Сиделка

Глава 4

Большой трехэтажный дом по адресу Скарт-роуд, 223, был построен в 1932 году и снаружи выглядел полностью на свой возраст. Если бы я описывала его потенциальным покупателям, то посоветовала бы не обращать внимания на темно-красный кирпич фасада и толстые старомодные рамы, придающие дому вид, который лучше всего описывало слово из словаря моего сына – «стремный». Я бы заверила, что внутри дом выглядит совершенно иначе.

И в основном так оно и было.

С тех пор, как родители купили этот дом почти полвека назад, они несколько раз делали ремонт, установили медные трубы и проводку, сняли со стен тяжелые тисненые обои, заменив их белой краской, и постоянно обновляли кухню и ванные с туалетами в соответствии с последними тенденциями, расширяли кладовки и даже оборудовали домашний кинотеатр и тренажерный зал в подвальном этаже с выходом в обустроенный на заднем дворе сад, где был большой плавательный бассейн свободной формы.

И все же, несмотря на многочисленные модернизации, дом сохранял удивительно старомодный вид. Может, причиной тому служила огромная лестница с резными перилами красного дерева посреди центрального холла или широкие деревянные балки потолка и темная обшивка напоминающих пещеры гостиной и столовой; а может – большое количество отдельных комнат, что разительно контрастировало с более открытой планировкой, которую предпочитали современные покупатели недвижимости.

Что интересно, при площади больше четырехсот шестидесяти квадратных метров, дом был одним из самых маленьких на улице. Даже несмотря на постепенно осыпающийся «стремный» фасад, такой особняк в престижном районе можно было продать за не такое уж и небольшое состояние в считаные дни после выставления на продажу.

Вот только отец не собирался его продавать.

Я годами пыталась убедить родителей переехать в кондоминиум, особенно после того, как маме поставили диагноз. Или даже в небольшое бунгало – в жилье, где нет лестниц, с которым легче управляться. Отец и слышать ничего не хотел. Он настаивал, что это их дом и они никуда не переедут.

Теперь, конечно, такой возможности уже не было. Мама, скорее всего, не пережила бы переезда.

Единственной уступкой со стороны отца стала установка небольшого лифта справа от лестницы. Поначалу им пользовались часто, но в последний год его почти забросили: мама стала слишком немощной, чтобы выходить из дома; слишком слабой, чтобы подолгу сидеть в саду; слишком гордой, чтобы получать удовольствие от того, как ее катают по улицам Роуздейла в инвалидном кресле, которое она презирала.

Я увидела Трейси за рулем спортивной красной «ауди» в конце улицы, стоило только свернуть на Скарт-роуд. Я направила свой определенно неспортивный минивэн на дорожку возле родительского дома и, выйдя из машины, подошла по улице к тому месту, где припарковалась сестра.

– Что это ты тут встала? – спросила я, наклонившись к открытому окну ее машины.

– Тебя еще не было, а я не хотела оказаться запертой на дорожке: вдруг захочу уехать пораньше, – объяснила она, вытягивая длинные голые ноги из машины.

На Трейси было короткое бледно-розовое летнее платье с такого же цвета туфельками на плоской подошве, длинные волосы она собрала в низкий хвост.

– Здорово выглядишь, – похвалила я, надеясь, что она скажет что-нибудь в ответ, но что бы сестра ни думала о моей бежевой юбке и блузке с цветочным узором, она предпочла держать это при себе.

– А чего в дом не зашла?

Она закатила глаза, словно такого ответа было достаточно.

– Ну и где наша Мэри Поппинс?

Я посмотрела на часы.

– Должна быть с минуты на минуту.

– Если опоздает, это дурной знак.

– У нее еще есть десять минут.

Снова закатив глаза, Трейси сунула руку в сумочку и достала зеркальные очки в розовой оправе.

– Милые, – сказала я, когда она водрузила их на переносицу. – Новые?

– Том Форд. Стоили целое состояние.

«Меньшего я и не ожидала», – подумала я, но говорить не стала.

– Думаю, нам пора идти в дом, – сказала я вместо этого.

– А это обязательно? – захныкала она.

– Не можем же мы стоять посреди тротуара, пока не придет Элиз.

– Почему не можем?

– Потому что… – начала я, но потом замолчала, решив, что подбирать подходящий ответ бессмысленно.

Вместо этого я развернулась и пошла к дому, не оставив Трейси иного выбора, кроме как следовать за мной.

– Подожди.

– В чем дело?

– А если она папе не понравится?

– Тогда найдем кого-нибудь другого.

– Ты найдешь кого-нибудь другого, – поправила меня Трейси. – Я не собираюсь снова через все это проходить.

«И через что, интересно, тебе пришлось пройти?» – подумала я, но и эту мысль оставила при себе.

Трейси прошла за мной по улице, потом по бетонной дорожке к крыльцу родительского дома.

– Подожди, – снова сказала она, остановившись перед ступеньками. – Дай мне минутку.

Терпение у меня лопнуло, и я собиралась уже сказать что-нибудь такое, о чем потом пожалела бы, но тут дверь открылась.

По ту сторону, улыбаясь, стояла Элиз Вудли в белых брюках и сиреневой футболке; одежда подчеркивала ее стройную фигуру и крепкие руки.

– Здравствуйте, – сказала она, улыбнувшись до ушей. – А мы все гадаем, почему вы застряли на улице. Заходите-заходите.

«Заходите-заходите, – муху в гости звал паук», – думаю я теперь.

Тогда же, разумеется, мне ничего подобного и в голову не пришло.

А когда пришло, было уже слишком поздно.

Глава 5

– Вы опоздали, – буркнул отец, выходя в большой центральный холл из задней части дома, когда Трейси закрыла за нами входную дверь.

Папа был в черных хлопчатобумажных штанах и синей рубашке поло; густые седые волосы недавно вымыты и аккуратно зачесаны назад.

– Вообще-то, они пришли вовремя, – возразила Элиз таким теплым и приветливым голосом, что никто, даже мой отец, не смог бы обидеться. – Это я пришла раньше времени, – призналась она. – Ехала на автобусе и не знала, сколько времени займет дорога, поэтому вышла из дома с запасом. Вы, наверное, Трейси?

– Да, – подтвердила сестра. – Рада с вами познакомиться. Джоди очень вас хвалила.

– А ваш отец хвалил вас. Он вами очень гордится, – сказала Элиз и поспешила добавить: – Вами обеими.

– В самом деле? – Трейси выгнула идеальную бровь и повернулась к отцу: – Как дела, папа?

– Хорошо, спасибо, – ответил он сестре. – Новое платье?

– От Виктории Бэкхем, – похвастала она, покрутившись на месте.

Мне и думать не хотелось, сколько стоит этот наряд, хотя пришлось себе напомнить: то, как Трейси тратит свои деньги, меня не касается. Я не имею права ее судить.

Вот только, конечно, это были не ее деньги. Отец оплачивал все расходы сестры по кредитным карточкам и счетам. И сколько я ни старалась не слишком расстраиваться по этому поводу, регулярно напоминая себе, что мне повезло не нуждаться в помощи, это было обидно.

– Привет, пап, – сказала я. – Ты сегодня настоящий щеголь.

И снова ответного комплимента я не дождалась.

– Как сегодня мама?

– Так же, как вчера и позавчера.

– Кажется, она в добром расположении духа, – заметила Элиз.

– Вы ее уже видели?

– Ваш отец показал мне дом и познакомил нас. Такая красивая женщина, несмотря ни на что. Пройдем на кухню, поговорим? – предложила она. – Я сегодня с утра испекла шоколадные кексы и уже поставила чайник.

– Отличная идея, – улыбнулась я и оглянулась на Трейси, словно говоря: «Разве она не чудо?»

Мы прошли за отцом и Элиз в белоснежную кухню, выходящую окнами на задний двор. Цветущий сад пестрел яркими оттенками кораллового, красного и розового.

– О, здорово! Вы уже открыли бассейн! – воскликнула Трейси, плюхаясь в одно из четырех плетеных кресел возле круглого столика перед панорамным окном. – Пожалуй, я приеду в субботу немного поплавать.

– Чудесно, – подхватила я. – Я тогда привезу детей.

– Кстати, как ваши замечательные дети? – спросила Элиз, прежде чем моя сестра успела возразить.

– Великолепно, спасибо.

Отец, прищурившись, окинул меня взглядом с головы до ног.

– Мне кажется или ты немного прибавила в весе? – спросил он.

Я выдавила улыбку.

– Нет, пап. Все по-прежнему.

«Так же, как вчера и позавчера».

– Элиз, давайте я вам помогу, – предложила я, когда она собралась налить кипяток в фарфоровый чайник.

– Ни в коем случае. Пожалуйста, сидите. Все уже готово. Пусть только чай заварится несколько минут.

Я посмотрела на блюдо, стоявшее посреди стола, и почувствовала, что у меня текут слюнки.

– Кексики выглядят просто изумительно.

– Будем надеяться, что на вкус они не хуже, – ответила Элиз. – Кстати, красивая блузка. Обожаю крупный узор, – добавила она.

– Крупный – это точно, – пробормотала Трейси, когда я уселась напротив нее.

– Тебе не нравится? – спросила я.

– Ну, крупные узоры не в моем вкусе. Но это… так похоже на тебя.

Я кивнула, решив, что ничего более похожего на комплимент сегодня так и не услышу.

– Пожалуйста, угощайтесь кексами. – Элиз начала разливать чай по уже расставленным фарфоровым чашкам.

– Я, пожалуй, не буду, – сказала Трейси.

– Трейси следит за здоровьем, – пояснил отец, когда я потянулась к самому большому кексу.

– Мне повезло, – продолжила Трейси. – Я никогда не была сладкоежкой.

– В отличие от Джоди, – покачал головой отец. – Однажды мы с Одри застали ее в кладовке, где она съела целую коробку шоколадного печенья.

– Мне тогда было пять лет, – напомнила я.

– До чего мы похожи, – рассмеялась Элиз. – Я могла целыми днями не есть ничего, кроме сладостей.

– И все же сумели сохранить стройную фигуру, – заметил отец.

– Хороший обмен веществ, – пожала плечами Элиз. – И немного везения… Ну, каков вердикт? – спросила она, переводя взгляд с меня на отца.

– Пальчики оближешь! – воскликнули мы с отцом в один голос.

«Наконец-то мы хоть в чем-то с ним согласны», – подумала я.

– Я очень рада. Вот молоко и сахар к чаю, – указала Элиз длинными изящными пальцами на середину стола.

– Мне ни того, ни другого, – заявила Трейси, а я решила не отказываться.

– Итак, – начала Элиз, – уверена, у вас есть вопросы. Кто первый?

Следующие полчаса мы провели за обсуждением требований и соображений моего отца. Но на самом деле это было лишь для вида: все понимали, что решение принято. Незримый контракт был заключен в ту минуту, когда Элиз впорхнула в переднюю дверь на двадцать минут раньше назначенного времени с тарелкой шоколадных кексов собственного приготовления. Еще до нашего с Трейси прихода она успела обезоружить отца очаровательной непринужденностью и точеной фигурой.

Хотя папа, по обыкновению, не собирался сдаваться без боя.

– Не возражаете, если мы все обговорим между собой? – попросил он, когда гостья начала убирать со стола. – Джоди свяжется с вами вечером.

– Вполне разумно, – ответила Элиз; если отсрочка и огорчила ее, она никак этого не показала. – Была очень рада с вами познакомиться, – сказала она Трейси и отцу перед уходом. – И, пожалуйста, попрощайтесь за меня с миссис Дандас.

Мы смотрели, как она идет по дорожке перед домом. Мне снова потребовались все силы, чтобы удержаться и не побежать за ней.

– Ты шутишь? – спросила я отца, когда он закрывал дверь. – О чем тут еще говорить? Она просто феноменальна! – Я обернулась к Трейси за подтверждением.

– Это папе решать, – пожала плечами сестра.

– Разве она не идеальна? – настаивала я.

– Мне она показалась довольно милой, – признала Трейси. – Хотя вряд ли мой голос имеет решающее значение.

Отец улыбнулся.

– Можешь позвонить вечером миссис Вудли. Скажи ей, что мы все обговорили и готовы дать ей попробовать.

– Не понимаю, почему ты сразу не сказал ей об этом, пока она не ушла.

– Потому что не следует давать прислуге понять, что она победила, – пояснил папа и подмигнул Трейси, словно мне этого никогда не понять.

– Ладно. Хорошо. Как скажешь, – сказала я, мысленно поморщившись от снисходительного «прислуга» и подумав, что нам повезет, если Элиз задержится хотя бы на неделю, прежде чем пустится в бега.

– Мне пора, – сказала Трейси.

– Даже с мамой не поздороваешься?

– Разумеется, я поздороваюсь с мамой, – бросила сестра, хотя убийственный взгляд и показал, что она вовсе не собиралась этого делать.

Я поднялась вместе с ней по широкой лестнице. На верхнем этаже было четыре спальни: две в передней части дома и две в задней, в каждой собственная ванная комната. В детстве мы вместе с сестрой жили в большой комнате с видом на улицу, а комнату в другом конце коридора отец использовал в качестве рабочего кабинета.

– Может быть, она спит, – пробормотала Трейси, когда мы подошли к большой хозяйской спальне, выходящей окнами на задний двор. – Мы же не хотим ее потревожить, – добавила она, пытаясь выдать надежду в голосе за заботу.

Дверь была открыта, и я заглянула внутрь. Возле единственной белой стены стояла двуспальная кровать с пологом на четырех столбах, и на огромных простынях лежала наша изможденная и крошечная мама. Ее немощное тело опиралось на три туго набитые подушки за спиной. Еще по одной подушке было под руками. Два года назад, когда мамино состояние больше не позволило им с отцом спать вместе, он переехал в маленькую спальню по другую сторону коридора.

– Привет, мам, – сказала я и, подойдя к кровати, провела ладонью по редеющим седым волосам, когда-то густым и темным, которыми она так гордилась и ради которых шла на такие жертвы.

Мать медленно повернула голову в мою сторону.

– Здравствуй, милая, – произнесла она, оглядывая комнату. – Это Трейси там?

– Да, мам, это я, – сказала сестра от порога. – Как ты себя чувствуешь?

– Теперь лучше, раз ты здесь. Подойди поближе. Дай на тебя поглядеть. – Одна рука поднялась и схватила Трейси за пальцы. – Какое красивое платье.

– От Виктории Бэкхем, – сообщила Трейси, решив на этот раз не крутиться. – Ну, что думаешь об Элиз Вудли?

– Кажется, она милая, – прошептала мама, с трудом произнося каждое слово; ее застывшее лицо не показывало никаких эмоций.

– Мы опросили многих женщин, – продолжила Трейси. – Она оказалась намного лучше остальных.

– Как мило, что ты проявила такую заботу.

Если Трейси и было стыдно присваивать себе мои заслуги, то она это прекрасно скрывала. Задержавшись еще на несколько минут, она извинилась и ушла.

– Я заеду к тебе на выходных, – пообещала она, чмокнув маму в лоб.

– Если хочешь, могу немного задержаться, – предложила я, усаживаясь на край кровати.

Мне хочется думать, что в ответ мама улыбнулась.

Глава 6

– Она прямым текстом сказала, будто мы вместе побеседовали со множеством женщин, – жаловалась я мужу за ужином. – А сама ни черта не сделала.

– И ты удивлена?

– Да еще и соврала маме, что приедет навестить ее на выходных, – продолжала я, не обращая внимания на вопрос Харрисона, который, как мне показалось, был риторическим, – хотя она едет только ради того, чтобы поплавать в бассейне.

– Хочу поплавать, – перебил меня Сэм.

– Я тоже! – крикнула Дафни. – Я тоже хочу поплавать!

– Конечно поплаваете. В субботу, – пообещала я, понимая, что делаю это не только ради детей, но и для того, чтобы позлить Трейси, терпимость которой к детям, даже к моим, была в лучшем случае ограниченной, и сразу ощутила приступ стыда из-за собственной мелочности. – Не хочешь с нами? – обратилась я к Харрисону.

– Нет, спасибо, – отказался он. – У меня курс начинается через пять недель, нужно подготовиться. Очень хорошо, что ты заберешь детей в субботу. Так будет проще.

– Кстати, о твоем курсе, – начала я. – Я тебе не говорила, что Трейси собирается записаться?

– Что?! – В мире не найдется слов, чтобы достаточно точно описать выражение ужаса на лице моего мужа.

– Если цитировать, то она, кажется, сказала: «Разве трудно написать роман?..»

– Черт!

Сэм разинул рот.

– Папа сказал плохое слово!

– Черт! – повторила Дафни.

– Черт! Черт! Черт! – со смехом затараторил Сэм.

– Так, все, дети, хватит! – рявкнул Харрисон. – Пожалуйста, отговори ее, – обратился он ко мне.

– Вряд ли это в моих силах.

– Она же твоя сестра!

– Моя старшая сестра, которая не слишком-то любит следовать моим советам, – напомнила я. – Если я назову черное черным, она скажет, что оно белое. Чем больше я буду отговаривать Трейси, тем вернее она будет считать идею отличной.

– Черт, – снова произнес муж.

– Черт! – повторил за ним Сэм.

– Черт! Черт! Черт! – принялась обезьянничать Дафни.

– Дети, я сказал – хватит!

– Но ты же сам так говоришь, – возразил Сэм.

– Да, – согласился Харрисон, – хотя не должен был. Прости, – извинился он, натужно улыбнувшись. – Прости, – повторил он, обращаясь теперь уже ко мне, а потом добавил, не обращаясь ни к кому: – Прости.

– Прости, – сказал он снова, уже в постели, аккуратно сдвигая мою руку со своего голого тела. – Сегодня вряд ли.

– Все в порядке? – Я постаралась не выдать разочарования.

Мы не занимались любовью уже больше недели, и я надеялась, что сегодня все будет по-другому. Я даже надела красное кружевное белье, которое так нравилось мужу, и того же цвета туфли на высоких каблуках.

Вспомнив замечание отца, я задумалась, не набрала ли и в самом деле пару фунтов. Хотя одежда сидела на мне как обычно, убеждала я себя, стараясь не принимать отказ Харрисона слишком близко к сердцу. Он просто устал и полон забот, как всегда бывает, когда он готовится к курсу, который ведет каждое лето. Я знала: его тревожит, что приходится учить других навыкам, которые сам он, похоже, утерял.

– Да ничего особенного, – ответил Харрисон. – Просто… не знаю…

– Тебя что-то беспокоит?

– Пожалуй. Меня слегка выбила из колеи новость, что твоя сестра собирается записаться на мой курс.

– Расслабься. Возможно, она так и не соберется.

– Завтра позвоню регистратору. Надеюсь, группа уже укомплектована.

Я кивнула, свесила ноги с кровати и сбросила туфли, а потом уютно устроилась рядом с мужем. Последние четыре года Харрисон преподавал писательское мастерство в Университете Торонто в рамках программы летнего дополнительного образования для взрослых. В числе прочих семинедельных курсов были занятия по написанию стихов, сценариев, мемуаров, научно-популярной литературы и романов – как серьезных, так и жанровых. В каждую группу набирали не больше двенадцати учеников, а программа пользовалась бешеной популярностью, поэтому вполне возможно, что Трейси уже опоздала с записью. Я на это очень надеялась, потому что иначе мужнина «загруженность» грозила затянуться на все лето.

– Хотя бы с сиделкой все устроилось, – утешил меня Харрисон.

– Точно, – согласилась я. – Она приступает с понедельника.

– Вот и отлично. Теперь наконец перестанешь срываться туда каждые пару секунд и будешь проводить больше времени дома…

– Я достаточно времени провожу дома.

– Речь не об этом.

– Тогда о чем?

– Просто ты слишком зашиваешься, а теперь, когда проблема с сиделкой решена, можно немного расслабиться, – ответил Харрисон и чмокнул меня в кончик носа, после чего перевернулся на правый бок.

Я так и лежала в красном белье, уставившись в мужнину голую спину, слушая тихий звук его дыхания, пока он погружался в сон, и все еще ощущая прикосновение его губ к коже.

Не успели мы расположиться на заднем дворе родительского дома, как у меня зазвонил телефон. Я покосилась на сестру, загоравшую в ярком оранжевом бикини в шезлонге на краю бассейна. Она бы точно не стала отвечать. Увы, я была сделана из другого теста.

– Здравствуйте, это Линда Фрэнсис, – раздался голос в трубке, стоило мне ответить. – Надеюсь, это не доставит вам неудобства, но я надеялась, что мы сможем перенести встречу с завтрашнего дня на сегодня.

– На сегодня? – переспросила я, глядя, как дети несутся к бассейну.

– И чем раньше, тем лучше. Нас только что пригласили друзья погостить на несколько дней, и муж хочет выехать уже сегодня.

Сестра гневным взглядом сопроводила Сэма, который с разбега плюхнулся в глубокий конец бассейна, отправив в ее сторону целый сноп брызг.

– Ради бога, Сэм! – прикрикнула она. – Ты только погляди!

– Куда глядеть? – спросил он.

– Мама, – позвала меня Дафни, – идем купаться.

– Я вам сейчас перезвоню, миссис Фрэнсис, – предложила я. – Посмотрю, что можно сделать.

– В каком смысле «что можно сделать»? – прищурив глаза, спросила Трейси.

– Новая клиентка, – сказала я и объяснила ситуацию.

– Даже не смотри на меня, – отрезала Трейси, предваряя мою просьбу.

– Это не больше чем на час, сестренка.

– Ни за что! – возразила она. – У меня сегодня день отдыха.

«Как будто в другие дни ты работаешь», – мысленно съязвила я, но промолчала. Спорить было бессмысленно. Умолять сестру я не собиралась, а других вариантов не было: отец приглядывает за мамой, а Харрисон не оценит такого нарушения планов. Значит, придется перезвонить Линде Фрэнсис и сказать, что сегодня встретиться не получится.

Я услышала позади себя звук раздвигающихся дверей и, обернувшись, увидела Элиз Вудли, спускающуюся по ступенькам к бассейну. В руках у нее был поднос с кувшином лимонада, тарелкой печенья и стопкой пластиковых стаканчиков. Она была в белых шортах и голубой майке, к которым прилагалась широкая улыбка.

«Кажется, это сон», – подумала я.

– Кто хочет лимонада и печенья? – спросила она.

– Я! – закричала Дафни.

– Я тоже, – подхватил Сэм и торопливо выбрался из бассейна, чтобы успеть схватить стакан раньше сестры.