Добро пожаловать в КоФЕЙню
- -
- 100%
- +
– Моя жизнь уже не будет прежней, правда? – спросила она копов, глядя на запястье, где осталось раздражение после наручников, снятых с нее десять минут назад.
Вестбоу вздохнул.
– Давайте просто зайдем туда, и вы объясните, что происходит.
Кейт кивнула и открыла дверь.
Она шагнула внутрь, и на нее обрушились запахи свежесваренного кофе, выпечки и пряностей, а еще – смех. Но аромат круассанов уже не казался таким притягательным, как раньше.
Кейт замерла на пороге.
В кафе смеялись.
Она посмотрела на кассиршу: мило улыбаясь, та принимала у клиента заказ. Полуденный свет заливал столики, на которых перед болтливыми студентами и пожилыми парочками лежали недоеденные маффины и горячие сэндвичи. Народ то и дело подходил к прилавку за добавкой.
На полу не было никакой лужи кофе.
Никакой напряженной тишины или вопящих дам в углах зала.
И трупа тоже не было.
Кейт, сдвинув брови, сделала еще шаг. Плитка в том месте, где разлился кофе, блестела чистотой; Кейт замутило, когда в памяти всплыл образ златоглазого парня с застывшим взглядом. К ароматам поджаренного хлеба и кофе примешивался слабый запах чистящих средств.
– Пока вы находились в участке, мы опросили всех: похоже, никто не видел, как здесь произошло убийство. Строго говоря, никто не помнит, что и вы были тут утром. Вы уверены, что – как вам показалось – убили кого-то именно в этом кафе? – Вестбоу вопросительно приподнял бровь.
– Мне не показалось. Я точно знаю, что убила, – заявила Кейт, указывая на пол. – Когда я ушла, он лежал прямо там.
Вестбоу посмотрел на пол, на Кейт, на своего напарника, на посетителей кафе. Уголки его рта опустились.
– Вы принимаете какие-нибудь лекарственные препараты, мисс Коул? – осведомился он.
– Что?! Говорю вам, утром здесь лежал труп! – крикнула Кейт. – Спросите у кассирши! Она все видела.
Вестбоу сложил руки на груди.
– Ждите здесь. Мы еще раз ее расспросим.
Оба полицейских прошли мимо нее к стойке. Кассирша мило улыбнулась им, Кейт недоверчиво смотрела на все это.
Она оглядела оживленную кофейню. Уставилась на то самое место на полу. Перевела взгляд на окно, за которым прогуливались пешеходы. Сегодня она не принимала никаких лекарств. Она их вообще не принимала, никогда! И несмотря на свое странное поведение за столиком – не была сумасшедшей.
Кейт дрожащей рукой провела по волосам. Впервые с утра ее осенила ужасная мысль: а вдруг она все это выдумала? Парня. Его хамство. Пинок.
За ножкой ближайшего столика что-то сверкнуло – солнечный луч отразился от какой-то блестящей поверхности. Пульс Кейт участился – она узнала глянцевую зеленую обложку. Кейт бросилась туда и вытащила книгу – свой экземпляр «Беллы Стоун». Уголки страниц были испачканы свежими коричневыми пятнами – кофе. Она перевернула книгу. Сзади на обложке маркером было подписано: «Кейт Коул». Кейт вздохнула с облегчением.
– Так вы говорите, сегодня все тут было как обычно? – услышала она голос Вестбоу сквозь шум разговоров в кофейне. Затем он что-то пробормотал – слишком тихо, Кейт не сумела разобрать, – и они с кассиршей захихикали. Кейт повернулась к ним, показывая свою книгу.
– Надо бы проверить ее на алкоголь. Оставим ее в камере на ночь, пока не придут результаты, – сказал Джексон напарнику, не позаботившись понизить голос.
Кейт опустила книгу. В горле застрял комок. Она встала, запястья жгло так, будто на них снова надели наручники. Она шагнула к полицейским, но вдруг остановилась, почувствовав, как холодный ветерок пощекотал теплую шею, – это кто-то вышел из кофейни. Кейт покосилась на открытую дверь и зацепилась взглядом за столик в углу у выхода.
Там лежал ее телефон.
Кейт недоверчиво фыркнула, сунула книгу в карман, потом схватила телефон со столика и, не успели Вестбоу и Джексон повернуться, выскочила из кафе.
В маленькой кухне Тельмы Льюис веяло ароматом свежеиспеченного печенья и теплом бабушкиной любви. В буфете стояла коллекция хрустальных ваз, а на нем – старые фото, которые давно следовало убрать. На подоконниках приютились вьющиеся растения и клубки серой шерсти с торчавшими из них спицами. Именно этими спицами бабуля Льюис связала Кейт ее любимый свитер – тот, в котором она была утром, когда кого-то прикончила.
Кейт взяла чай, ковырнув ногтем скол на ручке. Представила грубый низкий голос, который заказывает кофе. Черно-синее кожаное одеяние – будто костюм для театрального представления в жанре фэнтези. Золотистые глаза, наливающиеся яростью в ответ на брошенный их обладателю вызов. Пальцы Кейт все еще горели от капель кофе навынос, что попали на кожу, когда она пыталась отнять у того парня стакан. Кейт подняла руку и всмотрелась в красные отметины на костяшках.
– Ты вообще слушаешь?
– А?.. – Кейт подняла взгляд.
Грейсон, ее брат, хмыкнул и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.
– Бабушка, – позвал он стоявшую у раковины Тельму, – Кейт не волнует, что во Флориде меня может съесть аллигатор.
– Ты едешь во Флориду? – заморгала Кейт.
– Серьезно? Я только что сказал, что до Рождества уезжаю во Флориду с Линкольном и Теганом.
– О…
– О? – Грейсон приподнял бровь. – И ты не станешь меня отговаривать?
– Ты окончил школу, работы нет, пользуешь бабушкино жилье как нахлебник, а иногда и вовсе почти бродяжничаешь. Зачем мне тебя отговаривать? И вообще… – Кейт тяжело сглотнула: ей казалось, что вот-вот раздастся громкий стук в дверь и с улицы ее окликнет голос полицейского Вестбоу. – Может, тебе и правда стоит ненадолго уехать.
Она отпила чай и повернулась к эркеру – за окном стояла ветреная погода, небо заволокли темные облака.
– Слово «пользовать» нельзя употреблять в этом смысле. И ты правда это сказала – «зачем мне тебя отговаривать»? Ну, даже не знаю, Кейт, – с сарказмом бросил Грейсон, – ты вечно пытаешься отговорить меня от чего-нибудь забавного.
– Ну хватит, Грейсон. Разве не видишь, что сестру что-то тревожит? – Бабуля Льюис поставила на стол перед ними блюдо со свежеиспеченным печеньем.
– Все хорошо. – Кейт заставила себя еще раз отпить чаю. Она так глубоко задумалась, что не сразу заметила, как бабушка ворочает тяжелую чашу медленноварки. Кейт подскочила к ней, забрала чашу, перетащила к шкафу и водрузила ее на полку.
Бабуля Льюис уселась за стол. Кейт последовала за ней и снова крепко вцепилась в чашку. Бабушка подтолкнула к ней блюдо с печеньем, но Кейт отвернулась.
– Боже, Кэтрин, да у тебя руки похуже моих дрожат. – Бабуля Льюис взглянула на чашку Кейт и вздохнула. – В таком состоянии ты могла заявиться ко мне лишь с одной целью.
Кейт спрятала руки под столешницу.
– С какой?
– Чтобы тебя утешили. – Бабуля Льюис откинулась на спинку стула и сложила руки на груди – как Грейсон. Кейт вдруг показалось, будто она на допросе. А бабуля добавила: – Я замечаю больше, чем тебе кажется, Кэтрин.
«Ты догадалась, что я сегодня побывала в полиции?»
«Ты знаешь, что я натворила?»
«Печенье – это подкуп, чтобы развязать мне язык?»
Еще примерно десять вариантов ответов мелькнули в голове Кейт, и ни один из них не стоило произносить вслух. Бабуля Льюис была проницательна. Что бы ни сказала ей внучка – она узнает правду, даже если Кейт соврет всего лишь насчет завтрака.
Кейт пожевала нижнюю губу.
– Знаешь что… У нас с Лили куча работы в кафе. – Она встала, напоследок бросив тоскливый взгляд на недопитую чашку чая.
– Если не попробуешь хоть одну печеньку, пока они еще теплые, – я обижусь. – Бабуля Льюис взяла печенье и бросила Кейт. Та, замешкавшись на секунду, поймала угощение. По груди Кейт рассыпались крошки, и она нахмурилась.
– Кстати, как там поживает Лили? – Грейсон с интересом подался вперед.
– Почему бы тебе не завести сверстницу, чтобы она давала тебе советы? – фыркнула Кейт. – Странновато как-то пытаться дружить с лучшей подругой своей сестры!
– Все мои сверстницы бесячие, – нахмурился Грейсон. – У меня есть друзья – Теган и Линкольн. Лили просто… друг постарше!
– Держись от нее подальше, – посоветовала она брату, засунув в рот все печенье целиком, как троглодит. – Она – моя. – Кейт показала зубы, покрытые шоколадом.
Грейсон скривился с отвращением, а бабуля Льюис хохотнула.
– Я у тебя ее уведу! – заявил Грейсон.
Кейт не обратила на его слова никакого внимания.
– Спасибо, бабуля. Пока, Грейсон, – сказала она, дожевывая печенье, и направилась к двери. Судя по всему, она опять вела себя как чокнутая.
– Постой. – Бабуля Льюис со скрежетом отодвинула кресло, и Кейт сдержала вздох. Отмахнуться от старушки у нее не хватило духа. Кейт повернулась и увидела, что бабуля складывает для нее печенье в бумажный пакет.
– Возьми. Лили после смены захочется перекусить. – Бабуля Льюис протянула печенье Кейт.
Та уставилась на пакет, в уголках глаз потеплело. Но рот у нее был все еще занят, и было трудно произнести хоть слово, не выплюнув ненароком шоколад и крошки.
Это ведь просто печенье. Оно ничего не значит. Это не теплые объятия и не слова утешения, не жизненные наставления и любовь, которые бабуля Льюис всегда раздавала даром.
Правда, бабушкины печенья все это в себе воплощали.
– Жаль, ты не говоришь, что тебя беспокоит. Держать все в себе – вредно, – добавила старушка, просыпав ей соль на рану задушевным тоном, которым пользовалась по особым случаям.
Кейт потупилась и проглотила остатки печенья.
– Тебе не о чем беспокоиться, бабушка, – сказала она, вновь обретя способность говорить.
Бабуля Льюис вложила пакет в руки Кейт. В кухне повисла тишина, и старушка посмотрела на стоявшие на буфете фото в рамках, откуда ей улыбалась вся припорошенная снегом семья.
– Если захочешь поболтать, моя дверь всегда для тебя открыта, печенье и горячий чай тебя ждут. – Бабуля Льюис сложила на груди морщинистые руки – мягкие и дрожащие от возраста. Даже когда она ничего не делала, от нее веяло рассыпчатой пудрой, травяным чаем и приятной беседой.
– Знаю. – Кейт повернулась спиной к фотографиям и открыла дверь.
– Передай Лили, что я ее люблю. – Бабуля улыбнулась так тепло, что ее улыбка могла бы согреть комнату.
Грейсон из кухни прокричал:
– И от меня передай Лили, что я ее люблю!
Кейт пригвоздила его взглядом, ясно сообщавшим: этому не бывать.
Глава 4
Дверь в покои Кресса распахнулась: на пороге стоял Мор. Его загорелые, покрытые татуировками руки блестели от пота в лучах утреннего солнца, струившихся из окон. Волосы были растрепаны, ноздри раздувались.
– Что стряслось? – Кресс вообразил охваченный хаосом двор, лужайку, усыпанную стрелами темных фейри, и тела собратьев повсюду. Принц было потянулся к мечу, но Мор его остановил.
– Это не то, что ты подумал. – Взгляд темных серебристо-карих глаз Мора стал пристальным. – Но в некотором роде, полагаю, даже хуже.
Рука Кресса упала.
– Это не темные фейри?
Покачав головой, Мор вышел в коридор.
– Это все Бонсвик.
Кресс стиснул зубы, сунул меч в заплечную перевязь, и тот легко опустился ему между лопаток. Принц последовал за Мором.
– Веди меня к этому олуху.
Их шаги эхом разносились по хрустальным коридорам Серебряного замка. Солнечные лучи преломлялись на всех поверхностях, отражаясь от стен смешанными пучками изумрудного и золотистого света.
Мор убрал с глаз мешающую прядь. Его ресницы затрепетали.
– Кажется, ты нервничаешь. – Кресс щелкнул задвижкой боковой двери и с грохотом ее распахнул.
– Через минуту сам все поймешь, твое высочество. – Мор вышел за ним, вытащил из кармана черную ленту и передал Крессу.
– Это еще для чего? – поинтересовался Кресс, когда они проходили мимо зарослей звездоцветов. При виде Кресса бутоны распускали бархатистые полуночно-синие лепестки и с почтением клонились к его ногам.
– Для твоих волос, – только и сказал Мор, когда они вышли из сада.
На вершине холма Кресс остановился. Прищурил ледяные бирюзовые глаза, увидев пару десятков ассасинов в черном и темно-синем, выстроившихся вдоль края тренировочной площадки. Вытянувшись по стойке смирно, они смотрели строго вперед. Одного не хватало.
– Где Уип? – спросил Кресс.
– Точно не знаю. Вчера королева отправила его с особым поручением. Он пока не вернулся, – прошептал Мор.
По центру площадки расхаживал Бонсвик. Похоже, по меньшей мере четверых из собратьев Кресса как следует отделали. В дальнем конце Кресс заметил Драниана – с мокрым воротником, с подбородка его капала кровь. Драниан бросил взгляд на Кресса и Мора, стоявших на холме.
– Если бы взгляды могли убивать, – пробормотал Мор.
– Что с ними сделал Бонсвик? – спросил принц.
– Он пришел сюда за мной. К сожалению, несколько членов Братства попытались встать у него на пути. Однако он сильнее, чем кажется, – предупредил Мор.
Кресс выхватил из рук Мора черную ленту и завязал свои длинные волосы.
– Знатное происхождение не дает ему права нападать на Северное Братство ассасинов. Моих ассасинов.
Мор внимательно на него посмотрел.
– Зато, к сожалению, дает ему право творить, что он пожелает. Наших братьев вынудили построиться на плацу и сносить его тумаки. Еще он потребовал, чтобы я сразился с ним в смертельной схватке. Я так и хотел, но…
– Ни в коем случае.
Мор кивнул.
– Знал, что ты это скажешь.
Кресс зашагал вниз по холму, трава колыхалась у его лодыжек. Звездоцветы, почуяв его силу, испустили подобный дуновению ветра вздох и сомкнули лепестки, прячась за колючими ветками.
– Кресс… – громко прошептал ему вслед Мор, – будь с ним осмотрительнее. Ему по наследству досталось больше силы, чем у других на Востоке. Если мы будем сражаться всерьез – он может и меня одолеть.
Мускулы Кресса окаменели.
– Вот почему я этого не допущу.
Принц вышел на площадку, и Бонсвик яростно осклабился.
– Принц Крессика! – воскликнул он. – Наконец-то мне удалось привлечь твое внимание. – Бонсвик отшвырнул меч в сторону, и тот упал в траву. – Похоже, твой любимый прихвостень бежал от страха, сверкая пятками. – Бонсвик покосился на Мора, который присоединился к остальным ассасинам на краю площадки, и замер, сложив затянутые в перчатки руки на груди. – Полагаю, не стоит его винить. Я овладел касанием смерти, и мне не терпится его на ком-нибудь испытать.
– Хватит трепаться, пустозвон, – отрезал Кресс. – Как ты посмел напасть на ассасинов повелительницы?
– Они проявили неуважение к лорду Востока. Уверен, ты поступил бы так же, если бы мои ассасины проявили неуважение к тебе, принц. – Серебристые глаза Бонсвика сверкнули. Он наконец отвел взор от Мора и посмотрел на Кресса. – Знаешь, я стерпел этот жуткий поход на Север только потому, что знал: ты будешь здесь. Иначе мне ни к чему посещать столь холодное и унылое место.
– Твоя вражда строится на предубеждениях, – заверил его Кресс. – Вся эта ненависть – из-за того, что повелительница выбрала меня своим стражем, но не заблуждайся, – он шагнул вперед, демонстрируя темноволосому лорду Востока превосходство в росте, – только тронь еще раз хоть кого-то из моих братьев – я не только пальцы тебе отрублю.
Смех Бонсвика разнесся над площадью – лорд запрокинул голову, широко улыбаясь небесам и показывая Братству зубы.
– Шаг назад, незаконный принц! – Ветер сменил направление, и Бонсвик с отвращением прищурил глаза в обрамлении темных ресниц. – Мне предстоит смертельная схватка с твоим прихвостнем! – Он указал через плечо Кресса на Мора, но тут рука принца взметнулась в воздух и перехватила руку Бонсвика. Кресс стиснул его кисть, раздавливая пальцы, и остановился, лишь когда серебристые глаза Верховного лорда сверкнули, а лицо его на долю секунды перекосилось от страха.
– Отпусти меня! – сквозь зубы процедил Бонсвик.
– Нынче утром ты будешь сражаться со мной, – сказал Кресс, склонив голову, подобно настороженному ярозверю. – С удовольствием отправлю тебя обратно на твой обожаемый Восток в виде пепла в банке. Перевяжу бантиком и передам подарок твоим придворным, то-то они будут рады наконец от тебя избавиться.
Кресс отпустил его руку, и лорд отшатнулся.
На дальнем конце площадки мрачное лицо Драниана с окровавленным подбородком осветилось легкой улыбкой.
Над площадкой раздался пронзительный звон – это Кресс выхватил крылатую рукоять меча. Из металла и магии в воздухе соткался длинный и острый клинок.
– Оружие нужно держать в руке, тупица. – Меч Кресса рванулся вперед.
Бонсвик, сверкнув глазами, отскочил, и принц зловеще улыбнулся.
– Похоже, ваша суженая наблюдает за вами… – Лорд кивнул в сторону холма, на физиономию Бонсвика вернулась злобная ухмылка. – Устроим для нее представление?
Кресс бросил взгляд назад.
Он не видел принцессу Хейвен три месяца. Дочь королевы была очень похожа на мать – те же белые волосы, развевающиеся на утреннем ветру, те же суровые губы с опущенными уголками. Кресс отвернулся, пробормотав древнее ругательство. Наверняка Хейвен заметила, что все это время он ее избегал.
Кресс точно знал, когда именно она уперлась ему в спину холодным взглядом. Он был таким же пронзительным и убийственным, как у королевы.
Меч вырвали из его хватки.
Бонсвик зашвырнул клинок Кресса далеко за пределы площадки, за границы замка – куда-то в недра Северного края. Верховный лорд крутанулся на месте, выпятив грудь.
– Никакого оружия! – провозгласил он.
Руки Кресса сами собой сжались в кулаки.
На площадку легла тень. Не шевельнув и пальцем, Кресс призвал чернильно-черные тучи, и те нахлынули, будто черные волны Нефритового океана, заслоняя солнце и превращая день в сумерки. Трава у ног принца зашелестела, обращаясь пеплом, и подул пронизанный морозцем ветерок.
Губы Бонсвика посинели, он задрожал. Лорд обошел Кресса, волосы его развевались.
– Не впечатлил, принц. – Бонсвик щелкнул пальцами и исчез.
Кресс покрутился, осматриваясь и принюхиваясь к ветру. Он удивленно посмотрел на Мора, словно спрашивая: «Он обладает силой темных фейри?»
– Неужели тебе никто не сказал, что моя мать родом из Края Тьмы? – прошептал Бонсвик Крессу на ухо. – Сам ты тупица, принц.
Кресс повернулся, и лорд снова исчез.
Принц чувствовал, как серебристый взгляд Бонсвика ощупывает его спину и загривок. Кресс выбросил руку и схватил лорда Востока за шею, Бонсвик зарычал и проявился в воздухе. Его конечности дрожали, черные волосы рассыпались по плечам. Кресс прищурился, притянул его к себе и прошептал:
– Тебе следовало держаться подальше от Севера.
Он поднял Бонсвика одной рукой, намереваясь закончить бой, но тут над ними пронесся голос. Все ассасины опустились на одно колено, устремив взгляды в землю.
– Крессика Альбастиан!
Кресс вынужден был отпустить Бонсвика, и лорд Востока с багровым лицом, отплевываясь, рухнул наземь.
По рядам ассасинов на площадке пробежала дрожь, они вцепились пальцами в траву. Кресс не шелохнулся. Ужасная стужа, холоднее высокогорного снега, леденила его кости: на тренировочную площадку спустилась королева Левресс.
– Ассасины королевского двора, – окликнула повелительница. – Сегодня до захода солнца каждый из вас должен перенести тысячу камней из каменоломни в подземелье. Утром вы отнесете их обратно в каменоломню. Того, кто не справится с заданием, я убью собственноручно.
Кресс повернулся к ней.
– Ваше величество…
– Молчать! – Королева Левресс схватила Кресса за плечо, ее длинные ногти впились в его плоть. – Ты наказан вместе с Братством, принц. Ты перенесешь две тысячи камней.
Ногти пронзили кожу, Кресс сжал губы, но не подал вида, что ему больно.
– Мы не подведем вас, королева! – хором воскликнули ассасины, но королева Левресс не отвела взора серебристых глаз от Кресса. Она ждала.
– Я не подведу вас, королева, – обещал Кресс, под скулами его играли желваки.
Наконец повелительница выдернула когти из его плеча и отвела руку, желая посмотреть на кровь фейри, испачкавшую кончики ее пальцев.
– Я полагала, что утрата воспоминаний пойдет тебе на пользу, Крессика, – прошипела она под грохот шагов марширующих к каменоломням ассасинов. – Но похоже, я ошибалась.
Кресс, не говоря ни слова, смотрел, как верховная правительница Эвера возвращается на холм и подходит к дочери. В воздухе по-прежнему стояла стужа.
Спустя миг королева Левресс в сопровождении четырех стражей осторожными, медленными шагами направилась в замок. Но Хейвен осталась на месте. Она не сводила с Кресса пристального взгляда.
Принцесса, храня ледяное безмолвие, продолжала наблюдать, как принц направляется в каменоломню. Как поднимает первый большой камень. Как несет его к замку и возвращается за следующим.
Кресс думал, после этого она уйдет, но Хейвен смотрела на него все утро, в полдень, залитый оранжево-желтым солнечным светом, и в фиолетовых вечерних сумерках. Она наблюдала за ним до тех пор, пока небо не окрасилось в серо-красный.
Каждую секунду Кресс ощущал ее леденящий взгляд у себя на спине.
Небо хмурилось. Кресс сердито смотрел на него из своего кабинета в Багряной стеклянной башне, прижимая лед к ноющим плечам. Из окна на него смотрело тусклое отражение: пронзительные бирюзовые глаза и длинные гладкие волосы черного цвета.
Снаружи громыхали темные тучи, рассыпая по небу вспышки белого света и проливая нескончаемые слезы на селения Северного края. Дождь колотился в рубиновое стекло, будто желая ворваться в кабинет и утопить Кресса.
Бывали дни, когда принц обрадовался бы такой смерти. Но сейчас он негодующе уставился на дождь убийственным взором. Попытайся дождь утопить его сегодня, Кресс сжег бы небо и испепелил облака. Он украл бы солнце, проклял звезды и заставил жестоких небесных богов заплатить.
За глазами вспыхнула боль, Кресс зажмурился.
– Снова мысли тревожат?
Вошел Фессалия с охапкой книг. Старый ученый положил их на стол и покосился на недописанное письмо с извинениями, которое Кресс собирался отправить лорду Востока. Вскоре ученый подошел к принцу у окна.
– Это просто головная боль. – Кресс сложил руки на груди и снова повернулся к буре.
Фессалия взял с полки расческу и стал приглаживать свои золотистые локоны. Волосы у него были не такие длинные, как у Кресса, но почти доходили до талии.
– Что скажешь насчет свадебного соглашения?
Кресс хмыкнул.
– Я вздохнул с облегчением. После всех этих месяцев наконец-то выясню, кто отнял мои воспоминания.
Рука Фессалии, расчесывающая волосы, замедлила движение.
– Ах, вот что. Этим, значит, ты займешься, став мужем принцессы.
– Ни о чем другом и думать не могу. Вступив в союз с могущественной супругой и получив в дар наследие королевы, я обрету такую силу, что меня никто уже не остановит. Фейри вроде Бонсвика подожмут хвосты.
– Ты и так силен – и без помощи супруги. – Фессалия вернул расческу на ее законное место и сложил на груди морщинистые руки. – Бонсвик совсем спятил. Это всем известно. Возможно, ты выберешь для себя другую цель, когда взойдешь на высший престол Эвера.
– Второй по высоте, – поправил его Кресс. – И я выясню, кто сыграл со мной эту шутку, Фессалия. И тогда похититель памяти дорого мне заплатит.
Ученый вздохнул.
– Царицына погибель, – выругался он. – Я согласился стать твоим наставником, Крессика, лишь для успокоения твоей родной матери, когда она продала тебя королеве. Я полагал, что стану обучать тебя языкам Юга, а не затевать с тобой заговоры против фейской знати, – пробормотал он. – И я и представить не мог, что королева заставит тебя жениться на ее дочери.
– Заставит? – рассмеялся Кресс. – Да я только рад. Всю церемонию буду улыбаться и кланяться благословениям Старейшин. А когда заполучу Север – сокрушу тех, кто пытался меня уничтожить. Если б только моя настоящая мать увидела все, чего я…
Он не договорил, и Фессалия посмотрел на принца вопросительным взглядом.
– Что бы она увидела?
В кабинете сгустилась тишина, которую нарушал один перестук дождя.
Фессалия повернулся к окну.
– Если б только она увидела, каким ты стал опасным? Если б только она увидела, как боится тебя народ Севера? Если б только она увидела, что даже фейская знать вздрагивает, когда ты идешь мимо них в Серебряном замке?
Кресс закрыл рот.
– Здесь полно злодеев, принц, – предупредил Фессалия. – Небесные боги благословили тебя, когда королева заметила твою прирожденную силу и поняла, каким орудием ты можешь стать. Это поистине чудо – она сделала тебя принцем и даровала новое подлинное имя. Но не превращайся в одного из тех фейри. Я обещал твоей матери беречь тебя от всего этого.