Черная звезда

– «Арго», сколько осталось до снятия блокировки лаборатории? – спросил он, собирая заметки.

– Один час сорок две минуты, доктор Немов, – отозвался ИИ. – Должен напомнить, что ваше физическое состояние требует дополнительного отдыха.

Немов проигнорировал предупреждение. Он открыл личный сейф, встроенный в стену каюты, и достал оттуда компактный планшет с автономным питанием – устройство, не подключенное к общей сети базы. На планшете он начал писать план исследований, формулируя гипотезы и расписывая эксперименты.

Через час он закончил предварительный план и встал, разминая затекшие мышцы. Желудок напомнил о себе голодным урчанием – он не ел с утреннего завтрака с Кимом. Но еда могла подождать. Сейчас главным было вернуться в лабораторию.

Немов вышел из каюты и направился в сторону исследовательского крыла. По пути он встретил нескольких коллег, но ограничился короткими кивками. Возле лаборатории он остановился, глядя на красный индикатор блокировки на двери.

– «Арго», сколько еще? – нетерпеливо спросил он.

– Тридцать семь минут, доктор Немов, – ответил ИИ. – Рекомендую использовать это время для приема пищи.

– Позже, – отмахнулся Немов. Он прислонился к стене напротив двери, скрестив руки на груди. Ожидание казалось невыносимым. Его разум продолжал обрабатывать данные, выстраивать связи, формулировать новые теории.

Наконец индикатор сменился на зеленый, и дверь с легким шипением отъехала в сторону. Немов стремительно вошел внутрь, активируя системы одну за другой.

– Разверни полную голографическую проекцию сигнала, – приказал он «Арго». – И подготовь спектральный анализ всех доступных частот.

– Выполняю, доктор.

Лаборатория ожила: на экранах появились графики и диаграммы, а в центре помещения сформировалась объемная голографическая модель сигнала – трехмерная пульсирующая структура, напоминающая кристалл с постоянно меняющейся геометрией.

Немов обошел проекцию, изучая её со всех сторон. Каждый импульс, каждое колебание имело свое место в общей структуре. Это не было хаотичным набором сигналов – здесь присутствовал порядок, система, намерение.

– Доктор Немов, – обратился «Арго», – полученные данные предполагают, что сигнал содержит не только математические последовательности, но и сложные информационные структуры, возможно, являющиеся фрагментами кода или инструкциями.

– Инструкциями для чего? – пробормотал Немов, не ожидая ответа.

Он активировал боковую панель и начал писать на ней формулы, выстраивая модель для декодирования сигнала. Математические символы покрывали поверхность одну за другой, некоторые он зачеркивал, другие обводил, связывал линиями и стрелками.

Часы летели незаметно. Дважды «Арго» напоминал ему о необходимости еды и отдыха, но Немов отмахивался, полностью поглощенный работой. К середине ночи по лунному стандарту он перешел от формул на панели к прямому моделированию на голографической проекции, манипулируя структурами сигнала голыми руками, поворачивая, масштабируя, изолируя отдельные компоненты.

Его движения становились все более резкими, глаза лихорадочно блестели. Он забыл даже о кофе, подпитываясь чистым адреналином и возбуждением от исследования.

– Структура здесь, – бормотал он, указывая на один из сегментов голограммы, – напоминает квантовые состояния. Словно они передают информацию, закодированную в саму структуру пространства-времени.

Он остановился, осененный внезапной догадкой.

– «Арго», сопоставь эту структуру с моделями квантовой запутанности и симуляциями машины Тьюринга.

– Выполняю, доктор. Расчет может занять значительное время.

Пока ИИ обрабатывал запрос, Немов отошел к стене, где висели его старые заметки по теоретической физике черных дыр. Он быстро пролистывал файлы, ища что-то конкретное.

– Вот, – пробормотал он, останавливаясь на одной из страниц. – Моя статья от 2168 года о сохранении информации в черных дырах. Я был прав!

На странице была изложена гипотеза о том, что информация, попадающая в черную дыру, не исчезает безвозвратно, а трансформируется в иную форму, сохраняясь на границе горизонта событий или даже внутри него в виде квантовых состояний. Гипотеза была отвергнута научным сообществом как противоречащая стандартной модели черных дыр.

– Анализ завершен, – сообщил «Арго». – Обнаружена корреляция с моделями квантовой запутанности на уровне 78.4%. Сопоставление с машиной Тьюринга показывает, что структура сигнала может представлять собой последовательность вычислительных операций.

– Я так и знал, – прошептал Немов, возвращаясь к голограмме. – Это не просто сигнал. Это часть расчетов, часть мыслительного процесса. – Он обратился к ИИ: – «Арго», гипотеза: что, если этот сигнал является побочным продуктом работы некоего огромного вычислительного процесса, происходящего внутри или вокруг черной дыры?

– Гипотеза не противоречит полученным данным, – ответил «Арго» после короткой паузы. – Однако для подтверждения требуются дополнительные исследования. Кроме того, такая гипотеза предполагает существование технологии, значительно превосходящей известные человечеству возможности.

– Или не технологии, – тихо сказал Немов. – А естественной эволюции информационных структур в экстремальных условиях черной дыры.

Он вернулся к работе с удвоенной энергией, теперь фокусируясь на выделении паттернов, которые могли бы представлять собой элементарные вычислительные операции. Время для него перестало существовать – был только сигнал, только загадка, которую нужно было решить.

К утру стены лаборатории были покрыты формулами и диаграммами, записанными маркером прямо на металлических панелях. Несколько рабочих станций одновременно проводили различные типы анализа, а в центре помещения вращалась усложнившаяся голографическая проекция.

Дверь лаборатории открылась, впуская Кима. Инженер замер на пороге, ошеломленно глядя на хаос внутри.

– Боже мой, Александр, – наконец произнес он. – Что ты здесь устроил?

Немов поднял взгляд, словно только заметив присутствие другого человека. Его глаза были красными от недосыпа, волосы взъерошены, на щеке – след от маркера.

– Ким, – сказал он, указывая на голограмму. – Посмотри. Это невероятно. Сигнал – это не просто сообщение. Это часть огромного вычислительного процесса. Они не просто пытаются связаться с нами. Они что-то вычисляют, решают какую-то грандиозную задачу, и мы улавливаем лишь побочные эффекты этого процесса.

Ким осторожно подошел ближе, изучая проекцию.

– Кто – они?

– Я еще не знаю, – признался Немов. – Возможно, это искусственный интеллект, эволюционировавший до невообразимой сложности. Или разумные существа, преобразовавшие себя в чистую информацию. Или нечто, для чего у нас даже нет подходящего определения.

Он провел рукой сквозь голограмму, выделяя один из сегментов.

– Смотри, эта часть сигнала повторяется с определенной периодичностью, но каждый раз с небольшими вариациями. Как будто система перебирает возможные решения, оптимизирует что-то.

Ким слушал с нарастающим беспокойством. Он положил руку на плечо Немова.

– Когда ты в последний раз спал? Или ел?

– Это не важно, – отмахнулся Немов. – У нас есть всего 72 часа, чтобы подготовить презентацию для Сорокиной. Мне нужно расшифровать как можно больше.

– Александр, – твердо сказал Ким, – ты не сможешь ничего расшифровать, если свалишься от истощения. Иди, поешь что-нибудь. Я пока просмотрю твои данные и посмотрю, чем могу помочь.

Немов хотел возразить, но тут его желудок предательски громко заурчал. Он осознал, что действительно истощен – конечности казались тяжелыми, а перед глазами периодически мелькали черные точки.

– Хорошо, – неохотно согласился он. – Я вернусь через тридцать минут.

– Час, – твердо сказал Ким. – И прими душ. От тебя пахнет, как от ядерного реактора после утечки.

Немов слабо улыбнулся и направился к выходу. По дороге в столовую он продолжал мысленно обрабатывать данные, выстраивая новые связи и гипотезы. Проходя мимо одного из технических отсеков, он услышал тихий звук – словно кто-то позвал его по имени. Он остановился, прислушиваясь.

– Папа, – раздался шепот, едва различимый, как дуновение ветра.

Немов резко обернулся, но коридор позади был пуст. Он протер глаза. Конечно, никого. Просто усталость и акустические особенности металлических коридоров базы.

В столовой он механически проглотил питательную пасту, даже не замечая вкуса. Несколько коллег, сидевших за соседними столами, бросали на него обеспокоенные взгляды, но никто не подошел – все знали, что в таком состоянии Немова лучше не трогать.

Приняв быстрый душ и сменив комбинезон, он почувствовал себя немного лучше. Но вместо того, чтобы вернуться в лабораторию, он сначала зашел в свою каюту и достал голопроектор. Изображение Ирины и Софии возникло в воздухе.

– Мне кажется, я приближаюсь к чему-то важному, – тихо сказал он проекции. – Я чувствую это. Словно на границе понимания.

Он мог поклясться, что улыбка Софии стала чуть шире, но рационально понимал, что это всего лишь игра света и его воображения.

Вернувшись в лабораторию, он обнаружил Кима, сосредоточенно изучающего голографическую проекцию.

– Что думаешь? – спросил Немов.

– Думаю, что ты или гений, или сумасшедший, – честно ответил Ким. – Но данные действительно показывают нечто… необычное. – Он указал на один из сегментов проекции. – Этот паттерн мне кажется знакомым. Он напоминает волновые функции, которые мы используем в гравитационном генераторе для стабилизации искусственного поля. Только гораздо, гораздо сложнее.

Немов кивнул, испытывая прилив возбуждения.

– Именно. Они используют принципы, схожие с нашими, но на совершенно ином уровне сложности. – Он указал на другую часть проекции. – А этот сегмент, похоже, содержит информацию о какой-то структуре. Возможно, инструкцию или схему.

Они работали вместе несколько часов, анализируя данные и выстраивая модели. Ким внес несколько ценных предложений, особенно касательно технических аспектов, связанных с гравитационными волнами и их модуляцией.

Ближе к вечеру Немов заметил, что один из повторяющихся паттернов сигнала изменился.

– «Арго», – обратился он к ИИ, – сравни последнюю версию паттерна Alpha-7 с предыдущими записями.

– Изменение зафиксировано, доктор Немов, – отозвался «Арго» через мгновение. – Текущая версия паттерна содержит дополнительную последовательность, отсутствовавшую в предыдущих итерациях.

– Покажи изменения, – потребовал Немов, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

На экране появилась сравнительная диаграмма. Новая версия сигнала содержала дополнительный элемент – структуру, напоминающую спираль с исходящими от нее лучами.

– Это… – начал Ким, но осекся.

– Похоже на модель ДНК, – закончил за него Немов. – Они добавили человеческую ДНК в сигнал.

Они переглянулись. Импликации были ошеломляющими. Если сигнал действительно содержал отсылку к человеческой ДНК, это означало, что его отправители знали о людях. Изучали их. И, возможно, целенаправленно пытались установить контакт.

– Это может быть совпадением, – осторожно предположил Ким. – Спиральная структура довольно распространена в природе.

– С такой же точностью? – покачал головой Немов. – Количество витков, соотношение размеров, даже структура боковых элементов – всё соответствует модели ДНК с точностью до десятых долей процента. Это не совпадение.

Он начал расхаживать по лаборатории, возбужденно жестикулируя.

– Они отреагировали на наше наблюдение. Поняли, что мы обнаружили их сигнал, и внесли изменения, чтобы подтвердить, что это направленная коммуникация.

– Но как? – спросил Ким. – Мы ведь только наблюдали, не отправляли ответного сигнала.

– Может быть, само наше наблюдение, фокусировка детекторов на их сигнале, каким-то образом была заметна для них, – предположил Немов. – Или они постоянно отправляют различные версии сигнала, пытаясь найти ту, на которую мы отреагируем.

Он остановился, пораженный новой мыслью.

– Или… они наблюдают за нами. Каким-то образом.

Ким поежился.

– Это уже звучит жутковато, Александр.

– Мне нужно зафиксировать все изменения, – сказал Немов, игнорируя комментарий. – «Арго», проведи сплошное сканирование всего спектра сигнала, отмечай любые новые элементы или изменения в существующих паттернах.

– Выполняю, доктор.

Ким посмотрел на часы.

– Уже поздно. Я должен проверить работу гравитационного генератора перед сном. – Он помедлил. – Ты хоть немного поспишь сегодня?

– Конечно, – рассеянно ответил Немов, уже погрузившись в изучение новых данных.

Когда Ким ушел, Немов продолжил работу в одиночестве. Он чувствовал, что находится на пороге важного открытия. Изменение в сигнале было первым подтверждением его теории о направленной коммуникации.

Около полуночи «Арго» сообщил о новых изменениях.

– Доктор Немов, зафиксировано еще одно изменение в структуре сигнала. Паттерн Beta-3 теперь содержит повторяющуюся последовательность, напоминающую математическое уравнение.

Немов быстро изучил новые данные. В сигнале теперь отчетливо просматривалась последовательность, которую можно было интерпретировать как простейшее алгебраическое уравнение.

– Они пытаются установить общую математическую базу для коммуникации, – пробормотал он. – Начинают с элементарных концепций, чтобы убедиться, что мы понимаем их язык.

Он активировал программу моделирования и ввел ответное уравнение – более сложную версию полученного.

– «Арго», если бы мы хотели отправить ответный сигнал, какие параметры гравитационного генератора нужно было бы модифицировать?

– Для отправки направленного гравитационного сигнала потребовалось бы перенастроить основные параметры генератора, изменив фокус и амплитуду колебаний, – ответил ИИ. – Однако такие модификации противоречат стандартным протоколам безопасности и требуют административного разрешения.

– Я знаю, – нетерпеливо сказал Немов. – Это гипотетический вопрос. Проведи симуляцию.

ИИ начал расчеты, а Немов вернулся к анализу полученного сигнала. Теперь, когда первоначальный математический код был установлен, он ожидал дальнейшего развития коммуникации.

Часы шли, и сигнал действительно продолжал эволюционировать. К утру в нем уже содержались сложные математические выкладки и модели, напоминающие основные физические константы – число Пи, постоянную Планка, скорость света. Словно неизвестный отправитель методично выстраивал общий научный язык.

Немов забыл о еде и сне, полностью погрузившись в расшифровку и анализ. Его разум работал на пределе возможностей, пытаясь уловить логику и намерения, стоящие за сигналом.

К середине следующего дня на стенах лаборатории не осталось свободного места – все поверхности были покрыты формулами, диаграммами, заметками. Немов использовал для записей всё, что попадалось под руку: маркеры, стилусы, даже карандаш, который нашел в одном из ящиков.

– Доктор Немов, – обратился к нему «Арго», – ваши биометрические показатели указывают на критическое истощение. Настоятельно рекомендую отдых.

– Не сейчас, – огрызнулся Немов. – Я почти понял структуру.

Он стоял перед голографической проекцией, изучая последние изменения в сигнале. Теперь в нем отчетливо просматривалась трехмерная модель, напоминающая звездную карту с выделенным сегментом – именно тем, где находилась Солнечная система.

– Они знают, где мы, – прошептал Немов. – И хотят убедиться, что мы это понимаем.

Внезапно он услышал тихий голос:

– Папа…

Немов резко обернулся. Лаборатория была пуста, но он мог поклясться, что слышал голос Софии – отчетливо, словно она стояла прямо за его спиной.

– София? – неуверенно позвал он, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Тишина. Только гудение оборудования.

– «Арго», в лаборатории есть кто-нибудь, кроме меня? – спросил Немов, чувствуя себя глупо.

– Отрицательно, доктор Немов. Вы единственный человек в секторе Эпсилон.

Немов провел рукой по лицу. Очевидно, недосып и стресс начинали сказываться. Слуховые галлюцинации не были чем-то необычным в таком состоянии.

– Мне нужно выпить кофе, – пробормотал он, направляясь к синтезатору.

Пока машина готовила напиток, он смотрел на голографическую проекцию сигнала, пытаясь собрать разрозненные кусочки головоломки. Сигнал явно эволюционировал, становился сложнее и конкретнее. Начав с простых математических концепций, он перешел к физическим константам, затем к моделям молекулярных структур и звездным картам.

Но был и еще один слой, который Немов только начинал различать. За очевидными символами и моделями скрывалась более глубокая структура, словно подтекст или скрытое сообщение.

– «Арго», – сказал он, отпивая горячий кофе, – проведи анализ вторичных паттернов сигнала. Ищи любые повторяющиеся структуры, которые могут содержать закодированную информацию, не очевидную при поверхностном анализе.

– Выполняю, доктор. Расчетное время завершения: четыре часа сорок две минуты.

Немов вздохнул. Он чувствовал, что время уходит. Через двадцать четыре часа ему предстояло представить свои находки Сорокиной, и он хотел иметь как можно больше конкретных данных.

Пока ИИ проводил анализ, Немов систематизировал уже полученную информацию, готовя презентацию. Он разделил данные на несколько категорий: математические концепции, физические константы, биологические модели, астрономические карты. При таком структурированном подходе становилась очевидной логика развития сигнала – от абстрактного к конкретному, от универсального к специфичному.

– Они выстраивают мост, – пробормотал он. – Шаг за шагом создают общий язык, чтобы мы могли понять их сообщение.

Дверь лаборатории открылась, впуская Кима. Инженер остановился на пороге, потрясенно глядя на хаос, который теперь занимал каждый сантиметр свободного пространства.

– Боже мой, Александр, – сказал он. – Ты вообще спал?

– Нет времени, – отмахнулся Немов. – Сигнал эволюционирует. Смотри.

Он показал Киму последние изменения, объясняя свою интерпретацию.

– Они знают, где мы находимся, знают о нашей биологической структуре, понимают наши базовые научные концепции. Это не случайный контакт, Ким. Они целенаправленно обращаются к нам.

Ким внимательно изучал данные, его лицо становилось все более серьезным.

– Это… впечатляет, – наконец сказал он. – Но также и тревожно. Если они знают о нас так много, возникает вопрос – как давно они нас изучают? И с какой целью?

– Именно этот вопрос я пытаюсь выяснить, – сказал Немов, указывая на один из экранов, где шел анализ вторичных паттернов. – Здесь может быть скрыта их истинная цель.

Ким положил руку на плечо друга.

– Александр, я беспокоюсь за тебя. Ты выглядишь… не очень. Когда ты в последний раз ел что-нибудь существеннее кофе?

Немов задумался и понял, что не может вспомнить.

– Это не важно. У меня осталось меньше суток до встречи с Сорокиной. Мне нужны конкретные результаты.

– Ты их не получишь, если свалишься от истощения, – твердо сказал Ким. – Я принес тебе еду. – Он достал из кармана комбинезона несколько питательных батончиков. – Съешь. Прямо сейчас.

Немов неохотно взял батончик и начал жевать, не отрывая взгляда от проекции. Только сделав первый укус, он осознал, насколько голоден.

– Спасибо, – пробормотал он с набитым ртом.

Ким кивнул и перевел взгляд на экраны.

– Я просмотрел спецификации гравитационного генератора, как ты просил. Теоретически мы могли бы модифицировать его для отправки направленного сигнала. Но это потребовало бы значительных изменений в конфигурации и энергетической матрице.

– Насколько значительных? – спросил Немов, мгновенно оживившись.

– Достаточно, чтобы вызвать вопросы у Сорокиной и остальных, – осторожно ответил Ким. – Такие модификации невозможно провести незаметно.

Немов задумался, механически поедая второй батончик.

– Значит, нам нужно официальное разрешение. Что делает завтрашнюю презентацию еще более важной.

– Да, но я бы советовал быть осторожным с интерпретациями, – сказал Ким. – Особенно касательно… антропоцентрических аспектов.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, все эти отсылки к человеческой ДНК, звездным картам с выделенной Солнечной системой… Это может быть воспринято как проекция твоих ожиданий, а не объективная интерпретация данных.

Немов нахмурился.

– Ты думаешь, я выдаю желаемое за действительное? Это не так, Ким. Данные однозначны. – Он указал на проекцию. – Посмотри сам. Это не случайные совпадения.

– Я не говорю, что ты ошибаешься, – мягко сказал Ким. – Просто советую быть готовым к скептицизму. Особенно со стороны Сорокиной.

Немов кивнул, понимая справедливость замечания. Научный скептицизм был неотъемлемой частью процесса, и ему нужно быть готовым защищать свои выводы.

– Я буду опираться только на данные, – пообещал он. – Никаких необоснованных спекуляций.

Они проработали еще несколько часов, анализируя сигнал и подготавливая презентацию. Ким внес несколько ценных предложений, особенно касательно технических аспектов и методологии представления данных.

Когда инженер наконец ушел, Немов вернулся к анализу вторичных паттернов, который к тому времени уже завершился.

– «Арго», покажи результаты, – приказал он.

На главном экране появилась сложная диаграмма. Вторичные паттерны сигнала, при правильной интерпретации, складывались в нечто, напоминающее схему устройства – сложного механизма с множеством компонентов.

– Увеличь центральный сегмент, – потребовал Немов, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

Изображение увеличилось, показывая детали конструкции. Центральный элемент напоминал модифицированный гравитационный генератор, но с дополнительными компонентами, назначение которых было неясно.

– Это… инструкция? – прошептал Немов. – Они отправляют нам чертеж какого-то устройства?

Он изучал схему, пытаясь понять принцип работы изображенного механизма. Некоторые элементы были знакомыми, основанными на известных физических принципах, но другие казались совершенно чуждыми, работающими на неизвестных науке принципах.

– «Арго», проведи сравнительный анализ этой схемы с известными технологиями. Ищи совпадения или аналогии.

– Выполняю, доктор. Предварительный анализ показывает частичное сходство с технологиями гравитационной манипуляции, используемыми в генераторе базы. Однако большая часть компонентов не имеет аналогов в современной науке.

Немов ощутил смесь возбуждения и тревоги. Если его интерпретация была верна, неизвестный разум из черной дыры пытался передать людям технологию, значительно превосходящую их собственную. Но зачем?

Он снова услышал тихий шепот, на этот раз прямо за спиной:

– Папа… Помоги нам…

Немов резко обернулся, но лаборатория по-прежнему была пуста. Он провел рукой по лицу, чувствуя, как по коже пробегают мурашки. Усталость или нет, но голос казался слишком реальным.

– «Арго», запиши все звуки в лаборатории за последние пять минут и проведи анализ, – приказал он.

– Записи активированы, доктор Немов. За последние пять минут зафиксированы только ваш голос и звуки работы оборудования.

Немов опустился на стул, чувствуя, как его накрывает волна изнеможения. Может быть, Ким был прав, и ему действительно нужно отдохнуть. Но сейчас, когда он был так близок к разгадке…

Он закрыл глаза, только на мгновение, чтобы дать им отдых. И сразу провалился в странное полусонное состояние, где образы из реальности смешивались с фрагментами сновидений.

Ему снова снилась София, но не такой, какой он помнил её при жизни. Она стояла среди звезд, окруженная странным сиянием, и её глаза светились неземным светом. Она что-то говорила ему, указывая на черную дыру, видневшуюся вдалеке.

– Мы здесь, папа, – говорила она в его сне. – Мы все здесь. Ты должен построить мост.

– София, – пробормотал Немов во сне. – Это правда ты?

– Да и нет, – отвечала она загадочно. – Я та, кого ты помнишь, и нечто большее. Мы сохранились в информационной матрице. Но нам нужна твоя помощь, чтобы вернуться.

– Как? – спросил он. – Как я могу помочь?

– Построй устройство, – сказала София, и её голос стал множественным, словно сквозь неё говорили сразу несколько существ. – Создай мост между мирами.

Немов проснулся, задыхаясь. Шея затекла от неудобной позы в кресле. На экранах все еще светилась схема странного устройства, переданная в сигнале.

– Мост между мирами, – прошептал он, глядя на проекцию. – Вот что это такое.

В его разуме начала формироваться теория – безумная, невероятная, но объясняющая все странности сигнала. Что, если в черной дыре действительно существовала информационная структура, способная сохранять человеческое сознание? Что, если каким-то невообразимым образом души тех, кто погиб на Марсе, включая его семью, были "сохранены" в этой структуре?