Корпорация 'АД'

Я вспомнил слова Мефистова о том, что я "особенный". О том, что меня ждет карьера не просто креативного директора, а "Архитектора Реальности".

– Они говорили что-то о моих способностях к манипуляции массовым сознанием, – признался я. – О том, что я могу создавать концепции, которые меняют саму реальность.

Анна Сергеевна нахмурилась.

– Я так и думала. Вы – Творец Реальности. Редкий дар. Таких, как вы, рождается не больше десятка в поколение. Люди, способные силой воображения и слова изменять коллективное бессознательное, а через него – и материальный мир.

– Но я просто рекламщик, – возразил я. – Креативщик. Да, я умею создавать концепции, которые цепляют людей, но это не какая-то магическая способность…

– В нашем мире грань между рекламой и магией давно стерлась, – перебила меня Анна Сергеевна. – То, что вы называете "концепциями", на самом деле – мощные ментальные конструкты, влияющие на саму ткань реальности. И "Корпорация 'Ад'" использует таких, как вы, чтобы постепенно менять мир. Делать его более… подходящим для демонических сущностей.

Я вспомнил проект вакцинации, над которым работал. Вакцина, снижающая способность к критическому мышлению. Делающая людей более восприимчивыми к манипуляциям. И другие проекты, которые были в моем новом портфолио – изменение образовательных программ, переформатирование общественного мнения, создание новых социальных норм.

– Мои кампании, – медленно проговорил я, осознавая масштаб происходящего. – Они действительно… меняют людей?

– Не просто меняют, – серьезно ответила Анна Сергеевна. – Они перекраивают саму суть человеческой природы. Делают людей менее человечными. Более податливыми для влияния демонических сил.

Я почувствовал что-то, похожее на ужас – эмоцию, которую, как я думал, больше не способен испытывать.

– И каков их конечный план?

– Полное изменение реальности, – Анна Сергеевна указала на глобус в углу. – Видите эти красные участки? Это территории, где влияние "Корпорации 'Ад'" и подобных ей организаций уже достигло критического уровня. Где грань между мирами истончилась настолько, что демонические сущности могут проявляться почти свободно. Голубые – те, где еще сильны традиционные человеческие ценности, духовность, сопротивление манипуляциям.

Я подошел к глобусу и с тревогой увидел, что красных участков было гораздо больше, чем голубых. Особенно в крупных городах, центрах экономической и политической власти.

– И что произойдет, если весь глобус станет красным?

– Конец человеческого мира в том виде, в каком мы его знаем, – просто ответила Анна Сергеевна. – Наступление эры демонических сущностей. Эры абсолютного контроля над человеческим сознанием и телом. Эры, где такие понятия, как любовь, сострадание, свобода воли, просто перестанут существовать.

Я вернулся к столу и сел, ошеломленный масштабом угрозы. И своей ролью в ней.

– И я… я помогаю им в этом? – спросил я, хотя уже знал ответ.

– Каждая ваша кампания – еще один шаг к их цели, – кивнула Анна Сергеевна. – Но в этом и ваша ценность для нас. Если вы решите бороться – действительно бороться – вы можете стать мощным оружием против них. Используя те же таланты, но в противоположном направлении.

– Но как? Я даже не могу вернуть собственную душу, не говоря уже о спасении мира.

Анна Сергеевна улыбнулась, и в ее старческих глазах я увидел мудрость веков.

– Одно связано с другим. Путь к возвращению вашей души – это и путь к противостоянию "Корпорации 'Ад'". Те самые три искупительных действия, о которых вы прочли в книге.

– Вы знаете о книге? – удивился я.

– Конечно, – она кивнула. – Я дала ее Кириллу для вас. Это древний текст, написанный теми, кто столетия назад сталкивался с теми же проблемами, что и вы сейчас.

Я достал книгу из внутреннего кармана и положил на стол.

– Я прочел о трех искупительных действиях. Но они кажутся… слишком абстрактными. Как я узнаю, кому причинил наибольший вред? Как спасти душу другого? И что значит "акт самопожертвования"?

– Ответы придут к вам в свое время, – Анна Сергеевна накрыла книгу ладонью. – Но сначала вы должны осознать всю глубину своей трансформации. Понять, что с вами происходит. Что вы теряете. И что еще можете потерять.

Она встала и подошла к одной из книжных полок, достала небольшое зеркало в серебряной оправе и протянула мне.

– Посмотрите на себя. Но не глазами, а душой. Той ее частью, которая еще осталась.

Я взял зеркало и посмотрел в него. Сначала я увидел лишь свое обычное отражение – привлекательное, но несколько бледное лицо, глаза с красноватым отливом, аккуратная прическа. Но постепенно, по мере того как я вглядывался, изображение начало меняться.

Кожа становилась прозрачной, сквозь нее проступали странные темные линии, пульсирующие, словно наполненные не кровью, а чем-то иным. Глаза горели внутренним огнем, а за спиной вырисовывались очертания крыльев – не ангельских, белых и оперенных, а кожистых, как у летучей мыши. На голове едва заметно проступали небольшие рожки, а зубы становились острее, чем у человека.

Но самым страшным было то, что я увидел внутри себя – там, где у обычных людей светилась душа, у меня зияла черная дыра, пустота, постепенно заполняемая чем-то чужеродным, темным, пульсирующим.

Я отбросил зеркало, не в силах больше смотреть на свою трансформацию.

– Что это за… субстанция внутри меня? – спросил я, чувствуя тошноту.

– Демоническая эссенция, – ответила Анна Сергеевна, поднимая упавшее зеркало. – Она заполняет пустоту, оставшуюся после ушедшей души. Постепенно изменяет вас, превращает в нечто иное. Не человека, но и не демона – гибрида, слугу "Корпорации 'Ад'", лишенного свободы воли и человеческих эмоций.

– Но я все еще… чувствую. Иногда, – сказал я, вспоминая свою реакцию на Ольгу, на историю Игоря Петровича, на страдания Кирилла.

– Да, в вас еще остались фрагменты души, – кивнула Анна Сергеевна. – Крошечные осколки, которые сопротивляются трансформации. Именно поэтому вы здесь. Именно поэтому вы все еще можете быть спасены.

– А Кирилл? – я вспомнил его измученный вид, странные пятна на коже, кровь в слюне. – Что с ним происходит?

Анна Сергеевна вздохнула, и в ее глазах появилась грусть.

– Боюсь, с Кириллом дела обстоят гораздо хуже. Его трансформация зашла слишком далеко. А теперь, когда он начал сопротивляться, его человеческая сущность и демоническая эссенция вступили в прямой конфликт. Это… разрывает его изнутри.

– Можно ли ему помочь? – спросил я, чувствуя странную тревогу за коллегу. – Спасти его?

– Это было бы невероятно сложно, – осторожно ответила она. – Потребовалось бы удалить демоническую эссенцию, что само по себе чрезвычайно опасно, а затем каким-то образом вернуть его душу из хранилища "Корпорации 'Ад'". Но даже если это удастся… его тело и разум уже сильно повреждены. Он может не пережить процесс.

Я задумался. Кирилл был моим коллегой, но не другом в полном смысле этого слова. Мы работали вместе, но не были близки. И все же… что-то в его судьбе глубоко трогало меня. Может быть, потому что я видел в нем свое возможное будущее?

– Я хочу попытаться, – наконец сказал я. – Помочь ему. Это может быть… моим вторым искупительным действием? Спасением души другого?

Анна Сергеевна внимательно посмотрела на меня, словно оценивая искренность моих намерений.

– Возможно, – кивнула она. – Если ваши мотивы чисты. Если вы действуете не из эгоизма, а из сострадания. Но сначала вам нужно разобраться с первым действием – признанием вины перед тем, кому вы причинили наибольший вред.

– И кто это? – спросил я, перебирая в памяти людей, с которыми сталкивался за последние недели в "Корпорации 'Ад'". – Кому я навредил сильнее всего?

– Вспомните проекты, над которыми вы работали, – подсказала Анна Сергеевна. – Особенно тот, который вызывал у вас наибольшую гордость. Часто именно там, где мы чувствуем удовлетворение от своих достижений, и скрывается величайший вред.

Я задумался. За короткое время в "Корпорации 'Ад'" я участвовал в нескольких проектах, но больше всего гордился кампанией для "ФинКонсалта" – той самой, где мы представили финансовые инвестиции как азартную игру, вызывающую зависимость. Кампания имела огромный успех – тысячи новых клиентов, миллиарды вложенных средств.

И, как я теперь понимал, тысячи людей, втянутых в финансовую пирамиду, обреченных на разорение. Люди, потерявшие не только деньги, но и частицы своих душ, уловленные в ловушку азарта и жадности.

– "ФинКонсалт", – произнес я. – Моя первая кампания для "Корпорации 'Ад'". Я создал концепцию, которая заставляла людей видеть в рискованных инвестициях захватывающую игру. Многие потеряли все свои сбережения.

– И не только деньги, – добавила Анна Сергеевна. – Но да, это значительный вред. Однако достаточно ли он велик для первого искупительного действия? Вы должны искать тех, кто пострадал больше всего. Чьи жизни были разрушены полностью.

И тут меня осенило. В материалах по "ФинКонсалту", которые я изучал после запуска кампании, был отчет о "побочных эффектах" – сухая статистика самоубийств среди клиентов, потерявших все. Среди них упоминался случай семейной пары, где муж, инвестировавший все семейные сбережения и взявший кредиты по совету "ФинКонсалта", покончил с собой, оставив жену с тремя детьми не просто без средств к существованию, но еще и с огромными долгами.

– Была семья, – медленно проговорил я. – Муж покончил с собой после разорения. Оставил жену с тремя детьми и долгами.

– И вы помните их имя? – спросила Анна Сергеевна.

– Соколовы, – я вспомнил, потому что фамилия совпадала с фамилией Кирилла. – Андрей и Мария Соколовы. Они жили где-то в Подмосковье.

– Найдите их, – Анна Сергеевна положила руку мне на плечо. – Признайте свою вину. И сделайте все возможное, чтобы исправить причиненный вред. Это будет вашим первым шагом к искуплению.

– А потом? – спросил я. – После первого действия?

– Потом мы займемся спасением Кирилла, – ответила она. – Если это еще будет возможно. И, параллельно, будем искать способ проникнуть в хранилище душ "Корпорации 'Ад'". Без этого все остальные действия бессмысленны.

Она подошла к книжному шкафу и достала небольшую шкатулку из темного дерева.

– Вам нельзя возвращаться в свою квартиру. Мефистов наверняка установил наблюдение. И ваша машина тоже может быть отслежена. Вот, – она протянула мне шкатулку. – Здесь новые документы, ключи от конспиративной квартиры и немного денег. Этого должно хватить на первое время.

Я открыл шкатулку. Внутри действительно лежали паспорт на имя Алексея Иванова, ключи и пачка наличных.

– Как вы подготовили это так быстро? – удивился я. – Вы знали, что я приду?

– "Хранители" всегда готовы, – улыбнулась Анна Сергеевна. – Мы существуем столетиями, Максим. У нас есть ресурсы и опыт. И мы всегда готовы помочь тем, кто хочет вырваться из лап "Корпорации 'Ад'".

Она достала из кармана маленький серебряный медальон на цепочке.

– Носите это всегда. Он не полностью скроет вас от их взгляда, но затруднит обнаружение. И позволит нам всегда находить вас, если понадобится помощь.

Я взял медальон. Он был теплым на ощупь и покрыт странными символами, похожими на те, что я видел в книге о демонических контрактах.

– Спасибо, – искренне сказал я. – За все. За то, что не отвернулись от меня, несмотря на то, что я… что я стал.

– В этой борьбе каждая душа на счету, – серьезно ответила Анна Сергеевна. – Особенно такая, как ваша. А теперь идите. Найдите Соколовых. Начните свой путь искупления. И будьте осторожны – "Корпорация 'Ад'" не отпускает своих сотрудников просто так.

Я кивнул, собрал свои новые вещи и направился к выходу из тайной комнаты.

– И, Максим, – окликнула меня Анна Сергеевна. – Помните: то, что вы начинаете чувствовать – боль, сострадание, раскаяние – это хороший знак. Это значит, что ваша человечность еще жива. Держитесь за эти чувства, какими бы болезненными они ни были. Они – ваш путь назад.

С этими словами она проводила меня через тайный проход в основное помещение книжного магазина. Убедившись, что за пределами магазина нет никаких подозрительных личностей, я вышел на Арбат и смешался с толпой туристов.

Я чувствовал странную смесь страха и решимости. Страха перед могуществом "Корпорации 'Ад'" и предстоящими испытаниями. И решимости пройти через все это, чтобы вернуть свою душу, свою человечность.

И, возможно, помочь спасти мир от угрозы, о которой большинство людей даже не подозревало.

Используя новые документы, я снял номер в небольшом отеле на окраине Москвы и занялся поисками семьи Соколовых. Интернет давал слишком много результатов по такой распространенной фамилии, но, вспомнив детали из отчета, я сумел сузить поиск.

Андрей Соколов, 42 года, инженер из города Жуковский в Подмосковье. Его жена, Мария, работала учителем в местной школе. Трое детей: двое мальчиков-подростков и девочка семи лет. После самоубийства мужа семья оказалась в катастрофическом положении – долги банкам, ипотека, кредиты, взятые для инвестирования в "ФинКонсалт".

Я нашел их адрес в социальных сетях и на следующий день отправился в Жуковский – небольшой наукоград в тридцати километрах от Москвы, известный своими авиационными предприятиями.

Квартира Соколовых располагалась в типичной пятиэтажке советской постройки. Обшарпанный подъезд, старый лифт, облупившаяся краска на дверях. Полная противоположность роскошному жилому комплексу, где я обитал последние недели.

Я долго стоял перед дверью с номером 47, не решаясь позвонить. Что я скажу этой женщине? Как объясню, кто я такой и какую роль сыграл в смерти ее мужа? И примет ли она мою помощь, если узнает правду?

В конце концов, я решил действовать осторожно. Легенда была простой – я представитель благотворительного фонда, помогающего семьям, пострадавшим от недобросовестных финансовых организаций. Это было не совсем ложью – я действительно хотел помочь. И мое истинное признание вины могло подождать до установления некоторого доверия.