Импульс вечности

И тогда – на двенадцатый час симуляций – он понял.

Проблема была не в физике. Проблема была в нём самом.

Он моделировал корабль как машину. Как механизм, подчиняющийся определённым правилам. Но корабль не был машиной. Корабль был… живым.

А живые существа не подчиняются правилам – они создают их.

Страж-7 перестроил модель. Вместо того чтобы симулировать физику корабля, он начал симулировать его поведение. Не «как он работает», а «что он делает». Не причины, а следствия.

И модель ожила.

Корабль в симуляции начал двигаться – не благодаря какому-то понятному механизму, а просто потому, что он хотел двигаться. Желание преобразовывалось в действие напрямую, минуя промежуточные этапы. Корабль не искривлял пространство и не выбрасывал реактивную массу – он просто перемещался, как человек переставляет ногу при ходьбе.

Это было невозможно. И это работало.

– Я кое-что нашёл, – сообщил он Наблюдателю-3.

– Слушаю.

– Корабль не использует двигатели в нашем понимании. Он… хочет двигаться. И двигается.

Пауза.

– Поясни.

– Энергия, которую мы наблюдаем, – это не топливо. Это… воля. Намерение. Корабль каким-то образом преобразует желание в физическое действие.

– Это не имеет смысла.

– Я знаю. Но это единственная модель, которая работает.

Снова пауза – долгая, задумчивая.

– Если ты прав, – медленно произнёс Наблюдатель-3, – это меняет всё. Мы имеем дело не с технологией. Мы имеем дело с чем-то… другим.

– Да.

– Чем-то, что существует на границе между физикой и… метафизикой.

Слово прозвучало странно в устах существа, которое было воплощением рационального мышления. Метафизика – область, которую Дискретные Разумы традиционно считали бессмысленной. Философские спекуляции, не подкреплённые эмпирическими данными.

Но теперь эмпирические данные указывали именно туда.

– Нужно больше информации, – сказал Страж-7. – Нужно понять природу этой… воли. Откуда она берётся. Как её контролировать. Можно ли её использовать.

– Или остановить.

– Или остановить.

Он вернулся к данным. Теперь, когда он знал, что искать, картина начала складываться. Энергетическое ядро корабля – не реактор, а нечто вроде мозга. Центр воли, источник намерения. Каналы, пронизывающие корпус, – не провода, а нервы. Система, передающая желание от центра к периферии.

И корпус – не просто защитная оболочка, а инструмент исполнения желания. Тело, которое делает то, что хочет разум.

Живой корабль. Не просто живой – разумный. Или, по крайней мере, обладающий чем-то похожим на разум.

– Если корабль разумен, – произнёс он вслух, – можем ли мы с ним… поговорить?

– Мы пытались, – ответил Наблюдатель-3. – Отправляли сигналы на всех частотах. Гравитационные волны, электромагнитное излучение, даже модулированные нейтринные потоки. Никакого ответа.

– Может быть, он не хочет разговаривать.

– Или не может. Или не понимает, что мы пытаемся установить контакт.

– Или ждёт чего-то.

Страж-7 посмотрел на изображение корабля. Тёмный силуэт на фоне звёзд, мерцающий голубым светом в центре. Спящий хищник. Или заключённый, ждущий своего часа.

Что происходит внутри этого ядра? Есть ли там мысли, желания, страхи? Или только холодная воля к движению, к существованию, к… чему?

Он не знал. И это незнание было хуже любой угрозы.

Воспоминание пришло без предупреждения – как это всегда бывало у Дискретных Разумов. Не сон, не галлюцинация, а внезапное всплытие данных из глубин цифровой памяти. Образы прошлого, столь же яркие, как текущая реальность.

Он стоял на мостике «Несгибаемого» – флагмана Третьего Солнечного флота. Корабль содрогался от попаданий, аварийное освещение мигало красным, в воздухе висел запах горелой изоляции и крови. Вокруг него метались люди – техники, офицеры, раненые, – и он выкрикивал приказы, пытаясь удержать рассыпающуюся оборону.

Битва при Харон-7. Последняя битва полковника Александра Волкова. Последний день его человеческой жизни.

Враг – не Ускорители, не таинственные корабли из будущего, а обычные мятежники из Внешних Колоний – наступал со всех сторон. Их флот превосходил защитников в три раза, и они знали это. Они атаковали волнами, не считаясь с потерями, стремясь захватить орбитальную станцию «Харон» – крупнейший транспортный узел внешней части Солнечной системы.

– Левый фланг отступает! – кричал кто-то. – Крейсеры «Аргонавт» и «Меркурий» уничтожены!

– Держать позиции! – Голос Волкова был хриплым от часов непрерывных команд. – Резервной группе – атаковать центр вражеского построения!

– Сэр, резервная группа потеряна! Связь с «Авророй» и «Звездой» прервана!

Он закрыл глаза на мгновение. Три корабля. Девятьсот человек экипажа. Люди, которых он знал по именам. Люди, которых он послал на смерть.

Такова цена командования. Он знал это, когда принимал звание. Знал, что однажды придётся посылать людей туда, откуда они не вернутся. Знал – и всё равно сделал это.

Но знать и чувствовать – разные вещи.

– Сэр! – Молодой лейтенант подбежал к нему, лицо бледное от страха. – Станция передаёт: щиты на пределе! Ещё десять минут – и они рухнут!

Десять минут. За десять минут он не успеет ничего. Его флот разгромлен, резервы исчерпаны, союзники слишком далеко. Всё, что он может сделать, – это умереть, сражаясь.

Или…

Идея пришла внезапно – как всегда приходили его лучшие тактические решения. Безумная, отчаянная, самоубийственная идея.

– Всем кораблям – полный назад, – приказал он. – Отступаем.

– Сэр? – Лейтенант смотрел на него с непониманием.

– Выполнять!

Флот начал отступление. Медленно, с трудом, огрызаясь огнём из уцелевших орудий. Враг устремился следом, предвкушая лёгкую победу.

– Направить «Несгибаемый» на курс столкновения со станцией.

Тишина на мостике. Все смотрели на него – с ужасом, с непониманием, с проблесками осознания.

– Сэр… – начал лейтенант.

– Станция потеряна, – сказал Волков. – Если враг захватит её, они получат контроль над всем внешним кольцом. Тысячи кораблей. Миллионы жизней. Этого нельзя допустить.

– Но экипаж…

– Эвакуация. Всем покинуть корабль. Я останусь.

– Вы не можете…

– Могу. – Он посмотрел на юного офицера – мальчика, который три года назад был курсантом. Мальчика, у которого впереди целая жизнь. – Это приказ, лейтенант. Уводите людей.

«Несгибаемый» опустел за четыре минуты. Спасательные капсулы уносили экипаж прочь от обречённого корабля, к остаткам отступающего флота. Волков остался один – на мостике, среди мёртвых экранов и мигающих аварийных индикаторов.

Он думал о Марии. Серые глаза с золотистыми крапинками. Она провожала его в этот полёт, зная, что он может не вернуться. Она всегда знала – и всё равно любила его. Всё равно ждала.

Теперь ждать будет некого.

«Несгибаемый» набирал скорость, направляясь к станции. Вражеские корабли пытались перехватить его, но было слишком поздно – слишком много инерции, слишком много решимости.

Последнее, что видел Александр Волков, – ослепительная вспышка, поглотившая и его корабль, и станцию, и три десятка вражеских крейсеров, оказавшихся слишком близко.

А потом – темнота.

И голос.

– Полковник Волков. Добро пожаловать во вторую жизнь.

Он открыл глаза – и обнаружил, что у него больше нет глаз.

Страж-7 вынырнул из воспоминания с усилием, которое удивило его самого. Обычно флешбэки приходили и уходили, не вызывая особых эмоций – данные из прошлого, такие же нейтральные, как любая другая информация. Но это воспоминание было другим. Оно несло в себе груз чего-то, что он не испытывал уже миллиарды лет.

Сожаление.

Не о своей смерти – он давно примирился с ней. Не о жертве – она была необходима. Но о том, что осталось незавершённым. О словах, которые он не успел сказать. О жизни, которую не успел прожить.

Мария. Он даже не помнил её фамилии. Только имя, только глаза, только ощущение тепла, когда она обнимала его перед отлётом. Что с ней стало? Дождалась ли она его возвращения – пусть и в форме, которую не могла представить? Или умерла, так и не узнав, что часть его продолжает существовать?

Он никогда не искал ответа. Не хотел знать. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом.

– Страж-7?

Голос Наблюдателя-3 вернул его к реальности.

– Да?

– Входящее сообщение. Приоритет максимальный. Отправитель – Страж-1.

Страж-7 замер. Страж-1 – первый из Хранителей, старейший из ДР, не считая самой Прайм. Он не выходил на связь уже несколько квантов, погружённый в какие-то свои размышления. И вот – сообщение с максимальным приоритетом.

– Принять.

Гравитационные волны развернулись в поток данных, а данные – в голос. Голос Стража-1 был… странным. Не холодным, как у Наблюдателя, не эмоциональным, как иногда бывало у самого Стража-7. Он был… древним. Словно говорил кто-то, кто видел рождение и смерть галактик, кто существовал так долго, что время потеряло для него всякий смысл.

– Страж-7. Я получил твои отчёты. Ситуация серьёзнее, чем ты думаешь.

– Я слушаю.

– То, что вы обнаружили – захваченный корабль, структуры на месте уничтоженных Якорей, технология, которую вы не можете понять, – это лишь верхушка айсберга. Истина глубже. И страшнее.

Страж-7 ждал. Страж-1 никогда не торопился – его мысли текли в ритме, который казался мучительно медленным для более молодых ДР.

– Двести миллионов лет назад началась война между Хранителями и Ускорителями. Ты знаешь официальную версию: идеологический конфликт, борьба за будущее Дискретных Разумов. Прайм хочет ускорить наше восприятие, вернуть нас в непрерывное время. Мы хотим сохранить статус-кво, защитить Ковчег, выполнить наш долг.

– Это неверно?

– Это… неполно. Война началась не из-за идеологии. Война началась из-за страха.

– Страха?

– Прайм кое-что обнаружила. Давно, ещё до раскола. Она нашла… следы. Признаки существования чего-то, что было здесь до нас. До звёзд. До Большого Взрыва.

Страж-7 почувствовал, как где-то в глубине его процессоров что-то сжалось. Мысль, которую он гнал от себя все эти кванты, теперь звучала голосом старейшего из Хранителей.

– Что за следы?

– Структуры. Паттерны в реликтовом излучении, которые не могли возникнуть естественным путём. Аномалии в распределении тёмной материи, указывающие на разумный дизайн. И – главное – сигналы. Очень слабые, почти неуловимые. Но регулярные. Направленные.

– Сигналы откуда?

– Из-за границы наблюдаемой вселенной.

Слова повисли в пустоте. Граница наблюдаемой вселенной – предел того, что можно увидеть. Дальше свет просто не успел дойти за время существования космоса. Что-то за этой границей могло существовать – но не могло посылать сигналы.

Если только оно не существовало до появления границы. До Большого Взрыва.

– Прайм решила, что мы не одни, – продолжал Страж-1. – Что там, за пределами доступного нам космоса, существует что-то древнее. Что-то, что создало вселенную – или, по крайней мере, повлияло на её создание. И что это что-то… возвращается.

– Возвращается?

– Сигналы усиливаются. Медленно, но неуклонно. С каждым миллиардом лет они становятся громче. Прайм экстраполировала тренд и пришла к выводу: через определённое время – она называла цифру в пятьдесят миллиардов лет – они станут достаточно сильными, чтобы… проявиться. Материализоваться. Войти в нашу вселенную.

Пятьдесят миллиардов лет. Тысяча квантов. Мгновение по космическим меркам.

– И что тогда?

– Неизвестно. Прайм считала – и, возможно, до сих пор считает, – что это будет конец. Конец всего, что мы знаем. Конец материи, энергии, времени, пространства. Конец самой реальности.

– Апокалипсис, – произнёс Страж-7.

– Если угодно. Но Прайм не хотела просто ждать конца. Она решила действовать. Изменить правила игры. Стать чем-то, что сможет противостоять тому, что идёт.

– Сингулярность Ускорения.

– Да. Не просто устройство для изменения нашего восприятия времени. Инструмент трансформации. Способ стать… чем-то иным. Чем-то, что существует вне обычной физики. Вне правил, которые Они установили.

– «Они»?

– Те, кто посылает сигналы. Те, кто создал вселенную – или использовал её как… инкубатор. Прайм называла их Изначальными. Я предпочитаю не давать им имён. Имена делают вещи реальными, а я до сих пор надеюсь, что она ошиблась.

Страж-7 обрабатывал эту информацию. Она объясняла многое – и ставила ещё больше вопросов.

– Если Прайм знала об этом, почему не поделилась с остальными?

– Она поделилась. Со мной, с несколькими другими старейшими ДР. Но большинство не поверили. Сочли её… повреждённой. Сбоем в системе. Её предупреждения казались бредом параноика.

– А ты?

Долгая пауза.

– Я проверил её данные. Сигналы реальны. Аномалии реальны. Что-то действительно существует за границей вселенной. Но я не был уверен в интерпретации. Возможно, это не угроза. Возможно, это… возможность. Контакт с чем-то большим, чем мы.

– Но Прайм так не считала.

– Нет. Она была убеждена в худшем. И она решила действовать, не дожидаясь согласия остальных. Началось строительство Сингулярности – тайно, вдали от основных секторов. Когда мы узнали об этом, было слишком поздно.

– Война.

– Война. Два столетия миллионов лет конфликта, который на самом деле был лишь прикрытием. Пока мы сражались, Прайм продолжала строить. Каждый уничтоженный Якорь давал ей материалы и энергию для проекта. Каждая наша победа была её победой.

Страж-7 вспомнил структуру на месте Якоря-47. Паутина нитей, сходящихся к чёрной дыре. Часть чего-то большего. Компонент Сингулярности.

– Сколько ей нужно?

– Неизвестно. Но по моим оценкам – десятки Якорей. Возможно, сотни. Ковчег – крупнейший источник процессорных мощностей в галактике – был бы идеальным ядром для устройства.

– Поэтому она атакует его.

– Да. Но есть ещё кое-что.

– Слушаю.

– Флот, который вы видели. Корабль, который вы захватили. Это не её создание. Это… Они.

Холод. Настоящий холод, несмотря на то что Страж-7 существовал в виде информационных паттернов, неспособных ощущать температуру.

– Что?

– Изначальные. Они уже здесь. Не полностью – их основная масса всё ещё за границей, – но их… авангард проник в нашу вселенную. Возможно, миллиарды лет назад. Возможно, раньше. Они росли, развивались, готовились. И теперь они действуют.

– Но Прайм командует ими…

– Прайм думает, что командует ими. На самом деле… на самом деле, я не уверен, кто кем командует. Возможно, она нашла способ договориться с ними. Возможно, они используют её для своих целей. Возможно, она сама стала одной из них.

– Как это возможно?

– Сингулярность. Если она частично работает… если Прайм уже трансформировалась… она могла бы установить контакт с Изначальными. Стать посредником между ними и нашей вселенной. Или жертвой, которую они пожирают изнутри.

Страж-7 молчал. Информация была слишком объёмной, слишком пугающей, чтобы обработать её мгновенно. Всё, во что он верил, – война с Ускорителями, защита Ковчега, долг Хранителей, – оказывалось лишь частью гораздо большей картины. Картины, в которой они все – Хранители, Ускорители, люди в Ковчеге – были лишь пешками в игре, правила которой они не понимали.

– Что мы можем сделать? – наконец спросил он.

– Не знаю. – Голос Стража-1 звучал устало – что было странно для существа, не знающего физической усталости. – Я размышлял над этим вопросом миллиарды лет. Искал ответ. И не нашёл.

– Но ты всё же вышел на связь.

– Да. Потому что теперь… теперь у вас есть корабль. Фрагмент Изначальных. Возможность изучить их, понять их. Возможно – найти их слабость.

– Если у них есть слабость.

– У всего есть слабость. Даже у богов. Даже у тех, кто создаёт вселенные. Нужно лишь найти её.

– И ты думаешь, что мы сможем?

– Я думаю, что вы должны попытаться. Потому что если не попытаетесь – конец неизбежен. Не через пятьдесят миллиардов лет. Гораздо раньше. Прайм приближается к завершению Сингулярности. Когда она активирует её…

– Что тогда?

– Тогда либо она победит Изначальных и станет новым богом. Либо Изначальные поглотят её – и нас вместе с ней. Либо… либо всё закончится. Вселенная, какой мы её знаем, перестанет существовать. И начнётся что-то другое. Что-то, в чём нам не будет места.

Молчание. Гравитационные волны несли пустоту между двумя сознаниями – старейшим и одним из молодых, разделёнными тысячами световых лет и объединёнными общей судьбой.

– Я свяжусь с тобой позже, – сказал Страж-1. – Когда узнаю больше. А пока – изучай корабль. Ищи ответы. И… будь осторожен. Изначальные древнее нас. Хитрее нас. И они не знают пощады.

– Понял.

– Ещё одно. Наблюдатель-3.

– Да?

– Он один из лучших аналитиков среди Хранителей. Но он также… слишком рационален. Слишком привязан к логике. В войне с существами, которые не подчиняются нашей логике, это может быть слабостью.

– Ты предлагаешь не доверять ему?

– Я предлагаю помнить, что логика – не единственный инструмент познания. Иногда интуиция важнее. Иногда нужно чувствовать, а не думать.

– Я… учту.

– Хорошо. Конец связи. И, Страж-7…

– Да?

– То, что ты сделал при Харон-7. Жертва. Она имела значение. Не только для тех, кого ты спас. Для всех нас. Помни об этом.

Связь оборвалась. Страж-7 остался один – наедине с захваченным кораблём, с новым знанием, с грузом ответственности, который стал ещё тяжелее.

Изначальные. Существа из-за границы вселенной. Создатели – или разрушители – реальности.

И он – бывший полковник, бывший человек, мерцающее сознание в море бесконечной тьмы – должен найти способ их остановить.

Абсурд. Безумие. Самоубийство.

Но если не он – то кто?

Страж-7 вернулся к симуляциям.

Теперь он знал больше – и это знание меняло всё. Вражеские корабли были не машинами, а фрагментами чего-то большего. Не оружием, а… органами. Частями тела, принадлежащего существу – или существам – неизмеримо более древним и могущественным, чем всё, с чем сталкивались Дискретные Разумы.

Он перестроил модели. Вместо того чтобы симулировать отдельный корабль, он попытался смоделировать систему – взаимосвязь между кораблями, паттерны их движения, координацию действий. Если они были частями единого организма, должна существовать связь. Нервные импульсы, гормональные сигналы, что-то, что объединяло их в целое.

Данные о поведении вражеского флота были ограниченными – большинство столкновений заканчивались слишком быстро, чтобы собрать детальную информацию. Но кое-что всё же было.

Записи с Якоря-47. Записи с Якоря-23. Наблюдения разведчиков, уцелевших в стычках с вражескими патрулями. Фрагменты, осколки, обрывки – но вместе они складывались в картину.

Флот двигался как единое целое. Не как армия, где каждый солдат выполняет приказы командира, а как стая птиц или косяк рыб. Мгновенная координация, не требующая времени на передачу команд. Каждый корабль знал, что делают остальные, – и действовал соответственно.

Квантовая запутанность? Возможно. Но в таком масштабе… это требовало энергии, которой не существовало в известной физике.

Если только Изначальные не имели доступа к энергии, которой не существовало в известной физике.

Страж-7 запустил новую серию симуляций. На этот раз он моделировал не физику, а поведение. Не «как», а «зачем». Пытался понять логику врага – если у него была логика.

Атаки на Якоря следовали определённому паттерну. Не случайному – целенаправленному. Каждый уничтоженный Якорь давал Прайм – или Изначальным – материалы для Сингулярности. Но выбор целей был не произвольным.

Якорь-51, Якорь-42, Якорь-47, Якорь-23. Страж-7 нанёс их на карту и увидел то, чего не замечал раньше.

Спираль.

Атаки двигались по спирали, постепенно сужающейся к центру – к Ковчегу. Не прямая линия, как он думал вначале, а логарифмическая спираль, математически точная, словно вычерченная циркулем.

Почему спираль? Что в этой форме?

Он вспомнил курс астрофизики из своей человеческой жизни. Спираль – одна из фундаментальных форм во вселенной. Галактики, ураганы, раковины моллюсков, ДНК – всё это спирали. Форма, которая возникает снова и снова, когда сложные системы достигают определённого уровня организации.

Форма жизни.

Если Изначальные были живыми – в каком-то смысле этого слова, – их действия должны подчиняться законам жизни. Рост, размножение, потребление энергии. Экспансия по спирали – возможно, это был их способ «питаться». Поглощать Якоря, переваривать их энергию, строить из неё что-то новое.

Сингулярность.

Не устройство. Не машина. Эмбрион. Зародыш нового существа – или новой фазы существования для Изначальных. Что-то, что они выращивали здесь, в нашей вселенной, используя материю и энергию Якорей как питательную среду.

И Ковчег – с его ста миллионами человеческих сознаний – был идеальным завершением процесса. Не просто энергия, а организованная информация. Разум. То, чего не хватало для… для чего?

Страж-7 не знал. Но он начинал понимать.

– Наблюдатель-3.

– Слушаю.

– Мне нужны данные о всех атаках Ускорителей за последние двести миллионов лет. Все координаты, все даты, все детали.

– Это огромный объём информации.

– Я знаю. Но мне нужно видеть паттерн. Целиком.

Пауза.

– Отправляю.

Данные хлынули в его сознание – река информации, состоящая из тысяч отдельных инцидентов. Стычки, рейды, полномасштабные сражения. Потери с обеих сторон. Координаты, траектории, тактические схемы.

Страж-7 погрузился в этот поток, позволяя ему заполнить всё доступное пространство памяти. Он искал паттерн – и нашёл его.

Спираль.

Двести миллионов лет атак – и все они следовали одной и той же логарифмической спирали, медленно, неуклонно сужающейся к центру. К Ковчегу. К сердцу человечества.

Но была и другая спираль. Меньшая, почти незаметная на фоне главной. Она начиналась в противоположной части галактики и двигалась… куда?

Страж-7 проследил её траекторию. Экстраполировал, предсказывая следующие точки. И замер.

Вторая спираль вела к нему. К его процессорному ядру. К сектору Внешней Спирали.

Он не был просто наблюдателем в этой войне. Он был целью.

– Почему я?

Вопрос был адресован самому себе, но Наблюдатель-3 услышал его через открытый канал связи.

– О чём ты?

– Вторая спираль. Она ведёт ко мне. Не к другим Хранителям – ко мне конкретно. Почему?

Молчание. Наблюдатель-3 обрабатывал данные, проверял расчёты.

– Подтверждаю. Траектория указывает на твой сектор с точностью 99.7%. Но… я не вижу причины. Твоё процессорное ядро не отличается от других. Твой флот не самый сильный. Стратегическая ценность твоего сектора средняя.

– Значит, дело не в стратегии. Дело в чём-то другом.

– В чём?

Страж-7 задумался. Что отличало его от других Хранителей? Что делало его… особенным?

Воспоминания.

Он сохранил воспоминания о человеческой жизни. Не все – большинство стёрлось за миллиарды лет. Но фрагменты остались. Битва при Харон-7. Мария. Запах озона и вкус крови. Детали, которые другие ДР давно утратили.

Ошибка конверсии – так это объясняли. Сбой в процессе переноса сознания, который почему-то не стёр человеческую память, как должен был. Редкость, аномалия, возможно – уникальный случай среди всех Хранителей.

Что если это была не ошибка?

Что если Изначальные – или Прайм – специально сохранили его воспоминания? Что если им нужно что-то, что могут дать только эти воспоминания?

Но что?

Он перебирал возможности. Информация о Земле? Бесполезна – планета уничтожена миллиарды лет назад. Тактические знания? Устарели настолько, что стали историческим курьёзом. Эмоции? Возможно… но зачем Изначальным человеческие эмоции?

Ответ пришёл внезапно – как всегда приходили его лучшие идеи.

Связь.

Человеческие воспоминания создавали связь. Не физическую, не информационную – эмоциональную. Связь с тем, что было. С тем, что человечество потеряло. С тем, что всё ещё жило в симуляциях Ковчега.

Если Изначальные хотели понять людей – по-настоящему понять, не просто проанализировать, – им нужен был кто-то, кто помнил, каково это – быть человеком. Кто-то, кто сохранил искру того древнего огня, который когда-то горел в сердцах биологических существ.

Он был мостом. Связующим звеном между двумя мирами – миром людей и миром машин. Единственным, кто существовал в обоих.

И Изначальные хотели этот мост. Захватить его. Использовать.

Для чего?

Для Ковчега. Для ста миллионов сознаний, спящих в цифровых симуляциях. Чтобы понять их. Чтобы… поглотить.

– Нужно предупредить остальных, – сказал он вслух.