, нарушаемая лишь приглушённым гулом мегаполиса за бронированными стёклами. Лица вице-президентов были бледными, глаза вытаращены от непонимания и страха.
– Дарий Аркадьевич?.. – осмелился, наконец, выдохнуть самый старший из них. – Вы… вы тоже это видели?
Его тихий вопрос сорвал плотину. Остальные закивали с лихорадочной поспешностью, заголосили:
– Я видел! Перед глазами!
– Что это было? Массовая галлюцинация?
– Надо звонить в ФСБ, в правительство!
Крутов медленно перевёл на них взгляд. В его глазах не было ни страха, ни растерянности, которые читались на их лицах. Был холодный, почти хищный азарт и стремительная оценка ситуации. Их паника была для него лишь фоном, шумом, мешающим сосредоточиться.
Крутов медленно перевёл на них взгляд. В его глазах не было ни страха, ни растерянности, которые читались на их лицах. Был холодный, почти хищный азарт и стремительная оценка ситуации. Их паника была для него лишь фоном, шумом, мешающим сосредоточиться.
Он всегда знал, что те, кто первым входит на новый рынок или занимает лидирующие позиции в той или иной сфере деятельности, получают больше всех. Остальные довольствуются крохами. Этот принцип работал в девяностые при разделе государственной собственности, работал в нулевые при захвате новых отраслей. Он сработает и здесь. Сопряжение миров? Это был не конец света. Это был крупнейший в истории человечества ребрендинг рынка. И он, Дарий Крутов, намерен был стать одним из его бенефициаров. Первым.
Мысли проносились в его голове с калейдоскопической скоростью, но не хаотично, а выстраиваясь в безупречно логичную, привычную ему схему. Его разум, отточенный годами корпоративных войн, уже не видел апокалипсиса. Он видел новую рыночную нишу беспрецедентного масштаба.
Перед ним открывался дикий, нетронутый Дальний Восток мироздания. Никаких надоедливых регуляций, никаких надзорных органов, никакой налоговой службы. Идеальный полигон для первоначального накопления капитала теми методами, от которых он давно уже отошёл в цивилизованном мире, но которые никогда не забывал. Здесь можно было развернуться по-настоящему.
Его взгляд скользнул по бледным лицам менеджеров. Люди… Они всегда были его главным активом. Те, кто переживут завтрашний день, станут его фундаментом. Одни – живыми инструментами, расходным материалом для лесоповала и рудников. Другие, более ценные – солдатами, силой, которая будет удерживать его долю на этом новом рынке. Их преданность можно будет купить, как всегда, – страхом и щедростью.
А магия, артефакты… В этом он чувствовал главный потенциал. Это были новые высокотехнологичные активы, аналог патентов и уникальных разработок. То, что будет определять стоимость «компаний» в будущем. Нужно было застолбить права, создать монополию, не дать конкурентам – другим таким же «предпринимателям», как он, – урвать свой кусок.
Он вышел из кабинета, не оглядываясь на ошеломлённых подчинённых. Его личный шофёр и телохранитель, бывший спецназовец Глеб, уже ждал у лифта. По его напряжённой позе и быстрому диалогу по телефону было ясно – новость уже облетела всех.
– Глеб, со мной, – бросил Крутов, нажимая кнопку спуска. Голос звучал ровно, без тени сомнений. – Вези на оружейный склад. Срочно. Максимальная комплектация.
В лифте, глядя на своё отражение в полированной стали дверей, он отдавал чёткие, лишённые эмоций приказы:
– Поднять всех наших ребят. Не наёмников, только своих, проверенных. Собрать на основном складе к утру. Выдать всё, что есть из тактического снаряжения. Аптечки, сухпайки, средства связи. Всё до последнего патрона.
– Шеф, что происходит? – спросил Глеб, привыкший к странным приказам, но не к такому масштабу. В его голосе сквозил неподдельный шок.
– Происходит главное событие в нашей жизни, Глеб, – холодно, почти без интонации, ответил Крутов. – Открывается новый рынок. Бесплатный и бескрайний. Кто успел первым зайти – тот и будет новым Рокфеллером. А мы будем первыми.
Ровно в 09:00 пространство перед ним затрепетало и разорвалось молчаливым взрывом белизны. Портал не гудел и не светился – он просто был, безразличная и совершенная дыра в реальности. Крутов, не колеблясь ни секунды, шагнул в неё. Это был не прыжок веры, а деловой вход в новый офис.
Ощущение было странным – будто его выдернули из привычного мира и вставили в другой, более резкий и пахнущий сыростью и гнилыми листьями. Первое, что он сделал, – инстинктивно потянулся к кобуре. Рука нашла лишь гладкую кожу ремня. Пистолета не было. Тактический рюкзак с гранатами и патронами тоже исчез. На мгновение его лицо исказила гримаса ярости – его главный козырь был украден. Но гнев тут же сменился холодной переоценкой активов. Остались: идеально сидящий тёмный костюм из прочной технологичной ткани, боевой нож на поясе и тот самый меч в изящных ножнах, который он теперь ощутимо почувствовал всей тяжестью в руке. Хорошо. Значит, правила игры иные. Он был готов адаптироваться.
Помещение, в котором он появился после шага в портал, было пустым и безликим. Квадрат, примерно двадцать на двадцать метров. Гладкие стены, пол и потолок из материала, напоминающего матовый бетон, но на ощупь он был тёплым и слегка упругим. Ни окон, ни дверей. Единственный источник света – ровное, холодное сияние, льющееся с самого потолка, не отбрасывающее теней. Воздух был стерильным, пахшим ничем.
Инстинктивно Крутов прижался спиной к ближайшей стене, чтобы исключить угрозу с тыла. Его взгляд, привыкший выискивать детали, мгновенно оценил обстановку. Ловушка. Или тестовая площадка. Никаких укрытий. Значит, угроза придёт прямо сюда.
Он не стал метаться или кричать. Он молча вытащил меч. Звук выходящего из ножен клинка был громким в гробовой тишине зала. Он принял низкую стойку, которую когда-то показывал его инструктор по фехтованию – не идеальную, но функциональную. Вся его поза выражала не героизм, а готовность к устранению проблемы.
Первый бой случился почти сразу. В центре комнаты воздух задрожал, и из ничего материализовалось нечто зелёнокожее и сопливое, размахивающее зазубренной железкой. Гоблин. Для Крутова, прижавшегося спиной к стене, это был не монстр, а первый конкурент на новом рынке, пытающийся отнять его главный актив – жизнь. Страха не было. Было холодное презрение. Существо бросилось на него с визгом. Крутов, не суетясь, оттолкнулся от стены и сделал короткий шаг в сторону, как делал много раз на корпоративных стресс-тренингах по самообороне. Качественный меч вышел из ножен с коротким шипящим звуком. Удар был не силовым, а техничным – точный выпад, словно он подписывал важный документ. Клинок без сопротивления прошёл через тощую шею гоблина. Тело рухнуло, через мгновение исчезнув в клубе чёрного дыма. Крутов даже не вздохнул глубже, лишь с отвращением стряхнул тёмную кровь с лезвия. Простое устранение помехи в ограниченном пространстве.
Второй тест был сложнее. Едва первый противник исчез, в двух шагах от него возник крупный лесной волк, его рычание оглушительно громыхнуло в каменном мешке. Пасть была оскалена, глаза горели голодным огнём. Он атаковал стремительно, без дурацких криков, одним прыжком сократив дистанцию. Здесь, в тесной комнате, нельзя было просто уворачиваться. Крутов резко отпрыгнул вдоль стены, меч наготове. Волк развернулся и прыгнул снова. И в этот момент Крутов оценил преимущество своей одежды – она не сковывала движений даже в критической ситуации. Он не стал бить навстречу, рискуя получить лавину из когтей и зубов, а снова уклонился и нанёс длинный, режущий удар по крупу зверя. Волк взвыл от боли и ярости, но Крутов уже не давал ему опомниться. Он не геройствовал. Пока зверь пытался развернуться в тесноте, окровавленный бок подставив под удар, меч вонзился ему под лопатку. Это была уже ликвидация более серьёзной угрозы в условиях ограниченного манёвра. Он чувствовал лишь удовлетворение от эффективности.
Третий бой едва не стал последним. Не было ни звука, лишь внезапная ледяная волна за спиной. Сумеречное существо, похожее на оживший труп, – гуль – буквально просочилось из самой тени у стены прямо за ним. Его атака была тихой и смертоносной. Скрюченные когти впились бы ему в плечо, если бы не плотная, многослойная ткань его пиджака. Когти порвали дорогую ткань, но не смогли легко пробить специальную подкладку. Это мгновение спасло ему жизнь. Резкая боль пронзила тело, но Крутов, привыкший терпеть дискомфорт, среагировал с инстинктивной проворностью. Он рванулся вперёд, вырываясь из хватки, развернулся в ограниченном пространстве и, не целясь, ткнул мечом возле себя. Остриё вошло во что-то мягкое и упругое. Только тогда он развернулся вокруг и увидел своего противника. Бой в четырех стенах был коротким, грязным и яростным. Он рубил, отступал к противоположной стене, снова рубил, пока тварь не затихла. Его пиджак был испорчен, под ним ныла рана, но он был жив. Это была критическая ситуация в замкнутом пространстве, успешно разрешённая благодаря качеству экипировки и хладнокровию.
Дальнейшие испытания Системы – три групповых боя с ордами гоблинов, скелетов и человекоподобными крысами – Крутов преодолел с холодной эффективностью. Он не сражался в первых рядах как герой; он занимал позицию в тылу, отдавая чёткие, лаконичные приказы. И он справлялся блестяще, минимизируя потери и достигая цели. Система, по всей видимости, оценила именно этот подход.
Следующим этапом стало тактическое испытание. Крутов очнулся на краю убогой деревушки, затерянной среди холмов. Десяток полуразрушенных хижин, горстка испуганных, оборванных крестьян и интерфейс управления, предлагавший нанимать крестьян за ресурсы.
Очнулся он на склоне холма, с которого открывался вид на жалкое зрелище: кучка покосившихся лачуг, чахлые огороды и стайка оборванных существ, больше похожих на испуганных зверьков, чем на людей. Воздух пах нищетой и безнадёгой. Но в глазах Крутова вспыхнул не огонь сострадания, а холодный блеск оценщика, нашедший на свалке перспективный актив.
Его первые слова, громовые в гробовой тишине этого захолустья, были лишены каких-либо эмоций:
– Встать. Работа начинается.
Он не тратил время на уговоры. Его воля, усиленная механизмом Системы, сковывала крестьян невидимыми цепями. В тот же день деревня превратилась в муравейник, где каждый знал своё место. Одни, под его неотступным взглядом, расчищали колодец до хрустальной глубины. Другие латали дырявые крыши, третьи свозили в амбары всё, что могло сгодиться в пищу. Он не строил утопию – он наводил базовый порядок, без которого любое предприятие обречено на провал.
Едва исчезли следы вопиющей разрухи, его внимание обратилось к окрестным лесам. Заброшенная лесопилка и каменоломня манили его, как нефтяные вышки манили когда-то его предшественников. Собрав отряд из самых крепких мужчин, он повёл их не как герой, а как прораб на объект. Сопротивление бродячих тварей было коротким и жестоким. Он не махал мечом – он отдавал приказы, и враги падали под ударами его людей. Скоро по улицам деревни застучали телеги, гружённые строительным лесом и булыжником.
Шли недели, превращаясь в месяцы. На месте лачуг выросли добротные срубы. Появилась кузница, где день и ночь звенели молоты. Крестьяне, некогда оборванные, теперь ходили в прочной одежде, а их движения обрели уверенность. Страх перед хозяином сменился суровой дисциплиной, сдобренной щедрым пайком за усердие. Деревня стала напоминать образцовый рабочий посёлок.
И тогда пришёл последний вызов. Глубоко в лесу, в подземном лабиринте, породила своё отродье гигантская муравьиная матка. Для Крутова это была не мифическая угроза, а последнее препятствие на пути к полному контролю над территорией. Он действовал с методичностью хирурга. Разведчики нанесли на карту все тропы. Кузнецы сковали копья с широкими наконечниками, а кожевенники приготовили пропитанные смолой плащи. Штурм пещеры был не яростной атакой, а планомерной зачисткой. Его бойцы, двигаясь как единый механизм, гнали насекомых под смертоносные копья. Финальную, пульсирующую в кромешной тьме матку он уничтожил лично – не из бравады, а чтобы убедиться, что работа сделана до конца.