Сочинения Джорджа Беркли. Том 1 из 4: Философские работы, 1705-21

… и … и … и так далее во времени должны быть отброшены и проигнорированы, как столько же нулей или ничто.

Памятка. Провести опыты относительно наименьших частиц и их цветов, имеются ли у них цвета или нет, и могут ли они быть того зелёного цвета, который, по-видимому, состоит из жёлтого и синего.

S.

В. Не лучше ли не называть операции ума идеями, ограничивая этот термин чувственными вещами [73]?

E.

Памятка. Усердно разъяснить, как получилось, что многие древние философы впали в такие великие нелепости, что даже отрицали существование движения и других вещей, которые они фактически воспринимали своими чувствами. Это произошло оттого, что они не знали, что такое Существование и в чём оно состоит. Это источник всей их глупости. Именно на раскрытии природы, значения и смысла Существования я главным образом настаиваю. Это пролагает широкую пропасть между

[стр. 018]

скептиками и прочими и мной. Это, я думаю, совершенно ново. Я уверен, что это ново для меня [74].

Мы узнали от мистера Локка, что могут существовать и существуют несколько гладких, связных, методичных рассуждений, которые, тем не менее, сводятся ровно к нулю. Это он имел в виду по отношению к схоластам. Мы можем применить это к математикам.

В. Как можно сказать, что все слова обозначают идеи? Слово «синий» обозначает цвет без какого-либо протяжения или абстрагированный от протяжения. Но у нас нет идеи цвета без протяжения. Мы не можем представить цвет без протяжения.

Локк, кажется, ошибочно приписывает словам двойное употребление: одно для общения, а другое для записи наших мыслей. Абсурдно использовать слова для записи наших мыслей для себя или в наших частных размышлениях [75].

Ни одна абстрактная простая идея не похожа на другую. Две простые идеи могут быть связаны с одной и той же третьей простой идеей или восприниматься одним и тем же чувством. Но, рассматриваемые сами по себе, они не могут иметь ничего общего и, следовательно, никакого подобия.

В. Как могут существовать какие-либо абстрактные идеи цветов? Кажется, не так легко, как идеи вкусов или звуков. Но тогда все идеи без исключения являются частными. Я никоим образом не могу представить абстрактную общую идею. Одно дело – отвлечь одну конкретную идею от другой иного рода, и другое дело – отвлечь идею от всех частностей того же рода [76].

N.

Памятка. Многое говорит в пользу экспериментальной философии и заслуживает одобрения.

S.

Что означает Причина в отличие от Повода? Ничто иное, как существо, которое желает, когда следствие следует за волеизъявлением. Те вещи, которые происходят извне, мы не являемся их причиной. Следовательно, есть некоторая другая Причина их, то есть есть Существо, которое желает этих восприятий в нас [77].

S.

[78 Следует сказать, ничто, кроме Воли – существо, которое желает, будучи непостижимым.]

Один квадрат не может быть вдвое больше другого. Следовательно, теорема Пифагора ложна.

Некоторые писатели по катоптрике достаточно нелепы, чтобы помещать кажущееся место объекта в случае Барроу позади глаза.

Синие и жёлтые клетки, всё уменьшаясь, заканчиваются зелёным. Это может помочь доказать состав зелёного.

В зелёном есть два основания для отношения подобия с синим и жёлтым. Следовательно, зелёный является составным.

Смешанная причина произведёт смешанный эффект. Следовательно, все цвета, которые мы видим, являются составными.

Памятка. Рассмотреть два сорта зелёного у Ньютона.

N. B. Мои абстрактные и общие доктрины не должны осуждаться Королевским обществом. Это то, что в конечном счёте предполагалось их собранием. См. «Историю Королевского общества» Спрата [79].

Памятка. Предпослать определение идеи [80].

I. Mo.

Два великих принципа Морали – бытие Бога и свобода человека. Их следует рассмотреть в начале Второй книги [81].

Опровергается геометрия не как практическая, но как умозрительная.

Предложение Архимеда о квадратуре круга не имеет ничего общего с окружностями, содержащими менее 96 точек; и если окружность содержит 96 точек, оно может быть применено, но ничего не следует против неделимых. См. Барроу.

Те кривые линии, которые вы можете выпрямить геометрически. Сравните их с равными им прямыми линиями, и с помощью микроскопа вы обнаружите неравенство. Следовательно, моя квадратура круга так же хороша и точна, как и лучшая.

M.

В. Не является ли субстанция тела или чего-либо ещё не чем иным, как собранием конкретных идей, включённых в эту вещь? Таким образом, субстанция любого конкретного тела – это протяжение, твёрдость, фигура [82]. Общего абстрактного тела мы не можем иметь идеи.

I.

Памятка. Крайне тщательно внушать и излагать, что стремление выразить абстрактные философские мысли словами неизбежно ввергает человека в трудности. Это должно быть сделано во Введении [83].

Памятка. Стараться наиболее точно понять, что подразумевается под этой аксиомой: Вещи, взаимно совпадающие, равны.

В. Что геометры подразумевают под равенством линий, и может ли, согласно их определению равенства, кривая линия быть равна прямой?

Если со мной вы называете те линии равными, которые содержат равное число точек, тогда не будет никакой трудности. Та кривая равна прямой, которая содержит те же точки, что и прямая.

M.

Я не устраняю субстанции. Меня не следует обвинять в изгнании субстанции из разумного мира [84]. Я лишь отвергаю философский смысл (который на деле бессмыслен) слова «субстанция». Спросите человека, не зараженного их жаргоном, что он подразумевает под телесной субстанцией или субстанцией тела. Он ответит: объём, твёрдость и тому подобные чувственные качества. Эти я сохраняю. Философское «ни что, ни сколько, ни какое», о котором у меня нет идеи, я отбрасываю; если можно сказать, что человек отбрасывает то, что никогда не имело бытия, никогда даже не представлялось или не замышлялось.

M.

Короче, не сердитесь. Вы ничего не теряете, ни реального, ни химерического. Что бы вы ни могли каким-либо образом замыслить или представить, будь оно никогда таким диким, экстравагантным и абсурдным, – пусть оно принесёт вам много добра. Вы можете наслаждаться им вместо меня. Я никогда не лишу вас его.

N. B. Я больше за реальность, чем любой другой философ [85]. Они создают тысячу сомнений и не знают наверняка, не можем ли мы быть обмануты. Я утверждаю прямо противоположное.

Линия в смысле математиков – не просто расстояние. Это очевидно из того, что существуют кривые линии.

Кривые совершенно непостижимы, необъяснимы, абсурдны, если мы не допускаем точек.

I.

Если люди ищут вещь там, где её не найти, будь они никогда так проницательны, это напрасный труд. Если простой неуклюжий человек знает, где лежит дичь, он, хотя и дурак, поймает её скорее, чем самый быстрый и ловкий, кто ищет её в другом месте. Люди предпочитают охотиться за истиной и знанием где угодно, только не в своём собственном понимании, где их и следует искать.

M.

Всё знание – только об идеях. Локк, Кн. 4. гл. 1.

S.

Кажется неправильным и чреватым трудностями заставлять слово «личность» обозначать идею или делать нас самих идеями, или мыслящие вещи идеями.

I.

Абстрактные идеи – причина множества пустых слов и ошибок.

Математики, кажется, не говорят ясно и последовательно о равенстве. Они нигде не определяют, что они подразумевают под этим словом, когда оно применяется к линиям.

Локк говорит, что модусы простых идей, кроме протяжения и числа, исчисляются по степеням. Я отрицаю, что существуют какие-либо модусы или степени простых идей. То, что он называет таковыми, являются сложными идеями, как я доказал.

Что математики подразумевают, рассматривая кривые как многоугольники? Либо они многоугольники, либо нет. Если они многоугольники, почему они дают им название кривых? Почему они не называют их постоянно многоугольниками и не обращаются с ними как с таковыми? Если они не многоугольники, я считаю абсурдом использовать многоугольники вместо них. Что это, как не извращение языка? Не приспособление идеи к имени, которое принадлежит не ей, а другой идее?

Математики должны обратить внимание на свою аксиому: Вещи,

[стр. 022]

совпадающие, равны. Я не знаю, что они подразумевают, говоря мне наложить один треугольник на другой. Нижний треугольник – не треугольник – ничто вообще, поскольку он не воспринимается. Я спрашиваю: должно ли зрение быть судьёй в этом совпадении или нет? Если должно, тогда все линии, видимые под одним углом, равны, чего они не признают. Должно ли осязание быть судьёй? Но мы не можем касаться или ощущать линии и поверхности, такие как треугольники и т.д., согласно самим математикам. Тем более мы не можем коснуться линии или треугольника, которые покрыты другой линией или треугольником.

Подразумеваю ли я, говоря, что один треугольник равен другому, что они оба занимают равные пространства? Но тогда вопрос возвращается: что вы подразумеваете под равными пространствами? Если вы подразумеваете совпадающие пространства, ответьте на вышеуказанное затруднение по существу.

Я (со своей стороны) не могу подразумевать под равными треугольниками ничего, кроме треугольников, содержащих равное число точек.

Я не могу подразумевать под равными линиями ничего, кроме линий, между которыми мне безразлично, какую из них взять, линий, в которых я не наблюдаю своими чувствами никакой разницы и которые, следовательно, имеют то же имя.

Должно ли воображение быть судьёй в вышеупомянутых случаях? Но тогда воображение не может выйти за пределы осязания и зрения. Скажете вы, чистый ум должен быть судьёй. Я отвечаю, что линии и треугольники – не операции ума.

Если я говорю уверенно и с манерой математика о вещах, в которых я убеждён, это чтобы избежать споров, заставить людей быть внимательными, чтобы они думали, прежде чем отвечать, обсуждали мои доводы, прежде чем опровергать их. Я никоим образом не хотел бы вредить истине и достоверности притворной скромностью и уступчивостью. То, что я излагаю перед вами, – несомненные положения; не правдоподобные догадки с моей стороны, ни учёные мнения других людей. Я не претендую на то, чтобы доказывать их с помощью фигур, аналогий или авторитета. Пусть они стоят или падают благодаря своей собственной очевидности.

N.

Когда вы говорите о корпускулярных сущностях тел, следует вспомнить разделы 11 и 12, книги 4, главы 3 Локка. Движение не предполагает твёрдости. Просто окрашенное протяжение может дать нам идею движения.

P.

Любой субъект может иметь из каждого сорта первичных качеств только одну частную [идею] сразу. Локк, кн. 4, гл. 3, разд. 15.

M.

Хорошо, скажете вы, согласно этой новой доктрине, всё – лишь идея – нет ничего, что не было бы сущностью разума. Я отвечаю, вещи так же реальны и существуют в природе вещей, как и всегда. Различие между реальными сущностями и сущностями разума может проводиться так же уместно теперь, как и всегда. Только подумайте, прежде чем говорить. Постарайтесь правильно понять мой смысл, и вы согласитесь со мной в этом.

N.

Бесплодно различие между реальными и номинальными сущностями.

Мы не знакомы со значением наших слов. Реальный, протяжение, существование, сила, материя, линии, бесконечное, точка и многие другие часто у нас на устах, когда мало ясных и определённых ответов на них в нашем понимании. Это должно быть хорошо внушено.

M.

Тщетно различие между умственным и материальным миром [86]. См. Локка, кн. 4, гл. 3, разд. 27, где он говорит, что тот мир гораздо прекраснее, чем этот.

S.

Глупо со стороны людей презирать чувства. Если бы не

Mo.

они, ум не мог бы иметь никакого знания, никакой мысли вообще. Все самонаблюдения, размышления, созерцания и духовные акты, как если бы они могли совершаться до того, как мы получили идеи извне через чувства, явно абсурдны. Это может быть очень полезно, поскольку делает блаженство будущей жизни более представимым и соответствующим нашей нынешней природе. Схоласты и утончённые философы давали большей части человечества не более заманчивую идею рая или радостей блаженных.

Огромная, широко распространённая, универсальная причина наших ошибок заключается в том, что мы не рассматриваем наши собственные понятия. Я имею в виду рассматривать их сами по себе – фиксировать, устанавливать и определять их, – мы рассматриваем их только по отношению друг к другу. Короче, мы сильно ошибаемся, [изучая] отношения вещей, прежде чем изучать их абсолютно и сами по себе. Так, мы изучаем, чтобы найти отношения фигур друг к другу, также отношения числа, не стремясь правильно понять природу протяжения и числа самих по себе. Мы думаем,

[стр. 024]

это не имеет значения, не представляет трудности; но, если я не ошибаюсь, это имеет первостепенное значение,

Mo.

Я не допускаю проводимого там различия между выгодой и удовольствием.

Mo.

Я никогда не стал бы винить человека за то, что он действует из интереса. Глупец тот, кто действует на каких-либо других принципах. Непринятие во внимание этих вещей имело дурные последствия в морали.

Мои уверенные утверждения ничуть не менее скромны, чем те, которые вводятся словами «Мне кажется», «Я полагаю» и т.д.; поскольку я заявляю, раз и навсегда, что всё, что я пишу или думаю, целиком касается вещей, какими они мне представляются. Это никого другого не касается далее, поскольку его мысли согласуются с моими. Это в Предисловии.

I.

Две вещи склонны сбивать людей с толку в их рассуждениях друг с другом. 1-е. Слова, обозначающие операции ума, заимствованы из чувственных идей. 2-е. Слова, используемые вульгарно, принимаются в некоторой широте, их значение смутно. Следовательно, если человек использует слова в определённом, установленном значении, он рискует либо быть непонятым, либо говорить неправильно. Всё это исправляется изучением понимания.

Единство – не простая идея. У меня нет идеи, просто отвечающей слову «один». Всё число состоит из отношений [87].

Реальные сущности и сущности разума – глупое различие схоластов.

M. P.

Мы имеем интуитивное знание о существовании других вещей, кроме нас самих, и порядка, предшествующего [нам] [88]. К знанию нашего собственного существования – в том, что мы должны иметь идеи, иначе мы не можем мыслить.

S.

Мы сами двигаем нашими ногами. Это мы желаем их движения. В этом я расхожусь с Мальбраншем [89].

Mo.

Памятка. Тщательно обсудить Локка, кн. 4, гл. 4 [90].

M.

Памятка. Снова и снова упоминать и иллюстрировать доктрину реальности вещей, природы вещей и т.д.

M.

То, что я говорю, – это доказательство – совершенное доказательство. Всякий раз, когда люди имеют закреплённые и определённые идеи, присоединённые к

[стр. 025]

их словам, они едва ли могут ошибаться. Придерживайтесь только моего определения подобия, и это доказательство, что цвета – не простые идеи, поскольку все красные подобны и т.д. Так же и в других вещах. На этом следует сердечно настаивать.

E.

Абстрактная идея Бытия или Существования никогда не мыслится обычными людьми. Они никогда не используют эти слова, обозначающие абстрактные идеи.

M.

Я не должен говорить, что слова вещь, субстанция и т.д. были причиной ошибок, но неразмышление об их значении. Я всё ещё буду за сохранение слов. Я только желаю, чтобы люди думали, прежде чем говорить, и устанавливали значение своих слов.

Mo.

Я не одобряю то, что говорит Локк, а именно, что истина состоит в соединении и разделении знаков.

I.

Локк не может объяснить общую истину или знание, не трактуя о словах и предложениях. Это говорит в мою пользу против абстрактных общих идей. См. Локка, кн. 4, гл. 6.

I.

Люди были очень усердны в путешествии вперёд. Они прошли большой путь. Но никто не шёл назад дальше Начал. С этой стороны лежит много неизведанной земли, которую предстоит пройти и открыть мне. Огромное поле для изобретения.

Двенадцать дюймов – не та же идея, что фут. Потому что человек может совершенно представить фут, который никогда не думал о дюйме.

Фут равен или тот же, что двенадцать дюймов в этом отношении, а именно: они оба содержат одинаковое число точек.

[Поскольку] должно использоваться.

Памятка. Упомянуть нечто, что может поощрить изучение политики и засвидетельствовать, что я хорошо к ним расположен.

I.

Если бы люди не использовали слова для идей, они никогда бы не подумали об абстрактных идеях. Конечно, роды и виды – не абстрактные общие идеи. Абстрактные идеи включают противоречие в своей природе. См. Локка [91], кн. 4, гл. 7, разд. 9.

Разнообразная или смешанная причина необходимо должна производить разнообразный или смешанный эффект. Это доказуемо из

[стр. 026]

определения причины; этот способ доказательства должен часто использоваться в моём Трактате, и для этой цели часто должны предпосылаться определения. Отсюда очевидно, что, согласно доктрине Ньютона, цвета не могут быть простыми идеями.

M.

Я дальше от скептицизма, чем любой человек. Я знаю с интуитивным знанием существование других вещей, так же как и моей собственной души. Это то, на что не претендуют ни Локк, ни едва ли любой другой мыслящий философ [92].

I.

Доктрина абстракции очень дурных последствий во всех науках. Памятка. Замечание Барроу. Полностью обязана языку.

Локк сильно ошибается, относя запись наших идей с помощью слов к полезному, а не к злоупотреблению языка.

I.

Весьма полезно и в высшей степени важно созерцать, чтобы человек, помещённый в мир один, с восхитительными способностями, и посмотреть, как после долгого опыта он будет знать без слов. Такой человек никогда бы не подумал о родах и видах или абстрактных общих идеях.

I.

Удивительно в Локке, что он смог, когда продвинулся в годах, вообще сквозь туман что-либо разглядеть; он так долго сгущался и был, следовательно, густ. Этим больше следует восхищаться, чем тем, что он не видел дальше.

Тождественность идей может пониматься в двойном смысле: либо включая, либо исключая тождественность обстоятельств, таких как время, место и т.д.

Mo.

Я рад, что люди, с которыми я общаюсь, не все богаче, мудрее и т.д. меня. Это согласуется с разумом; это не грех. Достоверно, что если счастье моих знакомых возрастает, а моё – не пропорционально, моё должно уменьшаться. Непонимание этого и доктрины об относительном благе, обсуждавшиеся с Френчем, Мадденом [93] и т.д., следует отметить как 2 причины ошибок в суждении о моральных вопросах.

Памятка. Наблюдать (когда вы говорите о разделении идей на простые и сложные), что может быть другая причина

[стр. 027]

неопределимости некоторых идей, кроме той, которую даёт Локк; а именно отсутствие имён.

M.

Памятка. Начинать Первую книгу [94] не с упоминания ощущения и рефлексии, но вместо ощущения использовать восприятие или мысль вообще.

I.

Я бросаю вызов любому человеку представить или постичь восприятие без идеи или идею без восприятия.

E.

Само предположение Локка, что материя и движение должны существовать до мысли, абсурдно – включает явное противоречие.

Тирада Локка о связных, методичных рассуждениях, сводящихся к нулю, примененная к математикам.

Они говорят об определении всех точек кривой с помощью уравнения. Что они подразумевают под этим? Что они хотят обозначить словом «точки»? Придерживаются ли они определения Евклида?

S.

Мы думаем, что не знаем Душу, потому что у нас нет представимого или чувственного идеи, присоединенной к этому звуку. Это действие предрассудка.

S.

Конечно, мы ее не знаем. Это станет ясно, если мы исследуем, что мы подразумеваем под словом «знание». Это также не доказывает какого-либо недостатка в нашем знании, не более чем наше незнание противоречия.

Само существование идей составляет Душу [95].

S.

Сознание [96], восприятие, существование идей, кажется, все едино.

Проконсультируйтесь, обыщите ваше понимание. Что вы находите там, кроме нескольких восприятий или мыслей? Что вы подразумеваете под словом «ум»? Вы должны подразумевать нечто, что вы воспринимаете, или то, что вы не воспринимаете. Вещь, не воспринимаемая, – противоречие. Подразумевать (также) вещь, которую вы не воспринимаете, – противоречие. Мы в этом деле странно обмануты словами.

Ум – это congeries восприятий [97]. Уберите восприятия

[стр. 028]

и вы уберете ум. Поместите восприятия и вы поместите ум.

Вы скажете, ум – не восприятие, не та самая вещь, которая воспринимает. Я отвечаю: вы обмануты словами «та самая вещь». Это для нас неопределённые и пустые слова.

S.

Иметь идеи – не то же самое, что воспринимать. Человек может иметь идеи, когда он лишь воображает. Но само это воображение предполагает восприятие.

M.

То, что чрезвычайно усиливает в нас предрассудок, – это мысль, будто мы видим пустое пространство, что я докажу как ложное в Третьей книге [98].

Доказательства могут использоваться даже в богословии. Я имею в виду в богословии откровения, в отличие от естественного; ибо хотя принципы могут основываться на вере, это не мешает тому, чтобы на них строились строгие доказательства; при условии, что мы определяем используемые слова и никогда не выходим за пределы наших идей. Поэтому для тех, кто считает, что епископальная система или монархия установлены божественным правом, не составило бы большого труда доказать свои доктрины, если они истинны. Но претендовать на доказательство или рассуждать о чём-либо, касающемся Троицы, абсурдно. Здесь уместна неявная вера.

S.

В. Есть ли какая-либо реальная разница между некоторыми идеями размышления и другими ощущениями, например, между восприятием и белым, чёрным, сладким и т.д.? Чем, прошу вас, восприятие белого отличается от белого…

Я буду доказывать все мои положения. Природа доказательства должна быть изложена и настоятельно рекомендована во Введении [99]. В этом я неизбежно расхожусь с Локком, поскольку он строит всё доказательство на абстрактных идеях, которых, я утверждаю, у нас нет и быть не может.

S.

Ум, по-видимому, не отличается от своих восприятий или идей. В. Что следует думать о воле и страстях?

E.

Хорошее доказательство того, что существование – ничто без или

[стр. 029]

отличное от восприятия, может быть выведено из рассмотрения человека, помещённого в мир без общества [100].

E.

Был запах, то есть был запах, воспринятый. Таким образом, мы видим, что обычная речь подтверждает моё учение.

T.

Нет разорванных промежутков смерти или уничтожения. Эти промежутки – ничто; время каждого человека измеряется его собственными идеями.

I.

Мы часто оказываемся в затруднении и теряемся, пытаясь получить ясные и определённые значения общеупотребительных слов, и это потому, что мы представляем, будто слова обозначают абстрактные общие идеи, которые совершенно непостижимы.

I.

«Камень есть камень». Это бессмысленное предложение, и такое, о котором одинокий человек никогда бы не подумал. Я также не верю, что он когда-либо подумал бы: «Целое равно своим частям» и т.д.

E.

Пусть не говорят, что я устраняю существование. Я лишь разъясняю значение этого слова, насколько могу его постичь.

I.

Если убрать абстракцию, чем люди отличаются от животных? Я отвечаю: формой, языком. Скорее, степенями большего и меньшего.

Что подразумевает Локк под выводами в словах, следствиями слов, как нечто отличное от следствий идей? Я не представляю себе такого.

I.

N. B. Много жалоб на несовершенство языка [101].

M.

Но, возможно, какой-нибудь человек скажет: инертная, бессмысленная субстанция может существовать, хотя и не протяжённая, движущаяся и т.д., но с другими свойствами, о которых у нас нет идеи. Но даже это я докажу как невозможное, когда перейду к более конкретному рассмотрению существования.

Воля неверно отличена Локком от желания – она, кажется, не добавляет ничего к идее действия, кроме беспокойства по поводу его отсутствия или несуществования.

S.

Памятка. Усердно исследовать эту странную тайну,

[стр. 030]

а именно: как выходит, что я могу обдумывать, думать о том или ином человеке, месте, действии, когда ничто не появляется, чтобы ввести их в мои мысли, когда они не имеют воспринимаемой связи с идеями, вызванными моими чувствами в настоящий момент?

I.

Невообразимо, какое удивительное опустошение и скудость идей обнаружит тот, кто отложит всякое использование слов в своих размышлениях.

M.

Непоследовательно у Локка предполагать, что нам не хватает чувства, подходящего для восприятия субстанций.

I.

Локк признаёт, что абстрактные идеи были созданы ради именования.