Дипломаты торговли

Лира рискнула высказать мысль, которая беспокоила её с начала миссии.

– Возможно, стандартный протокол интеграции не полностью применим к этому виду. Их культурная и психологическая структура существенно отличается от ранее интегрированных рас.

Торн долго смотрел на неё, затем неожиданно спросил:

– Что ты действительно думаешь об их концепции свободы, Лира?

Вопрос был опасным. Прямое обсуждение альтернативных философских систем без официального одобрения граничило с еретической деятельностью. Но что-то в поведении Торна – возможно, его собственные едва заметные сомнения – подтолкнуло Лиру к честному ответу.

– Я нахожу её… интригующей, – осторожно начала она. – Их понимание свободы как права на самоопределение, а не как оптимального функционирования в системе, представляет собой… альтернативный взгляд на организацию разумной жизни.

– Альтернативный Великому Балансу? – голос Торна был тих, но в нём звучало напряжение.

Лира понимала, что ступает на опасную территорию.

– Не обязательно противоречащий, – уточнила она. – Возможно, дополняющий. Другая грань многомерной истины.

Торн молчал долгое время, и Лира начала опасаться, что зашла слишком далеко. Но когда он заговорил, его слова удивили её:

– Я хочу, чтобы ты наладила неофициальный контакт с переговорщиком Ковальски. Без регистрации в системе. Сообщи ей о планируемой демонстрации силы.

Лира потрясенно смотрела на него.

– Это… противоречит протоколу, – осторожно заметила она.

– Я знаю, – просто ответил Торн. – Но я начинаю думать, что в данном случае протокол может быть… неоптимальным.

– Почему? – прямо спросила Лира, хотя знала, что не имеет права задавать такой вопрос старшему дипломату.

Торн помолчал, затем произнес фразу, которая потрясла Лиру до глубины души:

– Потому что я начинаю задаваться вопросом, не является ли сам Великий Баланс неполной концепцией. И мне нужно понять это, прежде чем мы совершим действие, которое может иметь необратимые последствия.

Это было почти признание в ереси – немыслимое для зендарианца его ранга и положения. Лира осознала, что Торн доверил ей нечто, способное разрушить его карьеру, его статус, всю его жизнь.

– Я сделаю это, – тихо сказала она. – Но как установить контакт без регистрации в системе?

– Используй этот, – Торн протянул ей небольшой коммуникационный модуль старого образца. – Он не интегрирован в корабельную сеть. Примитивная технология, но для данной цели это преимущество. Найди способ передать информацию без свидетелей.

Лира взяла устройство, понимая, что этот момент может изменить не только ход миссии, но и её собственную жизнь.

– Я понимаю, – сказала она. – И… спасибо за доверие.

Торн сделал жест, выражающий сложную эмоцию, для которой в человеческих языках не было точного эквивалента – нечто среднее между признанием общей судьбы и тихой решимостью перед лицом неопределенности.

– Великий Баланс или что-то за его пределами… направляет нас, – произнес он, слегка модифицируя традиционную формулу, и покинул каюту.

Оставшись одна, Лира смотрела на коммуникационный модуль в своей руке. Крошечное устройство, способное изменить судьбу двух цивилизаций. И, возможно, раскрыть истину, которая лежала за пределами всего, чему её учили с момента рождения.

Анна Ковальски не любила сюрпризы, особенно когда работала допоздна в своем офисе в штаб-квартире ООН, анализируя данные о зендарианцах. Поэтому, когда система безопасности здания сообщила ей о неидентифицированном посетителе, настаивающем на немедленной встрече, её первой реакцией было раздражение.

– Кто это? – спросила она у охраны через коммуникатор.

– Женщина, отказывается назвать своё имя, – ответил дежурный офицер. – Говорит, что у неё информация, которая не может ждать до утра. Сканеры не показывают оружия или других опасных предметов.

– Внешность? – Анна уже начинала подозревать, кто это мог быть.

– Человек, азиатской внешности, примерно 30 лет, деловая одежда.

Не зендарианец, значит. Анна на мгновение задумалась.

– Пропустите её, но с сопровождением.

Через несколько минут в дверь её кабинета постучали. Охранник открыл дверь, пропуская молодую женщину в строгом костюме, затем занял позицию у входа.

– Госпожа Ковальски, – начала незнакомка, как только дверь закрылась. – Меня зовут Мэй Линь. Я представляю… заинтересованную сторону.

– Какую именно сторону? – прямо спросила Анна, внимательно изучая посетительницу.

Женщина огляделась, затем тихо сказала:

– Мы могли бы поговорить наедине? То, что я должна сообщить, не предназначено для посторонних ушей.

Анна колебалась лишь мгновение.

– Офицер, подождите за дверью, пожалуйста, – обратилась она к охраннику. – Я вызову вас, если понадобитесь.

Когда они остались одни, посетительница заметно расслабилась и достала из кармана небольшое устройство, похожее на компактный смартфон, но явно необычной конструкции. Она нажала несколько кнопок, и устройство тихо загудело.

– Блокиратор прослушивания, – пояснила она. – Теперь мы можем говорить свободно.

Затем произошло нечто, заставившее Анну резко втянуть воздух. Лицо женщины начало меняться – черты плавно трансформировались, кожа приобрела серебристо-серый оттенок, глаза сдвинулись, образуя характерную для зендарианцев кольцевую структуру.

– Лира-Ве-Зонт, – представилась зендарианка, когда трансформация завершилась. – Младший дипломат миссии интеграции. И я здесь неофициально.

Анна быстро совладала с шоком.

– Впечатляющая технология маскировки, – заметила она, стараясь говорить спокойно. – Что привело вас сюда в столь поздний час? И почему "неофициально"?

Лира огляделась, словно проверяя, действительно ли они одни, несмотря на активированный блокиратор.

– У меня есть информация, которую вы должны знать, – тихо сказала она. – Торговый Совет одобрил военную операцию. Через 36 часов зендарианские силы нейтрализуют вашу оборонную базу на Луне. Без жертв, но с полным выведением из строя всех систем.

Анна почувствовала, как кровь отхлынула от её лица.

– Это объявление войны, – резко сказала она. – Прямая атака на наши объекты.

– Они не рассматривают это как военное действие, – покачала головой Лира. – Скорее как "демонстрацию превосходства". Стратегический ход для ускорения процесса интеграции.

– Кто принял это решение? Торн?

– Нет, – Лира сделала жест, который Анна интерпретировала как отрицание. – Военный атташе Кресс-Да-Мур обратился напрямую к Верховному Архитектору Нексусу, минуя Дипломата Торна. Дипломат не согласен с этим решением, но не может противостоять прямому приказу Торгового Совета.

Анна внимательно смотрела на зендарианку, пытаясь понять её мотивы.

– Почему вы рассказываете мне это? Вы рискуете своим положением.

Лира сделала паузу, словно тщательно выбирая слова.

– Я считаю, что военная демонстрация подорвет хрупкое доверие между нашими видами, – наконец произнесла она. – И… я начинаю думать, что, возможно, стандартный протокол интеграции не является единственным возможным путем взаимодействия между нашими цивилизациями.

Анна подалась вперед, уловив в этих словах нечто большее, чем просто дипломатическую озабоченность.

– Вы сомневаетесь в методах вашей империи?

– Я не имею права сомневаться, – быстро ответила Лира, но её голос дрогнул. – Я просто… рассматриваю альтернативные сценарии оптимизации.

"Она напугана", – поняла Анна. "Напугана тем, что делает, и тем, что начинает думать".

– Что планирует сделать Торн? – спросила она.

– Официально – ничего. Он не может противостоять приказу. Но… – Лира сделала неопределенный жест, – он хотел, чтобы вы были предупреждены. Возможно, чтобы минимизировать риск эскалации.

– Или чтобы мы успели эвакуировать персонал, – задумчиво произнесла Анна. – Благодарю вас, Лира-Ве-Зонт. Вы проявили… – она хотела сказать "мужество", но вспомнила, что этот концепт может быть чужд зендарианской культуре, – высокую степень эффективности в предотвращении потенциального конфликта.

Лира коротко кивнула, принимая формулировку.

– Мне нужно вернуться незамеченной. Если у вас есть способ предотвратить эскалацию… – она не закончила фразу.

– Мы сделаем всё возможное, – заверила её Анна. – И, Лира… будьте осторожны.

Зендарианка снова активировала устройство маскировки, и её черты начали трансформироваться обратно в человеческие.

– Великий Баланс… или что-то за его пределами, – странно произнесла она, модифицируя традиционную зендарианскую формулу, и направилась к выходу.

Когда дверь за Лирой закрылась, Анна несколько секунд сидела неподвижно, обдумывая полученную информацию и её последствия. Затем решительно активировала защищенный коммуникатор.

– Генерал Мартинес, – сказала она, когда на экране появилось лицо главы космического командования. – У нас проблема. И у нас очень мало времени.

Сорок восемь часов спустя Торн стоял перед огромным голографическим экраном в главном конференц-зале штаб-квартиры ООН, наблюдая за реакцией земных лидеров на произошедшее. Атмосфера в зале была наэлектризована гневом и страхом. Его мантия, реагируя на эмоциональное напряжение, приобрела темно-багровый оттенок с пульсирующими черными прожилками.

На экране транслировались кадры с лунной базы "Горизонт" – главного военно-исследовательского комплекса Земли на естественном спутнике планеты. Системы наблюдения зафиксировали момент, когда зендарианский боевой корабль приблизился к базе, выпустил серию направленных энергетических импульсов, и все электронные системы комплекса моментально вышли из строя. База погрузилась во тьму, лишившись энергообеспечения, связи и систем жизнеобеспечения.

Только экстренные протоколы безопасности и заблаговременная частичная эвакуация персонала предотвратили человеческие жертвы. Но символическое значение этого акта было ясно всем присутствующим: зендарианцы продемонстрировали, что земные оборонительные системы бессильны против их технологий.

– Это было вопиющее нарушение нашего суверенитета и прямой акт агрессии, – гневно говорил Генеральный секретарь Рамирес, обращаясь к Торну. – Вы атаковали наш военный объект без объявления войны, во время ведения мирных переговоров!

Торн сохранял внешнее спокойствие, хотя внутренне был глубоко обеспокоен развитием событий.

– Прискорбное недоразумение, – ответил он отработанной фразой. – Это не была военная атака в вашем понимании. Скорее, демонстрация реальности, с которой сталкивается любая цивилизация при контакте с более развитой. Никто не пострадал. Все системы могут быть восстановлены. Это было лишь наглядное указание на технологический разрыв между нашими видами.

– Называйте это как угодно, Дипломат Торн, – вмешалась Анна Ковальски, её глаза сверкали сдерживаемым гневом. – Но на Земле это называется актом войны.

– Война подразумевает равенство сторон, переговорщик Ковальски, – холодно ответил Кресс-Да-Мур, стоявший рядом с Торном. – Между нашими цивилизациями такого равенства нет. Мы могли бы нейтрализовать все ваши военные объекты одним координированным ударом, если бы имели враждебные намерения. Вместо этого мы выбрали минимальную демонстрацию для иллюстрации реальности вашего положения.

Торн незаметно для людей сделал Крессу предупреждающий жест – военный атташе заходил слишком далеко в своей прямолинейности. Но Кресс проигнорировал сигнал.

– После сегодняшней демонстрации, – продолжил Торн, стараясь сгладить напряжение, – мы надеемся, что процесс интеграции ускорится. Земля может многое приобрести от сотрудничества с Зендарианской империей. Или многое потерять, выбрав путь бессмысленного сопротивления.

– Вы угрожаете нам? – прямо спросил представитель России.

– Я констатирую факты, – ответил Торн. – Интеграция – неизбежный процесс эволюции межзвездного сообщества. Вы можете принять его с выгодой для себя или сопротивляться ему с негативными последствиями. Выбор за вами, но результат предопределен самой природой космической реальности.

Анна внимательно наблюдала за Торном во время этого обмена репликами. Что-то в его поведении казалось… неискренним. Словно он говорил заученные фразы, не вкладывая в них своего убеждения. Она заметила, как его мантия на мгновение изменила оттенок с багрового на фиолетовый, когда он говорил о "неизбежности" интеграции. Могло ли это быть признаком внутреннего конфликта? Сара говорила, что мантии зендарианцев каким-то образом отражают их эмоциональное состояние.

– В свете произошедшего, – твердо заявил Рамирес, – мировое сообщество требует времени для переоценки ситуации. Мы прерываем переговоры на 72 часа. За это время Совет Безопасности ООН и лидеры всех наций обсудят дальнейшие шаги.

– Мы уважаем вашу потребность в консультациях, – кивнул Торн. – Однако напоминаю, что наш флот не может оставаться на орбите Земли неопределенно долго. У нас есть обязательства перед другими мирами, требующими внимания. Мы ожидаем конкретного ответа через 72 часа.

Когда официальная часть встречи завершилась, и делегации начали расходиться, Анна подошла к Торну, который стоял в стороне от остальных зендарианцев.

– Интересная тактика, Дипломат Торн, – тихо сказала она. – Сначала предложение дружбы, затем демонстрация силы. Это стандартный протокол "интеграции"?

Торн посмотрел на неё всеми четырьмя глазами, и Анна с удивлением заметила в них нечто, похожее на… сожаление?

– Не все решения принимаются на местном уровне, переговорщик Ковальски, – так же тихо ответил он. – Иногда Торговый Совет видит более широкую картину, недоступную даже опытным дипломатам.

– А вы согласны с видением Совета в данном случае? – рискнула спросить Анна.

Торн долго смотрел на неё, прежде чем ответить.

– Мой долг – следовать решениям Совета, – наконец произнес он. – Но я… ценю ваше стремление к диалогу. И надеюсь, что несмотря на сегодняшние события, мы найдем путь к взаимопониманию, который будет… приемлем для обеих сторон.

"Он не сказал "оптимален", – заметила Анна. – Он сказал "приемлем". Это отклонение от их обычной терминологии".

– В таком случае, – ответила она, – возможно, нам стоит продолжить этот разговор в более… неформальной обстановке. Без протоколов и официальных позиций. Просто как представителям двух разумных видов, стремящихся избежать конфликта.

Торн сделал жест, который она не смогла интерпретировать.

– Это было бы… интересно, – сказал он после паузы. – Я свяжусь с вами через официальный канал коммуникации для согласования деталей.

Когда Торн удалился, к Анне подошла Сара Ндиайе.

– Что это было? – тихо спросила она. – Ты назначаешь свидание инопланетному дипломату?

– Не совсем, – ответила Анна. – Скорее, пытаюсь найти трещину в их монолитном фасаде. Мне кажется, Торн не так предан идее "интеграции", как хочет показать. И я намерена выяснить, насколько глубоко идут его сомнения.

– Это был успех, – самодовольно заявил Кресс-Да-Мур, когда зендарианская делегация вернулась на корабль. – Земляне теперь понимают реальное соотношение сил. Их сопротивление будет сломлено в течение нескольких циклов.

Торн не ответил, погруженный в свои мысли. Демонстрация силы прошла в точности по плану Кресса, но реакция людей была именно такой, как он и опасался – гнев, страх, отчуждение. Процесс интеграции не ускорился, а, напротив, столкнулся с новыми препятствиями.

– Вы не разделяете моего оптимизма, Дипломат? – с нотками вызова спросил Кресс.

Торн повернулся к нему, его мантия приобрела холодный синий оттенок – знак контролируемых эмоций.

– Я анализирую данные, военный атташе. Психоэмоциональные показатели землян указывают на усиление сопротивления идее интеграции после нашей демонстрации. Это противоречит прогнозируемым результатам.

– Временная реакция, – отмахнулся Кресс. – Все примитивные расы сначала реагируют гневом и страхом на демонстрацию превосходства. Затем приходит принятие неизбежного. Это стандартная психологическая кривая интеграции.

– Не для всех видов, – тихо заметила Лира, стоявшая рядом. – Исторические данные показывают значительные вариации в реакциях различных цивилизаций.

Кресс бросил на неё презрительный взгляд.

– Младший дипломат должен высказываться только тогда, когда её мнение запрошено, – холодно сказал он.

– Лира-Ве-Зонт выполняет свои функции аналитика данных, – спокойно возразил Торн. – Её наблюдение имеет ценность для миссии.

– В любом случае, – продолжил Кресс, – Верховный Архитектор Нексус-Тай-Валь будет доволен результатами операции. И, полагаю, заинтересован в ускорении процесса интеграции этого мира. Его ресурсный потенциал слишком высок, чтобы тратить время на дипломатические тонкости.

– Верховный Архитектор прибывает лично? – удивленно спросил Торн. Появление высшего представителя Торгового Совета было необычным для стандартной миссии интеграции.

– Через три стандартных цикла, – подтвердил Кресс с нескрываемым удовлетворением. – Он желает лично оценить ситуацию и, возможно, внести коррективы в стратегию интеграции.

"Или в руководство миссией", – мысленно добавил Торн, понимая, что его позиция становится всё более шаткой. Нексус явно был недоволен темпами интеграции и мог принять решение о его замене.

– Я подготовлю полный отчет для Верховного Архитектора, – официально ответил он. – А сейчас мне нужно проанализировать психоэмоциональные данные землян для оптимизации дальнейшей стратегии.

Когда Кресс удалился, явно довольный развитием ситуации, Торн повернулся к Лире.

– В мою каюту. Нам нужно поговорить.

В личном пространстве Торна, защищенном от прослушивания, Лира ждала, пока старший дипломат активирует дополнительные протоколы безопасности. Когда системы подтвердили отсутствие наблюдения, Торн наконец заговорил:

– Ты передала информацию переговорщику Ковальски?

– Да, – просто ответила Лира. – Она успела организовать частичную эвакуацию персонала. Без этого были бы жертвы.

Торн кивнул.

– Хорошо. Значит, прямой конфронтации удалось избежать. Пока.

– Но ситуация ухудшается, – заметила Лира. – Прибытие Нексуса… это необычно.

– И тревожно, – согласился Торн. – Верховный Архитектор известен своими… радикальными методами интеграции. Если он возьмет процесс под личный контроль, возможна силовая интеграция.

– Вы действительно считаете, что это… нежелательно? – осторожно спросила Лира, наблюдая за реакцией Торна.

Торн долго смотрел на неё, затем произнес фразу, которая еще недавно показалась бы ему немыслимой:

– Я начинаю думать, что наши методы интеграции не всегда соответствуют декларируемым целям Великого Баланса. Особенно в случае с расами, для которых концепция автономии имеет фундаментальное значение.

Это было почти открытое признание сомнения в правильности действий империи – немыслимая ересь для зендарианского дипломата его ранга.

– Что вы собираетесь делать? – тихо спросила Лира.

– То, чего никогда не делал раньше, – ответил Торн. – Я собираюсь изучить альтернативную концепцию свободы. И для этого мне нужна помощь землян. В частности, переговорщика Ковальски.

– Это опасно, – предупредила Лира. – Если Кресс или Нексус узнают…

– Они не узнают, – твердо сказал Торн. – По крайней мере, пока я не пойму, прав ли я в своих сомнениях. Или это просто временное… нарушение гармонии в моем восприятии Великого Баланса.

Лира сделала неопределенный жест.

– Возможно, это не нарушение гармонии, а её более глубокое понимание, – тихо сказала она. – Что если Великий Баланс не противоречит концепции свободы, а включает её как необходимый элемент?

Торн посмотрел на неё с удивлением.

– Это… интересная концепция, – признал он. – И она требует тщательного изучения. Но сейчас нам нужно действовать. Мне нужен неофициальный канал коммуникации с переговорщиком Ковальски. И доступ к их культурным архивам без регистрации в системе.

– Я могу организовать это, – кивнула Лира. – Но потребуется время.

– Времени у нас мало, – мрачно заметил Торн. – Три цикла до прибытия Нексуса. После этого… возможности для маневра могут исчезнуть.

Когда Лира ушла, Торн остался один, погруженный в мысли, которые еще недавно счел бы еретическими. Всю свою жизнь он служил Великому Балансу, веря, что интеграция новых миров в торговую сеть империи – благо для всех участников процесса. Но теперь, столкнувшись с цивилизацией, для которой автономия была не просто концепцией, а фундаментальной ценностью, он начинал задаваться вопросами, которых никогда раньше не задавал.

Что если Великий Баланс не был абсолютной истиной? Что если существовали иные пути организации межзвездного сообщества, не требующие полной интеграции и подчинения Торговому Совету? И самый тревожный вопрос – что если сам Торговый Совет отклонился от изначальных принципов Великого Баланса, превратив идею гармоничного обмена в инструмент контроля и эксплуатации?

Эти мысли были опасны. Даже смертельно опасны для зендарианца его положения. Но теперь, когда они оформились в его сознании, игнорировать их было невозможно. И у него оставалось очень мало времени, чтобы найти ответы, прежде чем прибытие Нексуса изменит ход событий навсегда.