Нулевая зона

Глава 6. Цена знания

Корабль UES «Сирена»

Выход из варп-пространства, неизвестный сектор

18 июня 2187 года, 03:47 по стандартному времени

Доктор Ильяс Хасан сидел в своей лаборатории на нижней палубе «Сирены» и смотрел на экран, заполненный данными, которые не должны были существовать. Числами, описывающими явление, противоречащее фундаментальным законам физики. Графиками, показывающими невозможное.

Его руки дрожали. Не от страха – хотя страх присутствовал, глубоко внутри, холодный и острый. Но от возбуждения. От того электрического трепета, который испытывает каждый настоящий ученый, стоя на краю великого открытия. Открытия, которое изменит все понимание реальности.

Или уничтожит это понимание полностью.

Хасан провел рукой по седеющей бороде – привычка, когда он был глубоко погружен в мысли. Пятьдесят лет жизни, тридцать из них посвященные науке. Он изучал квантовую механику, теорию струн, термодинамику черных дыр. Публиковал статьи, которые читали десятки людей во всей колонизированной сфере. Преподавал в университете на Земле, пока не устал от академической бюрократии и не ушел в прикладную науку, на исследовательские корабли, где можно было изучать вселенную напрямую, а не через призму теорий.

За все эти годы он видел удивительные вещи. Пульсары, вращающиеся со скоростью тысячи оборотов в секунду. Нейтронные звезды, где чайная ложка материи весила миллиард тонн. Черные дыры, искривляющие само пространство-время вокруг себя.

Но ничто из этого не подготовило его к антиинформационной материи.

Экран перед ним показывал последние данные, собранные со станции «Обсидиан» перед ее… Хасан не был уверен, как назвать это. Уничтожением? Нет, станция физически была цела, насколько он мог судить по последним сенсорным показаниям перед тем, как «Сирена» ушла в варп. Трансформацией? Ближе, но все еще неточно. «Обсидиан» не изменилась. Она просто перестала быть информационно определяемой.

Стала пустотой в ткани реальности.

Хасан увеличил один из графиков, показывающий расширение нулевой зоны в первые минуты после высвобождения АИМ из контейнера. Кривая была экспоненциальной – классическая форма неконтролируемого роста. Сначала медленно, почти незаметно. Затем ускорение, каждая секунда добавляла больше пространства к зоне, чем предыдущая.

Согласно его экстраполяции, если расширение продолжалось с той же скоростью, нулевая зона должна была поглотить всю станцию за двадцать минут. А затем продолжить расширяться, захватывая окружающее пространство.

Сколько времени до того, как она достигнет «Терминуса», который патрулировал систему? Часы? Дни?

Сколько времени до того, как она достигнет колонии Новый Берлин? Месяцы, как предсказывала Триада для естественной аномалии? Или быстрее, намного быстрее, потому что эта зона была активирована насильно, энергетически стимулирована?

Хасан не знал. И это незнание пугало его больше, чем любая определенность могла бы.

Дверь лаборатории открылась, и вошел командир Вейн. Он выглядел истощенным – лицо было серым, глаза красными от недостатка сна, одежда мятой. Хасан знал, что экипаж только что вернулся с невозможно опасной миссии на станцию «Обсидиан». Знал, что что-то пошло ужасно неправильно или ужасно правильно, в зависимости от перспективы.

– Док, – голос Вейна был хриплым. – Мне нужен ваш анализ. Немедленно. Что именно мы сделали там?

Хасан жестом указал на кресло напротив своего стола.

– Сядьте, командир. Это будет долгий разговор. И я не уверен, что вам понравится то, что я скажу.

Вейн сел, сложив руки на столе. Хасан видел напряжение в линии его плеч, едва контролируемую тревогу в глазах.

– Док, просто скажите мне прямо. Мы спасли ситуацию или сделали ее хуже?

Хасан вздохнул, снимая очки и протирая их краем рубашки – еще одна привычка, которую он не мог искоренить.

– Честный ответ? Я не знаю. Возможно, и то, и другое. – Он надел очки обратно и повернул экран так, чтобы Вейн мог видеть данные. – Позвольте мне объяснить, что произошло с физической точки зрения, насколько я могу понять. А понимаю я, должен признать, недостаточно.

Он вызвал визуализацию станции «Обсидиан» с временной меткой – последние данные перед тем, как сенсоры потеряли способность получать когерентную информацию.

– Когда вы высвободили АИМ из контейнера, вы удалили физическое экранирование, которое предотвращало его взаимодействие с окружающей материей и пространством. Без этого сдерживания АИМ начало делать то, что делает естественно – аннигилировать информационную структуру всего, с чем контактирует.

– Вы говорите об этом так, словно АИМ живое, – заметил Вейн. – Словно у него есть намерение.

– Нет, не намерение, – Хасан покачал головой. – Но есть… направленность. Тенденция. Представьте себе воду, текущую вниз по склону. У воды нет намерения течь. Но гравитация создает градиент, и вода следует по нему, потому что это путь наименьшего сопротивления. АИМ делает нечто аналогичное, но вместо гравитационного градиента это информационный градиент.

Вейн нахмурился, пытаясь понять.

– Объясните проще.

Хасан встал и подошел к одной из досок, висящих на стене лаборатории. Взял маркер и начал рисовать простые диаграммы – привычка преподавателя, которую он не потерял даже после лет вне академии.

– Хорошо. Базовый урок информационной физики, – он нарисовал круг. – Это частица. Электрон, протон, не важно. Каждая частица во вселенной несет информацию о своем состоянии. Где она находится в пространстве. С какой скоростью движется. В каком квантовом состоянии пребывает. Спин, заряд, масса – все это информация.

Он нарисовал множество кругов, соединенных линиями.

– Когда частицы взаимодействуют, они обмениваются информацией. Электроны в атоме «знают» о протонах в ядре через электромагнитное взаимодействие. Атомы в молекуле «знают» друг о друге через химические связи. Ваш мозг функционирует потому что нейроны обмениваются информацией через синапсы.

Он провел рукой по диаграмме.

– Вся реальность, как мы ее знаем, это сеть информационных связей. Материя и энергия – это субстраты, на которых информация кодируется. Но без информации не было бы структуры, не было бы организации, не было бы… бытия в осмысленном смысле.

Вейн слушал внимательно, и Хасан видел понимание, медленно формирующееся в глазах командира.

– И АИМ разрушает эти информационные связи, – сказал Вейн.

– Не совсем разрушает, – Хасан покачал головой. – Хуже. АИМ стирает саму возможность информационных связей. Представьте вселенную как огромную компьютерную сеть. Каждая частица – это узел в этой сети, способный хранить и передавать данные. АИМ – это не вирус, который повреждает данные. Это нечто, что удаляет сами узлы из сети, создавая дыры, где информация просто не может существовать.

Он нарисовал большой черный круг поверх своей диаграммы частиц.

– Нулевая зона – это область пространства, где информационная структура реальности разрушена. Частицы там все еще существуют физически. Но они не несут информации о своем состоянии. Они не взаимодействуют осмысленно. Они просто… есть. Без контекста, без истории, без будущего. Пустота в информационной ткани космоса.

Тишина в лаборатории была абсолютной. Хасан видел, как Вейн обрабатывает информацию, как его лицо бледнеет при осознании импликаций.

– И эта пустота расширяется, – сказал Вейн тихо.

– Да, – Хасан вернулся к своему креслу. – И вот здесь начинается часть, которую я понимаю меньше всего. Почему нулевые зоны расширяются? Какой механизм заставляет их расти?

Он вызвал на экране новый набор уравнений – сложная математика, которую даже он с трудом понимал полностью.

– У меня есть теория. Несовершенная, неполная, возможно полностью неправильная. Но это лучшее, что я могу предложить с ограниченными данными.

Хасан указал на центральное уравнение.

– Второй закон термодинамики гласит, что энтропия замкнутой системы всегда увеличивается. Энтропия – это мера беспорядка, но также мера информационной неопределенности. Высокая энтропия означает, что система может находиться во многих различных состояниях, и мы не знаем, в каком именно. Низкая энтропия означает высокую организованность, высокую информационную определенность.

– И это связано с АИМ как? – спросил Вейн.

– Нулевая зона – это область нулевой информации, – объяснил Хасан. – Не высокой энтропии, где информация максимально неопределенна, а нулевой, где информация просто отсутствует. Это создает экстремальный градиент между зоной и окружающим пространством. Представьте себе вакуум в космосе. Если вы откроете дыру в корпусе корабля, воздух устремится наружу, пытаясь выровнять давление.

Он жестом показал расширяющееся движение.

– Нулевая зона создает аналогичный эффект, но с информацией. Окружающее пространство имеет высокую информационную плотность. Зона имеет нулевую. И реальность пытается выровнять этот градиент, позволяя зоне расширяться, втягивая больше пространства в состояние информационной пустоты.

– Как черная дыра, – сказал Вейн, – но вместо гравитации – информация.

– Грубая аналогия, но в целом верная, – Хасан кивнул. – Черная дыра искривляет пространство-время так сильно, что ничто не может избежать ее. Нулевая зона искривляет информационную структуру реальности так, что информация не может существовать внутри нее. И как черная дыра растет, поглощая материю, нулевая зона растет, поглощая информационную структуру.

Вейн молчал долгую минуту, переваривая эту информацию. Затем спросил вопрос, который Хасан знал, будет задан:

– Можно ли остановить расширение?

– Триада думает, что да, – Хасан вызвал файлы, которые Васкес передала ему – секретные документы о проекте «Табула Раса». – Их теория заключается в создании «информационного барьера» вокруг зоны. Область с максимально высокой энтропией, максимально хаотичной информационной структурой. Идея в том, что этот барьер будет слишком «шумным» для нулевой зоны, чтобы поглотить его легко. Как попытка создать вакуум внутри урагана – турбулентность мешает формированию пустоты.

– И это работает? – спросил Вейн.

– Теоретически? Может быть, – Хасан пожал плечами. – На практике? Никто не знает. Триада никогда не тестировала это на реальной расширяющейся зоне. Все их эксперименты были с контролируемыми, временными нулевыми зонами, которые рассеивались сами по себе.

Он указал на один из графиков – экспоненциальная кривая расширения зоны на «Обсидиане».

– Но то, что вы высвободили на станции… это не контролируемый эксперимент. Это дикая нулевая зона, питаемая значительным количеством АИМ. Если она продолжит расширяться с текущей скоростью, она поглотит всю систему Кету-9 за недели, может быть, месяцы. И мы не имеем средств остановить ее.

Тишина снова. Хасан видел вес вины на плечах Вейна. Командир принял решение саботировать станцию, высвободить АИМ. И теперь последствия этого решения становились ясны.

Возможно, они спасли человечество от оружия массового поражения информации. Или возможно, они создали катастрофу, которая уничтожит все.

– Док, – голос Вейна был хриплым, – скажите мне честно. Мы сделали правильный выбор? Или мы только что обрекли тысячи людей на смерть хуже смерти?

Хасан долго смотрел на командира, взвешивая ответ. Правда была, что он не знал. Никто не знал. Они играли с силами, которые едва понимали, принимали решения с недостаточной информацией, рискуя всем на основе теорий и надежд.

– Я думаю, – сказал Хасан наконец, – что вы сделали единственный выбор, который казался правильным в момент принятия решения. Был ли он объективно правильным? Время покажет. Но я могу сказать вот что: если бы Триада завершила проект «Табула Раса», если бы они создали работающее АИМ-оружие и начали его применять… последствия могли быть столь же катастрофическими. Может быть, более катастрофическими, потому что умножились бы на количество раз, когда оружие использовалось.

Он встал и подошел к маленькому холодильнику в углу лаборатории, достал две бутылки воды. Протянул одну Вейну.

– Выпейте. Вы обезвожены. И позвольте мне показать вам еще кое-что. Что-то, что может быть даже более тревожным, чем нулевые зоны.

Вейн взял бутылку, сделал несколько глотков. Хасан вернулся к своей консоли и вызвал другой набор данных.

– Это медицинские сканы, которые я провел на членах экипажа после нашего первого контакта с естественной аномалией. Особенно на вас, командир.

На экране появились изображения мозга – сложные трехмерные сканы, показывающие нейронную структуру с невероятной детальностью.

– Это ваш мозг до контакта с аномалией, – Хасан указал на первое изображение. – Архивный скан из вашего медицинского досье, сделанный год назад во время последнего медосмотра. Обратите внимание на плотность нейронных связей в гиппокампе – область мозга, ответственная за формирование и хранение воспоминаний.