Контрольная группа

Глава 2: Рой

Международный центр по контакту, Женева, Швейцария

5 июня 2047, 07:23

София проснулась от настойчивого писка будильника в телефоне. Первые несколько секунд она не могла понять, где находится – незнакомая комната, незнакомая кровать, странный угол падения утреннего света. Потом память вернулась: Женева. Международный центр. Корабли на орбите.

Реальность.

Она потянулась, чувствуя, как затёкшие мышцы протестующе откликаются на движение. Сон был коротким – может быть, пять часов – но глубоким. Тело взяло своё, несмотря на протесты разума, который требовал продолжать работу.

София встала, подошла к окну. Утро в Женеве было ясным и прохладным. Солнце только поднималось над горизонтом, окрашивая Альпы на горизонте в оттенки розового и золотого. Красота, не затронутая событиями последних суток. Природе было всё равно, что на орбите планеты висят три корабля неизвестного происхождения.

Она достала портативный анализатор из сумки, включила его. Провела по воздуху комнаты.

ОБНАРУЖЕНЫ НЕИЗВЕСТНЫЕ НАНОЧАСТИЦЫ

КОНЦЕНТРАЦИЯ: 9.7 × 10^6/см³

Рост продолжался. С вчерашнего вечера концентрация выросла почти на двадцать процентов. София открыла блокнот, записала значение, добавила к данным из MIT и из самолёта. Строила график в уме: экспоненциальная кривая, устремляющаяся вверх.

Если рост не замедлится…

Она оборвала мысль. Спекуляции без данных были бесполезны. Нужны измерения, эксперименты, анализ.

Душ был быстрым и эффективным. София оделась в чистую одежду – джинсы, футболка, лабораторный халат, который она нашла в шкафу комнаты. Стандартный белый халат с эмблемой центра на кармане. Она провела рукой по ткани – качественный материал, удобный крой. Кто-то здесь думал о деталях.

Телефон показал несколько пропущенных сообщений:

Маркус Чен: «Завтрак в столовой, уровень 2. Присоединяйся?»

Координатор Окафор: «Лабораторные работы начинаются в 08:00. Ваше рабочее место – сектор C, уровень -3».

Неизвестный номер: «Доктор Кальвино, генерал Волкова. Нужно поговорить. Мой кабинет, 07:45».

София нахмурилась, глядя на последнее сообщение. Генерал хотела встречи до начала официальной работы. Что-то срочное? Или просто желание установить личный контакт?

Она ответила Маркусу: «Извини, встреча с Волковой. Увидимся в лаборатории», и вышла из комнаты.

Коридоры центра были тихими в этот ранний час. Где-то далеко слышались голоса, шаги, гул оборудования. София шла по указателям, пока не нашла лифт. Поднялась на пятый уровень, где, согласно карте на стене, располагались административные офисы.

Кабинет генерала Волковой находился в конце длинного коридора. Дверь была приоткрыта. София постучала, услышала:

– Входите.

Кабинет был просторным, но строгим. Большой стол, несколько мониторов, карта мира на стене с отмеченными точками – вероятно, локации всех научных станций и военных объектов. Окно выходило на внутренний двор центра, где уже кипела активность: люди в халатах устанавливали оборудование, военные патрулировали периметр.

Генерал Елена Волкова стояла у окна, держа в руке кружку с кофе. Она была в форме – тёмно-синий китель с погонами полковника, брюки, начищенные ботинки. Высокая, прямая осанка, седые волосы собраны в строгий пучок. Лицо было усталым, но глаза – острыми и внимательными.

– Доктор Кальвино, – она повернулась, кивнула в сторону стула перед столом. – Садитесь. Кофе?

– Да, спасибо, – София опустилась на стул, приняла кружку, которую Волкова налила из термоса на столе.

Генерал села напротив, положила руки на стол. Пауза. Она изучала Софию взглядом – оценивающим, но не враждебным.

– Вы первая обнаружили частицы, – наконец сказала Волкова. – Расскажите мне. Не технические детали – я читала ваш отчёт. Расскажите, что вы чувствовали, когда поняли, что это означает.

София моргнула, не ожидая такого вопроса. Чувствовала?

– Страх, – честно ответила она. – И любопытство. И… ощущение малости. Понимание, что мы столкнулись с чем-то за пределами нашего опыта.

Волкова кивнула. – Хорошо. Страх – здоровая реакция. Он держит нас в тонусе, заставляет быть осторожными. – Она сделала глоток кофе. – Доктор Кальвино, я не учёный. Я военный. Моя работа – защищать людей от угроз. Но сейчас я столкнулась с угрозой, против которой не знаю, как защищаться.

– Вы считаете их угрозой? – спросила София.

– А вы нет?

София задумалась. – Я не знаю, что они представляют. Угроза подразумевает враждебность, намерение причинить вред. Мы не знаем их намерений.

– Именно поэтому я хочу поговорить с вами, – Волкова наклонилась вперёд. – Вы рационалист. Вы мыслите данными и логикой. Это хорошо. Мне нужны люди, которые не паникуют, не строят фантазий. Мне нужна правда, какой бы она ни была.

– Я могу дать только то, что показывают данные, – ответила София.

– Этого достаточно. – Волкова открыла папку на столе, достала несколько фотографий. Положила их перед Софией. – Это снимки со спутников-шпионов. Сделаны вчера вечером, после того, как вы уже были здесь.

София взяла фотографии. Первая показывала один из кораблей Архиваторов крупным планом – додекаэдр с идеально гладкими гранями, отражающими звёздный свет странным образом, будто поверхность была не твёрдой, а жидкой.

Вторая фотография была увеличенным фрагментом поверхности корабля. София нахмурилась, приглядевшись. На первый взгляд поверхность казалась однородной, но при внимательном рассмотрении можно было различить структуру – бесчисленные крошечные элементы, плотно упакованные вместе.

– Наноструктура, – прошептала София. – Весь корабль… построен из наночастиц?

– Похоже на то, – подтвердила Волкова. – Наши аналитики оценивают, что корабль состоит из триллионов тех же частиц, что сейчас в нашей атмосфере. Только организованных в макроструктуру.

София уставилась на фотографию, мозг лихорадочно обрабатывал импликации. Если корабль был построен из наночастиц, это означало невероятную степень контроля и координации. Каждая частица должна была знать своё место, функцию, связь с соседними частицами. Это был уровень технологии, который человечество даже не начинало приближаться.

– Есть ещё кое-что, – Волкова положила перед ней третью фотографию.

Это был снимок Земли с орбиты, но со странной фильтрацией – атмосфера была окрашена в градации от синего до красного. София поняла: это карта плотности наночастиц.

Распределение было неравномерным. Над океанами цвет был преимущественно синим – низкая концентрация. Над сушей – зелёным и жёлтым. Но над крупными городами – ярко-красным. Особенно над Нью-Йорком, Лондоном, Токио, Пекином, Москвой.

– Они концентрируются над населёнными центрами, – сказала София.

– Да. И не только. – Волкова указала на другие красные точки. – Это военные базы. Это научные центры. Это промышленные комплексы. Частицы не распределяются случайно. Они собираются там, где происходит человеческая активность.

София положила фотографию на стол, откинулась назад. Импликации были очевидны и тревожны.

– Они изучают нас, – сказала она. – Целенаправленно. Наши города, технологии, военные объекты…

– Разведка перед вторжением? – спросила Волкова.

– Возможно. Или просто научное наблюдение. Мы не можем знать наверняка.

– Вот именно, – Волкова забрала фотографии, положила обратно в папку. – Мы не знаем. И это меня беспокоит больше, чем если бы они открыто атаковали. Неизвестный враг опаснее известного.

– Они могут быть не врагами, – возразила София.

– Но могут быть. – Волкова встретила её взгляд. – Доктор Кальвино, я призвана думать о худших сценариях. Это моя работа. Ваша работа – понять их технологию. Найти слабости. Дать нам хоть какое-то преимущество, если… когда это понадобится.

– Вы хотите, чтобы я искала способы противостоять им?

– Я хочу, чтобы вы давали мне информацию. Что бы вы ни обнаружили. Хорошее или плохое. – Волкова встала, подошла к окну. – У меня есть ещё одна задача. Я организую группу быстрого реагирования. Если частицы начнут демонстрировать враждебное поведение, нам нужен план действий. Военный ответ.

– Военный ответ против технологии, которая превосходит нашу на порядки? – София не удержалась от сарказма. – Генерал, это как пытаться сбить реактивный самолёт луком и стрелами.

– Возможно, – согласилась Волкова, не оборачиваясь. – Но лучше иметь лук и стрелы, чем голые руки. – Она повернулась. – Я реалист, доктор. Я знаю, что мы в невыгодном положении. Но я не сдамся без борьбы. И я надеюсь, что вы тоже.

София держала её взгляд несколько секунд, потом кивнула. – Я здесь, чтобы работать. Найти ответы. Если эти ответы помогут защититься… тем лучше.

– Вот и отлично, – Волкова вернулась к столу, протянула руку. София пожала её – крепкое, уверенное рукопожатие. – Добро пожаловать в команду, доктор Кальвино. Идите в лабораторию. Время не ждёт.

Подземные лаборатории, уровень -3

08:15

Лифт опускался вниз медленно, плавно, почти беззвучно. София смотрела на индикатор уровней: -1, -2, -3. Триста метров под землёй. Здесь, в глубине швейцарской земли, располагались основные исследовательские помещения центра.

Двери открылись, и София вышла в широкий коридор с белыми стенами и ярким освещением. Воздух был прохладным, чистым – мощная система вентиляции работала постоянно, поддерживая условия чистой комнаты.

Указатели на стенах показывали направления: Сектор A – Физика высоких энергий, Сектор B – Биологический анализ, Сектор C – Нанотехнологии и материаловедение. София пошла направо, следуя стрелкам.

Сектор C был обширным комплексом из нескольких помещений, соединённых переходами. Через стеклянные стены София видела лаборатории, заполненные оборудованием – электронные микроскопы, спектрометры, квантовые компьютеры, криогенные установки. Люди в белых халатах уже работали, склонившись над приборами и экранами.

– София! – знакомый голос заставил её обернуться.

Маркус Чен махал рукой из одной из лабораторий. София прошла к нему, провела ключ-карту через считыватель на двери. Та открылась с тихим шипением.

Лаборатория изнутри была впечатляющей. Центральное место занимал массивный просвечивающий электронный микроскоп последнего поколения – машина стоимостью несколько миллионов долларов, способная визуализировать отдельные атомы. Вокруг него располагались рабочие станции с мониторами, столы с образцами, шкафы с реактивами.

– Впечатляет, правда? – Маркус стоял рядом с микроскопом, гладя его корпус с благоговением, как кто-то гладил бы редкий спортивный автомобиль. – Это новейшая модель от JEOL. Разрешение до 0.5 ангстрема. Мы сможем увидеть структуру частиц в деталях, о которых даже не мечтали.

– Ты уже работаешь с образцами? – спросила София, подходя к нему.

– Начал час назад. – Маркус указал на экран монитора рядом с микроскопом. – Смотри.

София наклонилась, изучая изображение. На экране, в чёрно-белом высоком разрешении, висела одна наночастица – увеличенная в миллионы раз. Структура была… сложной. Нет, это было слабое слово. Она была невероятно сложной.

Центральное ядро, состоящее из плотно упакованных атомов – София различала гексагональные паттерны углерода, графеновые листы, свёрнутые в трёхмерную конфигурацию. Вокруг ядра – слои других структур, каждая выполняла свою функцию: сенсорные элементы, коммуникационные узлы, возможно, даже микроскопические манипуляторы для взаимодействия с окружающей средой.

– Это… – София искала слова. – Это больше похоже на клетку, чем на машину.

– Да, – согласился Маркус. – Граница стирается. Это машина, построенная по биологическим принципам. Или биология, доведённая до совершенства технологией. Трудно сказать.

– Ты анализировал функциональные элементы?

– Пытаюсь. – Маркус переключил изображение, показывая другую проекцию частицы. – Вот эти выросты здесь – я думаю, это антенны. Для приёма и передачи сигналов. А эти полости внутри ядра – возможно, контейнеры для хранения атомов, сырья для репликации.

София внимательно изучала изображение, мозг строил модели и теории. Каждая деталь структуры имела смысл, выполняла функцию. Никаких лишних элементов, никакого избыточного материала. Это была оптимизация на уровне, который казался почти… нечеловеческим.

Что, конечно, и было правдой.

– Попробовала ли ты…

– София Кальвино? – новый голос прервал её. Женщина вошла в лабораторию – высокая, чернокожая, с короткими волосами и внимательным взглядом. София узнала её: координатор Амара Окафор.

– Да, – София выпрямилась.

– Рада, что вы здесь. – Амара протянула руку, они пожали друг другу руки. – Я координирую исследовательские группы. Ваша специализация – нанотехнологии и квантовые системы, правильно?

– Верно.

– Отлично. У нас есть несколько направлений работы. – Амара подошла к большой интерактивной доске на стене, прикоснулась к ней. Экран ожил, показывая древовидную структуру проектов. – Первое: структурный анализ частиц. Это то, чем занимается доктор Чен. Второе: исследование коммуникационных протоколов. У нас есть специалист по квантовым коммуникациям, прибывает через час. Третье: попытки изолировать и деактивировать частицы. Четвёртое: изучение репликации – как они размножаются, можно ли это остановить.

София слушала, мысленно отмечая направления. Все логичны, все необходимы.

– Где я буду полезнее всего? – спросила она.

– Я думаю, в третьем и четвёртом направлениях, – ответила Амара. – Ваш опыт с самособирающимися системами даёт вам уникальную перспективу. Если мы поймём, как остановить репликацию…

– Мы получим рычаг влияния, – закончила София. – Хорошо. Мне нужно оборудование: квантовый интерферометр, доступ к криогенным установкам, возможно, система магнитного резонанса…

– У нас есть всё это, – заверила Амара. – Ваша рабочая зона – лаборатория C-4, через два коридора отсюда. Я пришлю вам список доступного оборудования.

Она повернулась к выходу, но остановилась у двери.

– Ещё одно, доктор Кальвино. Мы работаем в ускоренном режиме. Правительства хотят ответов как можно быстрее. Но не жертвуйте точностью ради скорости. Ошибка может стоить нам дорого.

– Понимаю, – кивнула София.

Когда Амара ушла, Маркус посмотрел на Софию.

– Ускоренный режим, – повторил он. – Это мягко сказано. София, я работал всю ночь. Я не один. Половина людей здесь не спали. Давление огромное.

– Я знаю, – София положила руку ему на плечо. – Но мы справимся. По одной проблеме за раз. Методично. Научно.

– Ты всегда была оптимисткой, – Маркус улыбнулся, но улыбка была усталой.

– Нет, – возразила София. – Я реалист. А реальность такова, что у нас нет выбора, кроме как работать.

Она оставила Маркуса с его микроскопом и прошла к лаборатории C-4. Помещение было меньше, но хорошо оборудованным. В центре стоял квантовый интерферометр – не такой большой, как её машина в MIT, но вполне функциональный. Рядом – криогенная камера, магнитный резонатор, несколько рабочих станций с мощными компьютерами.

София провела следующие несколько часов, погружаясь в работу. Сначала – калибровка оборудования. Потом – сбор образцов воздуха из разных уровней здания, запуск анализа. Данные начали поступать, заполняя экраны графиками и цифрами.

Концентрация частиц продолжала расти: сейчас 10.2 × 10^6 на кубический сантиметр. София записывала значения, строила модели роста. Экспоненциальная кривая не показывала признаков выхода на плато.

Она попыталась изолировать небольшую группу частиц в герметичной камере. Наблюдала под микроскопом, как они дрейфуют, взаимодействуют с молекулами воздуха. Когда она активировала мощное электромагнитное поле, частицы… изменились. Их движение стало хаотичным, нескоординированным. Через несколько секунд они деактивировались, превратившись в инертные кристаллы углерода.

София записала результат. ЭМ-поля могли нарушить работу частиц. Но какой силы поле понадобится для воздействия на триллионы частиц в атмосфере планеты? Невообразимая. Человечество не имело такой энергии.

Она продолжала экспериментировать: пробовала разные частоты излучения, температуры, химические реагенты. Некоторые воздействия замедляли частицы, другие не давали эффекта вообще. Но ничто не давало полного решения – способа массово деактивировать их без огромных энергетических затрат.

Время текло незаметно. София работала, забыв о еде, отдыхе, даже о времени суток. Это было знакомое состояние – полное погружение в проблему, когда внешний мир исчезал, оставляя только данные, эксперименты, анализ.

Её прервал стук в дверь. София подняла голову, моргнув – глаза устали от экранов. Часы показывали 14:37. Она работала больше шести часов подряд.

– Да? – позвала она.

Дверь открылась, и в лабораторию вошёл молодой человек, высокий и худой, с растрёпанными тёмными волосами и усталым лицом. Он нёс ноутбук под мышкой и кружку кофе в руке.

– Доктор Кальвино? – его голос был хриплым, будто он много говорил или мало спал. Вероятно, оба варианта. – Лукас Браун. Квантовые компьютеры и взлом систем. Координатор Окафор сказала, что вам может понадобиться помощь с анализом данных.

София оглядела его. Молодой – не больше двадцати восьми, тридцати. Джинсы, футболка с логотипом какой-то технологической компании, кроссовки. Не похож на типичного правительственного подрядчика.

– Взлом систем? – переспросила она.

– Я предпочитаю термин «специалист по информационной безопасности», – Лукас усмехнулся. – Звучит менее криминально. Но да, взлом. Правительство держит меня в консультантах на случай, если нужно проникнуть куда-то, куда не пускают вежливо.

– И что ты делаешь здесь?

– Пытаюсь взломать инопланетную технологию, – ответил Лукас, будто это было самой обычной задачей в мире. – Частицы коммуницируют, правильно? Значит, есть протокол. Протокол можно перехватить. Перехваченное можно декодировать. Декодированное можно понять. Теоретически.

София заинтересовалась. – Ты уже пробовал?

– Последние восемь часов. – Лукас поставил кружку на стол, открыл ноутбук. – Я настроил квантовые детекторы для ловли сигналов между частицами. Результаты… странные.

Он повернул экран к Софии. Там отображалась визуализация – волны разных цветов, пульсирующие и переплетающиеся в сложном танце.

– Это сигналы? – спросила София.

– Да. Частицы постоянно обмениваются информацией. Но не через обычные электромагнитные волны. Они используют квантовую запутанность – мгновенную передачу состояния между запутанными частицами. Это означает… – он запнулся, видимо, оценивая, насколько София была знакома с квантовой физикой.

– Это означает, что сигнал не имеет задержки, – закончила София. – Информация передаётся мгновенно, независимо от расстояния.

– Точно, – Лукас выглядел довольным, что не нужно объяснять основы. – Проблема в том, что декодировать эти сигналы… чёрт, это сложно. Это не бинарный код, не что-то, к чему мы привыкли. Это многомерные квантовые состояния, закодированные в способах, которые я даже не могу полностью понять.

София подошла ближе, изучая визуализацию. Паттерны были… красивыми. Сложными. Они напоминали ей фракталы – структуры, повторяющиеся на разных масштабах, бесконечно детализированные.

– А если не пытаться декодировать? – предложила она. – Если просто анализировать паттерны? Искать регулярности, повторения?

Лукас посмотрел на неё с интересом. – Анализ паттернов… да, это может сработать. У меня есть ИИ, обученный на распознавании структур в данных. Если скормить ему эти сигналы…

Он начал печатать, пальцы летали по клавиатуре с впечатляющей скоростью. София наблюдала, как на экране появлялись строки кода, запускались программы, открывались новые окна с данными.

– Это займёт несколько минут, – сказал Лукас, не отрывая взгляда от экрана. – ИИ должен обработать терабайты информации.

София кивнула, вернулась к своему рабочему столу. Взяла незаконченный анализ образца, который изучала до прихода Лукаса. Но было трудно сосредоточиться. Мысль о том, что они могут перехватить коммуникацию между частицами, была захватывающей. Если они поймут, что частицы «говорят» друг другу…

– Готово, – объявил Лукас минут через пять.

София быстро подошла к нему. На экране теперь отображалась другая визуализация – граф, сеть узлов, соединённых линиями.

– Что это?

– Сетевая структура, – объяснил Лукас. – Каждый узел – это группа частиц, которые особенно интенсивно коммуницируют между собой. Линии – связи между группами. ИИ обнаружил иерархию.

София уставилась на граф. Структура была чёткой: в центре – несколько больших узлов, связанных со множеством меньших узлов, которые в свою очередь связывались с ещё меньшими.

– Как нервная система, – пробормотала она. – Центральные узлы – как мозг. Периферийные – как нервные окончания.

– Именно, – подтвердил Лукас. – Это не хаотичный рой. Это организованная сеть с централизованным управлением. Где-то есть… хабы. Центры координации.

– Где?

Лукас увеличил часть графа, показывая один из крупных центральных узлов. Под ним отображались координаты: широта, долгота, высота.