Сёма-фымышут 8—4

Часть Первая

Сёма-Фымышут 8—4

Третье переиздание, расширенное и дополненное.

Посвящается юбилею ФМШ.

Новосибирской физико-математической школе

имени академика М. А. Лаврентьева в 2023 году исполняется 60 лет.

ОТ АВТОРА

Повесть основана на реальных событиях начала 1970-х годов. Научная комиссия Академ-городка Новосибирска объездила большие и малые города Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, пригласила «способных», «одарённых» мальчишек после седьмого класса средней школы в «технический» класс уникальной физико-математической школы.

Не все «пацаны» прошли отборочный конкурс «Летней школы», испытания учёбой, занятиями в Клубе Юных Техников, самостоятельной жизнью интерната. Некоторых отчислили после первого семестра.

Вернувшимся в обычную жизнь посвящается повесть «Сёма – фымышут», первая часть романа в «письмах самому себе» – «ШКАФ – М».

Неблагодарное это дело писать о современниках. То ли сразу после публикации, то ли через несколько лет приходится расстраиваться, возмущаться, смущаться, негодовать на отзывы и письма, пожелания, нарекания, проклятья читателей, злопыхателей, друзей и знакомых.

«Се ля ви аля плезир», – как-то в 90-х годах прошлого столетия применил неожиданное словосочетание в разговоре с коллегами в Париже. Французов удивила наглая интерпретация русского сценариста. «Такова жизнь похожая на удовольствие» – по-своему трактовал я.

Счастливчик, кто нашёл свое предназначенье и с детства был «упёртым» до конца.

Остаюсь до сих пор последовательным сторонником, назовём это так, «воспитательной теории начальных возможностей»: взрослые должны позволить и помочь ребёнку сначала попытаться стать художником, композитором, писателем, поэтом.

Позвольте маленькому человеку испытать себя в творчестве, получить вдохновение и радость от созданного им самим рисунка, стихотворения, сказки, мелодии на свирели, детской гармошке…

Если к восьмому классу в ребёнке не останется намёков на созидателя «чистого» искусства, тогда уж можно перейти к воспитанию «сотворителя» повседневной рутины.

Перед окончанием средней школы начинайте отвешивать подзатыльники, пихать, подталкивать в спину вредное, ленивое, своенравное дит дальше, к «высшему образованию», посылайте учиться на юриста, бухгалтера, педагога, инженера… аудитора, «мерчендайзера», «провайдера» и еже с ними. Можно не усложнять жизнь утомительными поездками по городу или стране, пристраивайте любимое чадо на любую, самую формальную специальность в ВУЗ поближе к дому. Главное, как говорится, получить диплом о «высшем», а там уж как судьба, связи и знакомства родителей вывезут, вынесут и пристроят. я

Когда по жизни великовозрастное дитя загрустит на скучной, ненавистной работе, растворится в унынии, «утонет», затеряется в массе «офисного планктона», впадёт в депрессию от несправедливых придирок и нагоняев начальства, примется выпивать с друзьями в гаражах, помните, пилюля деградации, распада личности была заложена в детский организм вами, уважаемые родители и прародители, а так же воспитателями ясель и «детсадов», учителями средних, общеобразовательных школ, формалистами – «предметодавателями».

Ещё раз напомню, судьба ребёнка изначально находится в ваших «заботливых» руках, в желании понять, а не «отмахнуться», дорогие родители, слишком занятые собой, эгоистичные, обремененные «бытовухой», семейными и денежными проблемами.

Одна моя хорошая знакомая девочкой мечтала быть балериной и стала известной солисткой столичного театра, работала в Большом театре с Ю. Н. Григоровичем, объездила полмира с гастролями.

В детстве с младшим братиком родители увозили её на лето из пыльного, шумного города в глухую, покинутую жителями деревеньку Жаворонки, ближе к природе. Девочка убегала подальше от сторонних глаз, на пыльной грунтовой дороге выкладывала камешками сцену, за «кулисами» придорожного бурьяна надевала «балетную пачку», шитую из бабушкиного тюля, «пуанты» – носочки с пришитыми пятачками – кружочками картона.

Юная балерина самозабвенно устраивала представления. Её «совершенно» не волновали редкие прохожие, грибники и ягодники. Она их почти не замечала. Но если только чуть-чуть, краешком глаза. Зрителей нельзя ведь игнорировать. Даже в самом раннем детстве.

Будущая солистка «оттачивала исполнительское мастерство» и была увлечена спектаклем, разыгранным среди разноцветья пахучих луговых трав, дремучих лесов, под глубоким небом невероятной чистоты. В полях над Жаворонками в те времена для неё одной изумительно свиристели жаворонки, подыгрывали спектаклю будущей балерины.

Мой товарищ по начальной средней школе стал замечательным художником. Живет и здравствует в Европе. Учителя нашей «среднхи» ставили двойки – тройки за его абстрактные, «уродливые» творения. Авангардная «мазня» в 1960-х годах прошлого столетия никак не вписывалась в «коммунистическую идеологию» и понятие «соцреализм». ю

Перед окончанием седьмого класса средней школы, после собеседования в ЦСЮТе, меня пригласили приехать в августе в Летнюю школу Академ-городка на отборочный конкурс ФМШ. На семейном совете решили, мне выпала уникальная возможность продолжить образование в одной из самых перспективных, специализированных, научных школ страны. Не стал перечить, спорить, «со скрипом», но согласился. Начать самостоятельную жизнь в четырнадцать лет показалось заманчивым и увлекательным.

В тайне ото всех, совершил последнюю, на тот момент, отчаянную попытку кинуться с головой в «чистое» творчество и по «блату» поступить в художественное училище. Знакомая моих родителей, тётя Юля преподавала живопись.

За компанию потащил в «художку» Нурика, товарища по играм нашего «аэропртовского» «микрорайона». Меня сразу «отшили», даже «по блату». В «художку» принимали после восьмого класса. Авангардист Нурик переходил в девятый. В приёмной директора ему завили: о

– С тройкой по рисованию, молодой человек, в нашем училище вам делать нечего. Идите, исправляйте оценку. На следующий год приходите.

Угрюмый и упрямый, Нурик раскрыл огромную, тяжёлую папку на плечевом ремне, вывалил на стол секретаря сумасшедшую графику, выполненную ученическим пером и чёрной тушью, воздушные акварельные эскизы на листах ватмана, «тяжеловесную», мрачную масляную живопись на кусках картона.

– Хотя бы гляньте! Это же училкина тройка! Она сама рисовать не умеет! – хрипло заявил он. – Но я всё-равно стану художником! Не остановите!

Замдиректора, строгий, лысый дядька в толстых очках «глянул» искоса на эскизы наглого юнца, коротко сказал:

– Беру! – и добавил чуть слышно для секретаря, чтобы будущий ученик заранее не возгордился. – Талант. Несомненный талант.

Нурик поступил в училище без творческого конкурса, без экзаменов, отучился прекрасно, замечательно и примечательно. Его работы отмечались призами и дипломами на многих всесоюзных и международных конкурсах.

К чему я столь пространно размышляю. Повторюсь. Надо позволить детям, в самом раннем возрасте, сначала реализовать свои детские, самые немыслимые мечты, а потом уж топить, как щенят, в «помойном ведре» взрослой жизни, с унылой «бытовухой», бессмысленным просиживанием штанов на выматывающей, нудной работе за «фиксированную» зарплату, с премией «по усмотрению начальства».

В третьем классе мне удалось уговорить маму купить в ларьке «Союзпечать» записную книжечку, крохотную, с ладонь ребёнка. С зелёной обложечкой, страничками в клеточку, со скрепкой посередине корешка.

– Напоминалки по «домашкам» и урокам буду записывать, – пояснил я.

На самом деле, задумал я выпустить первую в своей жизни книжку сказок тиражом в один экземпляр. Но это был страшный секрет. Скажи я в то время, что хочу стать писателем, – засмеяли бы, даже взрослые.

Придумалась сказка про двух огуречиков. Странички книжечки украсил иллюстрациями – цветными карандашными рисунками. Получились весёлые, забавные и грустные коротенькие историйки про двух друзей. В финале сказочки огуречики решили, что вполне созрели, позеленели, обросли «пупырчиками». И – сбежали с грядки огорода, чтоб их не съели и не продали на рынке.

За околицей деревни, в придорожной канаве дня через два мальчик из соседнего села заметил двух сморщенных, водянистых огуречиков, укрытых бледным покрывальцем плесени. Огурчики уже не годились в пищу. Мальчик подумал: кто-то из косцов, грибников или ягодников ранним утром обронил свой завтрак.

Сам я был городским жителем. Родители привозили меня в детстве в тверскую деревню к бабушке. Потому сказка была с деревенским уклоном. Как сейчас понимаю, сказка получилась с философским подтекстом. Казалось, огуречики никому не принесли пользы. Но ведь у меня в сказке это были мальчик и девочка. Они сбежали из плена грядки на свободу, прожили короткую жизнь, дружно и счастливо. Состарились и умерли в один день. На следующий год из семечек двух огуречиков в придорожной канаве появилась зелёная поросль.

Месяца через два странички книжечки были мной разрисованы, украшены цветными карандашными рисунками. Получились весёлые и грустные приключения двух друзей.

В то время сказку мою не оценили. Друзья в беседке во дворе, где я попытался вечером на посиделках прочитать свое «сочинительство», высмеяли моих «дурацких» огуречиков и сказочку для «сопливых». Авторский вечер не удался. Я обиделся, но не сильно и молча. Вида не показал, весь вечер оставался весёлым и общительным. Внутренне пережил первое разочарование в моих первых слушателях и читателях. Привыкал к «недоброй» критике и «эффекту современника», когда творчество одногодок «на фиг никому не нужно», «на дух не переносится» и не воспринимается.

В тот поздний вечер, в синих сумерках, когда цветная мозаика окон обоих жилых домов перемигивалась в домашних заботах родителей, мы с друзьями варварски отодрали доски ограждения скамеечек беседки. Заранее, аккуратно повытаскивали гвозди клещами, под покровом ночи «тырили» по одной дощечке, днём «пускали» на «бумеранги». Но тут решили «оголить» беседку совсем. На другой день принялись «мастрячить» по сараям, подвалам и пдполам винчестеры, намереваясь устроить «войнушку» с пацанами соседних дворов. «Ковбойское» оружие мастерили тщательно, во всех деталях, со скобой – затвором у спускового крючка, с гранёными стволами под образцы оружия 1870-х годов «Дикого Запада». о

Недавно в кинотеатре показывали фильм про индейцев «Сыновья Большой Медведицы» с Гойко Митичем в главной роли. Наш двор собирался сражаться за индейцев против двора «плохих ковбоев» близ остановки «Каменный мост».

В то время взрослые на сказку «про огуречиков» внимания тоже не обратили, снисходительно отмахнулись, посчитали пустяковой детской забавой. Книжечка со временем затерялась, пока я учился в далёкой Сибири. Жаль. Можно было бы использовать моё самое первое сочинительство в современной, компьютерной мультипликации.

Интерес с «написательству» с годами не прошёл, не иссяк. Обострился. Обойтись по жизни без собирательства историй я не смог. Это как хроническая болезнь – постоянные «обострения». Беспокоят воспоминания, впечатления, наблюдения.

Как-то в кулуарах программы ДНК, снимаемой для телеканала НТВ, опытный психолог мне сказала:

– Вы живете прошлым. Надо жить будущим.

– Я не живу прошлым, – пришлось ответить мне, – я им подпитываюсь.

В детстве, юности и далее я упорно записывал в тетрадки свои «наблюдалки», отмечал интересные выражения друзей, одноклассников, одногруппников, товарищей и коллег по служению Десятой Музе – кинематографу. Надеялся, – пригодятся заметки, эскизы, эссе. Пригодились.

Встреча в ФМШ с суровым мальчуганом из далёкого зауральского посёлка стала для городского «пижончика», инфантильного «чистюли» из обеспеченной семьи прикосновением к другой, чудовищной, страшной, невероятной жизни. Будто одноклассник, едва живой, покалеченный, с израненной душой, выбрался на свет «подслеповатый» из жуткого мира подземных обитателей Тьмы.

У Сёмы была другая философская теория миров. Но об этом позже.

Сразу поясню: образ Сёмы собирательный, как минимум, из трех реальных прототипов. Со школы, как говорится, по крошке, с одноклассников, по случаю, событию, приключению.

Некоторые черты характера и поступки были свойственны многим ребятам «технических» классов ФМШ. Мальчуган, очень похожий на главного героя повести в письмах «Сёмы – фымышута», учился с нами в первом семестре восьмого класса.

Совпадение с реальной личностью прошу считать случайностью.

Сёма – совершенно нетипичный фымышонок. Тупиковая ветвь научного эксперимента обучения по «усиленной», школьной программе. Умных, надменных (особенно в пору учёбы в восьмых классах!) «академиков»: «химиков», «биологов», «физиков» и «мтиков», – бывших учеников «физматклассов», заранее прошу не возмущаться столь хулиганским и невоспитанным персонажем. а

Не все в «продвинутой» ФМШ соответствовали «железным» рамкам и строгим правилам научной педагогической системы. Кому-то надо было заниматься творчеством. Для начала – техническим.

Сёма – не глупый, талантливый, способный парнишка, но абсолютно «беспутный», как выразилась наша мудрая «литераторша».

– Беспутный – человек, кто заблудился, потерял или не нашел свой путь в жизни, – пояснила она.

К тому же, Сёма прожил до восьмого класса почти как беспризорник в своем зауральском поселке. Он не был «круглым» сиротой. Отец погиб, – угодил под вагонетку на руднике, когда мальчишке исполнился второй годик. Мама замуж повторно не выходила. Из мужчин при ней надолго задержался бригадир забойщиков, драчливый, запойный Пша Крвень. Улыбка у мужика была вся в его уродливую фамилию: злобная, кривая, надменная. Отчим воспитывал «приёмыша», как мог, побивал, требовал, чтобы «малй» называл его уважительно – Паханм. До отъезда в Академ, Сёма презирал, побаивался и никак не называл приёмного отчима. Он был и оставался для мальчишки «мамкиным мужиком». а и о о

В ФМШ надзор за учениками интерната был отлажен годами, но беспризорник Сёма остался верен себе, не подчинился правилам академической школы. Не вписался в жёсткие рамки «продвинутой», экспериментальной, образовательной, системы научного городка.

В подробности личной жизни Сёмы до ФМШ прошу не вникать, считать выдумкой и фантазией автора.

В остальном, рассчитываю на предложения и дополнения мальчишек и девчонок нашего выпуска 1973-его года физико-математической школы Академ – городка Новосибирска, с кем пересекались наши «лирические» и «товарищеские» линии жизни. Надеюсь на дружелюбное отношение, не против так же снисходительных и гневных суждений несогласных или недовольных изложенным, приветствую письменные и устные отзывы.

В эскизном варианте были оставлены реальные имена и фамилии действующих героев, для предложений и дополнений, для продолжения работы над заметками о замечательной нашей школе.

В предварительной редакции фамилии некоторых учеников были изменены, чтоб не возникло недоразумений и недовольства ныне здравствующих.

Повесть в нескольких «письмах самому себе»

ШКАФ – М

«ШКАФ – М» – «ола кадемическая изико-атематическая». ШК А Ф М

Первая папка из «Шкафа…» – с письмами.

ФМХБТШ

Всем недоучившимся посвящается.

Привет, как сложилась твоя жизнь, одноклассник?! Пишу письмо, не рассчитываю на ответ. Расстались без прощаний. Адреса утеряны. Года прошли. Не один десяток. Страшно подумать: полвека! Чёткие образы стёрлись. Остались в памяти размытые, но яркие детские воспоминания, эмоции, истории, дополненные взрослыми размышлениями и уточнениями.

После Летней, отборочной школы, не все остались учиться в ФМШ, «продвинутой по пути к большой науке». За «выдающиеся» успехи на школьных олимпиадах оставляли «физиков» и «матиков», будущих биологов и химиков. Но особых детей набирали по Союзу за их необычные достижения в технике, склонность к прикладным наукам, за «нестандартность» мышления.

Авиамоделисту сначала даже не сообщили, что в их средней школе работает отборочная комиссия из научного городка. Учитель по русскому языку и литературе Ягодкина (с благодарностью помню её фамилию!), милая, улыбчивая, терпеливая женщина, небольшого ростика, полноватая, похожая на добрую фею из сказки, остановила в коридоре ученика, удивилась. Как могли «круглого» отличника не пригласить?! Посоветовала самому явиться на собеседование. Мне по жизни везло на учителей литературы!

Промолчала о работе отборочной комиссии суровая, уничтожающая своим взглядом и безразличием, директриса школы с фамилией Тмат. Промолчала математичка Раиса-биссектриса, крашеная блондинка, худющая, симпатичная, ухоженная дама, со зловредным характером скрытной стервы. Она не любила чужих детей, а своих не было. Чужих была – целая школа, с обозначением переполненных классов до буквы «Д», по 30—35 человек. При всех своих бесконечных придирках, «Биссектриса» выставляла упёртому, своенравному авиамоделисту пятёрки по своему предмету. о

Никто из учителей средней школы, кроме Ягодкиной, не оценил напряжённых трудов семиклассника по бесчисленным «общественным» нагрузкам и поручениям, способности выручить класс в «нужный», ответственный момент, в одиночку разрисовать к «красной дате» очередную стенгазету на два склеенных рулона ватманских листов или экстренно выписать плакатными перьями лозунг к «Первому, Девятому мая» или «Седьмому» ноября.

«Прпы» и «шкрабы» «начальной», как я её называл, школы скромно умолчали перед «научной» комиссией о достижениях отличника в учёбе и «разрядника» в спорте и авиамоделизме, а ведь набирали кандидатов именно в «технический» класс. Странные, непонятные для детей интриги взрослых уже тогда были свойственны общеобразовательной системе «соцобщества». е

Хотя, возможно, не хотели отпускать «отличника боевой и политической», чтобы не снижать показателей школы в «борьбе за переходящее красное знамя передовиков».

Вспомнить ещё разок этими лаконичными строчками о давней несправедливости взрослых по отношению к «чужим» детям, сплюнуть, простить и забыть.

Авиамоделист и физкультурник не был «мямлей», но не отличался, в то время, решительным характером, а тут разобиделся. Сбежал с последнего урока «физры», забросил портфель домой, «без спроса» родителей, укатил автобусом за железнодорожный «переезд», нагрянул в методический кабинет ЦСЮТа, когда собеседование подходило к завершению, спросил, сунувшись в щель двери: тут ли набирают в «спецшколу»? Нашёл в себе смелость пошутить, что хочет отправиться на «спецзадание».

На суд научной комиссии из Сибири мальчишка притащил из мастерской «бойцовку». «Летающее крыло» из палочек и реечек, надо признаться, было без особых технических новшеств. Молодых учёных порадовал теоретический энтузиазм юного абитуриента в области моделей самолётов, в перспективе, управляемых программным механизмом, со специальной «продырявленной ленточкой», заранее «набитой» перфолентой.

Снисходительно, одобрительно приняли сибиряки попытки неуёмного «авиамодельщика» заставить пролететь пару метров по комнате «махалётик», в детский локоть размером, склеенный из соломинок и папиросной бумаги. Бабочкой-переростком, модель беспомощно трепыхала крылышками, дважды падала к ногам конструктора, в третий и последний раз – хряснулась об пол с истеричным жужжанием распустившихся жгутов «резиномотора», от окончательной поломки привода к качалкам крыльев.

– Не расстраивайтесь. Тяжеловатой конструкция получилась, – с участием «констатировал» худой очкарик из комиссии, но обнадежил:

– Применить облегчённые материалы, и полетит ваша птичка за милую душу.

Мне везло по жизни и на участливых научных очкариков. С радостью и теплотой в душе вспоминаю нашего «зачумлённого наукой», нерасторопного, «вечно» растрёпанного доцента Воробьёва, физика и замечательного очкарика. О наших любимых и уважаемых «препах» ФМШ чуть позже, в других главах -письмах.

В тот раз перед сибирской комиссией ребёнок внутри «насупленного» «авиамодельщика» как раз расстроился невероятно и закусил губу до боли. Взрослый подросток нашёл в себе силы пошутить, что пилот получил сотрясение «мозгов» в «дёрганной трясучке» полёта «махательного аппарата», потерял сознание и врезался в землю.

Вероятно, за оригинальность мышления о бескрайнем космосе, «взрослые» рассуждения о современной науке и технике, за практические знания в области экспериментальных, свободнолетающих моделей («таймерок», «махалётов» и проч.) его всё-таки занесли в список кандидатов, пригласили в августе приехать в Академ-городок.

Судомоделисты попали в ФМШ самыми невероятными путями.

О чём рассказывать необходимо отдельно и более подробно, возможно, в следующих повестях с названиями, скажем, «Моделисты», «Скачки», «Гитары из парт» или нечто подобное.

Кандидаты в «фымышата» слетелись в Летнюю конкурсную школу. Они оказались мальчишками смышлёными, «рукастыми», работящими, умели мастерить плавающие копии парусников, крейсеров, канонерок, а так же электрогитары, колонки для усилителей, много другое удивительное и полезное в «народном хозяйстве».

Среди нас оказался уникальный умелец, кто смог изобрести, смастерить невероятные, замысловатые механические «авторские» игрушки. Необычные, по тем временам, игрушки. Лягушку, с тельцем, выдавленным из пластин алюминия, с колёсиком-эксцентриком под брюшком. Механическое чудовище разевало пасть при движении, заглатывало мелкие предметы: специально разбросанные по полу пуговицы, комки бумажек, скрепки, кнопки.

По длиннющему коридору общежития пугал девчонок, бегал огромный таракан на шести лапках, на вибродвигателе, с тельцем, скрученным из проволоки.

О наших умельцах – радиотехниках разговор особый, научный. Некоторых «электроников» добирали позже, в девятый класс. Но обо всём по порядку.

(«Электроники» выращивали свои мудрёные электросхемы)

Как сложилась твоя судьба, одноклассник?

В ФМШ, как мне помнится, тебе удалось проучиться всего один семестр. Интернат для «одарённых» детей не стал для тебя «альма-матерью», хотя, надеюсь, остался надолго в доброй памяти суровой няней и заботливой «альма-мачехой».

Можно будет в старости, со «светлой» печалью и приятной ностальгией, гордиться, что в детстве была предпринята попытка окончить научную спецшколу.

Спросишь: как мы теперь и как мы тогда? Все ли доучились?

Теперь – нормально, терпимо. Средне… статистически. Живем, грустим, радуемся. Детям и внукам. Боремся с «бытовухой», выживаем в новых условиях российского дикого капитализма 90-х.

А тогда? В школьные времена? Тогда было замечательно. Вспоминаем с удовольствием и приятной ностальгией.

Доучились в ФМШ не все.

Восьмой «технический» класс, если помнишь, был при академической школе научным и практическим экспериментом.

Как, собственно, вся физико-математическая, химико-биологическая школа при НГУ.

Химиков и биологов обидели, не включив, понятное дело, по эстетическим соображениям, в официальное название школы.

ФМХБТШ звучало бы слишком длинно, вычурно, замысловато. Но, согласитесь, занимательно и внушительно. «Тэ», как вы понимаете, было бы упоминанием о специализации нашего класса.

(Академики М. А. Лаврентьев и А. А. Ляпунов)

Отец-основатель, попечитель школы, академик Лаврентьев, президент Сибирского Отделения Академии Наук СССР, всё мудро и правильно задумал. С большой и дальней перспективой. Собирал одарённых детей по всему Советскому Союзу под бравый лозунг Михайлы Ломоносова: «Российское могущество прирастать будет Сибирью».

Будет. Много позже. Даже наше поколение этого «прирастания», похоже, не застанет.

В то время мало кто ожидал, что так скоро развалится, рухнет грандиозная империя, с гордым название Союз Советских Социалистических Республик. И разнесёт пылью по всему земному шару ростки нескольких талантливых поколений инженерии, учителей-новаторов, учёных, педагогов, так и не «произросших» на Родине.