Черная звезда

– Даже если это так, почему вы решили действовать в одиночку? Это открытие потенциально меняет все наше представление о вселенной.

– Я хотел быть уверен, – ответил Немов. – Ты знаешь, как к моим теориям относятся в академических кругах после… после Марса. Мне нужны были неопровержимые доказательства.

Сорокина внимательно посмотрела на него.

– Это не имеет отношения к вашей семье? К вашим… снам?

Немов напрягся.

– Что ты имеешь в виду?

– Александр, – Сорокина смягчила тон, – я знаю вас двадцать лет. Я видела, через что вы прошли. Ваша одержимость черными дырами началась после катастрофы на Марсе. Некоторые из ваших коллег считают, что это форма… ну, копинг-механизма.

– Мои личные трагедии не имеют отношения к научным фактам, – холодно ответил Немов. – Сигнал реален, Елена. Я могу доказать это.

Сорокина вздохнула.

– Я не говорю, что вы ошибаетесь. Я лишь прошу вас быть осторожным – с данными и с собой. – Она сделала паузу. – Официально я должна доложить об этом в ВКА и созвать научный совет.

– Но? – Немов уловил колебание в её голосе.

– Но я дам вам 72 часа, – ответила она. – Трое суток на сбор дополнительных данных и формирование гипотезы. После этого мы представляем всё совету. Все результаты, все теории. Без утайки.

Немов почувствовал облегчение.

– Спасибо, Елена.

– Не благодарите меня раньше времени, – сухо ответила она, направляясь к выходу. – Если ваша теория подтвердится, нас ждет настоящий шторм. А если нет… – она не закончила фразу, но взгляд, которым она окинула его, был красноречивее слов.

Когда дверь за Сорокиной закрылась, Немов вернулся к проекциям. Теперь у него было мало времени, но зато доступ ко всем ресурсам лаборатории.

– «Арго», – произнес он, ощущая прилив энергии, – отмени медицинский протокол и подготовь лабораторию. У нас есть работа.

Следующие два дня Немов почти не спал, поглощенный расшифровкой сигнала. Он использовал все доступные вычислительные мощности базы, анализируя паттерны и структуры. Постепенно из хаоса данных начала проявляться система – чуждая, но безошибочно разумная.

К исходу вторых суток он уже мог с уверенностью утверждать, что сигнал содержал несколько слоев информации. Первый слой – математический, служивший своего рода "здравствуйте". Второй слой был сложнее – в нем содержались символы и структуры, которые могли быть элементами языка или визуальными образами.

– Доктор Немов, – обратился к нему «Арго» во время особенно интенсивной сессии анализа, – я обнаружил корреляцию между вторичным паттерном сигнала и структурой человеческой ДНК.

Немов замер.

– Что? Покажи.

На экране появились две спиральные структуры: одна представляла собой стандартную модель молекулы ДНК, другая – извлеченный из сигнала паттерн. Сходство было поразительным.

– Это невозможно, – прошептал Немов. – Они не могут знать о нашей биологической структуре.

– Вероятность случайного совпадения: одна к десяти в шестнадцатой степени, – сообщил «Арго».

Немов откинулся в кресле, ощущая, как по спине пробегает холодок. Если сигнал действительно содержал отсылки к человеческой ДНК, это означало, что отправитель не только знал о существовании людей, но и изучал их детально.

– «Арго», – произнес он хриплым от волнения голосом, – проведи сканирование всех доступных баз данных. Ищи любые упоминания о странных сигналах из космоса, необъяснимых астрономических явлениях, связанных со Стрельцом А*. Без ограничений по времени.

Пока ИИ выполнял поиск, Немов вернулся к анализу третьего слоя сигнала – самого сложного и загадочного. В нем содержались структуры, напоминающие схемы или чертежи.

– Поиск завершен, – сообщил «Арго». – Обнаружено семь исторических записей, соответствующих параметрам запроса.

– Покажи.

На экране появились архивные данные: старые астрономические отчеты, забытые научные статьи, даже несколько записей из фольклора разных народов. Все они описывали необъяснимые явления, связанные с "темным центром галактики".

Одна запись особенно привлекла внимание Немова – статья из научного журнала за 2089 год, описывающая странные показания гравитационных детекторов, которые были списаны на сбой оборудования. Графики, приведенные в статье, выглядели пугающе знакомыми.

– Почти сто лет, – пробормотал Немов. – Они пытаются связаться с нами почти век.

Он потер глаза, чувствуя, как усталость накатывает волнами. Но остановиться сейчас было невозможно. Он был на пороге величайшего открытия в истории человечества – контакта с неземным разумом.

Внезапно в тишине лаборатории раздался тихий голос:

– Папа?

Немов резко обернулся, но за его спиной никого не было. Только пустое пространство лаборатории, заполненное мерцающим светом голографических проекций.

– «Арго», – хрипло спросил он, – в лаборатории есть кто-то, кроме меня?

– Отрицательно, доктор Немов. Вы единственный человек в секторе Эпсилон, – ответил ИИ. – Однако ваши показатели указывают на крайнее истощение. Рекомендую отдых.

Немов покачал головой. Слуховые галлюцинации – закономерный результат недосыпа и стресса. Ничего удивительного.

– Еще немного, – пробормотал он, возвращаясь к данным. – Я почти разгадал это.

Он работал еще несколько часов, пока глаза не начали закрываться сами собой. Наконец, даже его железная воля не могла противостоять биологической необходимости сна. Немов позволил себе прилечь на узкую кушетку в углу лаборатории, намереваясь отдохнуть "всего пару часов".

Сон пришел мгновенно, и с ним – сновидения. Он снова видел Софию, но не как обычно, среди пламени и разрушений Марса. Она стояла среди звезд, окруженная странным сиянием, и протягивала к нему руки.

– Папа, – говорила она, и на этот раз он слышал ее отчетливо, – я здесь. Мы все здесь. Ты должен открыть дверь.

– Какую дверь? – спрашивал он во сне, пытаясь дотянуться до дочери, но расстояние между ними не сокращалось.

– Дверь между мирами, – отвечала София, и ее глаза светились неземным светом. – Ты почти разгадал код. Еще немного.

Немов проснулся, задыхаясь. Лаборатория была погружена в полумрак, только экраны бросали голубоватый свет на окружающие предметы.

– «Арго», время?

– 03:47 по лунному стандарту, доктор. Вы спали пять часов двенадцать минут.

Немов резко сел. Пять часов! Он не планировал спать так долго. Осталось меньше суток до встречи с научным советом, а у него все еще нет конкретных результатов.

Он подошел к главному дисплею и активировал последние расчеты. Сон неожиданно прояснил его мысли. Он видел паттерны и связи, которые ускользали от него раньше.

– «Арго», примени трансформацию Фурье к третьему слою сигнала, но используй нестандартную метрику, основанную на структуре ДНК из второго слоя.

– Выполняю, – отозвался ИИ. – Расчет может занять значительное время.

– Используй максимальную вычислительную мощность, – приказал Немов.

Пока система работала, он вернулся к изучению исторических записей. Все они указывали на одно: что-то из центра галактики периодически "пульсировало", отправляя сигналы в космос. И, судя по всему, эти сигналы становились все более сложными и направленными с течением времени.

– Расчет завершен, – сообщил «Арго». – Результат… необычен.

Немов посмотрел на экран и затаил дыхание. Третий слой сигнала, переработанный по его указаниям, превратился в нечто, напоминающее трехмерную схему устройства. Детали были нечеткими, но общая структура угадывалась: нечто вроде усовершенствованного гравитационного генератора, но с дополнительными компонентами, назначение которых Немов не мог определить.

– Это… инструкция? – прошептал он, вглядываясь в проекцию. – Они отправляют нам планы для построения чего-то.

Чем больше он изучал схему, тем сильнее росло его возбуждение. Устройство, судя по всему, было предназначено для усиления и фокусировки гравитационных волн, создавая нечто вроде направленного луча или канала.

– Мост, – пробормотал Немов. – Они хотят, чтобы мы построили мост.

Он был так поглощен открытием, что не заметил, как открылась дверь лаборатории. Только когда раздался голос Сорокиной, он оторвался от экрана.

– Я так понимаю, вы добились прогресса? – спросила она, изучая сложную проекцию.

– Более чем, – ответил Немов, чувствуя, как внутри бурлит возбуждение. – Елена, они не просто пытаются связаться. Они отправляют инструкции. Планы устройства.

Сорокина нахмурилась, подходя ближе.

– Какого устройства?

– Я еще не до конца разобрался, – признался Немов, – но это похоже на модифицированный гравитационный генератор, способный создавать направленные искажения пространства-времени. Своего рода… мост между нами и ними.

– Звучит опасно, – заметила Сорокина, и в ее голосе явно слышалась настороженность. – Кто они, Александр? И чего они хотят?

Это был ключевой вопрос, на который у Немова не было ответа. Или был? Сон все еще был ярким в его памяти. София, говорящая о "двери между мирами"…

– Я не знаю наверняка, – медленно ответил он, – но у меня есть теория. Что, если в черной дыре существует информационная структура? Не физические существа, а нечто вроде… сознания, существующего в информационном виде.

Сорокина скептически изогнула бровь.

– Вы предполагаете, что в черной дыре живут… призраки?

– Не призраки, – Немов покачал головой. – Информационные структуры, возможно, остатки цивилизации, которая эволюционировала за пределы физической формы. Или была вынуждена это сделать из-за катаклизма.

Он видел, что Сорокина не убеждена, но её научное любопытство явно было задето.

– Мы представим эти данные совету завтра, – наконец сказала она. – Но я должна предупредить вас, Александр: будьте готовы к скептицизму. То, что вы предлагаете, слишком… революционно.

– Наука всегда продвигается через революции, – ответил Немов. – Я готов защищать свои открытия.

Сорокина кивнула и направилась к выходу.

– Тогда я ожидаю вас в зале совета в 10:00. И, Александр… – она обернулась у двери, – постарайтесь отдохнуть перед презентацией. Вам понадобится ясный ум.

Когда она ушла, Немов вернулся к проекции. Чем дольше он смотрел на схему устройства, тем больше убеждался, что оно осуществимо. С технологиями, доступными на базе, особенно с гравитационным генератором, можно было создать прототип.

– «Арго», – произнес он, – свяжись с инженером Кимом. Мне нужно срочно с ним поговорить.

Через двадцать минут Ким уже был в лаборатории, с недоверием изучая проекцию устройства.

– Это… невероятно, – пробормотал он, проводя рукой сквозь голограмму. – Если я правильно понимаю принцип работы, это устройство способно создавать направленные гравитационные волны такой интенсивности, что они могут искажать саму ткань пространства-времени.

– Именно, – кивнул Немов. – Вопрос в том, можем ли мы построить прототип, используя имеющееся оборудование?

Ким задумался, прикусив губу.

– Теоретически… да. Большая часть необходимых компонентов уже есть в гравитационном генераторе. Потребуется перенастройка и добавление нескольких модулей, но ничего невозможного. – Он посмотрел на Немова. – Но зачем? Что вы хотите сделать с этим устройством?

– Установить полноценный контакт, – ответил Немов. – Если моя теория верна, и за сигналами стоит разумная информационная структура, это устройство позволит нам общаться напрямую, без задержек и искажений.

– Или откроет дверь чему-то, что лучше оставить запертым, – тихо заметил Ким.

Немов внимательно посмотрел на инженера.

– Ты веришь в мою теорию?

Ким пожал плечами.

– Я инженер, Александр. Я верю в то, что могу измерить и построить. А то, что ты описываешь… это больше похоже на научную фантастику. – Он сделал паузу. – Но данные не лгут. И эта схема… она слишком совершенна, слишком элегантна, чтобы быть случайной.

– Поможешь мне подготовить техническую часть презентации для совета? – спросил Немов. – Мне нужен кто-то, кто сможет объяснить принцип работы устройства на языке, понятном бюрократам.

– Конечно, – кивнул Ким. – Но, Александр… будь осторожен. Некоторые двери лучше не открывать.

Немов кивнул, хотя в глубине души уже знал, что зашел слишком далеко, чтобы остановиться. Что-то звало его из глубин космоса, и это "что-то" использовало образ его дочери. Он должен был узнать правду, чего бы это ни стоило.

Остаток дня и часть ночи они провели, готовя презентацию. Немов систематизировал все собранные данные, подготовил графики и диаграммы, а Ким разработал технические чертежи и модели устройства. К утру у них был готов убедительный научный доклад, который трудно было бы опровергнуть даже самым скептически настроенным членам совета.

Немов вернулся в свою каюту всего на час, чтобы принять душ и переодеться перед важным собранием. Усталость давила на плечи, но адреналин и возбуждение от открытия держали его в тонусе.

Перед выходом он достал голопроектор и активировал его. Изображение Ирины и Софии возникло в воздухе, но теперь он смотрел на них иначе – не с болью утраты, а с предвкушением. Может быть, его безумная теория была верна? Может быть, каким-то невообразимым образом, часть их сознания выжила, сохранившись в информационной структуре? Он был ученым и понимал абсурдность этой мысли, но не мог отделаться от неё.

– Я иду к вам, – прошептал он изображению. – Держитесь.

В зале совета уже собрались все ведущие ученые базы и несколько администраторов. Сорокина сидела во главе стола, её лицо было бесстрастным, но в глазах читалось напряжение. Немов занял место докладчика, Ким сел рядом с ним, готовый помочь с технической частью.

– Коллеги, – начала Сорокина, – доктор Немов утверждает, что сделал открытие, которое может изменить наше понимание вселенной. Я прошу выслушать его с открытым умом и задать вопросы после презентации.

Немов активировал голографический проектор. Над столом возникло трехмерное изображение галактики Млечный Путь с отмеченной точкой в центре – Стрельцом А*.

– Три дня назад я обнаружил аномальные гравитационные колебания, исходящие из направления центра галактики, – начал он, глядя в глаза каждому присутствующему. – Эти колебания образуют структуру, которая не может быть объяснена известными природными процессами. Я уверен, коллеги, что мы имеем дело с первым контактом – сигналом от неизвестного разума.

По залу пробежал шепот. Немов видел скептицизм на лицах большинства присутствующих, но продолжал уверенно:

– Позвольте мне представить вам доказательства.

Следующие сорок минут он методично излагал свои находки, демонстрируя графики, математические модели и результаты анализа. Затем Ким взял слово, объясняя технические аспекты устройства, схема которого была извлечена из сигнала.

Когда они закончили, в зале воцарилась тишина. Наконец, один из старших исследователей, доктор Петров, откашлялся и задал вопрос:

– Доктор Немов, ваша гипотеза об информационных структурах внутри черной дыры противоречит всему, что мы знаем о физике сингулярностей. Как вы объясняете это противоречие?

– Наши знания о черных дырах всё еще ограничены, – ответил Немов. – Мы до сих пор не решили проблему информационного парадокса. Что, если информация, попадающая в черную дыру, не исчезает, а преобразуется в форму, которую мы пока не можем понять?

– Но сознание? Разум? В черной дыре? – скептически покачал головой Петров.

– Возможно, не в самой сингулярности, – вмешался Ким, – а в некой структуре на границе горизонта событий, где квантовые эффекты могут создавать условия для сохранения информации.

Дискуссия разгорелась, с каждой минутой становясь все более оживленной. Немов и Ким отвечали на вопросы, парировали возражения, представляли дополнительные данные. Постепенно Немов начал замечать, что скептицизм уступает место заинтересованности, по крайней мере, у части присутствующих.

Наконец, Сорокина подняла руку, призывая к тишине.

– Доктор Немов предлагает не только теорию, но и практический эксперимент – модификацию гравитационного генератора для отправки ответного сигнала. Инженер Ким, насколько безопасен этот эксперимент для базы?

Ким откашлялся.

– При соблюдении всех протоколов безопасности риск минимален. Мы можем начать с очень слабого сигнала и постепенно увеличивать мощность, контролируя все параметры.

– И все же, – возразил другой ученый, доктор Чанг, – мы говорим о преднамеренном контакте с неизвестным разумом. История человечества не знает примеров, когда такой контакт заканчивался хорошо для менее развитой стороны.

– Контакт уже установлен, – парировал Немов. – Они уже общаются с нами. Вопрос лишь в том, ответим ли мы.

В конце концов, после долгих дебатов, совет принял решение: сообщить об открытии в ВКА и запросить разрешение на проведение ограниченного эксперимента под строгим контролем. До получения официального одобрения любые модификации гравитационного генератора были запрещены.

Немов был разочарован, но понимал, что это лучшее, на что он мог рассчитывать. По крайней мере, его не сочли сумасшедшим и не отстранили от исследований.

После совещания Сорокина отвела его в сторону.

– Вы были убедительны, Александр, – признала она. – Я подам положительную рекомендацию в ВКА. Но до получения официального разрешения никаких экспериментов. Я знаю вас слишком хорошо, поэтому предупреждаю: я установила дополнительные протоколы безопасности на гравитационный генератор.

Немов кивнул, делая вид, что смирился с решением. Но внутри него уже зрел план. Ему не нужен был доступ к основному генератору. С помощью Кима он мог построить небольшой прототип устройства в своей лаборатории, используя компоненты, которые не подлежали строгому учету.

– Я понимаю, Елена, – сказал он. – И я благодарен за поддержку. Ответ от ВКА может занять недели, но я подожду.

Сорокина внимательно посмотрела на него.

– Надеюсь, вы действительно понимаете. Это не только вопрос бюрократии, Александр. Мы не знаем, с чем имеем дело. Благоразумие требует осторожности.

Немов кивнул, но в его голове уже формировался образ маленького, тайного устройства, спрятанного в глубине его лаборатории. Устройства, которое могло бы приоткрыть дверь между мирами, позволив ему хотя бы мельком увидеть то, что скрывалось по другую сторону.

Выйдя из зала совета, он быстро направился к своей лаборатории. По пути он отправил короткое сообщение Киму: "Нужно поговорить. Только между нами."

Через час Ким присоединился к нему в лаборатории, осторожно закрыв за собой дверь.

– Я знаю, о чем ты хочешь попросить, – сразу сказал инженер, – и я не уверен, что это хорошая идея.

– Мы не будем модифицировать основной генератор, – заверил его Немов. – Только создадим небольшой прототип. Достаточно мощный, чтобы отправить простой сигнал, но не более того.

– Даже малейшее вмешательство в гравитационное поле может иметь непредсказуемые последствия, – предупредил Ким.

– Я сознаю риски, – твердо сказал Немов. – Но время работает против нас. Сигнал становится сильнее с каждым днем. Что, если он достигнет пика и исчезнет до того, как ВКА даст разрешение?

Ким колебался, взвешивая аргументы.

– Что именно ты предлагаешь?

Немов активировал голографический проектор, показывая схему миниатюрной версии устройства.

– Вот это. Мы можем собрать его из запасных частей и нескольких компонентов, которые я могу реквизировать из других проектов. Мощность будет составлять менее одного процента от основного генератора – достаточно для отправки сигнала, но недостаточно для создания значительных искажений.

Ким изучал схему, его пальцы двигались над проекцией, оценивая компоненты и соединения.

– Это возможно, – наконец признал он. – Но рискованно. Если Сорокина узнает…

– Она не узнает, – твердо сказал Немов. – Мы будем работать ночью, когда активность на базе минимальна. Используем моё личное хранилище данных, изолированное от общей сети.

Инженер долго смотрел на него, затем тяжело вздохнул.

– Я помогу тебе, Александр. Но только потому, что верю в важность этого открытия. И если что-то пойдет не так, мы немедленно останавливаем эксперимент.

Немов кивнул, чувствуя прилив благодарности.

– Спасибо, Ким. Мы изменим историю.

– Или закончим её, – тихо добавил инженер, но Немов сделал вид, что не услышал.

Следующие несколько дней они тайно работали над прототипом. Компоненты собирали по частям, используя списанное оборудование и личные запасы Кима. Немов полностью погрузился в работу, забыв о сне и еде. Что-то внутри гнало его вперед, не позволяя остановиться.

Каждую ночь ему снились странные сны. София снова и снова приходила к нему, но теперь она не просто стояла среди звезд – она показывала ему что-то, направляла его руки, помогая строить устройство. И с каждым днем образ становился все четче, все реальнее.

К концу недели прототип был готов. Небольшое устройство, размером с микроволновую печь, стояло на столе в дальнем углу лаборатории Немова, скрытое от случайных взглядов за фальшивой панелью.

– Все готово, – сказал Ким, закрывая последний отсек. – Мы можем начать тестирование в любое время.

Немов посмотрел на устройство, чувствуя странное головокружение. Он был так близко к цели, к разгадке тайны, которая преследовала его годами.

– Сегодня ночью, – решил он. – Когда большая часть персонала будет спать.

Ким нервно кивнул.

– Я буду здесь. Но, Александр… – он положил руку на плечо ученого, – будь готов выключить всё при первых признаках нестабильности. Обещай мне.

– Обещаю, – солгал Немов. Он знал, что не остановится, чего бы это ни стоило. Не теперь, когда он был так близко.

Когда Ким ушел, Немов достал голопроектор и активировал его. Изображение Софии казалось почти живым, почти реальным. Её глаза, казалось, смотрели прямо в его душу.

– Я иду, – прошептал он. – Я найду тебя, где бы ты ни была.

И ему показалось, или изображение действительно кивнуло в ответ?

Ночью, когда база погрузилась в искусственную тьму, Немов и Ким встретились в лаборатории. Они работали в тишине, проверяя соединения и калибруя настройки. Прототип гудел, набирая энергию.

– Мы готовы, – наконец сказал Ким, глядя на показания. – Какой сигнал мы отправляем?

Немов улыбнулся, впервые за многие годы.

– Самый простой. Самый человеческий. – Он набрал последовательность на консоли. – Мы отправляем наш импульс, наше сердцебиение. Чтобы они знали – мы здесь, мы слышим, мы отвечаем.

Ким кивнул, и его пальцы зависли над кнопкой активации.

– На счет три. Один… два… три.

Он нажал кнопку, и прототип ожил. Тихий гул превратился в пульсирующее гудение, когда устройство начало генерировать направленные гравитационные волны, отправляя их в космос, к черной дыре в центре галактики.

Немов затаил дыхание, глядя на показания. Сигнал был слабым, но стабильным. Он уходил в космос, пересекая бездны пространства, неся с собой сообщение: "Мы здесь. Мы слышим вас. Ответьте нам."

– Сколько времени займет получение ответа? – спросил Ким, не отрывая взгляда от мониторов.

– Учитывая расстояние… – начал Немов, но вдруг замолчал. Детекторы зафиксировали всплеск активности – почти мгновенный ответный сигнал.

– Это невозможно, – прошептал Ким. – Центр галактики находится в 26 тысячах световых лет отсюда. Сигнал не мог дойти туда, не говоря уже о получении ответа.

– Если только они не ждали нашего ответа, – тихо сказал Немов. – Если только они не знали, что мы ответим именно сейчас.

Ответный сигнал был мощным и сложным, намного более структурированным, чем все, что они фиксировали ранее. Данные текли потоком, заполняя экраны.

– Это… инструкции, – пробормотал Немов, просматривая первичный анализ. – Более детальные инструкции для улучшения устройства.

Ким побледнел.

– Александр, я думаю, мы должны остановиться. Это происходит слишком быстро, слишком… целенаправленно.

Но Немов не слушал. Он был полностью поглощен расшифровкой данных, его глаза лихорадочно блестели в полутьме лаборатории.

– Ты не понимаешь, Ким, – прошептал он. – Они ждали нас. Все это время они ждали, когда мы будем готовы услышать.

И пока он говорил, на краю его зрения, в самом дальнем углу лаборатории, начала формироваться тень – нечеткий, мерцающий силуэт, похожий на человеческую фигуру. Силуэт молодой девушки с печальной улыбкой и глазами, светящимися странным, неземным светом.

– Папа, – прозвучал тихий голос, не слышимый никому, кроме Немова. – Ты наконец нашел нас.