Черная звезда

Глава 1: Отшельник

Саркофаг криокамеры с шипением открылся. Холодный туман расплылся по полу, и Александр Немов рывком сел, задыхаясь. Образы из кошмара все еще стояли перед глазами: алые марсианские небеса, трещины на стеклянном куполе Нового Ареса, крики в системе связи, и – хуже всего – лица Ирины и Софии за мгновение до того, как атмосферная разгерметизация превратила их в окровавленные ледяные статуи.

– Твою мать, – прошептал он, вытирая ладонью лицо.

Его пальцы дрожали, влажные от холодного пота. Семь лет прошло, а кошмар оставался таким же ярким, как будто катастрофа случилась вчера.

«Арго» зажег свет, отрегулировав яркость до пятидесяти процентов – ИИ знал его предпочтения. Синеватое сияние заполнило тесную каюту, высветив функциональную металлическую обстановку – кровать, рабочий стол, утопленный в стену экран, платяной шкаф и маленькую ванную секцию.

– Доброе утро, доктор Немов, – раздался нейтральный мужской голос. – Время 06:00 по лунному стандарту. Сегодня четверг, 17 марта 2175 года. Ваш график предполагает калибровку гравитационного детектора F-6 в секторе Эпсилон, начало в 07:15.

– Я помню, – хрипло ответил Немов, осторожно вставая.

Синтетический пол неприятно холодил босые ступни. Он сделал несколько шагов к умывальнику и включил воду. В условиях лунной базы это было непозволительной роскошью, которую мог себе позволить только главный научный сотрудник с репутацией гения. Однако реальная причина этой привилегии была в другом: никто не хотел иметь дело с непредсказуемыми вспышками его ярости, случавшимися всё чаще в последний год.

– Медицинские показатели указывают на повышенное сердцебиение и уровень стрессовых гормонов, – заметил «Арго». – Снова сон о марсианской катастрофе?

Немов проигнорировал вопрос, набрал пригоршню ледяной воды и плеснул в лицо. Вытираясь жестким полотенцем, он посмотрел на свое отражение в зеркале: запавшие глаза, глубокие морщины, преждевременно поседевшие волосы. В сорок семь он выглядел на все шестьдесят.

– Какова текущая загрузка главного процессора? – спросил он, меняя тему.

– Восемьдесят три процента доступны, – мгновенно ответил «Арго». – Доктор Чанг проводит квантовые расчеты в третьем виртуальном ядре, остальные мощности свободны.

Немов кивнул, отворачиваясь от своего изможденного отражения. Он быстро натянул черный комбинезон с нашивкой лунной базы «Селена-9» на груди и закрепил на запястье наручный компьютер. Стандартный завтрак из питательной пасты с синтезированным кофе он проглотил, не ощущая вкуса.

– Кто сейчас в лаборатории Эпсилон? – спросил он, выходя в коридор.

– В данный момент только техник Родригес проводит профилактику воздушных фильтров в смежном помещении, – ответил «Арго» через наушник. – Доктор Сорокина запросила отчет о вчерашних показаниях гравитационных флуктуаций.

Немов поморщился.

– Передай ей, что получит к обеду.

Коридоры лунной базы представляли собой лабиринт из металла и пластика, освещенный резким белым светом. Большая часть «Селены-9» находилась глубоко под поверхностью кратера Шеклтон на южном полюсе Луны. Это обеспечивало дополнительную защиту от радиации, но превращало базу в подземный бункер без единого окна с видом на космос. Впрочем, Немова это вполне устраивало – вид на звезды напоминал ему о том, что он потерял.

Он прошел мимо общей столовой, избегая встречи с коллегами. Через стеклянную перегородку он видел нескольких ученых, оживленно беседующих за завтраком. Никто из них не окликнул его и не помахал рукой – за годы все уже привыкли к его отстраненности.

Сектор Эпсилон располагался в самом дальнем крыле базы, отведенном под особо чувствительное оборудование. Немов приложил руку к сканеру, дверь с шипением отворилась. Он вошел, и мощные светильники автоматически включились.

Пространство лаборатории заполняли странные устройства и конструкции. Центральное место занимал гравитационный детектор – массив из сверхпроводящих сфер, подвешенных в электромагнитном поле. При малейшем изменении гравитационного потенциала относительное положение сфер менялось, а сверхчувствительные датчики фиксировали эти изменения.

– Доброе утро, доктор, – техник Родригес высунул голову из технической шахты. Его смуглое лицо было вымазано техническим маслом. – Я почти закончил с фильтрами.

– Хорошо, – коротко ответил Немов. Он не испытывал неприязни к молодому технику, просто не видел смысла в светских разговорах.

Родригес, уже привыкший к лаконичности главного учёного, кивнул и вернулся к работе. Через пять минут он закрыл панель, вытер руки тряпкой и, неловко кивнув на прощание, покинул лабораторию.

Немов с облегчением вздохнул, оставшись в одиночестве. Он активировал терминал и вызвал протоколы калибровки. На мониторе появились схемы и диаграммы.

– «Арго», начинаем калибровочную последовательность, – произнес он. – Подготовь пробное тестирование детекторов серии F.

– Да, доктор. Подготовка калибровки. Расчетное время завершения процедуры: один час сорок две минуты.

Пока система загружалась, Немов достал из кармана небольшой голографический проектор – одну из немногих личных вещей, которые он позволил себе привезти на Луну. Активировав его, он смотрел, как в воздухе формируется трехмерное изображение: Ирина и София в парке Нового Ареса, смеющиеся, с развевающимися от искусственного ветра волосами. Это была одна из последних совместных голограмм перед катастрофой.

– Я скучаю по вам, – прошептал он едва слышно. Изображение дрогнуло, словно в ответ, хотя это был лишь дефект проекции.

– Калибровка готова к запуску, – сообщил «Арго».

Немов спрятал проектор и вернулся к работе. Он погрузился в поток данных, скользя пальцами по голографическому интерфейсу. Цифры, диаграммы и графики окружали его, словно водоворот. В этой стихии абстракций он чувствовал себя в своей стихии, здесь не было места для эмоций и боли, только чистая логика и математика.

Время летело незаметно. Немов пропустил обед, полностью поглощенный настройкой чувствительности детекторов. Он модифицировал стандартные алгоритмы, увеличивая чувствительность системы вдесятеро по сравнению с заводскими спецификациями.

– Доктор, эти настройки выходят за рамки безопасных параметров, – предупредил «Арго». – Возможны ложные срабатывания и повреждение оборудования.

– Я осведомлен о рисках, – отрезал Немов. – Продолжай калибровку.

Последняя серия тестов подходила к концу, когда он заметил аномалию. Сначала это была лишь крошечная нестабильность в показаниях – едва заметный скачок на одном из графиков. Немов нахмурился и увеличил разрешение.

– «Арго», что это за выброс в секторе G-17?

– Анализирую… Незначительная гравитационная аномалия, доктор. Вероятно, ошибка измерения из-за повышенной чувствительности.

Немов покачал головой.

– Запусти повторное сканирование с фокусировкой на этот сектор.

Система выполнила команду, и Немов замер, глядя на результаты. Аномалия повторялась – слабые, но регулярные колебания в гравитационном поле, исходящие из направления центра галактики.

– «Арго», наведи телескоп секции Дельта на координаты источника и проведи спектральный анализ.

– Выполняю, – отозвался ИИ. – Источник аномалии находится в направлении Стрельца А*, супермассивной черной дыры в центре Млечного Пути.

Немов ощутил, как его сердце начинает биться быстрее. Черные дыры были одной из его специализаций. Он десятилетиями изучал их теоретические свойства, но никогда прежде не сталкивался с чем-то подобным.

– Покажи мне временную развертку колебаний, – потребовал он.

На экране появился новый график – зигзагообразная линия, отражающая изменения в гравитационном поле. Немов всматривался в неё, пытаясь различить закономерность. И вдруг он увидел – колебания не были случайными. Они повторялись с правильной периодичностью, словно…

– Как пульс, – прошептал он. – Или как сигнал.

Он сел, чувствуя, как дрожат руки. Это было невозможно. Черная дыра не могла генерировать регулярные гравитационные колебания. Если только… если только что-то или кто-то не использовал её как усилитель.

– «Арго», – произнес он, и его голос звучал странно даже для собственных ушей, – изолируй этот сигнал и сохрани все данные в моей личной зашифрованной базе. Уровень доступа "Альфа".

– Уровень "Альфа" требует обоснования согласно протоколам базы, – напомнил ИИ.

– Обоснование: потенциальное открытие экстраординарного астрофизического феномена, – Немов на мгновение замолчал, затем добавил тише: – И возможный первый контакт.

«Арго» не ответил несколько секунд, словно оценивая степень безумия этого заявления.

– Данные сохранены, доктор Немов. Запрос: следует ли уведомить доктора Сорокину о находке?

Немов посмотрел на пульсирующий график, чувствуя, как внутри разгорается что-то, чего он не испытывал уже много лет – жажда научного познания, любопытство… надежда.

– Нет, – твердо сказал он. – Пока нет. Мне нужно провести дополнительные исследования, прежде чем делать официальные заявления.

Он встал и подошел ближе к гравитационному детектору, глядя на медленно вращающиеся серебристые сферы. Где-то там, в бездне космоса, что-то пыталось достучаться до человечества. Или до него лично.

Немов снова достал голопроектор и активировал его. Лица Ирины и Софии засияли в полумраке лаборатории, но теперь он смотрел на них иначе – словно они были не просто воспоминанием, а ключом к чему-то большему.

– Я найду вас, – прошептал он, сам не понимая смысла своих слов. – Где бы вы ни были.

За окном лаборатории, на черной поверхности Луны, лежали бесконечные тени. А за ними, в беззвездном вакууме, нечто древнее и терпеливое ждало своего часа.

Глава 2: Аномалия

Двенадцать часов Немов не покидал лабораторию. Под глазами залегли темные тени, но он не чувствовал усталости – только лихорадочное возбуждение, которое не испытывал годами. Экраны вокруг светились сеткой данных: графики гравитационных колебаний, спектральный анализ, математические выкладки.

– Повтори анализ временных интервалов, – приказал он «Арго», потирая покрасневшие глаза.

– Анализ завершен, – отозвался ИИ. – Подтверждаю: интервалы между импульсами образуют последовательность простых чисел. Вероятность случайного совпадения: менее одной триллионной.

Немов откинулся в кресле, пытаясь осмыслить значение этого открытия. Простые числа – математическая константа, которая была бы одинаково понятна любой технологически развитой цивилизации. Идеальный способ привлечь внимание и продемонстрировать разумность сигнала.

– Сколько повторений последовательности ты зафиксировал?

– Двадцать три полных цикла с момента начала наблюдения, – ответил «Арго». – Сигнал стабилен, без изменения амплитуды или периода.

Немов встал и начал расхаживать по лаборатории, чувствуя, как мысли роятся в голове. Нужно было действовать методично.

– Проверь архивные данные. Ищи подобные аномалии за последние… скажем, пять лет. Используй новые параметры распознавания.

– Выполняю поиск, – отозвался «Арго». Через несколько минут он сообщил: – Обнаружено семнадцать потенциальных совпадений. Пятнадцать из них были отнесены к категории "фоновый шум" и отфильтрованы автоматически. Два были помечены для анализа, но так и не обработаны.

– Покажи мне.

На экране появились старые записи. Немов быстро пробежал глазами по графикам и побледнел. Сигналы были слабее, но имели идентичную структуру. Первый датировался тремя годами ранее, второй – восемнадцатью месяцами.

– Три года, – пробормотал он. – Три чертовых года они пытались достучаться, а мы просто игнорировали…

Дверь лаборатории открылась с тихим шипением, прервав его размышления. Елена Сорокина, руководитель базы, окинула помещение строгим взглядом. Высокая, с короткими седыми волосами и острыми чертами лица, она излучала холодный авторитет. За её плечом маячил помощник – молодой аналитик, имени которого Немов никогда не запоминал.

– Доктор Немов, – сухо произнесла Сорокина. – Я ожидала отчет пять часов назад.

Немов машинально свернул графики сигнала, оставив на экранах только данные калибровки.

– Возникли непредвиденные сложности с настройкой F-детекторов, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально. – Но калибровка завершена. «Арго», отправь стандартный отчет доктору Сорокиной.

Сорокина прищурилась, изучая его лицо.

– Вы выглядите… взволнованным, Александр. Что вы обнаружили?

– Просто небольшая аномалия в показаниях, – он пожал плечами, стараясь казаться безразличным. – Скорее всего, результат повышенной чувствительности оборудования. Я хочу провести дополнительные тесты, прежде чем делать выводы.

– Аномалия? – Сорокина подошла ближе. – Какого рода?

Немов понимал, что полностью скрыть открытие не удастся. Но он мог контролировать, какую информацию предоставить.

– Гравитационные колебания, исходящие из направления Стрельца А*. Вероятно, какой-то природный феномен, связанный с аккреционным диском черной дыры. Ничего, что нарушало бы известные физические законы.

Сорокина окинула взглядом лабораторию, отмечая беспорядок, разбросанные заметки и несколько пустых кофейных контейнеров.

– Вы провели здесь всю ночь из-за "природного феномена"? – в ее голосе сквозил скептицизм.

– Вы знаете меня, Елена, – Немов выдавил слабую улыбку. – Я одержим деталями.

– И кошмарами, – добавила она тише, но достаточно отчетливо, чтобы он услышал. Затем, уже официальным тоном: – Я ожидаю полный отчет об этой… аномалии до конца недели. Если вы считаете, что обнаружили что-то значительное, следует уведомить научный совет.

– Разумеется, – Немов кивнул с выражением профессиональной вежливости, которое давно научился имитировать.

Сорокина помедлила, словно собираясь сказать что-то еще, но передумала.

– Не забывайте о собрании команды завтра в 10:00. Ваше присутствие обязательно.

Когда дверь за ней закрылась, Немов выдохнул. Он знал, что Сорокина не поверила его объяснениям. Она слишком хорошо его знала, еще с аспирантуры в Московском университете. Но это не имело значения – ему нужно было лишь немного времени, чтобы собрать неопровержимые доказательства.

– «Арго», – произнес он, разворачивая обратно все графики, – начинаем детальный анализ структуры сигнала. Ищи математические последовательности, примитивные коды, любые закономерности, которые могут нести информацию.

– Выполняю, – отозвался ИИ. – Доктор Немов, должен отметить, что вы не спали 27 часов. Рекомендую отдых перед продолжением исследований.

– Потом, – отмахнулся Немов. – Сначала работа.

Он активировал кофейный синтезатор в углу лаборатории. Пока машина гудела, готовя напиток, он достал из кармана голопроектор. Изображение Софии и Ирины возникло в воздухе, но вместо того чтобы смотреть на них с болью, как обычно, Немов ощутил странное чувство предвкушения.

– Я чувствую, что мы на пороге чего-то важного, – прошептал он изображению. – Что-то зовет меня.

Он работал еще несколько часов, анализируя сигнал, расчленяя его на компоненты, ища закономерности. С каждым новым открытием его возбуждение росло. Сигнал определенно содержал информацию – сложно закодированную, но безошибочно искусственную.

Когда первые признаки декодирования стали проявляться, Немов почувствовал головокружение. Он ухватился за край стола, пытаясь сфокусировать взгляд. Усталость наконец догнала его, накатывая тошнотворными волнами.

– Доктор, ваши биометрические показатели указывают на крайнее истощение, – предупредил «Арго». – Настоятельно рекомендую отдых.

– Нет, еще немного… – Немов попытался сосредоточиться, но цифры на экране расплывались перед глазами.

– Активирую протокол медицинского вмешательства согласно директиве 47-B, – ответил ИИ неумолимо.

– Отмена! – воскликнул Немов, но было поздно. Система автоматически заблокировала доступ к рабочим станциям.

– Блокировка будет снята через шесть часов или по распоряжению доктора Сорокиной, – сообщил «Арго». – Рекомендую вернуться в жилой отсек.

Немов выругался, но понимал, что спорить бесполезно. Он сохранил все результаты в зашифрованном архиве и, пошатываясь, направился к выходу. Тело предавало его, требуя отдыха, хотя разум отчаянно хотел продолжать работу.

По пути в свою каюту он старался не встречаться взглядами с коллегами. Впрочем, в этот час большинство сотрудников отдыхали – на базе поддерживался условный суточный цикл, хотя за её пределами не существовало ни дня, ни ночи, только вечная тьма лунной полярной области.

В каюте он рухнул на кровать, не раздеваясь. Несмотря на изнеможение, сон не шел – мозг продолжал обрабатывать данные, выстраивая гипотезы. Немов перевернулся на спину, глядя в металлический потолок.

– «Арго», – позвал он тихо, – покажи мне звезды.

Потолок каюты превратился в проекцию ночного неба. Это была одна из немногих персональных настроек, которые он сделал в своем жилище. Звезды медленно вращались, и среди них – неразличимая глазом, но присутствующая на карте – была отмечена крошечная точка: Стрелец А*, сверхмассивная черная дыра в центре Млечного Пути.

– Что ты такое? – прошептал Немов, глядя на эту точку. – И почему ты зовешь меня?

Он наконец задремал, но сон был неглубоким и тревожным. Ему снились черные провалы в космосе, звездные карты и математические формулы, сплетающиеся в странные узоры. А потом он увидел Софию – не как в обычных кошмарах, умирающую на Марсе, а живую и улыбающуюся, стоящую среди звезд. Она что-то говорила ему, но он не мог разобрать слов.

Он проснулся резко, как от толчка, с именем дочери на губах. В каюте было темно, проекция звездного неба исчезла.

– «Арго», сколько я спал? – хрипло спросил он.

– Три часа сорок две минуты, доктор Немов, – ответил ИИ. – Это существенно ниже рекомендуемой нормы.

– Мне достаточно, – Немов сел и потер лицо ладонями. – Разблокируй доступ к лаборатории.

– Протокол 47-B требует минимального отдыха шесть часов, – напомнил «Арго». – Разблокировка невозможна без административного вмешательства.

Немов выругался и встал. Он быстро освежился в душевой секции, переоделся в чистый комбинезон и направился в общую столовую. Ему нужен был кофеин, много кофеина.

В столовой в этот час было немноголюдно – всего несколько ученых и техников, разбросанных по разным столам. Немов взял синтезированный завтрак и сел в самом дальнем углу. Он торопливо глотал пищу, почти не чувствуя вкуса, полностью поглощенный мыслями о сигнале.

– Можно присоединиться? – раздался голос.

Немов поднял взгляд. Перед ним стоял Ким Чен Хо, главный инженер базы, отвечавший за работу гравитационного генератора. Невысокий, худощавый кореец с вечно растрепанными волосами выглядел как студент, хотя ему было уже под сорок.

– Конечно, – кивнул Немов, скрывая раздражение. С Кимом у него были наиболее близкие к дружеским отношения на базе, хотя "дружба" была не совсем точным словом. Скорее, профессиональное уважение с обеих сторон.

– Слышал, ты что-то нашел, – без предисловий сказал Ким, садясь напротив и ставя поднос с едой. – Что-то связанное с гравитационными аномалиями?

Немов напрягся.

– Новости быстро разносятся.

Ким пожал плечами.

– Маленькая база, мало секретов. К тому же, система зарегистрировала твои запросы на расширенный доступ к телескопу сектора Дельта. – Он наклонился ближе. – Так что ты обнаружил?

Немов изучал лицо инженера, решая, сколько можно раскрыть. Ким был талантливым специалистом и, что более важно, имел прямой доступ к гравитационному генератору – устройству, которое могло понадобиться Немову для дальнейших исследований.

– Я обнаружил странные колебания в гравитационном поле, исходящие из направления Стрельца А*, – тихо сказал он. – Регулярные паттерны, слишком упорядоченные для природного явления.

Глаза Кима расширились, и он понизил голос.

– Ты думаешь… искусственное происхождение?

Немов кивнул, оглядываясь, чтобы убедиться, что их не подслушивают.

– Паттерны содержат математические последовательности. Простые числа, константы… это явно попытка коммуникации.

– Коммуникация от черной дыры? – Ким скептически покачал головой. – Это звучит…

– Безумно? – закончил за него Немов. – Поверь, я осознаю, как это звучит. Но данные не лгут. Что-то или кто-то использует гравитационные волны черной дыры для отправки сообщения. И я намерен выяснить, что это за сообщение.

Ким откинулся на стуле, обдумывая услышанное. Наконец он спросил:

– Ты уже сообщил Сорокиной?

– Только о самом факте аномалии. Я хочу сначала собрать больше данных, прежде чем делать официальные заявления.

Инженер понимающе кивнул.

– Разумно. Учитывая твою… репутацию, тебе нужны неопровержимые доказательства.

Немов поморщился. Его "репутация" после марсианской катастрофы включала не только признание научных достижений, но и слухи о нестабильном психическом состоянии. Многие считали, что его назначение на отдаленную лунную базу было формой почетной ссылки.

– Мне понадобится твоя помощь, Ким, – серьезно сказал Немов. – Возможно, доступ к гравитационному генератору.

Ким нахмурился.

– Зачем?

– Если мои теории верны, мы могли бы использовать генератор для отправки ответного сигнала, – объяснил Немов. – Создать контролируемые гравитационные колебания направленного действия.

– Это серьезное вмешательство в работу критической системы, – осторожно заметил Ким. – Без одобрения ВКА…

– Я не прошу тебя делать это сейчас, – перебил Немов. – Только обдумать техническую возможность. Мне нужно знать, с чем я имею дело, прежде чем идти к руководству.

Ким медленно кивнул.

– Я посмотрю спецификации, проведу несколько симуляций. Чисто теоретически.

– Спасибо, – Немов почувствовал облегчение. Это был первый шаг.

Они закончили завтрак в относительной тишине, каждый погруженный в свои мысли. Затем Немов вернулся в свою каюту и начал систематизировать данные. Если он не мог получить доступ к лаборатории, он хотя бы мог структурировать то, что уже собрал.

Следующие часы прошли в лихорадочной работе. Немов покрыл стены каюты голографическими проекциями данных. Схемы, диаграммы, графики покрывали каждый свободный участок. Он записывал идеи в наручный компьютер, отмечая связи и закономерности.

– «Арго», – позвал он, изучая особенно сложный паттерн, – просчитай возможные математические модели для этого сегмента сигнала.

– Расчет завершен, – мгновенно ответил ИИ. – Наиболее вероятная модель предполагает использование трехмерной матрицы с применением нестандартной системы счисления.

– Покажи визуализацию.

Перед Немовым возникла трехмерная проекция – вращающаяся геометрическая конструкция, напоминающая кристалл сложной формы. Каждая грань содержала символы и линии, которые при определенном положении образовывали связную структуру.

– Это… красиво, – прошептал он, протягивая руку к голограмме. Пальцы прошли сквозь проекцию, создавая рябь в изображении. – И невероятно сложно. Мы имеем дело с интеллектом, намного превосходящим наш.

Внезапно дверь каюты открылась. На пороге стояла Сорокина, ее взгляд скользил по хаосу данных, покрывающих стены.

– Вижу, вы не теряли времени, доктор Немов, – произнесла она холодно. – Хотя технически вы все еще должны отдыхать согласно медицинскому протоколу.

Немов не ответил, наблюдая, как она изучает проекции. Ее лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькало что-то – смесь беспокойства и профессионального любопытства.

– Расскажите мне все, – наконец произнесла она, закрывая за собой дверь. – И на этот раз, Александр, я хочу услышать правду.

Немов глубоко вздохнул. Момент настал раньше, чем он ожидал, но, возможно, это было к лучшему. Ему нужны были ресурсы базы для продолжения исследований.

– Я обнаружил сигнал, Елена, – начал он, указывая на центральную проекцию. – Искусственный сигнал, исходящий из направления черной дыры Стрелец А*. Он содержит закодированную информацию, которую я пытаюсь расшифровать.

Лицо Сорокиной оставалось непроницаемым.

– Вы уверены, что это не естественное явление? Или ошибка в настройке детекторов?

– Абсолютно уверен, – твердо ответил Немов. – Сигнал содержит математические последовательности, которые не могут возникнуть естественным путем. Это попытка коммуникации, Елена. Первый контакт.

Сорокина подошла ближе к одной из проекций, изучая данные.