Лабиринт Минотавра

Глава 4: Дорога в аид

Кносский дворец, вход в лабиринт 7 июня, 17:35

Ступени, вырубленные в скальной породе, круто уходили вниз по спирали. Воздух становился влажным и холодным, стены сочились конденсатом. Свет фонарей выхватывал из темноты странные символы, высеченные в камне через равные промежутки – те самые знаки, которые были на капсуле со спорами.

– Предупреждения, – пояснил Василис, указывая на один из символов. – И инструкции. Они рассказывают о том, что ждет внизу, и как безопасно пройти.

– Вы можете их прочитать? – спросила Елена, фотографируя надписи.

– Не все, – признался критянин. – Это древнейшая форма минойского письма, даже более ранняя, чем линейное письмо А. Но некоторые символы передавались в нашей семье из поколения в поколение.

Он указал на знак, напоминающий спираль с отходящими лучами:

– Этот, например, означает «опасность преображения». А вот этот, – он показал на символ, похожий на волну с точками, – предупреждает о «живых стенах».

– Живых стенах? – переспросил Томпсон, проводя сканером по поверхности камня. – Что это значит?

– Увидите сами, – мрачно ответил Василис. – Просто запомните главное правило – ничего не трогайте голыми руками.

Спуск продолжался около пятнадцати минут. Наконец, лестница закончилась, выводя в просторный зал с высоким сводчатым потолком. Лучи фонарей не достигали дальних стен, создавая впечатление бесконечного пространства.

– Мы на первом уровне лабиринта, – сказал Василис. – Церемониальный зал, где проводились ритуалы инициации.

– Инициации? – переспросил Алексей.

– Посвящения в тайны трансформации, – пояснил критянин. – Не все минойцы проходили через это. Только избранные. Те, кто должен был стать… больше, чем человек.

Северов дал сигнал, и группа медленно двинулась вперед, осматривая зал. Пол был вымощен крупными каменными плитами с вырезанными на них изображениями лабиринта. В центре находилась круглая платформа с алтарем из темного камня, покрытым древними пятнами.

– Кровь, – тихо сказала доктор Чен, осветив поверхность алтаря ультрафиолетовой лампой. – Очень старая, но всё еще определяемая.

– Жертвоприношения? – предположила Елена.

– Не совсем, – ответил Василис. – Это была кровь добровольцев. Тех, кто хотел… измениться.

Он обвел рукой стены зала, на которых теперь, при ближайшем рассмотрении, стали видны фрески. Хорошо сохранившиеся изображения показывали процесс трансформации людей в получеловеческих-полуживотных существ. Некоторые превращались в быкоголовых созданий, другие приобретали черты волков, орлов или змей.

– Это не аллегории, – сказал Василис, заметив удивленные взгляды. – Минойцы действительно обладали технологией изменения человеческой ДНК.

– Но как? – спросила доктор Чен. – Для такого уровня биотехнологий требуются знания, намного превосходящие возможности бронзового века.

Василис хранил молчание, лишь загадочно улыбнулся.

– Некоторые знания слишком опасны, чтобы произносить их вслух. Особенно здесь.

– Вы намекаете, что минойцы получили эти технологии извне? – предположил Алексей. – От какой-то более древней цивилизации?

– Или от чего-то, что не было человеческой цивилизацией вообще, – тихо добавила Елена, изучая фрески. – Смотрите, здесь изображены существа, спускающиеся с неба.

Северов прервал дискуссию:

– Теории происхождения обсудим позже. Сейчас нас интересует практический аспект – где Кастелли нашел споры и куда он мог направиться.

– Центральный алтарь, – указал Василис. – Под ним находится хранилище, где содержались различные… образцы.

Группа подошла к алтарю. Вблизи стало видно, что массивная каменная плита была недавно сдвинута – на полу виднелись свежие царапины, а по краям платформы остались следы современных инструментов.

– Они вскрыли его, – кивнул Василис. – Нарушили печати, которые держались тысячи лет.

Томпсон сканировал пространство под алтарем, где обнаружилось небольшое углубление.

– Здесь что-то было, – сказал он. – Судя по остаточным энергетическим сигнатурам, объект обладал собственным слабым излучением.

– Капсула со спорами, – подтвердил Василис. – Одна из многих, хранившихся в лабиринте. Но эта была… особенной.

– Чем именно? – спросила доктор Чен.

– Она содержала образцы Царской линии, – пояснил критянин. – Споры, предназначенные для правителей. Те, что дают наиболее полную и контролируемую трансформацию.

– Превращают в Минотавра? – уточнил Алексей.

– В Астерия, – поправил Василис. – Это было его настоящее имя. Не чудовище из мифов, а первый успешный эксперимент по полной трансформации человека. Сын царя Миноса, рожденный с генетическими дефектами и «исправленный» с помощью спор.

– Значит, Кастелли намеренно искал именно эти споры, – задумчиво произнес Северов. – Вопрос – что он планировал делать дальше?

– Судя по следам, – Василис указал на многочисленные отпечатки ног на пыльном полу, – его группа направилась туда.

Он показал на один из трех тоннелей, отходивших от центрального зала. В отличие от других проходов, этот был шире и имел почти идеально круглую форму.

– Это ведет к лаборатории, – пояснил критянин. – Месту, где минойские ученые проводили свои… эксперименты.

Северов принял решение:

– Следуем по этому маршруту. Но сначала проверим периметр зала. Доктор Чен, соберите образцы с алтаря. Томпсон, составьте трехмерную карту этого уровня.

Группа рассредоточилась, методично обследуя огромный зал. Алексей вместе с Еленой изучали фрески на дальней стене.

– Странно, – заметила она, указывая на одно из изображений. – Это похоже на медицинскую процедуру. Смотрите, здесь люди в специальных одеяниях вводят что-то в вены пациента.

– Возможно, они использовали споры в жидкой форме, – предположил Алексей. – Внутривенная инъекция обеспечила бы более быстрое распространение по организму.

– Но как они могли знать о венах и кровообращении? – Елена покачала головой. – Это знание появилось в медицине лишь в семнадцатом веке.

– Если верить Василису, минойцы владели технологиями, намного опережавшими своё время, – сказал Алексей. – Возможно, их медицинские знания также были продвинутыми.

– Или они получили эти знания из того же источника, что и споры, – тихо добавила Елена.

Их разговор прервал возглас Томпсона:

– Нашел что-то! Похоже на… дверь?

Все собрались вокруг участка стены, который «Хакер» исследовал своими приборами. На первый взгляд, это была обычная каменная поверхность, покрытая фресками. Но сканер показывал пустое пространство за ней.

– Здесь должен быть механизм открывания, – сказал Томпсон, ощупывая стену через защитные перчатки. – Возможно, скрытый рычаг или…

– Стоп, – резко произнес Василис. – Не трогайте ничего. Это может быть ловушка.

Он подошел ближе, внимательно изучая фреску. На ней был изображен человек, касающийся определенной части рисунка – звезды с восемью лучами.

– Смотрите внимательно на изображение, – сказал критянин. – Минойцы часто оставляли инструкции прямо на виду, но замаскированные под декоративные элементы.

Он указал на последовательность символов рядом со звездой:

– Здесь сказано: «Только чистый духом может войти». И ещё что-то о… крови.

– Кровавый замок? – предположил Алексей. – Дверь, требующая жертвы?

– Не совсем, – Василис покачал головой. – Скорее, проверка на наличие определенных генетических маркеров. Дверь, реагирующая только на кровь определенных людей.

– Тех, кто уже начал трансформацию? – спросила доктор Чен.

– Возможно, – кивнул критянин. – В любом случае, я бы не советовал экспериментировать.

Северов согласился:

– Оставим это. Сосредоточимся на основном маршруте. Кастелли и его люди прошли через тот тоннель, значит, и мы пойдем туда.

Группа собралась у входа в тоннель. Перед спуском Северов связался с базовым лагерем, докладывая о ситуации и получая обновления.

– Периметр дворца под контролем, – сообщил он после сеанса связи. – Но есть проблема. Зафиксировано движение в горах вокруг Кносса. Что-то или кто-то перемещается между пещерами.

– Сбежавшие мутанты? – предположил Алексей.

– Или местная фауна, – пожала плечами агент Далер по радиосвязи. – В любом случае, будьте осторожны. Если зараженные организовались в группы, они могут представлять организованную угрозу.

– Принято, – ответил Северов. – Продолжаем движение. Будем докладывать каждые тридцать минут.

Тоннель, ведущий от церемониального зала, оказался удивительно просторным и хорошо сохранившимся. Стены были тщательно обработаны, пол вымощен гладкими плитами. Через каждые десять метров в нишах располагались древние светильники – глиняные чаши с высохшими остатками масла.

– Основной проход, – пояснил Василис. – Построен для регулярного использования, в отличие от потайных ходов и аварийных выходов.

– Насколько глубоко он ведет? – спросил Томпсон, сверяясь с данными сканирования.

– Мы сейчас примерно в ста метрах под поверхностью, – ответил критянин. – Лаборатория находится еще на пятьдесят метров глубже.

Группа двигалась медленно и осторожно, проверяя каждый шаг. Внезапно Алексей заметил странное мерцание на стене тоннеля.

– Стойте, – он поднял руку, останавливая остальных. – Что это?

Луч его фонаря выхватил из темноты участок стены, покрытый чем-то напоминающим тонкую пленку. При свете эта субстанция слабо фосфоресцировала зеленоватым светом.

– Не приближайтесь, – предупредил Василис. – Это одна из защитных систем лабиринта. Биоорганический сенсор.

– Сенсор? – переспросила доктор Чен. – Вы хотите сказать, эта… слизь может нас обнаружить?

– Не только обнаружить, – мрачно ответил критянин. – Но и проанализировать, определить уровень угрозы и активировать соответствующие защитные меры.

– Это невозможно, – возразил Томпсон. – Такие биотехнологии не могли существовать в минойскую эпоху.

– И тем не менее, они существовали, – сказал Василис. – И, что более важно, всё еще функционируют.

Доктор Чен осторожно приблизилась к стене, не касаясь странной субстанции.

– Невероятно. Если эта биопленка действительно сохраняет жизнеспособность на протяжении тысячелетий, это полностью противоречит всем известным законам биологии.

– Как нам пройти? – спросил Северов, разглядывая мерцающую поверхность, которая, казалось, покрывала стены тоннеля на протяжении нескольких метров.

– Очень осторожно, – ответил Василис. – Система реагирует на определенные биомаркеры. Те, кто носит в себе споры, могут проходить безопасно. Остальные… запускают защитный механизм.

– И что это за механизм? – спросил Алексей.

Василис помедлил с ответом:

– Стены выделяют нейропаралитический токсин. Очень быстрый. Жертва теряет способность двигаться, но сохраняет сознание. А затем… стены поглощают ее.

– Поглощают? – переспросила Елена с недоверием. – Вы имеете в виду…

– Именно то, что сказал, – кивнул критянин. – Живые стены. Одна из самых страшных защитных систем лабиринта.

– Как Кастелли и его люди прошли здесь? – спросил Северов.

– К тому моменту они уже были заражены спорами, – предположил Василис. – Система распознала их как «своих».

Группа молча переваривала эту информацию, глядя на мерцающую преграду.

– Значит, нам нужен другой путь, – наконец сказал Северов.

– Нет, – возразил Василис. – Нам просто нужен правильный способ пройти. Смотрите.

Он достал из своего рюкзака небольшой кожаный мешочек. Развязав его, критянин вытряхнул на ладонь в защитной перчатке тёмный порошок.

– Что это? – спросила доктор Чен.

– Спящие споры, – ответил Василис. – Деактивированные, безопасные. Их собирали поколения Хранителей из верхних уровней лабиринта. Если распылить их перед собой, система воспримет нас как «своих».

– Погодите, – Северов преградил ему путь. – Вы носите с собой те самые споры, которые вызывают мутацию?

– Я же сказал – деактивированные, – терпеливо повторил критянин. – Они прошли специальную обработку. Ритуал, если хотите. Они больше не способны запустить трансформацию, но сохраняют базовую химическую структуру, достаточную для обмана сенсоров.

– И мы должны просто поверить вам на слово? – скептически спросил Томпсон.

– У вас есть выбор, – пожал плечами Василис. – Либо доверитесь мне, либо попытаетесь найти обходной путь, которого может не существовать.

Северов и Алексей переглянулись. После короткого молчания майор кивнул:

– Хорошо. Но сначала проверим.

Он достал из снаряжения маленького робота-разведчика – компактное устройство на гусеничном ходу с камерой и различными сенсорами.

– Томпсон, подготовь разведчика. Василис, нанесите ваш порошок на его корпус.

Критянин осторожно распылил небольшое количество порошка на поверхность робота. Томпсон активировал устройство и направил его к мерцающей стене.

Все затаили дыхание, когда робот приблизился к биопленке. На мгновение казалось, что система среагировала – мерцание усилилось, по поверхности пробежала рябь. Но затем всё стабилизировалось, и робот беспрепятственно проехал через опасный участок.

– Работает, – удивленно произнес Томпсон, контролируя движение машины через планшет. – Сенсоры не фиксируют никакой агрессивной реакции.

– Хорошо, – Северов кивнул Василису. – Применяйте ваш порошок. Но если что-то пойдет не так…

– Ничего не пойдет не так, – уверенно ответил критянин. – Этот метод использовался Хранителями сотни лет.

Он начал осторожно распылять порошок перед группой, создавая своеобразную завесу. Мельчайшие частицы повисли в воздухе, слабо мерцая в лучах фонарей.

– Идите точно за мной, – инструктировал Василис. – Шаг в шаг. Не отклоняйтесь от центра тоннеля.

Один за другим они прошли через опасный участок. Биопленка на стенах действительно реагировала на их присутствие – мерцание усиливалось, иногда проявлялись странные узоры, напоминающие нейронные сети. Но атаки не последовало.

Когда последний член группы, Томпсон, миновал опасную зону, все облегченно вздохнули.

– Это было… необычно, – прокомментировала Елена.

– И жутко, – добавил Томпсон. – Я ощущал, будто стены наблюдают за нами.

– Так и есть, – кивнул Василис. – Вся биологическая защита лабиринта связана в единую систему. То, что мы прошли здесь, будет зафиксировано и в других секторах.

– Вы говорите о лабиринте так, словно он… живой, – заметил Алексей.

– В каком-то смысле, так оно и есть, – ответил критянин. – Минойцы создали не просто комплекс тоннелей и залов. Они создали организм. Сложную, самоподдерживающуюся экосистему с элементами искусственного интеллекта.

– Это выходит за рамки любых известных технологий бронзового века, – сказала доктор Чен. – Даже с учетом самых смелых гипотез об уровне развития минойской цивилизации.

– Именно поэтому многие историки предпочитают игнорировать свидетельства, – ответила Елена. – Легче считать их мифами и легендами, чем пересматривать всю концепцию технологического развития человечества.

Обсуждение прервал сигнал от разведчика, который Томпсон отправил дальше по тоннелю. На экране планшета появились изображения резкого расширения пространства впереди.

– Мы приближаемся к какому-то большому помещению, – сказал Томпсон. – Судя по сканированию, это огромный зал с куполообразным потолком.

– Лаборатория, – подтвердил Василис. – Сердце комплекса, где проводились основные эксперименты.

Группа двинулась дальше. Тоннель постепенно расширялся, а вскоре впереди показался проем, ведущий в пространство, слишком обширное, чтобы охватить его светом фонарей.

– Приготовьтесь, – предупредил Василис. – То, что вы увидите, может… шокировать.

Они вышли из тоннеля и остановились на широкой каменной платформе. Включив мощные прожекторы, группа смогла, наконец, оценить масштаб помещения.

Это был колоссальный зал, высеченный в скальной породе. Потолок уходил вверх не менее чем на двадцать метров, формируя идеальный купол. Стены были покрыты металлическими пластинами с выгравированными символами, а пол разделен на концентрические круги с многочисленными каналами между ними.

Но самым поразительным элементом был огромный механизм в центре зала – сложная конструкция из металла, камня и каких-то органических компонентов, напоминающая гибрид древнего компьютера и анатомического театра.

– Что это? – выдохнула Елена, не веря своим глазам.

– Трансформаториум, – ответил Василис. – Устройство для контролируемой модификации ДНК. Здесь минойские ученые создали Астерия и других существ, известных в мифах как минотавры, сфинксы, горгоны.

– Невероятно, – прошептала доктор Чен, направляясь к центру зала. – Если это действительно то, что вы говорите, то мы столкнулись с технологией, опережающей современную науку на столетия.

– Остановитесь! – внезапно скомандовал Василис. – Не подходите ближе без подготовки.

– Что такое? – спросил Северов, напрягшись.

– Смотрите на пол, – указал критянин. – Видите каналы между кругами? Они наполнены жидкостью.

Действительно, в тусклом свете фонарей было заметно, что концентрические желоба содержали какую-то темную субстанцию.

– Это не вода, – продолжил Василис. – Это… жидкая форма спор. Высококонцентрированная. Одной капли на открытую кожу достаточно для запуска необратимой трансформации.

– Но как она сохранилась в жидком состоянии тысячи лет? – удивился Томпсон.

– Лаборатория имеет автономную систему поддержания условий, – объяснил критянин. – И, что более важно, споры сами поддерживают свою жизнеспособность, извлекая энергию из окружающей среды.

Он указал на металлические пластины на стенах:

– Видите слабое свечение? Это не просто декор. Это солнечные батареи древнейшего типа. Они улавливают даже минимальное электромагнитное излучение и преобразуют его в энергию для поддержания экосистемы лаборатории.

– Я вижу следы, – внезапно сказал Алексей, осветив прожектором поверхность ближайшего круга. – Кто-то был здесь недавно.

Действительно, на пыльном полу виднелись многочисленные отпечатки ног. Некоторые были явно человеческими, другие… странной формы, с удлиненными пальцами и когтями.

– Кастелли и его люди, – кивнул Северов. – Вопрос в том, куда они направились дальше и что планировали делать здесь.

– Я думаю, они использовали механизм, – сказала доктор Чен, указывая на центральную конструкцию. – Смотрите, на нем видны следы недавней активации. Части двигались.

Василис помрачнел:

– Если они запустили трансформаториум… это очень плохо. Устройство не только изменяет ДНК, но и усиливает эффект спор, делая их более агрессивными.

– Вы хотите сказать, они могли создать более сильную версию инфекции? – уточнил Алексей.

– Хуже, – ответил критянин. – Они могли сделать ее передающейся. В естественном состоянии споры заражают только при прямом контакте. Но активированные в трансформаториуме… они могут стать воздушно-капельной инфекцией.

Эта информация заставила группу замолчать. Если критянин прав, угроза была намного серьезнее, чем они предполагали изначально.

– Нам нужно изучить механизм, – наконец сказал Северов. – Понять, что именно сделал Кастелли. Но как нам пересечь эти каналы с жидкостью?

– Есть безопасные пути, – ответил Василис. – Каменные мостики между кругами. Видите эти узкие перешейки? Они спроектированы для прохода посвященных к центральному механизму.

Действительно, при ближайшем рассмотрении стало видно, что каждый круг соединен с соседним тонким каменным мостиком. Путь к центру был извилистым, напоминая лабиринт.

– Это часть церемонии, – пояснил критянин. – Инициируемый должен был пройти все круги, символически приближаясь к центру знания и трансформации.

– Как по минному полю, – прокомментировал Томпсон. – Один неверный шаг, и…

– И вы станете чем-то иным, – закончил Василис. – Навсегда.

Северов принял решение:

– Томпсон, оставайся здесь с Еленой. Контролируй разведчика и поддерживай связь с базой. Алексей, доктор Чен и я пойдем к центральному механизму с Василисом. Полная осторожность, никаких необдуманных действий.

Четверо медленно начали продвигаться по узким мостикам. Василис шел первым, указывая путь, за ним Северов, затем доктор Чен, и замыкал группу Алексей.

По мере приближения к центру, Алексей начал замечать странное ощущение – легкое головокружение и… шепот. Едва уловимые звуки, словно кто-то произносил слова на неизвестном языке прямо в его голове.

– Вы это слышите? – спросил он остальных.

– Что именно? – обернулась доктор Чен.

– Голоса. Шепот.

Василис внимательно посмотрел на него:

– Это началось. Лабиринт реагирует на ваше присутствие.

– Что вы имеете в виду? – напрягся Северов.

– Некоторые люди более восприимчивы к влиянию лабиринта, – объяснил критянин. – Они слышат его… голос.

– Но я не контактировал со спорами, – возразил Алексей.

– Возможно, дело не в спорах, а в вашей генетической предрасположенности, – предположила доктор Чен. – У некоторых людей есть естественные рецепторы, чувствительные к определенным биохимическим сигналам.

– В любом случае, будьте внимательны, – предупредил Василис. – Голоса могут усиливаться. Если станет невыносимо, немедленно скажите.

Они продолжили путь. С каждым шагом шепот в голове Алексея становился чуть громче, но всё еще оставался на грани слышимости. Странным образом, это не вызывало страха – скорее, болезненное любопытство.

Наконец группа достигла центрального круга, где располагался главный механизм. Вблизи он выглядел еще более впечатляюще – сложная конструкция из металлических стержней, кристаллов и органических компонентов, соединенных в единую систему.

В центре механизма находилась платформа с углублением, напоминающим человеческую фигуру – место, где субъект подвергался трансформации. Вокруг располагались панели с символами и рычагами управления.

– Система активирована, – сказала доктор Чен, осматривая механизм. – Смотрите, эти индикаторы светятся. Кто-то использовал устройство совсем недавно.

– Кастелли, – кивнул Василис. – Он прошел через трансформаторий, усилив действие спор в своем организме.

– Для чего? – спросил Северов. – Какова конечная цель?

– Стать Астерием, – ответил критянин. – Новым Минотавром. Существом огромной силы и долголетия, сохранившим человеческий интеллект.

– А затем? – настаивал майор. – Он должен был планировать что-то еще.

Василис помедлил, прежде чем ответить:

– Согласно древним текстам, Астерий мог контролировать всех остальных мутантов. Существа, созданные с помощью спор, инстинктивно подчинялись ему. Если Кастелли стал новым Астерием…

– Он создает армию, – закончил Алексей, внезапно понимая. – Выпущенные споры, зараженные археологи, санитар из больницы – всё это звенья одной цепи. Он намеренно распространяет инфекцию, чтобы создать армию мутантов под своим контролем.