Пролог
– Привет, бамбино. Думала сбежать от меня? – Марко прижал меня к стене, глядя на меня убийственными почерневшими глазами, словно в них встроены две пушки, как в фильмах будущего.
И он меня пугал. По-настоящему…
– Я… я…
– Я предупреждал, чтобы ты не смела сбегать, у тебя не получится. Еще никто не уходил от дона Гальятти.
– Значит, я буду первая.
Марко сильнее сжал пальцы у моего горла.
– Теперь ты моя, Виктория! Тебе лучше подчиниться, если ты хочешь жить, и чтобы твой Джо не пострадал.
– Заставь меня, – выпалила я дерзко. Мадонна, что я несла?
– Что?
– Заставь меня быть твоей. Или не можешь? Слаб, дон Гальятти?
Я харкнула прямо в его лицо и меня это ужасно завело. По телу расползлась удовлетворение моей безнаказанности и его кипящих нервных клеток, которые я чувствовала кожей. Мы горели от ярости и злости: я – от отсутствия выбора, он – от моего неподчинения. Я не его пешки, не Джузеппе и даже не отец. Он выбрал неправильную жену.
Но я не жалела о содеянном… ну, пару секунд.
Его пальцы резко развернули дернули все пуговицы свадебного платья. Они отскочили в разные стороны как мячики для пинг-понга, оставляя меня полностью обнаженной среди белых кусков ткани.
Марко развернул меня обратно и навис сверху.
– Ты нарываешься, бамбино.
– Мне плевать.
– Ты – моя жена. У тебя нет выбора.
Всегда был, есть и будет. Я не одна. Марко не знал о будущем побеге. Но если бы я знала, в кого он превратит меня…
Я предстала перед мужем абсолютно голой, в одних хлопковых трусиках с небольшой дырочкой на шве. Ему ничто не помешало дернуть из и оставить меня ногой.
У меня никого не было до него. До Марко. Он первый мужчина, который видел меня абсолютно голой.
– Какая горячая, непослушная бамбино. Тебя надо воспитать.
– Ты не посмеешь.
– Поверь, тебе понравится. Ты попросишь еще.
Он проводит пальцем по моим губам. По-хозяйски, словно я дала разрешение. Я хотела сделать ему больно, хотела стереть самодовольства с его симпатичного лица.
Хотела, чтобы ему тоже было больно…
Но что-то внутри меня заставило самозабвенно смотреть в почерневшие глаза и кожей ощущать его смуглый палец на губах.
Иерархия мафии
Вы давно просили прописать иерархию мафии, чтобы не путаться в понятиях, поэтому ловите.
Босс/дон – главный член семьи мафиозной семьи. Получает сведения о любом «деле», совершаемом каждым членом семьи. Дон избирается голосованием капо или им становится подручный дона. До 1950-х годов в голосовании участвовали вообще все члены семьи, но впоследствии от этой практики отказались, поскольку она привлекала внимание правоохранительных органов.
Младший босс, или подручный – заместитель дона, второй человек в семье, который назначается самим доном. Подручный несет ответственность за действия всех капо. В случае ареста или смерти дона подручный обычно становится действующим доном.
Консильери – советник семьи, человек, которому дон может доверять и к советам которого прислушивается. Он служит посредником при разрешении спорных вопросов, выступает посредником между доном и подкупленными политическими, профсоюзными или судебными деятелями либо выполняет роль представителя семьи на встречах с другими семьями. У консильери, как правило, нет собственной «команды», в подчинении у них обычно находится только один «солдат». Несмотря на это, они всё равно имеют значительное влияние в семье.
Капореджиме или капо – глава команды, состоящей из солдат, который несет ответственность за один или несколько видов криминальной деятельности. Капо подчиняется подручному либо самому дону. Представление в капо делает подручный, но непосредственно капо назначает лично дон.
Солдат – самый младший член семьи, которого «ввели» в семью, поскольку он доказал для неё свою полезность или по рекомендации капо. После избрания солдат обычно попадает в ту команду, капо которой рекомендовал его.
Соучастник – еще не член семьи, но уже человек, наделённый определённым статусом. Он обычно выполняет функции посредника при сделках. Когда появляется «вакансия», один или несколько капо могут рекомендовать произвести полезного соучастника в солдаты. В случае, если таких предложений несколько, а вакантное место одно, кандидатуру выбирает дон.
Глава 1
Нашим миром управляет мафия. Она везде: в политике, в социальной сфере, в кино, в музыке. В стране любой мира, от развитой до стран третьего мира. Просто не все об этом знают. Или не хотят знать.
Виктория
– Виктория Мария Конте! Почему ты выглядишь как малолетняя шлюха?
Я не успела скинуть рюкзак у порога, как папа в очередной раз на меня набросился с оскорблениями.
– Ну, что опять не так?
– У тебя пупок виден! И выкинь эту деревяшку за порог моего дома! Ты бы еще тату набила как те малолетки Гальятти!
Как всегда, он мной недоволен, даже скейтом, с которым я не расстаюсь с тринадцати лет.
– Дженнаро, Вики только вернулась из Рима, а ты со своими Гальятти! – причитала мама.
– А что ты хотела, Летисия? Твоя дочь позорит нас перед покупателями! – папа так активно жестикулировал, что едва не снес руками свежеприготовленную моцареллу из нашего магазина. – Кто придет ко мне за сыром, если моя дочь щеголяет в коротком топе? Если бы моя бабушка знала, что творит моя дочь! Как одевается, как ходит, гуляет черт знает с кем! А потом удивляемся, почему я никуда ее не отпускал. Хорошо, что у меня нормальный сын.
Папа не догадывался, что во время поездки в Рим я проколола себе соски. Джо в курсе, но папа убил бы его за эту авантюру. Они зажили к возвращению домой, а под лифчиком ничего не видно, но в глазах отца я все равно выглядела как… Puttana.
Я горько ухмыльнулась. Папа в глубине души меня любил. Я хотела в это верить. Он всю жизнь внушал, что все парни смотрели на меня как на кусок свежеприготовленной пиццы и хотят меня зажать в углу и засунуть руки под юбку.
Как шлюхе…
Но я просто хотела жить. Хотела уехать от оскорблений отца, от равнодушия мамы, от преступной атмосферы здесь, в Палермо. Это и заставило меня накопить деньги на учебу, пока я работала в лавке отца. Правда, получала меньше, чем обычный работник, ибо дела папы шли под откос. Почему? Я так и не поняла. Мама в последнее время нервничала, папа опускал глаза, словно стыдился посмотреть на собственную жену.
– Как там Джованни?
– Все хорошо, Джо снял квартиру с соседом. Разрешил переехать к нему, если поступлю.
– Пресвятая дева Мария, она еще и в Рим собралась!
– Дженнаро! Вики очень умная девочка, она два года готовилась к поступлению в киноакадемию. Режиссером хочет стать.
– Ага, разъезжая на своей доске-убийце и привлекая внимания мальчишек с пушками!
– Па!
– Что, па? Ночью ходишь неизвестно где, а я видел, как на тебя тот бандюган смотрел.
– Фабио Каселли? Одноклассник Джованни? – переспросила мама.
– Он самый. Вступил в эту мафиозную шайку и стреляет без дела!
– Он же не из Гальятти, – уточнила я.
– Он Бонелло, Виктория, а они хуже Гальятти. Эти мафиозники опасны, все они ищут выгоду и власть! Принижают малый бизнес, а девчонок превращают в проституток!
Как я?
Мама опустила руку на папино плечо в попытке успокоить его нрав, но тот лишь отмахнулся. Я вопросительно посмотрела на родителей, но не вмешивалась. Папе была важна наша сырная лавка. Ее открыл еще мой дедушка с помощью покойного Алессандро Гальятти. За помощь расплачиваемся до сих пор. Наверное, поэтому папа не сопротивлялся, когда Джо уехал в Рим. Только почему не отпускал меня из Палермо и не позволял вырваться из порочного водоворота преступности?
Ему же плевать на меня.
Наш ужин прервал звук битого стекла резко. Дзынь. Дзынь. Дзынь. Все стекла в окнах моментально треснули и разбились, оглушая противными звуками.
– Дженнаро Антонио Конте!
– Прячьтесь! Немедленно! – рявкнул папа, когда дверь резко выбили ногой.
Паника накрыла меня, я пыталась выхватить глазами маму, но ее силуэт исчез в родительской спальне. Я быстро взяла скейт, который лежал прямо у ног, и сжалась под кроватью в своей комнате. Моя комната в задней части дома, но даже отсюда были слышны выстрелы.
Боже…
Что происходит? Почему? Кто это? Почему они стреляют? Неужели папа не заплатил налог Гальятти, и его шестерки решили напугать его?
Если только напугать…
Хорошо, что в кармане лежал телефон. Я быстро прислала сообщение Джо. Не в сети…
Выстрелы прекратились, и я наконец вдохнула воздух. Только сейчас поняла, что вовсе не дышала, пока дрожащими пальцами набирала смс брату. Еще пара выстрелов раздались неподалеку от моей комнаты. И еще несколько. И снова…
Мадонна… Сделай все, чтобы с родителями было все хорошо.
Почему Джо молчит? Черт, ответь! Набираю его и делаю звук тише, чтобы гудки никто не услышал. Поза ещё неудобная, джинсы давили в промежности, а пирсинги болезненно впились в соски. Плевать, лишь бы Джо ответил.
Дверь в мою комнату резко стукнулась о стену, и вопросы испарились из головы. Не дыши, Вики, не дыши. Тебя здесь нет. Тяжелые шаги в черных берцах ступали по скрипучему полу, устрашающая энергетика поглотила комнату, забралась под мои пальцы, которыми я все еще сжимала скейт. Это они. Клан Гальятти. Мафия.
– Викки, я занят! Перезвоню! – услышала я и случайно задела ногой скейт.
Cagna!*
Черные ботинки направились к кровати. Остановились.
Меня здесь нет. Меня здесь нет…
Присели. Перед глазами появилось крупное тело в черном бронежилете и в черной маске на голове.
– Викки! Ты слышишь? Что-то случилось? Викки!
Темно-серые глаза. Убийственные. Поглощающие. Со светлыми лучиками, которые сейчас были едва заметны. Это единственное, на что я неустанно смотрела. Я видела их когда-то давно, в детстве. Флешбеки моментально вспыхнули в голове, но воспоминания казались расплывчатыми. Его взгляд. Серый, пугающий, холодный. Коварная улыбка.
Не чувствовала запах пороха, крови, приближающейся смерти. Только пугающий серый взгляд и его полные губы, растянувшиеся в превосходстве. Будто он выиграл в игру, в которой я заранее проиграла.
– Попалась, бамбино.
Хриплый голос. Низкий. Ледяной.
– Викки? – послышался в трубке голос Джо.
Мужчина выхватил у меня телефон и сжал в кулак. Осколки впились в его сильную руку, из нее потекли капельки крови.
– Он тебе не понадобится. Пойдем.
– Нет!
– Бамбино, твои родители мертвы, твой братец на другом конце страны, а ты…
– Что? Вы убили их?
– Никогда не перебивай меня.
Я сомкнула губы больше от страха, нежели по его просьбе, все еще прижимая чертов скейт к своей груди.
– Твоих родителей убили, но тебя не успехи. Завтра пойдешь в церковь и поблагодаришь Бога за спасение. А сейчас тебе лучше пойти со мной.
– Зачем?
– Ради твоей безопасности. Твой отец не позаботился о ней, когда шел против Сальвадора Бонелло. Теперь ты под защитой семьи Гальятти.
– Семьи?
– Либо ты идешь со мной, либо я убью тебя этим осколком, – он показывает на остатки моего экрана, где еще недавно было написано имя самого близкого человека в моей жизни.
Джованни…
Пугающий мужчина помог подняться и поднял с пола за оружие. Он оказался намного выше меня, как минимум на две головы. Или это из-за маски-шлема? Я окинула взглядом свою пыльную комнату, вдохнула удушающий запах пороха.
– Босс, мы нашли их, – в комнату ворвался еще один человек в похожей экипировке. Очередная пешка?
– Убрали?
– Внедорожник подожгли, никаких следов.
– Прекрасно. Позвони ребятам, пусть приберут здесь все.
– Девчонка Конте?
Пешка в маске нацелил на меня автомат, а я спряталась за огромную спину
– Не стрелять! Она со мной.
– Простите, босс.
– Идем, у нас много дел, – кинул мне через плечо “босс”. Только не говорите, что сам босс мафии вломился в мой дом и расстрелял родителей. Я думала, такие дела поручали кому-то по типу Фабио Каселли.
Я шла позади, все еще сжимая скейт пальцами, словно он был моим щитом против ворвавшихся незнакомцев в мою жизнь. Пять мужчин с оружием скрылись в доме, а я следовала за незнакомцем к черному внедорожнику.
Мне нужно сбежать отсюда, исчезнуть.
Может, прибить его скейтом?
Хм…
Замахнулась. Скейт треснул о его голову, незнакомый мужчина покачнулся, и я резко рванула прочь от машин. У меня есть фора, я хорошо бегаю, а этот мужик в замешательстве. Я добегу до остановки, сяду в первый автобус до порта и доберусь до Рима. Как угодно, хоть в багажном отделении, но доберусь к Джо.
Но меня резко схватили за талию сзади и подняли над землей.
– Нет! Отпусти меня, поганец!
– Ты не убьешь меня этой штуковиной, бамбино, – прозвучали как насмешка над попыткой спастись из лап мафиозного монстра.
– Будь ты проклят, imbecille*!
– Я давно проклят, ты опоздала.
Как я бы я не пыталась вырваться из лап монстра, он был сильнее. Меня затолкали в машину и заблокировали дверь. Я в плену. В клетке. За рулём сидел ещё один мужчина в черном маске. Сомневаюсь, что он откроет мне дверь и выпустит на волю, особенно после того, как я ударила его человека и попыталась сбежать. И мне не было жалко любимый скейт, обломки которого валялись недалеко от машины.
Он сел рядом. Черный. Огромный. Пугающий. За какие-то десять минут моя жизнь превратилась в боевик в голливудском стиле .
– Куда мы едем?
– Домой.
– Мой дом здесь!
– Я лучше знаю, где твой дом. У тебя есть двадцать минут, чтобы оплакать родителей и предстать в новом доме с улыбкой на лице.
Как он это представлял? Я только что потеряла родителей, неизвестно, что случится с Джованни в Риме, а он требовал улыбнуться?
– Зачем?
– Через три дня ты станешь женой дона Марко Гальятти.
– Чьей?
Мужчина стянул маску с лица, как только тронулась машина. Черные волосы с едва выступающей проседью на висках взлохмочены, серые глаза критично осмотрели мой красный топ и джинсы, которые порвались на коленках еще больше.
– Моей, Виктория.
____________________________________
*Cagna – Сука (итальянский)
*imbecille – Имбецил (итальянский)
Глава 2
Виктория
– Через три дня ты станешь женой дона Марко Гальятти.
– Чьей?
– Моей, Виктория.
Мужчина стянул маску с лица, как только тронулась машина. Черные волосы с едва выступающей проседью на висках взлохмочены, серые глаза критично осмотрели мой красный топ и джинсы, которые порвались на коленках еще больше. Он облизал полные губы и скользнул большим пальцем по шраму на левой щеке в раздумьях.
Этот мужчина чертовски хорошо, я бы обязательно запала на него, как малолетняя школьница, но в моей голове крутилась лишь одна мысль.
Мне конец…
Моих родителей не стало десять минут назад, я даже не разглядела их тела в завалах нашего дома, а мне говорили о какой-то свадьбе. Я должна была уехать в Рим и поступить в академию. Джо уже все устроил. Он обещал… Я так хотела вырваться из этой дыры, а меня вновь засасывало сюда, причём намертво.
– Я хочу похоронить родителей.
– Ими уже занимаются. Завтра ты сможешь навестить их могилы на кладбище.
Те два амбала займутся моими родителями? И даже не позволят нам с Джованни попрощаться с ними? Я уже пожалела, что позвонила ему. Если он приедет, его ждёт та же участь, что и родителей.
Мадонна…
– А как же похороны?
– У меня на это нет времени.
– У меня есть. Я займусь!
– У тебя свадьба на носу, тебе хватит забот.
Свадьба после похорон родителей? Мадонна…
Он потер глаза двумя пальцами и взял в руки планшет. От него пахло… нет, не мускусом, не лимонными плантациями, которыми он наверняка владеет. Смертью. Приближающейся смертью, которая тянула ко мне свои кривые ручонки.
– Надеюсь, ты поняла, бамбино, что сбежать от меня не удастся, – произнес он низким тоном, не отрывая глаз от планшета.
– Уже не сбегу, ты сломал мое оружие массового поражения.
– Твоя дощечка не стоила таких жертв.
– Я имела в виду телефон.
– Я куплю тебе новый.
– Как тебя зовут?
Он усмехнулся. Чему? Я всего лишь спросила имя. Мне было бы интересно узнать, за кого я выхожу замуж.
– Спишу это на шок. У тебя есть десять минут, чтобы прийти в себя и вспомнить, с кем ты свяжешь себя узами брака.
Или меня свяжут…
Он называл свое имя, точно! Но я… не помнила. Перед глазами стоял перепуганные мамин взгляд, в ушах звенели крики папы. В голове промелькнула только фамилия клана. Гальятти. Я стану женой Гальятти, самого опасного дона мафии в Италии.
– Приехали, босс.
Мужчина вышел из машины, обошел ее и открыл передо мной дверь.
– Выходи.
– Ты не ответил на вопрос.
– Марко Антонио Гальятии. Запомни, бамбино. А теперь вылезай, пока не вытащил.
Мое тело все еще помнило его жесткую хватку на талии, я решила не рисковать и не злить дона мафии. По крайней мере, не сейчас.
– Можно просьбу? – осмелилась я, выйдя из машины. – Не называй меня бамбино.
Насмешка молнией пролетела над моей головой. Никакой реакции более не последовало, но она и не была мне нужна – моим вниманием завладело поместье в стиле рококо. Огромное, массивное, словно я попала в Германию восемнадцатого века. Здесь было бы здорово снять комедию в историческом стиле, папа бы оценилно… эти мечты неосуществимы.
Папа…
Прости, что нагрубила тебе…
– Правое крыло в твоём полном распоряжении, – начал он, когда мы вошли в современно обставленный холл. – На заднем дворе сад и небольшой пруд. Разрешаю иногда прогуливаться, но не в дни собрания семьи. В левое крыло категорически запрещено заходить.
Интересно, если зайду и найду красную розу в колбе, он запугает меня до смерти? Мадонна, как в моей голове в принципе появлялись такие мысли? Особенно после того, как мои родители умерли?
– Завтра будет собрание семьи. Тебя не должно быть видно и слышно, пока я не объявлю о помолвке. Ты не должна выходить из своего крыла, пока я завтракаю, обедаю и ужинаю, не должна появляться при моих капо, при консильери.
– А пешки?
– Не перебивай меня, Виктория. Научись вовремя закрывать рот.
Я бы научилась, если бы нервная система не подвела меня, а моих родителей не перестреляли.
Мы поднялись на второй этаж и прошли в конец темного коридора, окутанного мраком и людскими пороками. Он открыл дверь в огромную комнату размером с наш дом, с белой кроватью посередине.
– Твоя комната. Напротив ванная и гардеробная. Ее будут убирать каждые два дня, просьба держать ее в чистоте.
Куда уже чище? Здесь все белое, даже шторы на террасе, а их сложно заляпать. Мама часто ругалась на темные шторы, которые однажды купил папа. Ей не нравился черный, вечно пыльный и мрачный, как душа этого человека…
– Все время ты будешь находиться в особняке, пока я тебя не вызову, – его голос прорвался сквозь мои воспоминания о родителях. – Спускаешься на завтрак, обед и ужин по расписанию, остальное время в твоем распоряжении. Будь всегда готова к любому деловому ужину и встречами с партнерами.
Партнерами? Это он называет донов других семей? Или поставщиков оружия из южной америки? Или из России? Или откуда они там поставляются?
– За что их убили? – мой тихий отчаянный вопрос звучал громче крика чаек у морских волн.
– Не догадываешься?
Догадываюсь… но не хочу верить.
– Ты смышленая девочка, Виктория Конте. Надеюсь, поумнее своего отца.
– Ты ничего не знаешь о нашей семье.
– Я знаю все о тебе, мне этого достаточно.
– Когда ты узнал? – я резко развернулась, столкнувшись с непроницаемостью на идеальном мужском лице. – За двадцать минут в машине? Между планированием убийства отца? Или когда перерезал кишки этим… Как их там? Банелло?
Мужчина подхватил меня за горло и резко прижал к стене. Его глаза превратились в огромные черные угли, извергаемые из проснувшегося вулкана, а последние остатки воздуха вышли из легких. Я забыла как дышать, окутанная страхом перед этим мужчиной, перед неизвестностью.
– Запомни, бамбино, теперь ты принадлежишь мне. Я знаю все о тебе и о твоей семье. Все.
– Ой, правда? И что же?
Откуда у меня появилась смелость говорить с таким опасным мужчиной? Любая другая сейчас бы просто кивнула и согласилась как перепуганная дичь.
– Тебе двадцать лет, пять месяцев и двадцать два дня, ты провалила экзамен в киноакадемию двадцать минут назад, твое единственное увлечение это кино и скейт.
– У мафиозников есть своя закрытая Википедия на все семьи Палермо?
– Не перебивай, – его хватка на моем горле усилилась, но позволяла кислороду проникать в легкие. – Также я знаю, что двадцать дней назад ты проколола соски в тату мастерской «Убить Билла». Покойный отец так об этом и не узнал.
Откуда… Мадонна, как он это нарыл? Наверняка он прочитал вопрос в моих перепуганных глазах. Шагнул ближе ко мне, прижимаясь всем телом к моему. Была бы возможность, я бы срослась со стеной, лишь бы не чувствовать эту пугающе-завораживающую ауру от дона мафии.
– Ты слишком дерзкая, бамбино, тебе нужно хоть иногда держать свой симпатичный ротик на замке. В нашем браке он тебе понадобится только для одного.
– Для чего же?
– Чтобы сосать мой член, когда я сильно возбужусь и вспомню о твоих проколотых сосках.
Он мельком глянул на мою грудь, которая часто поднималась и опускалась из-за сбитого дыхания. Черт, наверняка я покраснела, но сейчас мне было плевать. Cagna!
– Ты слишком многого хочешь, дон Гальятти.
– Я добиваюсь всего, чего захочу, иначе не стал бы доном Гальятти, – он отпустил меня, и я сползла на пол. Он не двигался, смотрел на меня снизу вверх, пока я не приземлилась на свою пятую точку. Только после он поднял мое лицо за подбородок уверенным движение и прошипел: – Добро пожаловать в семью, бамбино.
Он отбросил мое лицо в сторону и громко хлопнул дверью, оставив меня наедине с собой. Только сейчас я осознала, в какую западню попала, что со мной произошло за последние полчаса. Осознала, что осталась абсолютно одна, без малейшего шанса на помощь. Без брата, без родителей, которых больше нет…
Слезы тихо полились по щекам, оплакивая моих родителей, Джованни и мою счастливую жизнь, которая никогда более не настанет.
– А-а-а!