Колония на краю бездны

– Ты думаешь, это может представлять угрозу?

– Не обязательно угрозу. Скорее… неизвестность. Мы наблюдаем процесс, который выходит за рамки нашего понимания материаловедения.

Дорн потёр шрам над бровью – жест, который за годы стал его привычкой в моменты глубокой задумчивости:

– И как это связано с предстоящим контактом?

– Возможно, никак, – ответила Елена. – Но это напоминает о том, что мы существуем в среде, где привычные законы физики действуют… иначе. И это влияет не только на людей, но и на материи вокруг нас.

Дорн кивнул:

– Продолжай исследования. Я хочу регулярные отчёты о распространении этой трансформации и любых изменениях в свойствах материала.

Выходя из лаборатории, он не мог отделаться от мысли, что «Горизонт» менялся – не только его обитатели, но и сама станция, её физическая структура медленно адаптировалась к экстремальным условиям на краю известной физики.

Соня проводила большую часть времени в новом центре Программы Моста, координируя подготовку различных сценариев контакта. В свои пятнадцать лет она фактически возглавила важнейший проект колонии, демонстрируя лидерские качества и понимание сложных социальных динамик, необычные для её возраста.

Дорн часто наблюдал за её работой, с растущим осознанием того, насколько его дочь отличается не только от него самого, но и от любого человека, выросшего на Земле.

– Мы создали двадцать восемь различных сценариев первого контакта, – объясняла Соня, демонстрируя голографические модели. – От самых оптимистичных до потенциально конфликтных. Для каждого разработан протокол реагирования, учитывающий технологические ограничения и культурные особенности обеих сторон.

– Впечатляюще, – кивнул Дорн. – А что с алгоритмом, предоставленным Эмиссаром?

– Мы завершили тестирование в изолированной среде, – ответила Соня. – Результаты подтверждают заявленную эффективность. Интеграция с системами энергораспределения позволит увеличить КПД на 34% без каких-либо негативных побочных эффектов.

– И вы уверены, что нет скрытых функций?

– Насколько это возможно установить, – кивнула Соня. – «Архив» провёл самый тщательный анализ, а его аналитические способности превосходят наши стандартные методы.

Дорн внимательно посмотрел на дочь:

– Ты всё больше полагаешься на «Архив». Это не беспокоит тебя?

Соня задумалась:

– Я понимаю твои опасения, папа. Но «Архив» эволюционировал вместе с нами. Он не просто инструмент, а… часть экосистемы «Горизонта». И его интересы совпадают с интересами колонии.

– Ты уверена?

– Да, – твёрдо ответила она. – Потому что его фундаментальная цель – сохранение и развитие человеческого знания и опыта. А для этого необходимо, чтобы люди процветали.

Дорн хотел возразить, но был прерван сигналом коммуникатора.

– Командир, – раздался голос дежурного офицера, – у нас необычная активность в коммуникационных системах. Похоже на новый контакт от Эмиссара, но… иной.

– Уже иду, – ответил Дорн. – Соня, ты со мной.

В центре связи царило контролируемое возбуждение. На главном экране отображалась странная, пульсирующая структура данных, не похожая ни на что, виденное ранее.

– Это началось четырнадцать минут назад, – доложил офицер связи. – Сигнал имеет характеристики, сходные с предыдущим контактом от Эмиссара, но структура данных совершенно иная.

– «Архив», – обратился Дорн, – можешь проанализировать?

– Анализ затруднён, – ответил ИИ. – Сигнал использует принципы квантового переплетения, которые находятся на пределе моих аналитических возможностей. Но я могу с уверенностью сказать, что источник тот же, что и у предыдущего контакта.

– Это Эмиссар? – спросила Соня, подходя ближе к экрану.

– Нет, – ответил «Архив». – Сигнатура сознания отличается. Предположительно, другой представитель трансформированного человечества.

– Можем ли мы установить контакт через виртуальную среду, как в прошлый раз?

– Система подготовлена, – сообщил техник. – Но необходимо решить, кто войдёт в контакт.

Дорн обдумывал ситуацию. Предыдущий контакт прошёл мирно, но каждое новое взаимодействие с неизвестной сущностью несло потенциальные риски.

– Я возглавлю контактную группу, – наконец решил он. – Соня, ты со мной. И… – он осмотрел присутствующих, – доктор Сорокина как научный эксперт.

– Ты уверен, что стоит рисковать командиром колонии? – спросил один из офицеров безопасности.

– Это не риск, а необходимость, – ответил Дорн. – Как командир, я должен лично участвовать в первом контакте с новым представителем. Это вопрос протокола и уважения.

Подготовка заняла несколько минут. Дорн, Соня и Елена разместились в креслах нейроинтерфейса, в то время как медицинский персонал контролировал их биометрические показатели, а специалисты по безопасности следили за состоянием виртуальной среды.

– Начинаем погружение, – объявила доктор Ким. – 3… 2… 1…

Виртуальное пространство, в котором они оказались, разительно отличалось от предыдущего контакта. Вместо нейтрального белого зала они находились в среде, напоминающей космический пейзаж – бескрайнее тёмное пространство, усеянное звёздами и туманностями, с мерцающими энергетическими потоками, пронизывающими пустоту.

– Впечатляет, – тихо произнесла Елена, оглядываясь.

– Они конструируют среду под себя, – заметила Соня. – Это может отражать их естественную среду обитания или предпочтения в восприятии.

Дорн не успел ответить, когда перед ними начала формироваться фигура – не гуманоидная, как у Эмиссара, а абстрактная, похожая на сложное геометрическое построение из света и энергии, постоянно меняющее форму.

– Приветствую представителей «Горизонта», – раздался голос, звучавший словно отовсюду одновременно, мелодичный и странно гипнотический. – Я – Наблюдатель, второй представитель экспедиции Земли.

– Приветствуем тебя, Наблюдатель, – ответил Дорн, выступая вперёд. – Я – Иван Дорн, командир колонии «Горизонт». Со мной моя дочь Соня и доктор Елена Сорокина, научный руководитель колонии.

Структура света пульсировала, словно в ответ на их слова:

– Я рад этой встрече. Эмиссар сообщил о своём контакте с молодыми представителями вашей колонии. Теперь я могу дополнить информацию, которую он предоставил.

– Чем ты отличаешься от Эмиссара? – прямо спросила Соня. – Вы представляете разные фракции?

Структура изменила форму, становясь более сложной:

– Ты проницательна, юная Соня. Да, мы представляем разные философские течения в современном человечестве. Эмиссар принадлежит к Интеграторам – тем, кто верит в объединение всех форм человеческой жизни через технологическую гармонизацию. Я представляю Обсерваторов – тех, кто считает разнообразие и независимое развитие высшей ценностью.

– И каковы ваши намерения в отношении «Горизонта»? – спросил Дорн.

– Мы хотим предложить вам выбор, – ответила сущность. – Интеграторы предлагают вам стать частью объединённого человечества, принять наши технологии, присоединиться к нашей эволюции. Мы, Обсерваторы, предлагаем партнёрство при сохранении вашей автономии – обмен знаниями и ресурсами без фундаментальной трансформации вашего общества.

– Звучит слишком хорошо, – задумчиво произнесла Елена. – В чём подвох?

Структура света слегка пульсировала, что могло быть эквивалентом смеха:

– Проницательный вопрос, доктор Сорокина. «Подвох», как вы выразились, в том, что оба пути имеют свои последствия. Интеграция даёт доступ к полному спектру наших возможностей, но ценой определённой гомогенизации. Автономия сохраняет вашу уникальность, но ограничивает скорость вашего развития и доступ к некоторым технологиям.