Каталог горизонта

Нажал «Отправить».

Секунды тянулись. Он смотрел на экран, на индикатор передачи, на…

Пиканье.

Ответ пришёл.

Текст появлялся строка за строкой – медленно, как будто Горизонт раздумывал, стоит ли отвечать. Или как будто ответ был слишком длинным для мгновенной передачи.

ЗАПРОС ПРИНЯТ ИДЕНТИФИКАТОР НАБЛЮДАТЕЛЯ: РЕЙЕС, ЮЛИАН М. ЗАПРОС: ПРИЧИНА СМЕРТИ – 03.11.2142

ОТВЕТ: ИСТОЧНИК: АРХИВ SOLAR PRESS SYNDICATE, СТАТЬЯ #2143-0891-Δ ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 17.02.2143 КЛАССИФИКАЦИЯ: ЖУРНАЛИСТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

Юлиан нахмурился. Журналистское расследование? О его смерти?

Текст продолжал появляться.

ЗАГОЛОВОК: «ПРЕДАТЕЛЬСТВО НА ГОРИЗОНТЕ: КАК БОРТИНЖЕНЕР ПОГУБИЛ ТРОИХ КОЛЛЕГ»

Он перестал дышать.

СОДЕРЖАНИЕ (ФРАГМЕНТ):

«03 ноября 2142 года бортинженер исследовательского корабля „Прометей" Юлиан Мигель Рейес передал секретные данные экспедиции корпорации Helios Medical через несанкционированный канал связи. Согласно материалам расследования, переданная информация включала технические параметры объекта „Горизонт", протоколы связи и личные данные членов экипажа.

Результат: саботаж бортовых систем, организованный агентами Helios на основании полученных данных, привёл к аварии, в которой погибли три члена экипажа.

Мотив: обеспечение лечения для Марии Рейес (дочь, 2143-2161), диагностированной синдромом Кейна-Масуды в возрасте 16 лет. Helios Medical, владеющая единственным эффективным протоколом лечения, предложила Рейесу сделку: данные в обмен на терапию.

Рейес был убит в тот же день при попытке задержания. Официальная версия: оказал сопротивление. Неофициальные источники указывают на целенаправленную ликвидацию с целью предотвращения дальнейших утечек.»

Текст закончился. Внизу – знакомый символ. И счётчик.

2,847,290,890

Юлиан смотрел на экран.

Он не понимал.

Слова были там – чёрные буквы на голубом фоне, ясные, читаемые. Но смысл не доходил до сознания. Как будто кто-то говорил на языке, который он знал, но отказывался понимать.

Предательство.

Он – предатель?

Трое погибнут. Из-за него. Из-за данных, которые он передаст.

Дочь?

Он не женат. Даже не встречается ни с кем. Последние отношения закончились три года назад – Мирна, инженер с орбитальной станции, которая не захотела ждать, пока он вернётся из очередного полёта.

У него нет детей. Нет планов на детей. Нет…

Мария Рейес. 2143-2161. Восемнадцать лет жизни.

Его дочь?

Юлиан закрыл глаза. Открыл. Экран всё ещё был там. Слова всё ещё были там.

Это ошибка. Должна быть ошибка.

Горизонт не ошибается, – прошептал голос в голове. Голос, похожий на голос Аиши. – Ты видел доказательства. Ли Дженьфэн. Нобелевская премия. Всё подтвердилось.

Но это…

Это невозможно.

Он – не предатель. Он никогда никого не предавал. Он провёл шесть лет, пытаясь искупить смерти Карлы и Виктора. Шесть лет, проверяя каждый узел, каждое соединение, каждый…

Но Горизонт говорит, что он предаст.

И Горизонт не ошибается.

Юлиан не знал, сколько времени прошло. Минуты? Часы? Корабельные часы показывали 03:31 – меньше часа с момента, когда он вошёл в лабораторию. Казалось – вечность.

Он сидел, глядя на экран, и его разум метался, как зверь в клетке.

Предательство. Дочь. Трое погибших.

Как это возможно?

Он попытался думать логически. Разложить проблему на компоненты, как делал с любой неисправностью.

Факт первый: он передаст данные Helios. Каталог говорит – передаст. Значит, передаст.

Факт второй: трое погибнут в результате. Кто – не сказано. Но трое.

Факт третий: мотив – дочь. Мария Рейес. Которая родится в 2143 году. Которая заболеет в шестнадцать лет. Которая умрёт в восемнадцать.

Если он не предаст.

Юлиан потёр глаза. Они горели – от усталости, от напряжения, от чего-то ещё, чему он не хотел давать имя.

Дочь.

У него будет дочь.

Эта мысль пробилась сквозь хаос – яркая, неожиданно тёплая. У него будет ребёнок. Девочка. Мария.

И она умрёт.

Тепло исчезло так же быстро, как появилось.

Он потянулся к клавиатуре. Пальцы снова дрожали – сильнее, чем раньше.

Мария Рейес. Полная информация.

Отправить.

Ответ пришёл быстро. Слишком быстро – как будто Горизонт ждал этого вопроса.

ЗАПРОС ПРИНЯТ ИДЕНТИФИКАТОР НАБЛЮДАТЕЛЯ: РЕЙЕС, ЮЛИАН М. ЗАПРОС: МАРИЯ РЕЙЕС – ПОЛНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

ОТВЕТ: МАРИЯ ЭЛЕНА РЕЙЕС ДАТА РОЖДЕНИЯ: 14.08.2143 МЕСТО РОЖДЕНИЯ: ОЛИМП-СИТИ, МАРС МАТЬ: КАТАЛИНА СОРИАНО (БРАК: 2143-2161)

Каталина Сориано. Юлиан не знал никого с таким именем. Но через год – очевидно – узнает. И женится. И у них будет дочь.

ОБРАЗОВАНИЕ: НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА ОЛИМП-СИТИ (2149-2155), СРЕДНЯЯ ШКОЛА ОЛИМП-СИТИ (2155-2159, НЕ ЗАВЕРШЕНО)

Не завершено. Потому что она заболеет.

МЕДИЦИНСКАЯ ИСТОРИЯ: – 2159: ДИАГНОЗ – СИНДРОМ КЕЙНА-МАСУДЫ (ЮВЕНИЛЬНАЯ ФОРМА) – 2159-2161: ПАЛЛИАТИВНАЯ ТЕРАПИЯ (СТАНДАРТНЫЙ ПРОТОКОЛ) – 17.03.2161: СМЕРТЬ (ОСЛОЖНЕНИЯ ОСНОВНОГО ЗАБОЛЕВАНИЯ)

Юлиан смотрел на даты. На слова «паллиативная терапия». На слово «смерть».

Его дочь. Которой ещё не существует. Которая проживёт восемнадцать лет и умрёт от болезни, название которой он слышал впервые.

Синдром Кейна-Масуды.

Он ввёл новый запрос.

Синдром Кейна-Масуды. Описание. Лечение.

Ответ:

СИНДРОМ КЕЙНА-МАСУДЫ КЛАССИФИКАЦИЯ: РЕДКОЕ НЕЙРОДЕГЕНЕРАТИВНОЕ ЗАБОЛЕВАНИЕ ЧАСТОТА: 1:450,000 (ОБЩАЯ ПОПУЛЯЦИЯ), 1:89,000 (МАРСИАНСКАЯ ПОПУЛЯЦИЯ)

Марсианская популяция. Повышенный риск. Что-то в генетике колонистов? Или в среде обитания?

СИМПТОМЫ: ПРОГРЕССИРУЮЩАЯ ПОТЕРЯ МОТОРНЫХ ФУНКЦИЙ, КОГНИТИВНЫЕ НАРУШЕНИЯ, ХРОНИЧЕСКАЯ БОЛЬ ПРОГНОЗ: БЕЗ ЛЕЧЕНИЯ – ЛЕТАЛЬНЫЙ ИСХОД В ТЕЧЕНИЕ 2-4 ЛЕТ ПОСЛЕ ПОЯВЛЕНИЯ СИМПТОМОВ ЛЕЧЕНИЕ: ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ HELIOS MEDICAL (ЭФФЕКТИВНОСТЬ 78%, ДОСТУПНОСТЬ ОГРАНИЧЕНА)

Helios Medical. Снова они.

Юлиан откинулся в кресле. Его голова гудела – слишком много информации, слишком много…

Он попытался собрать картину.

Его дочь родится через год. Вырастет на Марсе. Пойдёт в школу. Будет нормальным ребёнком – насколько можно судить по сухим строкам Каталога.

А потом – в шестнадцать лет – заболеет. Болезнь, которая убивает за два-четыре года. Боль. Потеря функций. Медленное угасание.

И единственное лечение – у Helios.

Корпорация, которая финансировала экспедицию. Корпорация, которая встроила протоколы отчётности в Кассандру. Корпорация, которая – судя по статье из будущего – предложит ему сделку.

Данные в обмен на терапию.

Жизнь дочери в обмен на жизни троих коллег.

Юлиан закрыл глаза. Темнота была почти успокаивающей – ни экранов, ни слов, ни ответов. Только тишина. Только биение сердца.

Семьдесят два удара в минуту. По-прежнему.

Как будто ничего не изменилось.

Он открыл глаза.

На экране всё ещё были данные о дочери. О болезни. О лечении, которое существует, но недоступно.

Он вспомнил разговор в кают-компании. Дискуссию о Горизонте. Слова Юлиана – его собственные слова – о том, что некоторые открытия лучше не делать.

Теперь он понимал, что имел в виду.

Но было ещё кое-что. Что-то, что зацепило его внимание, когда он читал первый ответ – статью о предательстве. Что-то в формулировках…

Он вернулся к тексту. Перечитал.

«…передал секретные данные экспедиции…»

Какие данные? Не уточнено.

«…привёл к аварии, в которой погибли три члена экипажа…»

Кто погиб? Не сказано.

«…Helios Medical, владеющая единственным эффективным протоколом лечения, предложила Рейесу сделку…»

Какую именно сделку? Детали отсутствуют.

Юлиан нахмурился.

Это было похоже на то, что говорил Маркус днём. О лакунах. О том, что Горизонт даёт заголовки, а не полные статьи. Факты, а не контекст.

«Передаст данные» – какие данные? «Трое погибнут» – кто именно? «Предложила сделку» – на каких условиях?

Формулировки были размытыми. Неточными. Открытыми для…

Для чего?

Он не знал. Пока не знал.

Но он запомнил.

Инженер в нём – тот, который разбирал неисправности по компонентам, искал слабые звенья, находил решения там, где их не было – начал работать.

Проблема: он передаст данные Helios. Результат: трое погибнут. Мотив: спасение дочери.

Но детали – размыты. Непонятны. Возможно – изменяемы?

Он не знал. Не мог знать – не сейчас, не с той информацией, которая у него была.

Но он запомнил. Это было важно.

Почему – он пока не понимал.

Часы показывали 04:15.

Юлиан сидел в темноте, глядя на экран, и думал о дочери.

Мария Элена Рейес. Родится через год и пять месяцев. Проживёт восемнадцать лет. Умрёт от болезни, которую можно вылечить – если заплатить правильную цену.

Он пытался представить её. Маленькую девочку на Марсе, бегающую по красным улицам Олимп-Сити. Подростка с его глазами – или с глазами матери, которую он ещё не встретил. Шестнадцатилетнюю, узнающую диагноз. Восемнадцатилетнюю…

Он не мог представить.

Она не существовала. Не было ни лица, ни голоса, ни…

Но он уже любил её.

Понимание пришло внезапно – яркое, болезненное, как ожог.

Он любил ребёнка, которого никогда не видел. Которого ещё не было. Которого, возможно, никогда не будет – если он откажется от предательства.

Но если он предаст – трое погибнут.

Кто?

Элена? Ей сто один год по отражению. Она переживёт его на десятилетия. Значит, не она.

Аиша? Девятнадцать месяцев. Она умрёт до его предательства. Если только…

Если только Каталог не показывает альтернативные варианты. Если только смерти не связаны именно с его действиями.

Маркус? Девяносто четыре года. Тоже нет.

Томас? Три года. Горящий корабль. «Икар». Он спасёт кого-то.

Лена? Шесть лет. Больничная койка.

Юлиан не мог определить. Информации было недостаточно.

Но трое – это трое. Из шести. Половина экипажа.

Половина людей, с которыми он провёл девять месяцев в тесном пространстве. С которыми ел, работал, смеялся, ругался. Которых знал лучше, чем некоторых членов собственной семьи.

Он убьёт половину из них.

Ради дочери.

Ради девочки, которая ещё не родилась.

Юлиан опустил голову. Руки упёрлись в колени. Плечи дрожали.

Он не плакал. Не мог – что-то внутри заблокировало слёзы, как аварийный клапан блокирует давление. Но дрожь была – мелкая, неконтролируемая, идущая откуда-то из глубины.

Как он мог это сделать?

Как он мог это сделать?

Он не знал. Не понимал. Не мог представить себя – того себя, который через восемь месяцев свяжется с Helios, передаст данные, предаст…

Но Каталог говорил, что это произойдёт.

И Каталог не ошибался.

В 05:00 он вышел из лаборатории.

Коридоры были по-прежнему пустыми. Ночной режим. Тишина, нарушаемая только гулом систем жизнеобеспечения.

Он шёл к своей каюте, и каждый шаг казался невозможно тяжёлым. Как будто гравитация выросла вдвое. Как будто на плечах лежал груз, который нельзя сбросить.

Три жизни. Его совесть. Его душа.

У двери каюты он остановился.

Повернул голову. Посмотрел на дверь напротив – каюту Томаса.

Пилот был там. Спал – или не спал, кто знает. Человек, который знал, что умрёт через три года. Который видел себя в горящем корабле, спасающим кого-то.

Юлиан подумал: знает ли Томас? Знает ли, что его смерть может быть связана с предательством бортинженера?

Потом подумал: нет. В отражении Томас умирает на «Икаре». Не здесь. Не от саботажа.

Но трое – кто они?

Он вошёл в каюту. Закрыл дверь. Прислонился к ней спиной.

Темнота. Тишина. Марсианские скалы на экране.

Он сполз по двери. Сел на пол, подтянув колени к груди. Обхватил их руками.

Поза ребёнка. Поза человека, который пытается стать меньше. Исчезнуть. Перестать существовать.

Но он не мог исчезнуть. Не мог отменить то, что узнал. Не мог…

Мария.

Он закрыл глаза и попытался представить её снова.

Девочка. Его девочка. С тёмными глазами – его глазами. С улыбкой, которую он ещё не видел. С голосом, который ещё не звучал.

Она будет называть его папой. Будет бежать к нему, когда он придёт с работы. Будет засыпать у него на руках, маленькая и тёплая, с запахом молока и чистоты.

Он будет любить её. Больше, чем что-либо в жизни. Больше, чем работу. Больше, чем корабли. Больше, чем себя.

И когда она заболеет – когда болезнь начнёт забирать её, медленно и безжалостно – он сделает всё, чтобы её спасти.

Всё.

Включая предательство.

Юлиан открыл глаза. Темнота каюты была неизменной, но что-то внутри него изменилось.

Он понял.

Он понял, как это произойдёт. Не детали – их он не знал. Но механизм. Логику.

Он полюбит. Сильнее, чем когда-либо любил. И эта любовь – чистая, отчаянная, родительская – толкнёт его на то, что он считал невозможным.

Любовь к дочери против долга перед коллегами.

Жизнь Марии против жизней троих.

Выбор, который нельзя сделать правильно.

И он выберет её. Потому что… потому что он не сможет иначе. Потому что смотреть, как она умирает – зная, что мог спасти – будет хуже, чем любое предательство.

Но это не оправдание. Это понимание.

Понимание того, как хороший человек становится убийцей.

К рассвету – условному рассвету, когда корабельные часы показали 06:00 и освещение перешло в дневной режим – Юлиан всё ещё сидел на полу.

Он не спал. Не пытался. Просто сидел, думал, пытался найти выход.

Выхода не было.

Или был?

Он вспомнил лакуны. Размытые формулировки. «Передаст данные» – какие данные? «Трое погибнут» – кто?

Что если…

Мысль была слабой. Нечёткой. Как сигнал сквозь помехи.

Что если детали можно изменить?

Горизонт показывает результат. «Передаст данные». Факт. Неизбежность.

Но способ? Но детали? Но последствия?

Он не знал. Информации было недостаточно.

Но зерно идеи – крохотное, едва различимое – засело где-то в глубине сознания.

Лакуны. Пространство для манёвра. Может быть…

Юлиан встал. Ноги затекли от долгого сидения, мышцы протестовали. Он потянулся, разминая шею. Посмотрел на марсианские скалы на экране.

Дом. Место, где родится его дочь. Место, где она умрёт.

Если он ничего не сделает.

Если сделает – умрут трое других.

Он не знал, как выбрать. Не мог представить себя, делающим такой выбор.

Но Каталог говорил, что выбор будет сделан. Через восемь месяцев. В пользу дочери.

И после этого – его убьют.

Юлиан подошёл к зеркалу – маленькому, встроенному в стену. Посмотрел на своё отражение.

Усталое лицо. Тёмные круги под глазами. Щетина, которую он забыл сбрить. Шрам над бровью – память о другой аварии, давней, почти забытой.

Через восемь месяцев это лицо будет разбито. Залито кровью. Мёртвое.

Он смотрел на себя – на человека, который станет предателем – и не узнавал.

В 07:00 он вышел из каюты.

Корабль просыпался. Из кают-компании доносились голоса – Маркус что-то говорил, Лена смеялась. Нормальные звуки нормального утра.

Юлиан пошёл к лаборатории. Ему нужно было стереть следы – удалить записи о своих запросах, убедиться, что никто не узнает.

Не сейчас. Не так.

Лаборатория была пуста. Аиша ещё не пришла – или уже ушла, он не знал. Консоль светилась ровным голубым светом.

Он сел за неё. Ввёл команды – технические, знакомые, безопасные. Очистил кэш запросов. Удалил логи.

Следы исчезли. Как будто он никогда не спрашивал.

Но знание осталось.

Знание, которое нельзя стереть. Нельзя забыть. Нельзя…

Дверь открылась. Юлиан вздрогнул, обернулся.

Лена стояла в проёме. Её глаза – карие, тёплые – смотрели на него с беспокойством.

– Ты в порядке? – спросила она. – Ты не пришёл на завтрак.

Юлиан заставил себя улыбнуться. Улыбка вышла кривой, неубедительной.

– Не спал, – сказал он. Это было правдой. – Работал над чем-то.

– Над чем?

– Проверял логи системы связи. – Ложь. Гладкая, привычная. – Хотел убедиться, что всё в порядке.

Лена кивнула. Но её взгляд задержался на его лице – слишком долго, слишком внимательно.

– Ты уверен, что в порядке? – повторила она. – Ты выглядишь…

– Уставшим. Знаю. – Он встал, отошёл от консоли. – Пойду посплю пару часов.

Она посторонилась, пропуская его. Но когда он проходил мимо, её рука коснулась его плеча.

– Юлиан.

Он остановился. Не обернулся.

– Если что-то не так… если тебе нужно поговорить… – Её голос был мягким. Искренним. – Я здесь.

Он стоял, чувствуя её руку на плече, и думал о том, что она может быть одной из троих.

Лена. Врач. Женщина, которая пыталась помочь.

Он мог убить её. Через восемь месяцев. Своим выбором.

– Спасибо, – сказал он. Голос вышел хриплым. – Я… ценю это.

Он ушёл, не оглядываясь.

Каюта встретила его темнотой и тишиной.

Он лёг на койку. Закрыл глаза. Попытался заснуть.

Сон не шёл.

Вместо него – образы. Мария, которую он никогда не видел. Трое погибших, которых он ещё не знал по имени. Его собственное тело в луже крови.

И вопрос. Один и тот же, снова и снова.

Как?

Как он мог это сделать? Как мог предать людей, с которыми работал? Как мог выбрать одну жизнь вместо трёх?

Ответ был прост. Ужасающе прост.

Он полюбит.

Любовь – та сила, которая сделает его предателем. Не жадность. Не страх. Не слабость.

Любовь.

Юлиан открыл глаза. Посмотрел в потолок.

– Я убью троих, – прошептал он. Слова были громкими в тишине каюты. Тяжёлыми. Окончательными. – Ради ребёнка, которого нет.

Потолок не ответил. Он никогда не отвечал.

– Каталог говорит – я это сделаю.

Это было правдой. Горизонт показал будущее. Его будущее.

– Как я могу это сделать?

Вопрос повис в воздухе. Без ответа. Без надежды.

Юлиан закрыл глаза снова.

Сон наконец пришёл – тяжёлый, чёрный, без сновидений.

Или если сновидения были – он их не запомнил.

Может, это было к лучшему.