Остров доктора Кришны

– Ещё одно интересное наблюдение, – продолжила доктор Чен, указывая на графики, – более эффективный сон. "Новые люди" нуждаются в среднем на час меньше сна, чем обычные, но при этом показывают более высокое качество отдыха, более эффективные циклы REM и глубокого сна. Возможно, это связано с отсутствием тревожности и руминаций, которые обычно нарушают сон.

– А что с репродуктивной системой? – спросил я. – Вы упоминали детей, рождённых от модифицированных родителей.

– Это один из наиболее успешных аспектов проекта, – вмешался Кришна. – Модификации стабильно наследуются, без признаков генетической нестабильности или регрессии. Дети, рождённые от двух модифицированных родителей, демонстрируют даже более выраженные эффекты, чем первое поколение.

– Мы наблюдаем ускоренное когнитивное развитие, – добавила доктор Чен. – Эти дети начинают говорить, читать и демонстрировать сложные когнитивные способности раньше, чем обычные. При этом они сохраняют здоровое эмоциональное и социальное развитие.

– А сексуальность? – спросил я. – Как модификации влияют на либидо, сексуальное поведение?

– Сексуальность сохраняется, но трансформируется, – ответил Кришна. – Элементы доминирования, агрессии, ревности, которые часто присутствуют в человеческой сексуальности, отсутствуют. Сексуальные отношения основаны на взаимности, эмпатии и глубокой эмоциональной связи. – Он слегка улыбнулся. – Кстати, они сохраняют способность к романтической привязанности и моногамным отношениям, хотя в сообществе практикуются и различные формы полиамории – но всегда основанные на честности и взаимном уважении.

Мы продолжили обход, посетив лабораторию, где проводились текущие исследования эпигенетических аспектов модификаций. Доктор Чен объясняла, как изменения в экспрессии генов влияют не только на развитие мозга, но и на функционирование всего организма.

– Ещё один важный вопрос, – сказал я. – Были ли какие-то неожиданные негативные эффекты модификаций? Помимо очевидной уязвимости перед насилием?

Кришна и доктор Чен переглянулись.

– Были некоторые проблемы в ранних поколениях, – признала доктор Чен. – Как вы могли видеть в архивах, несколько эмбрионов не развились, а некоторые дети из ранних экспериментов имели проблемы со здоровьем. Но мы постоянно совершенствовали методики, и в последнем поколении мы не наблюдаем значимых негативных эффектов.

– Есть одна особенность, которую можно рассматривать как ограничение, хотя это спорно, – добавил Кришна. – "Новые люди" испытывают сложности с конкурентными видами деятельности. У них просто нет внутренней мотивации превзойти других, победить любой ценой. Это делает их… неэффективными в ситуациях, где требуется агрессивная конкуренция.

– И это подводит нас к фундаментальному вопросу, – сказал я. – Способны ли "новые люди" выжить в мире, где конкуренция и агрессия всё ещё являются доминирующими стратегиями? Не создаём ли мы существ, которые слишком хороши для нашего несовершенного мира?

– Именно поэтому мы сначала создаём защищённую среду, – ответил Кришна. – Сукхавати – это инкубатор, где новая форма человечества может развиваться и укрепляться, прежде чем встретиться с внешним миром. И именно поэтому мы изучаем промежуточные варианты, как Вивек, которые могут служить мостом между двумя типами людей.

После визита в медицинский центр Кришна предложил мне встретиться с Вивеком, который работал в одной из лабораторий главного комплекса. Мы нашли его за анализом генетических образцов – сосредоточенного, методичного, полностью погружённого в работу.

– Вивек, – окликнул его Кришна. – Доктор Хардинг хотел бы поговорить с тобой, если ты не слишком занят.

Молодой человек поднял глаза от микроскопа и улыбнулся, хотя в его улыбке чувствовалась некоторая сдержанность.

– Конечно, я всегда рад поделиться своим опытом, – он встал и сделал намасте. – Особенно с учёным вашего уровня, доктор Хардинг.

– Я оставлю вас для разговора, – сказал Кришна. – У меня есть некоторые вопросы, которые требуют моего внимания. Томас, найдите меня в моём кабинете, когда закончите.

Когда Кришна ушёл, Вивек жестом предложил мне сесть на лабораторный стул рядом с ним.

– Доктор Кришна сказал, что вы особенно заинтересованы в моём случае, – начал он.

– Да, – подтвердил я. – Ваши модификации представляют собой промежуточный вариант, что даёт уникальную возможность для сравнения и понимания эффектов разных уровней вмешательства.

Вивек кивнул.

– Я часто думаю о том, что нахожусь между двумя мирами. Я не испытываю полного отсутствия негативных эмоций, как Ария и другие из её группы. Я знаю, что такое гнев, страх, даже зависть – хотя и в ослабленной форме. В то же время, я не могу полностью отождествиться с немодифицированными людьми, с их интенсивностью эмоций и импульсивностью.

– Как вы себя чувствуете в этом промежуточном положении? – спросил я. – Это создаёт внутренний конфликт?

– Иногда, – признался Вивек. – Особенно в ситуациях, когда я чувствую эмоциональный импульс, который противоречит моим моральным установкам. Например, когда кто-то причиняет боль другому, я могу ощущать гнев, желание вмешаться, даже силой. Но одновременно я испытываю сильнейшее отвращение к самой идее насилия. Это… сложно.

– А ваши отношения с полностью модифицированными людьми? Вы чувствуете себя частью их сообщества?

– Да, безусловно, – ответил Вивек. – Они принимают меня полностью, с моими отличиями. Фактически, они часто обращаются ко мне за пониманием эмоциональных состояний немодифицированных людей, которые им трудно полностью постичь. – Он слегка улыбнулся. – Я своего рода переводчик между двумя видами человеческого опыта.

– Вы сказали "двумя видами", – заметил я. – Вы действительно считаете "новых людей" отдельным видом?

Вивек задумался над вопросом.

– Не в биологическом смысле, конечно. Мы все Homo sapiens, способные к репродуктивному скрещиванию. Но в психологическом плане… да, я думаю, можно говорить о разных типах сознания, настолько фундаментальны различия в эмоциональном и когнитивном функционировании.

Наш разговор продолжился, касаясь различных аспектов его опыта – от детства в проекте Кришны до взаимодействий с внешним миром во время редких визитов на материк. Вивек говорил открыто, хотя я замечал, что некоторые темы вызывали у него напряжение – особенно связанные с его промежуточным статусом и с вопросами свободы воли и детерминированности.

– Если бы вам предложили полностью удалить оставшиеся способности к негативным эмоциям, – спросил я под конец, – вы бы согласились?

Вивек долго молчал, обдумывая вопрос.

– Я не знаю, – наконец ответил он. – Иногда я завидую полному спокойствию Арии и других, их внутренней гармонии. Но в другие моменты я думаю, что моя способность чувствовать весь спектр эмоций, пусть и в смягчённой форме, делает мой опыт более… человеческим в традиционном понимании. – Он посмотрел на меня с неожиданной интенсивностью. – А вы, доктор Хардинг? Если бы вам предложили такие модификации, вы бы согласились?

Его встречный вопрос застал меня врасплох. Я никогда серьёзно не рассматривал эту возможность с личной точки зрения.

– Честно говоря, не уверен, – ответил я после паузы. – Я вижу очевидные преимущества – отсутствие страха, гнева, зависти должно сделать жизнь более спокойной, более счастливой. Но есть что-то в идее радикального изменения собственной природы, что вызывает интуитивное сопротивление. Возможно, это просто страх неизвестного.

Вивек кивнул с пониманием.

– Это разумная реакция. В конце концов, наша идентичность неразрывно связана с нашим эмоциональным опытом, нашими реакциями на мир. Изменить это – значит, в некотором смысле, стать другим человеком.

После разговора с Вивеком я направился к кабинету Кришны, обдумывая новую информацию. Беседа подтвердила мое впечатление, что "новые люди" не были просто рациональными машинами, лишёнными эмоциональной глубины. Они сохраняли сложную внутреннюю жизнь, способность к рефлексии, даже некоторую амбивалентность по отношению к своей собственной природе.

Кабинет Кришны находился на верхнем этаже главного здания и имел панорамные окна с видом на океан. Пространство было организовано как комбинация рабочего кабинета и медитативного убежища – с одной стороны, столы с компьютерами и научным оборудованием, с другой – пространство для йоги и медитации, с подушками, расположенными на полу из полированного дерева.

Кришна стоял у окна, глядя на горизонт с задумчивым выражением. Услышав мои шаги, он обернулся и улыбнулся, хотя я заметил, что напряжение, которое я видел утром, не исчезло полностью.

– Как прошёл ваш разговор с Вивеком? – спросил он.

– Очень информативно, – ответил я. – Он предоставляет уникальную перспективу как человек, находящийся между двумя состояниями сознания.

Кришна кивнул.

– Именно поэтому его опыт так ценен для проекта. – Он жестом пригласил меня сесть в удобное кресло. – Томас, сегодня вы увидели многие аспекты нашей работы. У вас, должно быть, сформировалось определённое мнение. Могу я узнать ваши предварительные выводы?

Я сел, собираясь с мыслями.

– Арджун, то, что вы достигли здесь, невероятно впечатляет с научной точки зрения. Вы преодолели барьеры, которые большинство учёных считали непреодолимыми. "Новые люди" демонстрируют удивительные качества – не только отсутствие агрессии и страха, но и повышенную эмпатию, когнитивные способности, даже физическое здоровье.

Кришна слушал внимательно, не перебивая.

– В то же время, – продолжил я, – я не могу не испытывать серьёзных этических сомнений. Вопросы свободы воли, информированного согласия, непредвиденных долгосрочных последствий остаются открытыми. И, возможно самое важное – как эта технология будет использована, если выйдет за пределы этого острова? В мире, где генетические модификации могут быть применены для создания идеальных солдат, бесстрашных рабочих или послушных граждан, ваш прорыв может иметь катастрофические последствия.

Кришна вздохнул.

– Вы правы в своих опасениях, Томас. Я не наивен. Я понимаю, что любая мощная технология может быть использована во вред. Именно поэтому я так долго сохранял проект в тайне и был крайне избирателен в выборе сотрудников и посетителей. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Но рано или поздно эти знания выйдут в мир. Мы не можем вечно оставаться изолированным островом. Вопрос в том, как представить эту технологию, в каком контексте, с какими этическими рамками и ограничениями.

– И какой у вас план?

– Я надеялся на постепенное раскрытие, – ответил Кришна. – Сначала представить научному сообществу базовые принципы, потом показать результаты на животных моделях, и только после формирования этического и правового консенсуса – раскрыть существование "новых людей". – Его лицо омрачилось. – Но утечка информации, о которой я говорил утром, может ускорить этот процесс, вынудив нас действовать раньше, чем я планировал.

– Что конкретно вас беспокоит? Какого рода интерес проявляют к вашему острову?

Кришна подошёл к компьютеру и вывел на экран карту региона.

– За последние три месяца мы заметили увеличение активности в окружающих водах. Несколько судов, официально занимающихся океанографическими исследованиями, провели слишком много времени в непосредственной близости от Сукхавати. Наши спутниковые снимки показывают повышенное внимание к острову. – Он переключил изображение на экране. – А две недели назад наши системы обнаружили попытку хакерской атаки на наши серверы. Мы отследили источник – это была крупная биотехнологическая компания с связями в военно-промышленном комплексе.

Я почувствовал растущее беспокойство.

– Вы считаете, что они знают о "новых людях"?

– Сомневаюсь, что они знают полную картину, – покачал головой Кришна. – Скорее всего, у них есть некоторая информация о генетических исследованиях высокого уровня, проводимых на изолированном острове. Этого достаточно, чтобы вызвать интерес корпораций, стремящихся к прибыли, и военных, всегда ищущих новые технологические преимущества.

Я вспомнил уязвимость "новых людей" перед физическим насилием, их неспособность к агрессивной самозащите.

– Что вы будете делать, если ситуация обострится?

– У нас есть планы эвакуации, – ответил Кришна. – Безопасные убежища в нескольких странах, подготовленные документы, ресурсы для новой жизни. Но это крайняя мера. Я надеюсь, что до этого не дойдёт. – Он потёр виски, выдавая усталость. – В идеале, мы сможем контролировать ситуацию, представив наши исследования на собственных условиях, в этическом и гуманистическом контексте.

Я понимал его дилемму. Как учёный, я знал ценность свободного обмена информацией, продвижения знаний. Но как человек, я видел потенциальные опасности технологии такой мощи, особенно в руках тех, кто руководствуется не гуманистическими идеалами, а жаждой прибыли или власти.

– Арджун, – сказал я после паузы. – Я хочу, чтобы вы знали: независимо от моих этических сомнений относительно вашего проекта, я полностью поддерживаю идею, что эта технология должна быть представлена миру ответственно, с надлежащими этическими рамками. Если я могу помочь в этом процессе, я готов сделать всё возможное.

Глаза Кришны потеплели от благодарности.

– Спасибо, Томас. Ваша поддержка значит для меня больше, чем вы можете представить. – Он встал. – А теперь, если вы не слишком устали, я хотел бы представить вас ещё одному человеку. Тому, кто сыграл ключевую роль в ранних стадиях проекта и недавно вернулся на остров.

– Конечно, с удовольствием.

Мы покинули кабинет и направились к другой части комплекса, к жилому крылу, где размещались личные апартаменты постоянных сотрудников. Кришна остановился перед одной из дверей и мягко постучал.

– Войдите, – послышался женский голос изнутри.

Когда мы вошли, я увидел элегантную женщину средних лет с короткими седеющими волосами и проницательными карими глазами. Она сидела за столом, работая на компьютере, но при нашем появлении встала и улыбнулась.

– Томас, позвольте представить вам доктора Лейлу Ахмед, – сказал Кришна. – Одного из самых блестящих генетиков, которых я знаю, и моего давнего… коллегу.

– И бывшую возлюбленную, если уж говорить честно, – добавила женщина с лёгкой улыбкой, протягивая мне руку. – Приятно познакомиться, доктор Хардинг. Я слышала о ваших работах по нейрогенетике эмпатии.

– Мне тоже приятно познакомиться, доктор Ахмед, – ответил я, пожимая её руку. – Арджун упоминал о вашем важном вкладе в ранние стадии проекта.

– Лейла вернулась на Сукхавати несколько дней назад, – пояснил Кришна. – После… долгого отсутствия.

– Десять лет, если быть точной, – сказала Лейла, указывая нам на кресла. – Присаживайтесь, пожалуйста. Я как раз собиралась сделать чай.

Пока она готовила чай на небольшой кухне, примыкающей к основной комнате, я заметил тонкое напряжение между ней и Кришной – смесь старой близости и более поздних разногласий, которые, казалось, не были полностью разрешены.

– Арджун рассказал вам о наших этических разногласиях? – спросила Лейла, подавая чай в простых керамических чашках.

– В общих чертах, – ответил я. – Он упоминал, что вы предпочитали более узкий, медицинский фокус исследований, в отличие от его более широкого видения "новых людей".

Лейла кивнула, усаживаясь напротив нас.

– Это правда, хотя и не вся история. – Она бросила взгляд на Кришну. – Я верила и продолжаю верить в терапевтический потенциал нашей технологии. Генетическая коррекция психопатии, некоторых форм аутизма, тяжёлых аффективных расстройств – всё это достойные цели. Но идея создания нового типа людей, которые будут распространяться и постепенно вытеснять обычных… – она покачала головой. – Это вызывало у меня серьёзные опасения.

– И всё же вы вернулись, – заметил я.

– Потому что ситуация изменилась, – ответила Лейла. – Когда я получила информацию о растущем интересе определённых организаций к Сукхавати, я поняла, что должна предупредить Арджуна. И помочь, если смогу.

– Лейла имеет обширные связи в научном сообществе и некоторое влияние в регуляторных органах, – пояснил Кришна. – Её помощь неоценима в нашей текущей ситуации.

– Я не одобряю всего, что было сделано здесь в моё отсутствие, – сказала Лейла, глядя на Кришну с некоторой строгостью. – Но я не хочу, чтобы эта технология попала в руки тех, кто использует её для создания послушных рабов или совершенных солдат. – Она повернулась ко мне. – И каково ваше мнение, доктор Хардинг? Вы на стороне Арджуна в его видении нового человечества?

Я обдумал свой ответ, чувствуя, что нахожусь между двумя сильными личностями с давней историей и глубокими убеждениями.

– Я восхищаюсь научными достижениями доктора Кришны и вижу потенциал его работы для улучшения человеческого состояния, – осторожно ответил я. – Но разделяю некоторые из ваших опасений относительно масштаба вмешательства и его долгосрочных последствий. Я считаю, что нам нужен тщательный, многосторонний подход к этой технологии, с сильными этическими рамками и международным надзором.

Лейла кивнула с одобрением.

– Разумная позиция. К сожалению, международный надзор может оказаться недостижимым, если учесть геополитические реалии и корпоративные интересы. – Она отпила чай. – Именно поэтому мы должны быть крайне осторожны в том, как и кому мы представляем результаты наших исследований.

Остаток дня прошёл в дискуссиях между мной, Кришной и Лейлой о потенциальных стратегиях управления ситуацией. Лейла предлагала более осторожный подход – сначала публикация теоретических основ без раскрытия полных результатов, затем постепенное представление данных по животным моделям, и только после формирования широкого научного и общественного консенсуса – раскрытие существования "новых людей".

Кришна, хотя и соглашался с необходимостью осторожности, казался более обеспокоенным благополучием "новых людей" и сохранением их автономии.

– Они не просто результаты эксперимента, – настаивал он. – Они личности с собственными правами, мнениями и стремлениями. Любая стратегия должна учитывать их интересы в первую очередь.

К вечеру, несмотря на интенсивные дискуссии, мы не пришли к определённому плану действий. Слишком много неизвестных, слишком много переменных в сложной ситуации, где переплетались научные, этические, правовые и геополитические аспекты.

Когда я вернулся в свои апартаменты, голова гудела от информации и противоречивых мыслей. Я сел за стол и начал записывать свои наблюдения, пытаясь упорядочить хаос впечатлений и идей. Одно было ясно: проект Кришны находился на критической точке. От решений, принятых в ближайшее время, зависела не только судьба "новых людей", но и потенциально – направление эволюции всего человечества.