Память на продажу

Часть первая: Торговец

Глава 1: Сделка

Дождь барабанил по стеклянному куполу атриума Мнемозины, создавая причудливый узор из капель и световых отражений. Элиас Верн наблюдал за этой природной симфонией сквозь тонированное стекло своего офиса, расположенного на верхнем этаже здания. Мегаполис Нью-Харбор раскинулся за окном – бесконечная сеть неоновых артерий и стеклянных небоскребов, пронзающих низкие облака. Сквозь пелену дождя сияние города казалось размытым, словно чьи-то ускользающие воспоминания.

Элиас отвернулся от окна и перевел взгляд на энграмм, мерцающий на его рабочем столе. Кристаллическая структура пульсировала мягким голубоватым светом, который отражался в его серых глазах. В этом небольшом хранилище содержались воспоминания о восхождении на Эверест, запечатленные с первого лица – редкий и ценный товар. Элиас осторожно поднял контейнер, проверяя целостность оболочки. Для непрофессионала это был просто красивый светящийся кристалл, но для Элиаса каждое колебание цвета, каждый оттенок свечения рассказывал историю.

Таймер на его импланте запястья мигнул – клиент опаздывал уже на семь минут. Элиас поморщился. Богатые клиенты всегда считали, что могут распоряжаться чужим временем.

Дверь бесшумно отъехала в сторону, и в комнату вошел мужчина в безупречном костюме угольного цвета. Его лицо казалось неестественно гладким – результат последних косметических процедур, так популярных среди бизнес-элиты.

– Прошу прощения за задержку, мистер Верн, – произнес посетитель без тени искреннего сожаления в голосе. – Транспортные артерии сегодня перегружены из-за дождя.

Элиас кивнул, не считая нужным комментировать очевидное оправдание.

– Мистер Чжао, энграмм готов к передаче. Последние проверки подтвердили его целостность и подлинность.

Винсент Чжао, один из директоров корпорации "Нейролинк", был коллекционером премиальных воспоминаний. Его особенно привлекали экстремальные физические переживания – то, чем он сам никогда не занимался в реальной жизни.

– Великолепно, – Чжао опустился в кресло напротив Элиаса. – Я с нетерпением ждал этой сделки. Восхождение на Эверест от профессионального альпиниста… Такие переживания бесценны.

– Почти бесценны, – поправил его Элиас с легкой улыбкой. – Мы ведь договорились о вполне конкретной цене.

Чжао рассмеялся, демонстрируя ровные белые зубы.

– Разумеется, мистер Верн. Бизнес есть бизнес. Но, признаюсь, меня интересует, как вам удалось получить этот энграмм? Насколько я знаю, Джеймс Рейнер не продает свои воспоминания.

Элиас осторожно поместил энграмм в специальный футляр, защищающий хрупкую кристаллическую структуру.

– У каждого есть своя цена, мистер Чжао. Даже у знаменитого альпиниста. К тому же, у него возникли некоторые финансовые трудности после последней экспедиции. Я просто оказался в нужном месте в нужное время.

Это была лишь часть правды. Элиасу потребовалось три месяца кропотливой работы, чтобы убедить Рейнера продать воспоминание о его величайшем достижении. В отличие от многих других торговцев памятью, Элиас не прибегал к давлению или шантажу – это было против его принципов.

– Прежде чем мы завершим сделку, – сказал Элиас, – я должен напомнить о стандартных ограничениях. Энграмм лицензирован для личного использования. Вы не имеете права копировать его, предоставлять в публичный доступ или использовать в коммерческих целях без дополнительного соглашения с первоисточником.

Чжао небрежно махнул рукой.

– Конечно, все формальности будут соблюдены. Я прекрасно знаю законодательство о памяти.

– Отлично, – кивнул Элиас. – В таком случае, я бы хотел получить оплату перед передачей энграмма.

Чжао прикоснулся к своему импланту запястья, и через несколько секунд интерфейс Элиаса мигнул, подтверждая поступление средств.

– Все в порядке, – подтвердил Элиас, проверив платеж. – Теперь давайте приступим к процедуре передачи. Предпочитаете провести первичную интеграцию здесь или заберете энграмм для самостоятельного использования?

– Я бы предпочел первое погружение здесь, под вашим наблюдением, – ответил Чжао. – Учитывая стоимость приобретения, хотелось бы убедиться в качестве товара.

Элиас кивнул и указал на эргономичное кресло в углу офиса. Кресло было оборудовано самыми современными нейроинтерфейсами для безопасной интеграции воспоминаний.

– Прошу вас, устраивайтесь поудобнее. Для первого сеанса я рекомендую неполное погружение – примерно семьдесят процентов от максимальной интенсивности. Восхождение на Эверест – это чрезвычайно сильное переживание, которое может оказаться шокирующим для неподготовленного сознания.

Чжао занял место в кресле, откинувшись на мягкую спинку. Элиас активировал систему и начал процедуру калибровки.

– Некоторые ощущают легкое головокружение при первичной интеграции, – предупредил он, аккуратно извлекая энграмм из футляра и помещая его в приемник системы. – Это нормально и пройдет через несколько секунд.

Элиас подключил свой личный интерфейс к системе, чтобы контролировать процесс интеграции. Как опытный торговец памятью, он мог отслеживать состояние клиента и при необходимости прервать сеанс.

– Готовы? – спросил он, наблюдая за биометрическими показателями Чжао на мониторе.

– Более чем, – ответил тот с предвкушающей улыбкой.

Элиас запустил процесс интеграции, и энграмм засветился ярче, пульсируя в ритме, синхронизированном с мозговыми волнами Чжао. Лицо клиента расслабилось, глаза закрылись, а дыхание стало глубоким и равномерным – признаки успешного погружения.

Элиас наблюдал за данными на мониторе, отмечая реакцию нервной системы Чжао на интегрируемые воспоминания. Эмоциональные всплески, выброс адреналина, учащенное сердцебиение – все указывало на то, что клиент переживал восхождение на Эверест так, будто сам находился там.

Однако через несколько минут Элиас заметил аномалию в данных. Небольшое расхождение в эмоциональном отклике, которое не соответствовало предыдущим тестам энграмма. Он нахмурился, увеличивая детализацию мониторинга. В определенной точке воспоминания наблюдался странный эмоциональный провал – словно часть переживания была… отредактирована.

Элиас мгновенно насторожился. Аутентичность воспоминаний была основой его репутации, и он лично проводил тестирование этого энграмма перед сделкой. Неужели он пропустил признаки подделки?

Он увеличил разрешение мониторинга, фокусируясь на проблемном участке. В структуре воспоминания обнаружилась микротрещина – почти незаметный разрыв в континууме переживания, настолько тонкий, что большинство аналитических систем его бы пропустили.

Лицо Чжао оставалось безмятежным – клиент не заметил аномалии, полностью погруженный в иллюзию покорения высочайшей вершины планеты.

Элиас проверил сертификат аутентичности энграмма. Все выглядело безупречно – цифровая подпись Рейнера, метаданные, временные метки. Но его опытный глаз видел то, что скрывалось за идеальным фасадом.

Через пятнадцать минут процедура интеграции подошла к концу, и Элиас плавно вывел Чжао из состояния погружения. Клиент открыл глаза, на его лице читалось выражение восторга и благоговения.

– Невероятно, – выдохнул он. – Абсолютно невероятно. Холод, разреженный воздух, эта бескрайняя панорама… Я словно действительно был там.

Элиас натянуто улыбнулся, принимая решение. Его репутация стоила дороже, чем эта сделка.

– Мистер Чжао, боюсь, у нас возникла проблема.

Восторженная улыбка медленно сползла с лица клиента.

– Проблема? Какого рода?

– С энграммом, – Элиас указал на монитор с данными. – Обнаружена аномалия, указывающая на потенциальную модификацию воспоминания.

Чжао выпрямился в кресле, его взгляд мгновенно стал холодным и оценивающим.

– Что именно вы имеете в виду, мистер Верн?

– Смотрите сюда, – Элиас вывел на основной экран увеличенное изображение структуры энграмма с выделенной аномалией. – Этот участок воспоминания демонстрирует признаки редактирования. Очень тонкого, почти незаметного, но тем не менее реального.

– И что это означает для меня как покупателя? – в голосе Чжао появились стальные нотки.

– Это означает, что я не могу гарантировать полную аутентичность данного энграмма, – прямо ответил Элиас. – А значит, сделка аннулируется. Я верну вам полную сумму и принесу свои извинения за доставленные неудобства.

Чжао смотрел на него долгим оценивающим взглядом.

– Большинство торговцев просто закрыли бы на это глаза, мистер Верн. Особенно учитывая сумму сделки.

– Я не большинство, – спокойно ответил Элиас. – Моя репутация строится на абсолютной гарантии подлинности. Я не торгую подделками или отредактированными воспоминаниями, если только клиент не запрашивает это специально.

– Похоже, ваша репутация не преувеличена, – заметил Чжао с неожиданным уважением. – Но меня беспокоит другой вопрос: если вы, с вашим опытом, не заметили эту модификацию при первичном тестировании, насколько распространены такие подделки на рынке?

Это был хороший вопрос, который уже беспокоил самого Элиаса.

– Технология редактирования воспоминаний совершенствуется, – признал он. – То, что мы видим здесь, может быть работой нового алгоритма, способного обходить стандартные протоколы проверки. Я обязательно проведу расследование.

Элиас активировал свой финансовый интерфейс и инициировал возврат средств.

– Деньги будут возвращены на ваш счет в течение нескольких минут. Приношу извинения за эту ситуацию.

Чжао поднялся с кресла, поправляя костюм.

– Не извиняйтесь за честность, мистер Верн. Это редкое качество в наши дни. – Он сделал паузу. – Когда вы найдете действительно подлинные воспоминания о покорении Эвереста, дайте мне знать. Я по-прежнему заинтересован.

– Разумеется, – кивнул Элиас.

После ухода клиента Элиас вернулся к своему рабочему столу и взял проблемный энграмм. Он включил более мощную аналитическую систему и начал детальное сканирование кристаллической структуры. Через несколько минут система выдала результат, подтверждающий его подозрения: воспоминание было искусно модифицировано, причем не в одном, а в нескольких местах.

Элиас откинулся в кресле, обдумывая ситуацию. Рейнер не производил впечатления человека, который стал бы подделывать свои воспоминания. Альпинист гордился своими достижениями и дорожил своей репутацией не меньше, чем сам Элиас. Это означало, что вмешательство произошло где-то в цепочке между извлечением воспоминания и его доставкой в офис Мнемозины.

Он активировал защищенную линию связи и набрал номер Рейнера. После нескольких гудков вызов был принят.

– Джеймс? Это Элиас Верн.

– Элиас, – голос альпиниста звучал напряженно. – Я как раз собирался связаться с тобой.

– У нас проблема, – сказал Элиас. – Энграмм вашего восхождения на Эверест показывает признаки модификации.

На другом конце линии воцарилось молчание.

– Джеймс?

– Я знаю, – наконец ответил Рейнер. – Мне… мне нужно с тобой встретиться, Элиас. Не по коммуникатору. Кое-что происходит… что-то нехорошее.

Элиас выпрямился, мгновенно насторожившись.

– Когда и где?

– Сегодня в 22:00, – ответил Рейнер. – "Последний Пик" в Нижнем Городе. Знаешь это место?

– Найду, – коротко ответил Элиас.

– Будь осторожен, – сказал Рейнер перед тем, как отключиться. – Не уверен, кому можно доверять.

Связь прервалась, оставив Элиаса в тишине офиса, нарушаемой лишь шумом дождя за окном. Он посмотрел на энграмм, по-прежнему светящийся мягким голубым светом на его столе. Что-то происходило на рынке памяти – что-то новое и потенциально опасное. Как человек, построивший свою карьеру на безупречной репутации торговца аутентичными воспоминаниями, Элиас не мог игнорировать эту угрозу.

Он осторожно поместил энграмм в защищенное хранилище и начал готовиться к встрече. Нижний Город был не самым безопасным местом в Нью-Харборе, особенно в вечернее время. Элиас открыл скрытый отсек в своем рабочем столе и достал компактный электрошокер – единственное оружие, которое он считал необходимым для самозащиты.

Экран его личного интерфейса мигнул, отображая входящее сообщение от Серы Ким. "Нам нужно поговорить. Появилась новая разновидность синтетических воспоминаний. Очень убедительная."

Элиас нахмурился. Совпадение? Маловероятно. Он отправил короткий ответ: "Уже в курсе. Свяжусь позже."

Сумерки опускались на Нью-Харбор, а дождь усиливался, барабаня по стеклянному куполу атриума. Элиас смотрел на раскинувшийся перед ним город, мерцающий неоновыми огнями сквозь пелену дождя. Где-то там, среди этого лабиринта стекла и стали, скрывался ответ на вопрос, беспокоивший его все сильнее: кто и зачем совершенствует технологию фальсификации воспоминаний?

Пока он не знал ответа, но был полон решимости его найти. В мире, где память стала товаром, подлинность оставалась единственной настоящей ценностью. И Элиас намеревался защитить ее, чего бы это ни стоило.

"Нижний Город, 22:00," – мысленно повторил он. Встреча с Рейнером могла дать ответы, которые он искал… или привести к новым, еще более тревожным вопросам.

За окном Нью-Харбор продолжал жить своей беспокойной жизнью, равнодушный к тревогам одного торговца памятью, стоящего на пороге открытия, которое изменит не только его жизнь, но и само понимание человеческой идентичности.

Глава 2: Инвентаризация

Дождь не прекращался, превращая улицы Нью-Харбора в зеркальные поверхности, отражающие бесконечные неоновые вывески и голографические рекламные щиты. Элиас Верн вел свой автомобиль через плотный вечерний трафик, направляясь к хранилищу в деловом районе города. После неудачной сделки с Чжао и тревожного разговора с Рейнером он решил проверить свою коллекцию энграммов на предмет других возможных подделок.

Охранная система хранилища приветствовала его мягким голосом: «Добрый вечер, мистер Верн. Последнее посещение было зафиксировано 72 часа назад».

Элиас прошел через серию биометрических проверок – сканирование сетчатки, голосовая идентификация, анализ походки. Для торговца высококлассными воспоминаниями такие меры безопасности были не излишеством, а необходимостью. Дверь хранилища бесшумно отъехала в сторону, пропуская его внутрь.

Помещение представляло собой небольшую комнату с климат-контролем, поддерживающим оптимальные условия для хранения энграммов. Вдоль стен располагались стеллажи с прозрачными контейнерами, в которых мерцали кристаллические структуры различных оттенков – от глубокого синего до насыщенного красного. Каждый энграмм был тщательно каталогизирован и снабжен детальным описанием содержащихся в нем воспоминаний.

Элиас подошел к центральному терминалу и активировал систему инвентаризации. Голографический дисплей развернулся перед ним, отображая полный каталог его коллекции – более трехсот уникальных энграммов, некоторые из которых стоили целое состояние.

– Система, запустить полную диагностику коллекции, – скомандовал он. – Особое внимание уделить структурной целостности и признакам модификации.

– Начинаю диагностику, – отозвался искусственный интеллект системы. – Расчетное время выполнения – сорок три минуты.

Пока система работала, Элиас методично осматривал помещение, проверяя физическую безопасность хранилища. Все выглядело нетронутым – ни единого признака несанкционированного доступа. Однако когда он дошел до дальнего угла комнаты, его взгляд зацепился за едва заметную царапину на одном из нижних контейнеров.

Элиас наклонился, внимательно изучая повреждение. Это была не обычная царапина, а след от специализированного инструмента, используемого для обхода защитных систем. Сердце Элиаса учащенно забилось. Кто-то пытался получить доступ к его хранилищу, причем совсем недавно.

Он быстро проверил содержимое поврежденного контейнера. Внутри находился энграмм насыщенного изумрудного оттенка – редкое воспоминание о погружении в глубины Марианской впадины, полученное от исследователя океана Елены Макаровой. Энграмм выглядел нетронутым, но Элиас не мог быть уверен без детальной проверки.

Система инвентаризации издала звуковой сигнал, привлекая его внимание.

– Обнаружена аномалия в системе безопасности, – сообщил искусственный интеллект. – Журнал доступа содержит несоответствие: зафиксировано открытие двери хранилища в 02:17 этой ночью, но биометрическая идентификация отсутствует.

Элиас напрягся. Кто-то взломал его хранилище, обойдя одну из лучших систем безопасности в Нью-Харборе. Это был не обычный вор – такое под силу только профессионалу высочайшего класса.

– Система, активировать протокол «Тезей», – распорядился Элиас. – Полная проверка каждого энграмма на соответствие исходному сертификату аутентичности.

– Протокол «Тезей» активирован, – подтвердил ИИ. – Это займет дополнительно два часа семнадцать минут.

Элиас стиснул зубы. У него не было столько времени – встреча с Рейнером была назначена на 22:00. Он решил проверить наиболее ценные экземпляры вручную.

Пока он занимался проверкой, его нейроинтерфейс завибрировал, сообщая о входящем вызове. Имя вызывающего заставило Элиаса немедленно ответить.

– Марсель, – произнес он, активируя голосовую связь. – Я как раз собирался тебе звонить.

– Элиас, мой мальчик, – голос Марселя Торна звучал, как всегда, с легким французским акцентом, несмотря на десятилетия, проведенные в Нью-Харборе. – Надеюсь, я не отвлекаю тебя от чего-то важного?

– Вообще-то, у меня проблема, – ответил Элиас. – Кто-то проник в мое хранилище прошлой ночью.

На линии воцарилось молчание.

– Ты уверен? – наконец спросил Марсель, его голос стал заметно напряженнее.

– Абсолютно. Система зафиксировала несанкционированный доступ, и я нашел следы взлома на одном из контейнеров.

– Что-нибудь украли?

– Пока не уверен. Похоже, что нет, но я запустил полную проверку коллекции.

– Интересно, – протянул Марсель. – Очень интересно. Возможно, это связано с тем, о чем я хотел поговорить. Ты сейчас в хранилище?

– Да.

– Оставайся там. Я буду через пятнадцать минут.

Связь прервалась, оставив Элиаса с растущим чувством тревоги. Марсель Торн не склонен к паникам и лишним движениям. Если он считает необходимым лично приехать, значит, дело действительно серьезное.

Элиас вернулся к проверке энграммов, но теперь работал еще более методично, проверяя каждый сертификат аутентичности и структурную целостность каждого кристалла. К тому времени, как система оповестила о прибытии Марселя Торна, он проверил около трети коллекции, не обнаружив никаких признаков подделки или кражи.

Дверь хранилища открылась, и в помещение вошел высокий мужчина в элегантном темно-синем плаще, с тростью из полированного дерева. Несмотря на возраст – Марселю было далеко за семьдесят – он держался прямо, а его движения сохраняли былую грацию. Седые волосы были аккуратно зачесаны назад, открывая высокий лоб с несколькими глубокими морщинами – единственным явным признаком его возраста.

– Mon ami, – приветствовал он Элиаса, протягивая руку. – Всегда рад тебя видеть, хотя предпочел бы более приятные обстоятельства.

Элиас пожал руку своему наставнику. Марсель Торн был старейшим и наиболее уважаемым торговцем воспоминаниями в Нью-Харборе, человеком, который ввел Элиаса в этот бизнес пятнадцать лет назад.

– Я тоже рад тебя видеть, Марсель. Спасибо, что приехал так быстро.

Торн обвел взглядом хранилище, его проницательные голубые глаза, казалось, замечали мельчайшие детали.

– Покажи мне, где ты обнаружил следы взлома.

Элиас подвел Марселя к поврежденному контейнеру и указал на царапины.

– Здесь. Похоже на работу «призрака» – специализированного инструмента, используемого высококлассными взломщиками для обхода био-защиты.

Марсель наклонился, внимательно изучая повреждения. Затем достал из кармана плаща миниатюрный сканер и провел им над контейнером.

– Ты прав, – кивнул он после изучения результатов сканирования. – Это определенно «призрак» последнего поколения. Очень дорогая игрушка, доступная лишь немногим. – Он выпрямился и посмотрел на Элиаса. – Что еще ты обнаружил?

– Система зафиксировала открытие двери хранилища в 02:17 ночи, но без биометрической идентификации. Я проверил треть коллекции, но пока не нашел ничего подозрительного – ни одного отсутствующего или подделанного энграмма.

– Это странно, – задумчиво произнес Марсель. – Зачем кому-то взламывать твое хранилище, если не для кражи?

– Возможно, они искали что-то конкретное, но не нашли, – предположил Элиас. – Или это была разведка перед более масштабным вторжением.

– Или… – Марсель сделал паузу, – они пришли не за энграммами, а за информацией о них. За метаданными.

Элиас моргнул, осознавая возможность, которую он упустил.

– Система, проверить целостность базы данных и журнала транзакций, – быстро скомандовал он.

– Проверка инициирована, – отозвался ИИ. – Обнаружено несанкционированное копирование данных клиентов и источников воспоминаний. Примерно 43% записей были скопированы.

Элиас почувствовал, как кровь отливает от его лица. База данных содержала конфиденциальную информацию о людях, продавших свои воспоминания, включая их личные данные и контактную информацию. В неправильных руках эта информация могла быть использована для шантажа, мошенничества или похищения ценных воспоминаний непосредственно из источников.

– Merde, – тихо выругался Марсель. – Это гораздо хуже, чем я думал.

– Ты знаешь что-то об этом, не так ли? – Элиас внимательно посмотрел на своего наставника. – Поэтому ты так быстро приехал.

Марсель кивнул, его лицо стало серьезным.

– Я слышал слухи, Элиас. Тревожные слухи. В последние недели появился новый игрок на черном рынке памяти. Кто-то с серьезными технологическими возможностями и амбициозными планами.

– Какие именно слухи?

– Говорят, этот новый игрок специализируется на детских воспоминаниях. Особенно ярких, эмоциональных переживаниях из раннего детства – от трех до десяти лет.

Элиас нахмурился.

– Но это незаконно. Никто не может легально продавать воспоминания, полученные до достижения двадцати одного года.

– С каких пор закон останавливал черный рынок? – пожал плечами Марсель. – Суть в том, что эти воспоминания описываются как необычайно яркие, с такой эмоциональной интенсивностью, которую редко встретишь даже в самых качественных энграммах.

– Звучит подозрительно, – заметил Элиас. – Детские воспоминания обычно фрагментарны и размыты. Нейронные связи еще не полностью сформированы, поэтому дети не создают таких четких энграмм, как взрослые.

– Именно, – кивнул Марсель. – И это заставляет меня думать, что мы имеем дело с чем-то новым. Возможно, с усовершенствованной технологией синтеза или модификации воспоминаний.

Элиас вспомнил о своей недавней встрече с Чжао и проблемном энграмме Рейнера.

– Сегодня я обнаружил признаки модификации в воспоминании, которое считал полностью аутентичным. Восхождение на Эверест, полученное от Джеймса Рейнера. Изменения были настолько тонкими, что я заметил их только во время передачи клиенту.

– Это подтверждает мои опасения, – мрачно сказал Марсель. – Кто-то разработал новый, более совершенный метод манипуляции с энграммами, способный обходить стандартные протоколы проверки.

Элиас активировал голографический дисплей терминала и вывел журнал скопированных данных.

– Система, определить закономерности в скопированных записях. Есть ли что-то общее у этих клиентов или источников?

– Анализирую, – отозвалась система. – Обнаружена закономерность: 87% скопированных записей относятся к источникам воспоминаний в возрасте от 30 до 45 лет, родившимся в северном полушарии.

– Это довольно широкая демографическая группа, – нахмурился Элиас. – Какие еще закономерности?

– 62% скопированных записей относятся к источникам, продавшим воспоминания о детстве или юности.

Элиас и Марсель обменялись тревожными взглядами.

– Это подтверждает твою теорию, – сказал Элиас. – Они охотятся за детскими воспоминаниями или за людьми, которые готовы их продать.

– Вопрос в том, зачем? – задумчиво произнес Марсель. – Детские воспоминания, несомненно, ценны, но не настолько, чтобы оправдать такую сложную операцию.

– Если только они не используются для чего-то большего, чем простая перепродажа, – предположил Элиас. – Например, для создания синтетических личностей или для какого-то нового вида психологического воздействия.

Марсель кивнул, его лицо выражало глубокую озабоченность.

– В любом случае, мой мальчик, тебе следует быть очень осторожным. Взлом твоего хранилища – это не просто кража данных, это предупреждение.