Цифровые морлоки

– Сообщи, что я буду присутствовать, – наконец ответил он. – Подготовь капсулу к интеграции.

Он тщательно спрятал устройство Старостина в скрытом отделении стола – примитивном, но эффективном тайнике, не оборудованном сканерами, поскольку считался декоративным элементом антикварной мебели. Книги он оставил на виду – их наличие можно было объяснить исследовательским интересом к историческим представлениям о технологическом развитии.

Через несколько минут Александр лежал в капсуле, готовясь к интеграции с облаком. Но в этот раз процесс не казался ему привычным переходом в более совершенную форму существования. Теперь это было погружение в систему, основанную на лжи, контроле и эксплуатации – по крайней мере, если верить материалам Старостина.

Его сознание расширилось, освобождаясь от ограничений физического мозга, но вместе с расширением пришло и новое ощущение – словно тонкая плёнка отделяла часть его мыслей от квантовой сети. Впервые в своём цифровом существовании Александр сознательно создавал барьер, защищающий его внутреннее "я" от полной прозрачности облака.

Совещание Совета Архитекторов проходило в виртуальном пространстве, имитирующем классический амфитеатр – одно из любимых визуальных решений Светлова, подчёркивающее величие и преемственность власти. Александр занял своё место, представленное конструкцией из светящихся линий, образующих подобие кресла.

Виктор Светлов, как обычно, председательствовал, его аватар возвышался в центре амфитеатра в виде идеализированной человеческой фигуры, сотканной из сияющего света. Рядом с ним располагались остальные члены высшего руководства, включая Софью Валентиновну, чей аватар имел форму сложной биохимической структуры, пульсирующей приглушённым светом.

Встреча началась со стандартных докладов о состоянии квантовой инфраструктуры, новых исследовательских проектах, статистике интеграции новых членов элиты. Александр внимательно слушал, отмечая, как привычная информация теперь воспринималась им через призму новых знаний. За сухими цифрами и безликими терминами он теперь видел реальные человеческие судьбы – "аналоговых", чьи жизни определялись решениями людей в этом виртуальном амфитеатре.

Наконец, Светлов перешёл к вопросу, который заинтересовал Александра:

– Следующий пункт повестки – обновлённые данные Гелиофизической Службы о солнечной активности, – его голос, трансформированный цифровым пространством, звучал с идеальной модуляцией. – Доктор Резников, прошу вас представить отчёт.

Аватар в форме геометрической конструкции, представлявший руководителя Гелиофизической Службы, выдвинулся в центр.

– Благодарю, Виктор Андреевич. Наши наблюдения показывают продолжение повышенной активности солнечных пятен и вероятность серии вспышек класса M в ближайшие недели. Однако анализ магнитных полей не даёт оснований предполагать экстремальные события. Вероятность коронального выброса массы, превышающего защитные возможности нашей инфраструктуры, оценивается как менее 3%.

Александр внимательно изучал представленные данные, мысленно сравнивая их с материалами Старостина. Расхождение было разительным – словно две группы учёных смотрели на совершенно разные звёзды. Где Старостин видел явные признаки приближающейся бури, официальная служба находила лишь незначительные отклонения от нормы.

– Вопросы к докладчику? – спросил Светлов, когда презентация завершилась.

Александр решил рискнуть:

– Доктор Резников, учитывает ли ваша модель исторические данные о подобных паттернах активности, предшествовавших экстремальным корональным выбросам в прошлом, например, событию Кэррингтона?

В виртуальном пространстве возникла лёгкая пауза – едва заметная задержка в ответе, которую большинство не заметило бы, но Александр, с его обострённым вниманием, уловил.

– Разумеется, наши модели учитывают все исторические данные, – ответил Резников, его аватар слегка пульсировал, что могло означать напряжение или неуверенность. – Однако современные методы наблюдения позволяют нам гораздо точнее оценивать параметры солнечной активности, чем примитивные инструменты XIX века. Сравнение текущей ситуации с событием Кэррингтона методологически некорректно.

– И всё же, – продолжил Александр, – насколько я понимаю, профессор Старостин представил альтернативную модель анализа, предполагающую значительно более высокую вероятность экстремального события. Был ли проведён сравнительный анализ двух методологий?

Теперь пауза стала заметной для всех. Аватар Светлова изменил цвет, став более насыщенным – знак повышенного внимания или настороженности.

– Гипотеза профессора Старостина была тщательно рассмотрена, – ответил наконец Резников. – Однако его методология основана на спекулятивных корреляциях и не соответствует современным научным стандартам.

– Александр Леонидович, – вмешался Светлов, – ваш внезапный интерес к гелиофизике весьма… неожиданен. Могу я поинтересоваться его источником?

Александр почувствовал, что ступает по тонкому льду.

– Мои экспериментальные квантовые процессоры демонстрируют чувствительность к солнечной активности, – ответил он, используя то же объяснение, что и Старостину. – Я хотел бы иметь максимально точные прогнозы для корректировки защитных систем.

– Понимаю, – медленно произнёс Светлов. – В таком случае, возможно, вам стоит напрямую обсудить этот вопрос с доктором Резниковым после совещания. Сейчас же мы должны перейти к следующему пункту повестки.

Обсуждение продолжилось, но Александр заметил, что его аватар теперь находился под более пристальным вниманием – не только Светлова, но и нескольких других членов Совета. Его вопросы о солнечной активности явно вызвали интерес – и, возможно, подозрения.

После завершения встречи Александр не стал сразу возвращаться в свою виртуальную лабораторию. Вместо этого он направил запрос на приватную беседу Софье Валентиновне. К его удивлению, она немедленно согласилась.

Их аватары встретились в нейтральном виртуальном пространстве – абстрактной конструкции из пересекающихся плоскостей и изящных кривых, создающих иллюзию закрытого, но просторного помещения.

– Я слушаю вас, Александр Леонидович, – голос Софьи в виртуальном пространстве сохранял человеческие интонации, что было редкостью среди высших членов элиты.

– Софья Валентиновна, я хотел бы узнать ваше мнение о предупреждениях профессора Старостина, – прямо начал Александр. – Вы согласны с официальной оценкой их как "спекулятивных"?

Аватар Софьи изменил форму, став менее абстрактным и более похожим на человеческую фигуру – признак того, что она переключилась на более личный режим коммуникации.

– Игорь Павлович никогда не был склонен к необоснованным спекуляциям, – осторожно ответила она. – Его методы нестандартны, но за долгую жизнь в науке он развил то, что можно назвать исключительной интуицией.

– Тогда почему Совет игнорирует его предупреждения?

Софья помедлила, и в виртуальном пространстве вокруг них возникло лёгкое мерцание – она активировала протокол повышенной приватности, изолирующий их разговор от стандартного мониторинга.

– Виктор считает, что Игорь Павлович чрезмерно привязан к физическому миру и его непредсказуемости, – ответила она. – Для Виктора квантовое сознание – это не просто следующий этап эволюции, это трансцендентное состояние, которое должно быть защищено от любых внешних угроз. Признать уязвимость нашей технологической инфраструктуры перед природными явлениями – значит подорвать сам фундамент его мировоззрения.

Это объяснение совпадало с оценкой Старостина и материалами, которые Александр изучил. Но он хотел узнать больше.

– А как насчёт вас, Софья Валентиновна? Вы разделяете этот взгляд?

Её аватар мерцал, отражая внутреннюю борьбу.

– Я биоинженер, Александр. Я создала технологию, позволяющую интегрировать сознание с квантовыми системами, но всегда понимала, что мы не преодолели нашу биологическую природу – мы лишь расширили её возможности. Виктор и его единомышленники считают, что мы превзошли человеческую природу. Я же вижу, что мы просто создали новый способ быть людьми – со всеми нашими слабостями и склонностью к самообману.

Это было самое откровенное высказывание члена высшего руководства, которое Александр когда-либо слышал. Оно подтверждало его растущие подозрения о разделении внутри самой элиты на тех, кто видел в технологии инструмент, и тех, кто превратил её в религию.

– Тогда почему вы не поддержали предложение Старостина о подготовке к возможной солнечной буре?

– Кто сказал, что не поддержала? – тихо ответила Софья. – Я голосовала за его план. Но Виктор имеет право вето в вопросах стратегической безопасности.

Она внезапно прервалась, её аватар слегка дрогнул.

– Нас прослушивают, – едва слышно произнесла она. – Несмотря на протокол приватности. Мы должны закончить этот разговор.

– Ещё один вопрос, – быстро сказал Александр. – Что вы знаете о Проекте "Затмение"?

Аватар Софьи застыл, а затем начал распадаться – она экстренно завершала соединение.

– Будьте осторожны, Александр, – были её последние слова. – Не все эволюционные пути ведут к свету.

Связь прервалась, оставив Александра в одиночестве виртуального пространства. Разговор с Софьей лишь углубил его беспокойство и укрепил решимость узнать больше о том, что происходит за идеально гладким фасадом общества элиты.

Два дня спустя Александр вновь спустился в нижние уровни Улья №3. На этот раз официальным предлогом была проверка внедрения модификаций системы охлаждения, предложенных Марией Кореневой. Но истинная цель заключалась в том, чтобы найти способ поговорить с ней наедине – расспросить о движении сопротивления и, возможно, предупредить о надвигающейся солнечной буре.

Спустившись в технические уровни, Александр обнаружил, что обстановка там заметно отличалась от его предыдущего визита. Персонал казался напряжённым, разговоры велись приглушёнными голосами, а в некоторых коридорах появились дополнительные охранные дроны – признак усиленных мер безопасности.

Его сопровождал тот же техник, Павел, но теперь его поведение было более формальным и сдержанным.

– Доктор Вершинин, я провожу вас к квантовому узлу 14А. Инженер Коренева должна быть там, контролируя финальные настройки модифицированной системы охлаждения.

– Спасибо, Павел. Как продвигается внедрение модификаций?

– В соответствии с графиком, доктор. Все показатели в пределах расчётных параметров.

Его ответы были точными, но лишёнными каких-либо личных оценок или дополнительной информации – поведение человека, находящегося под наблюдением.

Они дошли до знакомого зала с криогенной установкой. Маша была там, склонившись над консолью управления, окружённая голографическими дисплеями с данными. Увидев Александра, она выпрямилась и кивнула с профессиональным уважением, но в её глазах промелькнуло что-то, похожее на настороженность.

– Доктор Вершинин, рада видеть вас снова, – она подошла к нему, протягивая руку для формального рукопожатия. – Модификации системы охлаждения завершены на 97%. Остались лишь финальные калибровки и тестирование при максимальной нагрузке.

– Впечатляюще, Мария Сергеевна, – ответил Александр, пожимая её руку. В момент рукопожатия он почувствовал, как что-то маленькое и твёрдое передаётся ему в ладонь. Он незаметно сжал пальцы, скрывая объект.

– Я хотел бы лично ознакомиться с изменениями, – продолжил он. – Возможно, вы могли бы показать мне детали модификаций?

– Конечно, доктор, – кивнула Маша. – Павел, нам понадобится доступ ко всем секциям криогенного контура.

– Я запрошу необходимые разрешения, – ответил техник, отходя к служебному терминалу.

Маша подвела Александра к боковой панели криогенной установки, достаточно удалённой от остального персонала, чтобы обеспечить некоторую приватность разговора.

– Эти модификации значительно снизили резонансные колебания, – начала она громко, для посторонних ушей, затем, понизив голос до шёпота, добавила: – За вами следят. После вашего последнего визита Служба Безопасности провела ряд проверок. Они интересовались нашим разговором.

Александр кивнул, делая вид, что внимательно изучает технические детали.

– Я так и думал, – тихо ответил он. – У меня есть информация, которой необходимо поделиться. О приближающейся солнечной буре. И о проекте "Затмение".

Глаза Маши на мгновение расширились, но она быстро восстановила профессиональное выражение лица.

– Демпферы установлены в этих точках, – продолжила она нормальным голосом, указывая на схему, и добавила шёпотом: – В моей руке – коммуникатор. Защищённый канал. Активируйте сегодня в 22:00. Квартира в восточном секторе нижнего уровня, сектор Д-7, блок 422. Приходите один. Там будет мой брат. Он захочет поговорить с вами.

Александр кивнул, незаметно пряча переданное ею устройство в потайной карман комбинезона.

Их беседа продолжалась ещё некоторое время, официально сосредоточенная на технических деталях модификаций. Маша объясняла изменения ясно и профессионально, но Александр чувствовал её напряжение. Что-то изменилось в атмосфере нижних уровней с его последнего визита – словно невидимая, но ощутимая тень тревоги опустилась на это место.

После завершения инспекции Павел проводил Александра обратно к лифту. Перед тем, как двери закрылись, техник неожиданно сказал:

– Доктор Вершинин, не всё то, что кажется стабильным, действительно стабильно. Иногда система охлаждения работает идеально вплоть до момента катастрофического отказа.

Это была метафора, и Александр понял её. Он кивнул:

– Я учту это в своих расчётах, Павел. Спасибо за предупреждение.

Поднимаясь к верхним уровням, Александр размышлял о рискованном шаге, который собирался предпринять. Посещение собрания сопротивления было не просто нарушением протокола – это могло быть расценено как измена принципам элиты. Но после всего, что он узнал, после разговора с Софьей и неоднозначных намёков сегодня, он не видел другого пути получить полную картину происходящего.

Вернувшись в своё жилище, Александр не стал возвращаться в облако. Вместо этого он тщательно подготовился к вечернему визиту. Он выбрал неприметную одежду, похожую на ту, что носили технические специалисты среднего ранга – не член элиты, но и не обычный "аналоговый". Затем изучил планы нижних уровней, определяя оптимальный маршрут к указанному Машей адресу.

– Алиса, – обратился он к своему ИИ, – я собираюсь провести инспекцию технических уровней сегодня вечером. Не регистрируй моё отсутствие в официальных логах. Это часть конфиденциального исследования.

– Александр Леонидович, должна предупредить, что сокрытие перемещений члена элиты является нарушением протокола безопасности, – ответила Алиса.

– Я осведомлён о протоколах, – твёрдо сказал Александр. – Это прямой приказ, авторизация: Вершинин-Альфа-42-Дельта.

– Принято, Александр Леонидович, – после короткой паузы ответила Алиса. – Хочу отметить, что подобные действия могут привлечь внимание систем автономного мониторинга.

– Я принимаю риск.

В 21:30 Александр покинул свою резиденцию, выбрав маршрут через служебные коридоры и технические лифты, где вероятность встретить других членов элиты была минимальной. Сканеры и камеры безопасности он проходил уверенно, позволяя своему нейроимпланту авторизоваться в системе – благодаря его высокому статусу, это не должно было вызвать вопросов, особенно учитывая его недавние официальные визиты в технические зоны.

Спустившись на нижние уровни, Александр был поражён контрастом с верхними районами. Здесь не было стерильной чистоты и минималистского дизайна, характерных для жилищ элиты. Коридоры были утилитарными, с открытыми коммуникациями, стены покрыты технической маркировкой и иногда – неожиданно – самодельными украшениями или рисунками. Освещение было ярким, но функциональным, без элегантных светотеневых решений верхних уровней.

Но самое поразительное отличие заключалось в людях. В отличие от редко населённых верхних этажей, где можно было часами не встретить живого человека, здесь коридоры были полны жизни. "Аналоговые" перемещались по своим делам группами и поодиночке, разговаривали, спорили, смеялись. Они носили практичную, часто персонализированную одежду, а не унифицированную униформу, которую Александр ожидал увидеть.

Стараясь не привлекать внимания, он двигался согласно запомненной схеме, приближаясь к восточному сектору. По пути он замечал детали, которых не видел во время официальных визитов: самодельные торговые точки, где "аналоговые" обменивались товарами, стихийные музыкальные представления в небольших нишах, детей, играющих в адаптированные для условий Улья игры.

Нижние уровни, которые элита представляла себе как мрачные промышленные зоны, населённые покорными работниками, оказались сложной, самоорганизующейся экосистемой с собственной культурой, экономикой и социальными связями.

Наконец, Александр достиг сектора Д-7 и нашёл блок 422 – неприметную дверь в конце тихого коридора. Он активировал коммуникатор, переданный Машей, и через несколько секунд дверь бесшумно отъехала в сторону.

Внутри было темно, лишь тусклый свет из коридора освещал небольшую прихожую. Александр шагнул внутрь, дверь закрылась за его спиной, погрузив помещение в полную темноту. На мгновение его охватила тревога – не попал ли он в ловушку? Но затем загорелся приглушённый свет, и он увидел перед собой мужчину примерно своего возраста, с жёсткими чертами лица и настороженным взглядом.

– Доктор Вершинин, – произнёс мужчина без тени почтительности, свойственной "аналоговым" при общении с элитой. – Я Дмитрий Коренев. Маша сказала, что вы хотите поговорить.

Прежде чем Александр успел ответить, из глубины квартиры появилась сама Маша. Она была одета иначе, чем во время их встреч в техническом секторе – в простую, но элегантную одежду тёмно-синего цвета, волосы свободно спадали на плечи, а не были собраны в практичный хвост.

– Доктор Вершинин, – кивнула она. – Вы рисковали, придя сюда.

– Не больше, чем вы, пригласив меня, – ответил Александр.

– Проходите, – Дмитрий указал на дверь, ведущую в основное помещение. – У нас не так много времени. Периодические сканирования сектора начнутся через час.

Александр прошёл в комнату, оказавшуюся неожиданно просторной и хорошо обставленной. Стены были украшены картинами – некоторые он узнал как работы Маши, – книжные полки заполнены настоящими бумажными томами, а в центре стоял стол с разложенными на нём схемами и какими-то устройствами.

Но самым удивительным был противоположный конец комнаты, где располагалось нечто, напоминающее альтернативный командный центр – несколько экранов, соединённых с компактными вычислительными блоками, не похожими на стандартное оборудование Ульев.

– Присаживайтесь, доктор, – Маша указала на кресло у стола. – Вы упомянули солнечную бурю и проект "Затмение". Мы слушаем.

Александр сел, чувствуя на себе внимательные взгляды брата и сестры Кореневых.

– Я располагаю информацией, – начал он, – что в ближайшие месяцы высока вероятность экстремального коронального выброса массы, который может серьёзно повредить технологическую инфраструктуру, включая спутники и наземные электронные системы.

Дмитрий и Маша переглянулись, но не выглядели удивлёнными.

– Мы знаем, – коротко ответил Дмитрий. – Наши собственные расчёты показывают то же самое. Вопрос в том, что вы знаете о проекте "Затмение" и почему решили поделиться этой информацией с нами?

Александр колебался лишь мгновение. Он пришёл слишком далеко, чтобы отступать.

– Согласно документам, которые я изучил, проект "Затмение" – это план Совета Архитекторов, точнее, его части во главе со Светловым, по использованию потенциальной катастрофы для установления более жёсткого контроля над "аналоговыми". Они намеренно преуменьшают угрозу и саботируют подготовку защитных мер.

– А зачем вам делиться этим с нами? – прямо спросил Дмитрий. – Вы член элиты, один из архитекторов системы, которая держит нас в подчинении. Почему мы должны вам доверять?

Александр глубоко вздохнул. Этот вопрос он задавал себе весь день.

– Потому что я начал сомневаться в правильности системы, – честно ответил он. – За последние дни я узнал вещи, которые заставили меня пересмотреть всё, во что я верил. Разделение человечества на элиту и "аналоговых", возможно, не естественный результат эволюции, а сознательно созданная и поддерживаемая система контроля. И если приближается катастрофа, которая может уничтожить тысячи жизней, я не могу оставаться в стороне из-за лояльности к ложным принципам.

Дмитрий изучал его лицо, ища признаки обмана. Затем медленно кивнул.

– Возможно, вы говорите правду, доктор Вершинин. Но доверие нужно заслужить. Что конкретно вы знаете о проекте "Затмение"?

– Немного, – признался Александр. – Только то, что это план использования кризиса для "реструктуризации общественной системы". Детали мне неизвестны.

Маша подошла к импровизированному командному центру и активировала один из экранов.

– Мы знаем больше, – сказала она, выводя на экран сложную схему. – "Затмение" – это не просто план усиления контроля. Это проект создания нового типа нейроинтерфейса, который позволит напрямую контролировать мозговую активность "аналоговых" без их согласия.

Александр был потрясён.

– Это невозможно. Технологически…

– Технологически это стало возможным три месяца назад, – прервала его Маша. – Благодаря исследованиям вашей лаборатории, доктор Вершинин. Ваши работы по повышению эффективности нейроквантового интерфейса предоставили недостающий элемент.

Эта новость ошеломила Александра. Его собственные исследования, направленные на совершенствование связи между человеческим сознанием и квантовыми системами, могли быть использованы для создания технологии порабощения?

– Я никогда не разрабатывал ничего подобного, – твёрдо сказал он. – Мои исследования направлены на двустороннее взаимодействие сознания с квантовыми системами, а не на внешний контроль.

– Но ключевые принципы те же, – ответила Маша. – Светлов и его команда адаптировали вашу технологию для односторонней передачи команд. Экспериментальные образцы уже тестируются.

Она вывела на экран новые данные – результаты каких-то экспериментов. Александр быстро просмотрел их, с ужасом осознавая, что она права. Его фундаментальные исследования действительно могли быть модифицированы для создания системы контроля.

– Когда произойдёт солнечная буря, – продолжил Дмитрий, – значительная часть инфраструктуры будет повреждена. Восстановление потребует огромных ресурсов и ручного труда. План Светлова – использовать это как предлог для внедрения "аварийных протоколов управления", фактически – массового применения контролирующих нейроинтерфейсов под видом "координационных имплантов".

– Почему вы рассказываете мне это? – спросил Александр. – Я мог бы быть частью заговора.

– Могли бы, – согласилась Маша, – но вы здесь, рискуя своим положением и, возможно, жизнью. И, – она слегка улыбнулась, – я считаю себя неплохим судьей характера.

В этот момент раздался тихий сигнал с одного из устройств на столе. Дмитрий быстро подошёл к нему и нахмурился.

– Сканирование сектора началось раньше обычного, – сказал он. – У нас мало времени. Доктор Вершинин, вам нужно уйти. Если вас обнаружат здесь, это поставит под угрозу не только вас, но и всю нашу сеть.

Александр встал, понимая серьёзность ситуации. Но прежде, чем уйти, он должен был задать ещё один вопрос.

– Что вы планируете делать с этой информацией? С приближающейся бурей?

– Мы готовимся, – ответил Дмитрий. – "Аналоговые" не так беспомощны, как думает элита. У нас есть свои технологии, свои методы выживания. Вопрос в том, что планируете делать вы, доктор Вершинин? Теперь, когда вы знаете правду, сможете ли вы вернуться к своей комфортной жизни в облаке?

Это был ключевой вопрос, и Александр не имел готового ответа.

– Я буду искать способы предотвратить катастрофу, – сказал он наконец. – И остановить проект "Затмение".

– Благородно, но неопределённо, – заметил Дмитрий. – Если вы действительно хотите помочь, нам понадобится более конкретная информация о планах Светлова и технические детали контролирующих нейроинтерфейсов.

Маша подошла к Александру и протянула ему новый коммуникатор, миниатюрный и незаметный.

– Этот канал безопасен. Используйте его, если решите, что готовы сделать реальный выбор, а не просто выразить благородные намерения.

Александр принял устройство, ощущая его вес как физический символ ответственности, которую он на себя принимал.

– Я свяжусь с вами, – пообещал он.

Дмитрий проверил данные сканирования и кивнул Маше:

– Проводи его через запасной выход. У вас есть пять минут, прежде чем сканирование достигнет этого сектора.