Девочка с серебряными глазами
- -
- 100%
- +
Она решила подождать и понаблюдать, что случится дальше. А пока можно посмотреть, нет ли кого-нибудь в бассейне. Ей сказали, что она не должна плавать, если с ней рядом никого нет. Кэти попыталась представить миссис Х. в купальнике, и на её обычно серьёзном лице появилась широкая улыбка.
Маленький балкончик на фасаде дома был отдельным и не соединялся с балконом квартиры 2-В. Однако там была терраса с перилами, идущая вдоль всей внутренней части здания, откуда можно было увидеть бассейн, и все жильцы имели к ней доступ. Кэти вышла на террасу и посмотрела на ярко-голубую воду.
В бассейне никого не было. Она и не надеялась, что в это время там кто-нибудь будет, хотя на солнце уже стало довольно жарко. Интересно, нет ли по соседству других детей? Позавчера, когда она только что приехала, Кэти спросила об этом Монику, но сама Моника жила здесь всего неделю. Она ещё никого не знала.
Кэти села, по-индийски скрестив ноги, на тёплые доски террасы. Может быть, кто-нибудь всё же решит поплавать. Или выйдет на террасу, чтобы она могла увидеть, кто ещё здесь живёт и как они выглядят.
Кэти не могла представить, как можно прожить здесь целую неделю и никого не знать. Это совсем не то, что жить за городом, недалеко от такого маленького городка, как Дилейни. Здесь она не сможет одна ходить на долгие прогулки, осенью поднимать в воздух листья, словно облако цветного дыма, и разговаривать сама с собой, не опасаясь, что её примут за сумасшедшую. Иногда дети её так и называли. Сумасшедшая Кэти.
Но почему разговаривать с собой – признак сумасшествия? С кем же ещё разговаривать, если у вас нет друзей?
Кэти не думала, что в этом есть что-то особенное, но ей не нравилось, как люди на неё смотрят, когда она говорит сама с собой, поэтому она делала это, только когда была одна. Или думала, что одна. Здесь же она будет чувствовать себя так, словно кто-то постоянно на неё смотрит и подслушивает за раздвижными стеклянными дверями и задвинутыми шторами. Все шторы в доме были задвинуты, кроме штор у неё за спиной.
Через приоткрытые раздвижные двери Кэти услышала, как миссис Х. говорит по телефону:
– Пожалуйста, попросите её позвонить домой, как только она придёт.
Значит, она звонит Монике. Кэти обеспокоенно заёрзала, размышляя, расскажет ли ей миссис Х. о случившемся или просто уйдёт. Она надеялась, что миссис Х. просто уйдёт. Как нередко случалось после того, как она не могла побороть искушение и кого-нибудь пугала, Кэти начала сомневаться. Может быть, ей не стоило быть настолько дерзкой в стремлении прогнать няню? Может быть, когда-нибудь кто-то из взрослых решит, что она сошла с ума, и её отправят в сумасшедший дом? Туда, где она не сможет открыть замки и выйти на свободу.
От этой мысли Кэти стало холодно, и она потёрла голые руки, на которых тут же выступили мурашки.
Позавчера, в субботу, Моника приехала в Дилейни, чтобы забрать её. После смерти бабушки Уэлкер Кэти спала в свободной комнате в доме Тэннеров. Миссис Тэннер, которая наполовину ослепла и почти полностью оглохла, не думала, что в Кэти есть что-то особенное. Вы могли поднимать и опускать шторы, включать и выключать свет, прибавлять звук или переключать телеканалы или заставлять страницы лежавшей на коленях книги переворачиваться, и миссис Тэннер бы даже не заметила. Поэтому, когда Моника нервно спросила, как у них дела, миссис Тэннер улыбнулась и ответила, что всё просто прекрасно: они с Кэти всегда отлично ладили, и ей будет не хватать её чтения вслух.
Кажется, Моника вздохнула с облегчением и сказала, что у них нет времени остаться на ужин, впереди долгая дорога и им лучше выехать сейчас же. Она сложила вещи Кэти в «Тойоту Целику», усадила Кэти в машину, и они поехали в город. Кэти успела лишь потрепать по голове старого пса Дасти. В горле у неё стоял комок, поэтому она ничего не сказала. В любом случае, старина Дасти был глухим и, скорее всего, не услышал бы её.
По пути они остановились, чтобы перекусить гамбургерами с луком, жареной картошкой и молочными коктейлями. Кэти выпила ананасовый, а Моника – ванильный.
С Моникой было нелегко говорить. Кэти твердила себе, что раз Моника её мама, они должны любить друг друга, особенно теперь, когда им снова предстоит жить вместе.
Но она не чувствовала любви к Монике. Как можно забыть, что твоя мама оставила тебя у кого-то другого, вместо того чтобы забрать с собой?
Конечно, Моника попыталась всё объяснить:
– Дело не в том, что я не хотела забирать тебя, милая. Ты же ведь это знаешь, правда? Я тебе уже говорила, что мне надо было работать, и я не могла заботиться о тебе, когда ты была маленькой. Когда мы с твоим папой были вместе, у нас было достаточно денег, чтобы заплатить няне. Папа работал в одну смену, а я в другую, и мы могли приглядывать за тобой. Но я не могла позволить себе этого, когда папа ушёл.
Моника быстро взглянула на неё, когда они ехали по шоссе, но Кэти не удостоила её взглядом. Её волосы развевались на ветру, он приятно холодил горячие щёки. Она сделала вид, что заинтересованно смотрит на стадо голштинских коров, пасущихся на поле, хотя не раз уже их видела. Наверное, там, куда они едут, коров не будет.
– Я всегда мечтала, – продолжала Моника, – чтобы мне не пришлось жить так далеко от тебя и я бы могла почаще тебя навещать. Я скучала по тебе, Кэти.
Кэти ничего не ответила, и после этого Моника больше с ней не заговаривала. Когда они почти приехали, она откашлялась, как всегда делали все взрослые, прежде чем сказать, что это для твоего же блага. Пока Кэти не замечала, чтобы это было так, но именно это она часто слышала.
– Завтра ты встретишь Нейтана, – сказала Моника. – Он мой хороший друг. Вероятно, он придёт к нам в гости.
Кэти этого не ожидала. Она так быстро повернула голову, что у неё хрустнула шея.
– Он тоже там живёт?
Щёки Моники порозовели.
– Нет. Он просто хороший друг. Но он часто будет приходить к нам.
Тревога Кэти немного улеглась. Она была рада, что Нейтан не будет с ними жить. Правда, мысль о том, что у её мамы появился парень, её немного обеспокоила. Она знала, что именно так их называют, хотя это и были взрослые мужчины. Она слышала, как ребята в школе говорили о маминых парнях или папиных подругах. Большинство из них предпочли бы жить с родителями, которые были женаты друг на друге, однако сами родители решили по-другому. Детям приходилось мириться со многими вещами, которые им не нравились.
Когда они приехали домой, было уже темно, и они сразу легли спать и на следующее утро проснулись поздно. Как только они позавтракали, пришёл Нейтан. Это был крупный мужчина с тёмными волосами, тёмными глазами и грубой тёмной бородой. Он улыбнулся Кэти и сказал:
– Привет!
– Добрый день, – ответила Кэти.
Она оглядывалась в поисках признаков того, что Нейтан проводил в квартире много времени, но потом вспомнила, что сама Моника переехала сюда всего неделю назад, поэтому квартира ещё не была обжитой. Правда, на кофейном столике рядом с пепельницей лежала пачка сигарет, и Нейтан взял одну. Кэти ненавидела табачный дым и отодвинулась от него подальше.
Нейтан посмотрел на Монику и закатил глаза.
– Только послушай! «Добрый день». – Он передразнил Кэти. – Это твой ребёнок или твоя мама?
– Хватит, – сказала Моника. – Позволь Кэти быть собой.
А кем ещё она может быть, подумала Кэти. Она обошла гостиную и сквозь раздвижные стеклянные двери увидела бассейн, который показался ей довольно интересным, балкон и парковку на улице. В комнате был книжный шкаф, и Кэти надела очки, не прикасаясь к ним руками, и стала рассматривать книги. Там оказались любовные романы и триллеры. Любовные романы казались Кэти довольно скучными, если только в них не было много сражений на мечах или перестрелок. Однако некоторые триллеры оказались очень даже ничего. Она вытащила книгу в ярко-красном переплёте под названием «Тайна пожарной части номер пять», но не успела её открыть, как Моника выхватила книгу у неё из рук.
– Не думаю, что это подходящая книга для детей твоего возраста, милая. В четырёх кварталах отсюда есть городская библиотека. Думаю, там ты найдёшь более подходящие книги. В следующую субботу я отведу тебя туда.
Если речь шла всего о четырёх кварталах, Кэти не видела причин ждать целую неделю, чтобы взять что-нибудь почитать. Она задумалась, что такого неподходящего может быть в красной книге, и решила это выяснить, как только в понедельник Моника уйдёт на работу.
Нейтан плюхнулся в большое кресло и выпустил дым в сторону Кэти.
– Как насчёт чего-нибудь освежающего? – спросил он.
Он перекинул одну ногу через подлокотник кресла, а другую положил на кофейный столик.
В доме бабушки Уэлкер Нейтан не просидел бы и пяти минут. Кэти переместила поток воздуха таким образом, чтобы дым, плывущий к ней, повернул обратно и окружил голову Нейтана, словно маленькое облако.
Моника принесла напитки и предложила Кэти стакан лимонада. Он был покупным, но довольно вкусным. Кэти подальше отодвинулась от облака дыма и принялась искать в книжном шкафу что-нибудь подходящее. Через минуту Нейтан сказал:
– Ради всего святого, открой окно. Здесь ужасно душно.
– Можно я почитаю в своей комнате? – спросила Кэти, держа в руках книгу в бумажной обложке под названием «Девочка-единорог».
– Конечно, милая, – поспешно согласилась Моника. – Если, конечно, не хочешь посидеть с нами и посмотреть телевизор.
– Я редко смотрю телевизор, – ответила Кэти. – Я могу придумать более интересные истории, чем показывают в этих глупых новостях.
Она направилась к двери маленькой комнаты, которая теперь принадлежала ей, и услышала за спиной голос Нейтана:
– Что у тебя за ребёнок, Моника? Я никогда таких не видел.
Он даже не понизил голос. Он был одним из тех людей, которые говорят о детях так, словно их нет рядом или они ничего не слышат. Вполне возможно, что он никогда не видел никого, похожего на Кэти. Она и сама не встречала других таких детей. Но ей искренне хотелось, чтобы это было не так.
Потому что ей было очень одиноко.
– Никогда не видел таких глаз, – продолжал Нейтан. – Они совсем не как у тебя. У твоего мужа тоже были серебряные глаза?
– Они не серебряные, – смущённо поправила Моника. – Просто серые. Нет, у Джо были карие глаза.
– Разве не удивительно, что у человека с карими глазами и у человека с голубыми глазами рождается ребёнок с серебряными глазами?
– С серыми глазами, – опять поправила Моника.
Кэти закрыла дверь, чтобы больше не слышать их разговор. Она растянулась на кровати, показавшейся жёсткой и чужой, и открыла книгу.
К её большому разочарованию, книга была вовсе не о девочке-единороге, а всего лишь о девочке, которая умела разговаривать с единорогами. Может быть, она окажется не такой уж плохой. Кэти подумала, что было бы неплохо уметь разговаривать с единорогами.
По крайней мере, лучше, чем разговаривать с самой собой.
Глава 3
За всё утро в бассейн так никто и не пришёл.
Наконец Кэти надоело сидеть и смотреть на пустой бассейн. Она обнаружила, что если очень сильно сосредоточиться, то можно заставить воду выплёскиваться за бортик и ручейками бежать по плиткам. Рядом с шезлонгом кто-то оставил ботинки и носки, и Кэти подалась вперёд и сконцентрировалась изо всех сил, пока вода волной не выплеснулась за бортик и не намочила их.
Однако никто за ними не пришёл, и Кэти встала и начала ходить по террасе. У дверей во внутреннем дворе не было табличек с именами, и все шторы были задёрнуты, так что она не могла заглянуть внутрь. Кэти решила, что жить в многоквартирном доме «Седарс» будет довольно скучно.
Между раздвижными стеклянными дверями находилась простая дверь, и когда Кэти открыла её, то оказалась в небольшом помещении, ведущем к главному коридору. Может быть, пройтись по этажу – ей не хотелось возвращаться в квартиру. По крайней мере, пока там миссис Х.
На табличке рядом со звонком у квартиры 2-В было написано «Майклмас». Не мистер или миссис, а лишь одна фамилия. А перед дверью сидел кот.
Это был большой серый кот с несколькими чёрными отметинами на морде, придававшими ему сердитое выражение. Он сидел, сжавшись в комок, так что Кэти захотелось опуститься рядом с ним на колени.
– Что случилось, котик? Ты выглядишь совсем больным.
Я болен. Мне очень больно.
Кэти замерла от удивления. Конечно, это не кот ответил ей. Однако слова возникли у неё в голове так отчётливо, словно она их услышала.
– Что у тебя болит? – Кэти не прикасалась к коту, а только села на корточки, чтобы её лицо было на уровне его морды. У него были жёлтые немигающие глаза.
Дверь распахнулась так неожиданно, что Кэти чуть не упала.
– Вот ты где, Лобо! А ты кто?
Женщина, стоявшая в дверях (возможно, это была миссис Майклмас), оказалась такой же старой, как бабушка Уэлкер. На ней было просторное платье с красно-зелёно-синим узором, и она ещё не успела причесать седые волосы. Позже Кэти узнала, что волосы миссис Майклмас никогда не выглядели причёсанными.
– Я Кэти Уэлкер. Я живу вон там. – Кэти указала рукой на дверь квартиры 2-А.
– Рада знакомству. Я Энни Майклмас. А этого несчастного кота зовут Лобо, что означает…
– Волк, – подсказала Кэти.
– Ты знаешь испанский?
– Я могу прочесть несколько слов, – скромно пояснила Кэти. – Лобо болен. Ему очень больно.
– Правда? – Впервые в жизни взрослый не вёл себя так, словно Кэти была сумасшедшей или странной. Миссис М. наклонилась поднять кота, и Лобо тут же принялся извиваться у неё в руках. – Что у тебя болит, малыш?
– Думаю, это инфекция мочевого пузыря. Это очень больно. Однажды она была у моей бабушки.
– И у меня тоже. Ты права. Это очень больно. – Миссис М. прижала кота к своему цветастому платью. – Думаю, лучше отнести его к ветеринару.
– Я согласна. – За спиной миссис М. Кэти увидела уютную и заставленную вещами квартиру. Повсюду были книги и журналы: на полках, на столах и даже на полу. Ей стало интересно. – Не могли бы вы дать мне что-нибудь почитать, пока я не схожу в библиотеку? Моника… Мама говорит, что её книги не подходят для десятилетних девочек.
Миссис М. близоруко посмотрела на неё.
– Тебе десять лет? Что ж, не все мы великаны. Конечно, я могу дать тебе что-нибудь почитать. Что бы ты хотела? Детектив? Научную фантастику? Рассказы об убийствах?
Кэти кивнула.
– Что угодно, главное, чтобы было интересно.
– Заходи и выбери сама. Как тебя зовут? – спросила миссис М.
Кэти ответила и последовала за миссис М. в её квартиру. В комнате стоял телевизор, но сверху были сложены газеты, закрывая часть экрана. Кэти поняла, что миссис М. большую часть времени проводит за чтением.
– Располагайся, – сказала миссис М. и бережно посадила Лобо на кушетку с оранжевыми и коричневыми цветами. – Я позвоню узнать, когда доктор Грант сможет принять Лобо. Хочешь есть? На столе фрукты. Угощайся!
Кэти взяла гроздь фиолетового винограда и прошла мимо большого кожаного потрёпанного кресла и стула с полосатой сине-зелёной обивкой и красной подушкой к книжным полкам.
Позади раздался голос миссис М.:
– Четыре часа? Хорошо, я приду.
Она вернулась и провела рукой по опущенной голове Лобо.
– Мы о тебе позаботимся, малыш. Не переживай, дружочек. Нашла что-нибудь почитать?
Кэти решила, что последний вопрос адресован ей, если только Лобо не был лучше образован, чем можно было подумать на первый взгляд.
– Всё ещё ищу. Что такое первоцвет?
– «Алый первоцвет»?[1] Ты не читала эту книгу? Это одна из лучших книг на свете, – сказала миссис М. – Возьми её, она тебе понравится. Думаю, я читала её раз двадцать. А может быть, и больше.
Кэти взяла книгу и высосала виноградную мякоть из кожицы, после чего съела обе половинки.
– Когда я её закончу, можно будет прийти и взять что-нибудь другое?
– Конечно. Почему бы и нет? Послушай, – сказала миссис М., – я знаю, как бывает у ветеринара. Я буду сидеть там полчаса, и как только подойдёт очередь Лобо, кто-нибудь приведёт своего сенбернара на срочную операцию, и мне придётся ждать ещё час или два. Сегодня вечером должен прийти газетчик, чтобы собрать деньги. Ты не могла бы встретить его и заплатить за меня? Вот деньги. Обычно он приходит около пяти.
– Хорошо, – согласилась Кэти и взяла деньги.
– Его зовут Джексон Джонс, – сообщила миссис М. – Это высокий тощий паренёк. Один глаз у него голубой, а другой зелёный. Ты его ни с кем не спутаешь.
– Правда? – Глаза разного цвета казались ещё более необычными, чем серебряные. – Хорошо, я его встречу.
– Когда закончишь «Алый первоцвет», почитай вот это. – Миссис М. дала Кэти ещё одну книгу. – Любишь вестерны?
Кэти решила, что миссис М. ей нравится так же сильно, как не нравится миссис Х. И поскольку приближалось время обеда, а виноград не мог заглушить чувство голода, она решила пойти домой.
Кэти пришлось вернуться на террасу внутреннего двора и пройти через стеклянные раздвижные двери, потому что главная дверь была заперта, а ключа у неё не было. Она подскочила на месте, услышав из кухни голос миссис Х.: Кэти надеялась, что няня уже ушла, даже если это и было не очень профессионально.
– Где ты была?
– Гуляла, – пожала плечами Кэти.
– Может быть, уберёшь за собой кровать? Ты достаточно большая, чтобы делать это самостоятельно.
Неужели миссис Х. решила, что всё случившееся ей просто привиделось? Разговаривала ли она с Моникой, и решила ли уйти или передумала? Кэти подумала, что, может быть, стоит сделать так, чтобы у миссис Х. не осталось сомнений, стоит ли работать. Ей даже не пришлось слишком сильно стараться, чтобы разгладить простыни и одеяло и набросить на кровать покрывало. Она не смогла повернуть подушку так, как ей хотелось, поэтому оставила её лежать криво.
Миссис Х. сердилась, когда Кэти стояла на месте с упрямым выражением лица.
– Сегодня я останусь здесь до вечера, – сурово сказала она. – И пока я здесь, ты будешь делать то, что я скажу. Наведи порядок в комнате!
– Но там всё в порядке, – ответила Кэти, мысленно взяла бумажную салфетку и бросила её в корзину для мусора.
– Я заглядывала туда десять минут назад, – сказала няня, – так что не обманывай меня.
– Почему бы вам не заглянуть прямо сейчас? – спросила Кэти и прошла мимо няни в гостиную.
Ей хотелось посидеть в большом кожаном кресле, но от него пахло табаком Нейтана, поэтому она села в маленькое кресло-качалку.
Она услышала тяжёлые шаги миссис Х., которая отправилась в спальню Кэти. Через несколько мгновений девочка подняла глаза от книги и увидела, что миссис Х. стоит прямо над ней.
В ней было что-то угрожающее. Сердце Кэти забилось быстрее: что она будет делать, если миссис Х. схватит её? Сможет ли она помешать ей?
– Как ты это делаешь? – спросила няня.
– Что? – Кэти посмотрела на неё с видом оскорблённой невинности, который всегда сбивал с толку и сердил бабушку, учителей и других взрослых.
Мгновение миссис Х. стояла над ней, потом повернулась и вышла из комнаты. Кэти услышала, как она возится на кухне. Ей очень хотелось послушать, что няня говорила Монике по телефону. Она решила, что миссис Х. отказывается от работы и завтра не вернётся.
Кэти была настолько поглощена «Алым первоцветом», что забыла следить за временем. Она видела, как миссис М. вышла на улицу с Лобо в картонной переноске для кошек и отправилась к ветеринару. На ней было платье с тёмно-красными, алыми и розовыми цветами, а в руке она несла огромную белую сумку. А потом Кэти настолько погрузилась в чтение («Ты как будто пьянеешь и не замечаешь, что происходит вокруг», – раздражённо говорила бабушка Уэлкер), что подскочила на месте, услышав звонок в дверь.
Вот дела! Она совсем забыла, что обещала миссис М. следить, когда придёт газетчик Джексон Джонс. И ей так хотелось увидеть его разноцветные глаза.
Миссис Х., весь день сидевшая на кухне и читавшая журнал «Искренние признания», поднялась, но Кэти обогнала её и бросилась к двери. С виноватым чувством она заметила, что уже больше пяти, а она совсем забыла про газетчика.
Однако она его не упустила.
У него действительно один глаз был голубой, а другой – зелёный, хотя вы могли сразу этого и не заметить. Он был довольно высоким, худым и неуверенно смотрел на неё.
– Мистер Редмонд здесь? Я собираю деньги за газеты.
– Тут нет никакого мистера Редмонда, – ответила Кэти. – Моя мама переехала сюда неделю назад.
И он произнёс слово, которое однажды Кэти тоже сказала, после чего её заставили вымыть рот с мылом.
– Со мной постоянно такое случается, – продолжал газетчик. – Люди уезжают, не заплатив. Поэтому я стараюсь брать с большинства из них деньги каждую неделю, а не раз в месяц. Кругом так много обманщиков.
– А он много тебе должен? – сочувственно спросила Кэти.
– Четыре с половиной доллара, – ответил Джексон Джонс.
Кэти решила, что он на три или четыре года старше неё, хотя точнее было сложно сказать. Он был таким высоким, а она такой маленькой.
– Твои родители не хотят получать газету?
– Не знаю. Я спрошу у мамы, когда она вернётся домой, и скажу тебе в следующий раз.
Мальчик вздохнул.
– Наверное, я завтра опять приду. Один парень из этого дома всегда заставляет меня возвращаться три или четыре раза, прежде чем заплатит. Мистер Поллард. Он живёт наверху, в квартире 3-А.
– Я его видела. Он придурок, – согласилась Кэти.
– Он такой не один на моём маршруте, но самый худший из всех. Он всегда говорит, что у него нет без сдачи, а когда я стал носить деньги с собой, он то не получил денег по чеку, то у него нет пятидесятидолларовой купюры или что-то в этом роде. Ладно, загляну завтра и узнаю, нужна ли твоей маме газета.
– Ой! Чуть не забыла. – Кэти сунула руку в карман и достала деньги, которые дала ей соседка. – Это от миссис Майклмас. Ей пришлось нести Лобо к ветеринару, и она попросила меня заплатить тебе.
Мальчик взял деньги и выписал чек.
– Миссис Майклмас очень милая пожилая леди.
– Она дала мне несколько книг. Кажется, в доме нет других детей, поэтому я рада, что у меня есть что почитать.
– Нет, здесь точно нет других детей. Я удивлён, что они тебя сюда вообще впустили. Люди ненавидят детей. Они не пускают их в самые интересные места. Папа говорит, хорошо, что у нас есть свой дом и нам не приходится снимать жильё. В нашей семье семеро детей. Никто не захочет сдать дом семье с семью детьми.
Кэти почувствовала прилив зависти.
– У меня нет братьев и сестёр. Это весело?
Джексон Джонс прекратил писать в своём блокноте и изумлённо уставился на неё:
– Весело? У меня три сестры и три брата. Ты, наверное, шутишь!
Кэти знала, что миссис Х. их слышит, поэтому вышла в коридор и закрыла дверь, слишком поздно вспомнив, что у неё не было ключа.
– Тогда как это?
– Когда у тебя большая семья? Это всё равно что сумасшедший дом. У нас две ванные комнаты, но ни в одну из них невозможно попасть. Двум моим сёстрам пятнадцать и восемнадцать лет, и каждая по целому часу проводит в ванной, прежде чем пойти в школу. А мне приходится делить комнату с моим братом Уолли. Ему семнадцать лет, и он ужасный неряха. Он повсюду бросает банки из-под напитков и яблочные огрызки, пока они не начнут гнить, и постоянно включает свет, когда я хочу его выключить, и наоборот. Он берёт мои носки и нижнее белье, потому что забыл положить свои в корзину для белья и они всегда грязные. И никто из нас никогда не получает карманных денег, потому что папа говорит, что с семью детьми он может лишь кормить нас, так что каждому придётся самому зарабатывать себе на карманные расходы. А это нелегко, когда люди не желают платить тебе, даже после того, как ты выполнил работу. Вот чек для миссис Майклмас. Если она хочет, я могу брать с неё деньги раз в месяц, потому что она никогда не придумывает оправданий. А что случилось с Лобо?
– У него инфекция мочевого пузыря.
– Надеюсь, с ним всё будет в порядке. Он хороший кот. – Джексон Джонс подошёл поближе и взглянул на новую табличку, которую Моника повесила у двери. – Твоя фамилия Уэлкер?
Кэти кивнула:
– Я Кэти. Миссис М. уже сказала, что тебя зовут Джексон Джонс. Тебя называют Джеком?
Он покачал головой:
– Нет. Даже моя мама почти всё время называет меня Джексон Джонс. «Джексон Джонс, я же велела тебе убраться в подвале!» или «Джексон Джонс, не смей класть ноги на чистое покрывало!» И тому подобное. Думаю, старому Полларду уже пора вернуться домой. Может быть, если я застану его на улице, он не сможет сделать вид, что не слышал, как я звоню в дверь.
– Удачи, – сказала Кэти, и ей пришлось звонить в дверь, чтобы миссис Х. ей открыла.
Несмотря на то, что сказал Джексон Джонс, Кэти была уверена, что жить в большой семье лучше, чем быть единственным ребёнком. Может быть, твои братья и сёстры не станут считать тебя странной и будут играть с тобой. По крайней мере рядом всегда будут люди, и тебе не будет так одиноко.