Эхо забытых констант

– Ирина Ковалева, – подтвердил он свои подозрения. – Она действительно с ними.

Рядом с Ковалевой появился мужчина в черном костюме с красными элементами. Высокий, с военной выправкой и властным лицом.

– А это, должно быть, сам Зорин, – сказал Громов. – Лично руководит операцией. Это подтверждает её критическую важность для "Квантового горизонта".

Изображение сместилось, показывая внутренность главного модуля. Там располагался импровизированный командный центр с множеством экранов и голографических проекторов. На центральном экране была схема, подозрительно похожая на ту, что Максим видел при контакте с Ядром – сеть палимпсестных слоев с антарктическим узлом в центре.

– Они знают, – прошептала Елена. – Знают о сети и о примордиальном слое.

– И уже близки к тому, чтобы получить к нему доступ, – добавил Максим.

Внезапно голограмма задрожала, изображение начало распадаться на фрагменты.

– Что происходит? – резко спросил Громов.

– Они обнаружили нашу связь! – воскликнула Елена, быстро работая с консолью управления. – Каким-то образом засекли квантовое сканирование и ставят помехи.

Изображение окончательно исчезло, оставив лишь пустую платформу с пульсирующим кристаллом.

– Отключайте немедленно, – приказал Громов. – Если они смогли обнаружить связь, значит, могут отследить и её источник.

Елена быстро деактивировала резонатор. Кристалл постепенно вернулся к своему обычному состоянию, хотя его пульсация осталась более интенсивной, чем раньше.

– Как это возможно? – спросил один из инженеров. – Квантовая запутанность не должна оставлять следов, которые можно отследить.

– Если только у них нет технологии, основанной на восьмом слое, – мрачно ответил Максим. – В теории, манипуляции с пространством-временем позволяют обнаруживать квантовые возмущения.

Громов повернулся к нему.

– Это меняет наши планы. Если "Квантовый горизонт" обнаружил наше сканирование, они знают, что мы готовим контрмеры. Они могут ускорить свою операцию или усилить защиту комплекса.

– Значит, и нам нужно ускориться, – решительно сказал Максим. – Сколько времени потребуется, чтобы подготовить транспорт к вылету?

Громов проверил свой коммуникатор.

– "Буран" будет готов через два часа. Но экипажу и оборудованию требуется минимум четыре часа для полной подготовки.

– У нас нет четырех часов, – возразил Максим. – Судя по тому, что мы видели, Зорин может получить доступ к узлу в ближайшие сутки. Мы должны вылететь немедленно, даже если придется пожертвовать частью оборудования.

Громов колебался, явно взвешивая риски. Наконец, он кивнул.

– Вы правы. Я отдам приказ о немедленной эвакуации. Минимальный состав экипажа, только критически важное оборудование. Вылет через два часа.

Он активировал свой коммуникатор и начал отдавать серию быстрых распоряжений, организуя ускоренную подготовку к вылету.

Максим повернулся к Елене.

– Какое оборудование тебе нужно в первую очередь? Что мы не можем оставить?

– Модифицированные резонаторы для работы с глубокими слоями, – немедленно ответила она. – Особенно тот, что мы только что настроили для кристалла. И компоненты для создания стабилизатора – устройства, которое сможет блокировать активацию примордиального слоя, если мы доберемся до узла слишком поздно и Зорин уже начнет процесс.

– Хорошо, – кивнул Максим. – Отбери самое необходимое и подготовь к транспортировке. Я найду Алекса и сделаю то же самое с его оборудованием.

Он быстро направился в отдел криптографии, где Алекс работал над расшифровкой данных кристалла. По пути Максим размышлял о том, что они увидели в голограмме. Присутствие Ковалевой в антарктическом комплексе было болезненным подтверждением её предательства, но также давало ценную информацию – она была ведущим теоретиком палимпсестной физики и, вероятно, ключевой фигурой в плане активации примордиального слоя.

Алекс встретил его новостями.

– Максим, ты вовремя, – возбужденно сказал он, не отрываясь от экрана. – Мне удалось расшифровать ещё часть данных кристалла. Это… ты должен это увидеть.

На экране отображалась сложная схема, похожая на архитектурный план. Но вместо здания это была структура антарктического узла – колоссальная кристаллическая формация, расположенная под ледником, с сетью туннелей и камер, окружающих центральное ядро.

– Это полная карта комплекса, который мы ищем, – пояснил Алекс. – Включая точки доступа, зоны стабильности и, что самое важное, местоположение центрального кристалла – аналога Ядра из Зоны Прорыва, но гораздо более мощного.

– Это бесценно, – сказал Максим, изучая схему. – С этой информацией мы сможем ориентироваться в комплексе, даже если "Квантовый горизонт" уже контролирует входы.

– И не только это, – добавил Алекс. – Я обнаружил последовательность активации – своего рода код доступа к примордиальному слою. Теоретически, это может позволить нам не просто блокировать активацию, но и перенаправить её, создав локализованный эффект вместо глобального.

– Отлично, – Максим положил руку на плечо Алекса. – Собирай все необходимое оборудование. Мы вылетаем через два часа. Изменение планов – "Квантовый горизонт" обнаружил наше сканирование, и теперь время работает против нас ещё больше.

Алекс кивнул и немедленно начал отбирать наиболее важные системы и данные для транспортировки.

Максим вернулся в инженерную лабораторию, где Елена уже заканчивала подготовку своего оборудования. Громов координировал загрузку транспорта и формирование экспедиционного отряда.

– Статус? – коротко спросил Максим, подходя к полковнику.

– "Буран" будет готов через час и сорок минут, – ответил Громов. – Экипаж сокращен до минимума – шестнадцать человек включая нас. Только самое необходимое оборудование и запасы на пять дней. Если за это время мы не выполним миссию, дополнительные ресурсы уже не помогут.

– Согласен, – кивнул Максим. – Что с погодными условиями в точке назначения?

– Антарктическая зима, – мрачно ответил Громов. – Температура минус шестьдесят по Цельсию, штормовой ветер до пятидесяти метров в секунду, видимость близка к нулю. Идеальное прикрытие для операций "Квантового горизонта" – спутники практически бесполезны в таких условиях.

– Как они вообще работают в такой обстановке? – удивился один из инженеров, проверявший резонатор.

– Технологии второго слоя, – ответил Максим. – Неомагнитные сверхпроводники позволяют создавать мощные энергетические поля при комнатной температуре. "Квантовый горизонт" наверняка использует их для поддержания жизнеобеспечения и работы оборудования.

– И мы будем использовать то же самое, – добавил Громов. – Наши защитные костюмы и транспорт оснащены аналогичными системами, хотя и военного образца. Они должны обеспечить нам автономность в течение минимум 72 часов даже в самых экстремальных условиях.

Елена подошла к ним, закончив подготовку своего оборудования.

– Резонаторы готовы к транспортировке, – сообщила она. – Я модифицировала три устройства для работы с глубокими слоями и создала компактную версию стабилизатора, который сможет блокировать активацию примордиального слоя в локальном масштабе.

– Отлично, – кивнул Громов. – Но есть ещё одна проблема, которую мы должны обсудить до вылета.

Он активировал защитный протокол и понизил голос.

– По последним данным разведки, "Квантовый горизонт" использует технологию "Барьер" – устройство на основе седьмого слоя, которое создает зону измененного пространства-времени вокруг комплекса. Проникнуть через неё обычными средствами невозможно.

– Как они стабилизируют седьмой слой? – удивился Максим. – Насколько мне известно, даже военным это не удалось.

– Именно об этом я и хочу поговорить, – ответил Громов. – Есть информация, что они используют… биологические компоненты.

– Что? – Елена выглядела шокированной. – Какие ещё биологические компоненты?

– Людей, – мрачно сказал Громов. – Точнее, их нервную систему. По нашим данным, Зорин разработал технологию, которая использует человеческий мозг как квантовый процессор для стабилизации седьмого слоя. Добровольцы подключаются к системе и фактически становятся её частью, управляя потоками энергии на интуитивном уровне.

Максим почувствовал, как холодок пробежал по спине. Это звучало как научная фантастика, но с точки зрения теории палимпсестных слоев было вполне реализуемо – человеческий мозг с его квантовыми свойствами мог действительно служить идеальным интерфейсом между различными слоями реальности.

– Это объясняет, почему они смогли обнаружить наше сканирование, – сказала Елена. – Человеческое сознание, усиленное палимпсестными технологиями, способно воспринимать квантовые возмущения, недоступные обычным приборам.

– И как мы собираемся преодолеть этот "Барьер"? – спросил Максим, возвращаясь к практическим аспектам.

– Есть два варианта, – ответил Громов. – Первый: использовать тот же принцип – подключить одного из нас к модифицированному резонатору и попытаться "прорезать" дыру в барьере изнутри. Рискованно, но возможно. Второй: найти слабое место. Даже самая совершенная система имеет уязвимости, особенно если в её работе участвует человеческий фактор.

– Я пойду, – немедленно сказал Максим. – Если кто-то должен подключиться к резонатору, это буду я. У меня уже был опыт прямого контакта с Ядром, мой мозг частично адаптирован к воздействию палимпсестных энергий.

– Нет, – так же решительно возразила Елена. – Это должна быть я. Как инженер-резонаторщик, я лучше понимаю принципы работы устройства и смогу контролировать процесс с минимальным риском.

– Мы решим это ближе к месту назначения, – прервал их спор Громов. – Когда будем иметь более полную информацию о структуре барьера. А сейчас нам нужно завершить подготовку. До вылета осталось меньше полутора часов.

Они вернулись к работе, каждый сосредоточившись на своих задачах. Максим проверил кристалл, убедившись, что артефакт надежно защищен и готов к транспортировке. Затем он составил список необходимых материалов для изучения антарктического узла, основываясь на данных, полученных от кристалла и при контакте с Ядром.

Время летело незаметно. Казалось, не прошло и минуты, когда Громов объявил общий сбор у транспортного ангара. Команда экспедиции – шестнадцать человек, включая Максима, Елену, Алекса и самого Громова – собралась у входа в огромный ангар, где их ждал "Буран" – обтекаемый черный аппарат, больше похожий на космический корабль, чем на самолет.

– Все на борт, – скомандовал Громов. – Брифинг проведем в полете.

Они поднялись по трапу внутрь "Бурана". Интерьер транспорта был функциональным, но комфортным – ряды эргономичных кресел, системы жизнеобеспечения, экраны для связи и планирования операций. В задней части располагался грузовой отсек с их оборудованием, уже надежно закрепленным для транспортировки.

– Расчетное время полета – четыре часа двадцать минут, – сообщил пилот, когда все заняли свои места. – Рекомендую использовать это время для отдыха – по прибытии в Антарктиду вам понадобятся все силы.

Максим устроился в кресле, крепко держа контейнер с кристаллом. Елена сидела рядом, проверяя последние расчеты для резонаторов. Алекс напротив них работал с портативным терминалом, продолжая анализировать данные о структуре антарктического узла.

"Буран" загудел, готовясь к взлету. Огромные двери ангара медленно открылись, являя серое предрассветное небо.

– Мы действительно собираемся это сделать, – тихо сказала Елена, глядя на Максима. – Отправиться в Антарктиду, чтобы предотвратить конец света.

Максим слабо улыбнулся.

– Когда ты так это формулируешь, звучит почти как фильм-катастрофа из прошлого века.

– Надеюсь, у этого фильма будет счастливый конец, – серьезно ответила она.

– Экипаж, приготовиться к взлету, – объявил пилот. – Активация систем второго слоя. Сверхпроводниковая тяга на полную мощность.

"Буран" начал движение, сначала медленно выруливая из ангара, затем все быстрее и быстрее по взлетной полосе. Через несколько секунд они уже были в воздухе, стремительно набирая высоту.

Максим посмотрел в иллюминатор на удаляющуюся базу "Сокол" и подумал о том, что ждет их в Антарктиде. Гонка со временем за спасение мира только начиналась, и финиш находился среди вечных льдов на краю земли, где "Квантовый горизонт" уже был близок к получению власти над самой структурой реальности.