Память на продажу

– Предупреждение?

– О том, что ты привлек чье-то внимание. Возможно, из-за твоей репутации эксперта по аутентификации воспоминаний. – Марсель положил руку на плечо Элиаса. – Я советую тебе на время прекратить все сделки, особенно связанные с детскими воспоминаниями, и усилить безопасность.

Элиас задумался. У него была назначена встреча с Рейнером, который, возможно, мог пролить свет на происходящее. Но стоит ли рисковать?

– Мне нужно встретиться кое с кем сегодня вечером, – сказал он. – С Джеймсом Рейнером, чье воспоминание было модифицировано. Он звучал обеспокоенным и хотел поговорить лично.

Марсель нахмурился.

– Где и когда?

– «Последний Пик» в Нижнем Городе, в 22:00.

– «Последний Пик»? – Марсель поднял брови. – Странный выбор для человека вроде Рейнера. Это не самое безопасное место.

– Именно поэтому я думаю, что он выбрал его – чтобы избежать нежелательного внимания, – ответил Элиас. – Он явно напуган.

– В таком случае, я пойду с тобой, – решительно заявил Марсель. – В Нижнем Городе полезно иметь дополнительную пару глаз, особенно если эти глаза видели больше, чем большинство.

Элиас знал, что спорить бесполезно. Несмотря на возраст, Марсель Торн был не просто опытным торговцем памятью – в молодости он работал в службе безопасности одной из крупнейших корпораций Нью-Харбора и до сих пор сохранял навыки из тех времен.

– Хорошо, – согласился он. – Встретимся здесь в 21:30 и поедем вместе.

– Отлично, – кивнул Марсель. – А пока давай завершим проверку твоей коллекции. Я хочу быть уверен, что никакие другие энграммы не были скомпрометированы.

Следующий час они провели, методично проверяя каждый энграмм в хранилище, сверяя его с оригинальным сертификатом аутентичности. К их облегчению, никаких других признаков подделки или вмешательства обнаружено не было.

– Похоже, их интересовала только информация, – заключил Марсель, когда они завершили проверку. – Что само по себе тревожно.

Элиас кивнул, закрывая терминал и активируя усиленный режим безопасности хранилища.

– Система, протокол «Цербер», – скомандовал он. – Полная изоляция и многоуровневая аутентификация для всех последующих доступов.

– Протокол «Цербер» активирован, – подтвердил ИИ. – Хранилище переведено в режим максимальной защиты.

Марсель одобрительно кивнул.

– Разумная предосторожность. – Он посмотрел на свой винтажный наручный хронометр. – У нас еще есть время перед встречей. Может быть, перекусим? Я знаю отличное место неподалеку.

Элиас покачал головой.

– Мне нужно подготовиться. Вернусь в офис, проверю новости рынка памяти, посмотрю, нет ли каких-либо необычных сделок или слухов, которые могли бы пролить свет на происходящее.

– Как всегда, сосредоточен на работе, – улыбнулся Марсель, но в его глазах мелькнула тень беспокойства. – Хорошо, увидимся в 21:30. Будь осторожен, Элиас.

После ухода Марселя Элиас еще раз обвел взглядом хранилище. Сотни энграммов мерцали в полумраке, каждый содержал фрагмент чьей-то жизни, момент радости, печали, страха или восторга. Кристаллизованные человеческие переживания, превращенные в товар.

Впервые за долгое время Элиас почувствовал укол сомнения в правильности своей профессии. Что происходит с миром, когда самые личные аспекты человеческого опыта становятся предметом купли-продажи? И куда это может привести, если технологии модификации воспоминаний продолжат совершенствоваться?

Отогнав философские размышления, Элиас активировал последний уровень безопасности и покинул хранилище. За окнами Нью-Харбор тонул в вечернем дожде, неоновые отражения дрожали в лужах на асфальте. Где-то в этом безжалостном городе скрывались ответы на его вопросы, и сегодня вечером он намеревался найти хотя бы некоторые из них.

Но по пути к своему офису Элиас не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают – невидимые глаза следили за каждым его движением, анализировали каждое действие. Возможно, это была паранойя, порожденная недавними событиями. А возможно, его инстинкты пытались предупредить о надвигающейся угрозе, масштабы которой он еще не мог осознать.

Глава 3: Рынок

Нижний Город Нью-Харбора представлял собой причудливый лабиринт узких улочек, зажатых между обветшалыми многоэтажками, построенными еще в прошлом веке. Здесь архитектура современности соседствовала с руинами прошлого, создавая уникальную атмосферу забытого времени. В отличие от сияющих небоскребов центра, в Нижнем Городе неоновые вывески были тусклее, голографические проекции дрожали из-за устаревших проекторов, а люди двигались с настороженностью загнанных животных.

Элиас и Марсель прибыли в этот район за полчаса до назначенной встречи. Их автомобиль, несмотря на неприметный вид, все равно выглядел здесь слишком дорогим и привлекал нежелательные взгляды, поэтому они оставили его на охраняемой стоянке на границе района и дальше двинулись пешком.

– Давно я не бывал в этих краях, – заметил Марсель, поднимая воротник своего плаща для защиты от моросящего дождя. – Ничего не изменилось. То же отчаяние, та же безнадежность.

Элиас молча кивнул. Он посещал Нижний Город чаще, чем хотел бы признать, – это место было неиссякаемым источником редких и экзотических воспоминаний. Люди здесь продавали свои самые ценные переживания, чтобы выжить, расплатиться с долгами или купить дозу синтетических эмоций.

– «Последний Пик» должен быть за следующим поворотом, – сказал Элиас, сверяясь с навигационной проекцией на своем импланте.

Заведение располагалось в полуподвальном помещении обшарпанного здания. Неоновая вывеска, изображающая стилизованную горную вершину, тускло светилась над входом, периодически мигая из-за нестабильности энергоснабжения. У входа стоял крупный мужчина с имплантированными боевыми модификациями, который внимательно оглядывал каждого приближающегося посетителя.

– Позволь мне, – тихо сказал Марсель, когда они приблизились к охраннику.

К удивлению Элиаса, его наставник и охранник обменялись едва заметными жестами, после чего мужчина кивнул и отступил в сторону, пропуская их внутрь.

– Старые связи, – пояснил Марсель в ответ на вопросительный взгляд Элиаса. – В нашем бизнесе полезно поддерживать контакты во всех слоях общества.

Внутри «Последний Пик» оказался темным, прокуренным заведением с низким потолком и тесно расставленными столиками. В углу располагалась небольшая сцена, где женщина с устаревшими голосовыми модификациями исполняла меланхоличную песню на языке, который Элиас не смог идентифицировать. Воздух был пропитан запахом дешевого алкоголя, синтетического табака и чего-то химического – вероятно, следами запрещенных веществ для усиления эмоционального восприятия.

– Вижу его, – сказал Элиас, заметив Рейнера за столиком в дальнем углу.

Джеймс Рейнер, знаменитый альпинист, покоривший высочайшие вершины мира, казался здесь неуместным, как экзотическая птица в клетке. Его атлетическое телосложение и загорелая кожа контрастировали с бледными, истощенными обитателями Нижнего Города. Он нервно вертел в руках стакан с янтарной жидкостью, постоянно оглядываясь по сторонам.

Заметив приближающихся Элиаса и Марселя, Рейнер вздрогнул, но затем его лицо отразило облегчение.

– Элиас, – он протянул руку для приветствия. – Спасибо, что пришел. – Его взгляд переместился на Марселя, и в глазах мелькнуло подозрение.

– Это Марсель Торн, мой наставник и друг, – представил его Элиас. – Ему можно доверять.

Рейнер колебался секунду, затем кивнул.

– Присаживайтесь, – он указал на свободные стулья. – Лучше говорить тихо. Стены в таких местах имеют уши.

Когда они расположились за столиком, Рейнер наклонился вперед и заговорил почти шепотом:

– Элиас, то, что произошло с моим энграммом… это не случайность. Меня заставили внести эти изменения.

– Заставили? – переспросил Элиас. – Кто?

– Я не знаю, кто они такие, – покачал головой Рейнер. – Они никогда не называли имен или организаций. Связывались только через зашифрованные каналы, всегда с разных узлов.

– Но чего они хотели? – настаивал Марсель.

– Они сказали, что им нужно… оптимизировать некоторые моменты в моем воспоминании о восхождении на Эверест. – Рейнер сделал глоток из своего стакана. – Сначала я отказался, но потом начались угрозы. Они знали всё о моей семье, моих финансах, каждом моем шаге. Они даже прислали мне копии моих собственных воспоминаний, которые я никогда не продавал.

Элиас и Марсель обменялись взглядами. Это соответствовало тому, что они уже знали о новом игроке на рынке памяти.

– Что именно они изменили в воспоминании? – спросил Элиас.

– Несколько ключевых моментов восхождения, – ответил Рейнер. – В основном связанных с ощущением опасности и преодоления. Они хотели, чтобы определенные эмоциональные пики были… приглушены. И наоборот, некоторые моменты умиротворения и созерцания были усилены.

– Зачем? – недоуменно спросил Элиас.

– Я не знаю, – покачал головой Рейнер. – Но я не единственный. Они подходили к другим источникам уникальных воспоминаний с похожими предложениями. Некоторые согласились добровольно, за деньги.

– Как ты узнал об этом? – поинтересовался Марсель.

– У нас есть неформальное сообщество – люди, продающие воспоминания об экстремальных приключениях. Мы поддерживаем связь, обмениваемся информацией о потенциальных покупателях, ценах… – Рейнер нервно огляделся. – Послушайте, я думаю, они мониторят эти разговоры. Я не могу долго оставаться на одном месте.

– Понимаю, – кивнул Элиас. – Есть ли что-то еще, что ты можешь рассказать? Любая деталь может помочь.

Рейнер колебался, явно борясь с собой.

– Есть кое-что… Я слышал слухи о новом типе воспоминаний, которые появились на черном рынке. Детские воспоминания, но невероятно яркие и детальные, с такой эмоциональной интенсивностью, которую я никогда раньше не встречал.

– Мы тоже слышали об этом, – кивнул Марсель.

– Но есть кое-что еще, чего вы, возможно, не знаете, – Рейнер понизил голос до едва слышного шепота. – Говорят, что некоторые из этих энграммов имеют странный эффект на получателей. Они… меняют людей.

– Меняют? Каким образом? – напрягся Элиас.

– Тонкие изменения в поведении, предпочтениях, даже в базовых эмоциональных реакциях. Как будто чужие детские воспоминания перезаписывают часть личности получателя. – Рейнер сделал паузу. – Есть подпольный салон памяти на южной окраине Нижнего Города, называется «Колыбельная». Там можно найти эти энграммы… и человека по имени Дакс. Он один из первых, кто испытал их на себе. И поверьте, результаты пугающие.

– Этот Дакс, – уточнил Элиас, – он сам приобретал эти энграммы?

– Да. Он… своего рода наркоман воспоминаний. Человек, зависимый от чужих переживаний. – Рейнер допил содержимое своего стакана. – Дакс может рассказать вам больше. Если, конечно, он все еще в состоянии вести связную беседу.

Внезапно Рейнер напрягся, его взгляд зафиксировался на входе в заведение.

– Мне пора, – резко сказал он, вставая. – Они здесь.

– Кто? – Элиас обернулся, но не увидел ничего подозрительного.

– Не смотрите на них, – прошипел Рейнер. – Слушайте, вот координаты «Колыбельной». – Он передал Элиасу крошечный чип данных. – Найдите Дакса. И будьте осторожны.

С этими словами Рейнер быстро направился к задней части заведения, где, по-видимому, находился запасной выход.

Элиас хотел последовать за ним, но Марсель остановил его, положив руку на плечо.

– Не привлекай внимания, – тихо сказал он. – Давай посидим еще несколько минут, а потом спокойно уйдем.

Элиас неохотно согласился, внимательно изучая посетителей в поисках тех, кто мог напугать Рейнера. Его взгляд остановился на двух мужчинах у бара, одетых слишком аккуратно для этого места. Они не выглядели угрожающе, но в их спокойствии было что-то настораживающее – словно хищники, уверенные в своей добыче.

– Вижу их, – прошептал Элиас. – У бара. Серый костюм и темно-синяя куртка.

Марсель незаметно бросил взгляд в указанном направлении.

– Профессионалы, – оценил он. – Судя по осанке и глазам, военная подготовка или частная охрана высшего класса.

– Кому могут понадобиться такие серьезные ресурсы для охоты за воспоминаниями? – задумчиво произнес Элиас.

– Тому, кто видит в них нечто большее, чем просто товар для развлечений или коллекционирования, – ответил Марсель. – Допей свой напиток, и уходим. Нам нужно найти этого Дакса.

Они покинули «Последний Пик» через главный вход, намеренно не торопясь и не проявляя признаков беспокойства. Мужчины у бара проводили их взглядами, но не сделали попытки последовать за ними.

Оказавшись на улице, Элиас активировал чип данных, полученный от Рейнера. На его импланте высветились координаты «Колыбельной» – заведения, расположенного в еще более глубоких уровнях Нижнего Города.

– Это в десяти кварталах отсюда, – сообщил он Марселю. – В так называемом Сумеречном секторе.

– Сумеречный сектор, – Марсель покачал головой. – Район, где обитают те, кто практически живет в чужих воспоминаниях. Настоящие наркоманы памяти.

– Ты был там раньше?

– Давным-давно, – кивнул Марсель. – И это не то место, куда стоит ходить без подготовки. – Он коснулся своего плаща в месте, где, как подозревал Элиас, был спрятан какой-то вид оружия. – К счастью, я подготовился.

Путь к «Колыбельной» проходил через все более мрачные и запущенные части Нижнего Города. Улицы становились уже, здания – ниже и обветшалее, а люди вокруг – все более странными. Здесь встречались индивиды с явными признаками зависимости от памяти: отсутствующий взгляд, нервные тики, непроизвольные эмоциональные реакции на невидимые стимулы. Некоторые бормотали себе под нос, переживая чужие диалоги, другие замирали на месте, захваченные вспышками имплантированных воспоминаний.

– Вот она, цена доступности технологии памяти, – мрачно заметил Марсель, когда они проходили мимо человека, сидящего прямо на тротуаре и безостановочно повторяющего одну и ту же фразу на незнакомом языке. – Когда-то эти импланты были доступны только элите. Теперь любой может получить базовую модель и подсесть на дешевые воспоминания.

Элиас молчал. В его бизнесе было негласное правило: не обсуждать социальные последствия торговли памятью. Это была сфера политиков, этических комитетов и философов. Торговцы просто удовлетворяли спрос.

«Колыбельная» располагалась в подвале здания, которое, судя по архитектуре, когда-то было фабрикой. Никакой вывески, только нанесенный на стену символ, изображающий закрытый глаз – знак, известный в определенных кругах как маркер подпольного салона памяти.

У входа стояли двое охранников с очевидными нейроимплантами боевого класса. Один из них шагнул вперед, преграждая путь.

– Бизнес? – спросил он монотонным голосом.

– Мы ищем Дакса, – ответил Элиас. – По рекомендации общего друга.

Охранник изучал их несколько секунд, его зрачки расширились и сузились – признак активной работы оптических сканеров.

– Оружие оставьте здесь, – наконец сказал он. – Получите обратно, когда будете уходить.

Марсель без возражений извлек из-под плаща компактный пистолет и передал охраннику. Элиас последовал его примеру, отдав свой электрошокер.

– Дакс сегодня в синей комнате, – сообщил охранник, отступая в сторону. – Третья дверь справа по коридору.

Внутри «Колыбельная» оказалась удивительно чистым и хорошо организованным заведением. Центральный зал был оформлен в минималистичном стиле, с несколькими отдельными кабинками для частного погружения в воспоминания. В углу располагалась барная стойка, за которой невысокая женщина с полностью черными глазами (очевидно, модифицированными для улучшенного ночного зрения) смешивала коктейли.

Коридор, о котором говорил охранник, вел к ряду дверей разных цветов. Третья справа была окрашена в глубокий синий цвет, напоминающий оттенок энграмма с интенсивными эмоциональными воспоминаниями.

Элиас постучал, и после паузы дверь открылась. В комнате царил полумрак, освещаемый лишь мягким голубоватым светом, исходящим от небольшой коллекции энграммов на центральном столе.

На широкой кушетке полулежал мужчина, возраст которого было трудно определить. Его истощенное тело и изможденное лицо могли принадлежать как тридцатилетнему, так и пятидесятилетнему. Но наиболее тревожной деталью были его глаза – пустые, с расширенными зрачками, которые, казалось, смотрели сквозь реальность в какой-то иной мир.

– Дакс? – осторожно позвал Элиас.

Мужчина медленно повернул голову, его взгляд с трудом сфокусировался на посетителях.

– Новые лица, – произнес он хриплым, неиспользуемым голосом. – Так редко… так редко вижу новые лица. – Он попытался сесть прямее. – Вы принесли что-то новое? Что-то… свежее?

– Мы здесь не для того, чтобы продавать, Дакс, – ответил Элиас, осторожно приближаясь. – Мы хотим поговорить о новых энграммах на рынке. Детских воспоминаниях.

Лицо Дакса изменилось, глаза расширились еще больше, а в голосе появилось странное воодушевление.

– А-а-а, вы ищете «истоки»… – он улыбнулся, обнажая неровные зубы. – Самые чистые, самые яркие… Они как первый глоток воздуха для утопающего.

– «Истоки»? – переспросил Марсель, закрывая за собой дверь. – Так их называют?

– Так их называет Он, – кивнул Дакс. – Коллекционер. Тот, кто нашел способ извлекать самые глубокие детские воспоминания… те, что обычно недоступны.

– Кто этот Коллекционер? – спросил Элиас.

Дакс покачал головой, на его лице отразился страх.

– Не знаю имени. Никто не знает. Только псевдоним – Архитектор. – Он нервно огляделся, словно опасаясь, что кто-то может подслушивать. – Он не продает напрямую. Действует через посредников, салоны высшего класса, частные аукционы.

– И ты пробовал эти… «истоки»? – осторожно спросил Элиас.

Выражение лица Дакса стало мечтательным, почти экстатическим.

– Да… о да… Первый день в школе. Запах маминых духов. Вкус домашнего печенья… – Он вдруг резко сменил тон на более тревожный. – Но потом… потом начинаются изменения.

– Какие изменения? – насторожился Марсель.

– Сначала мелочи. Новые предпочтения в еде. Страх высоты, которого раньше не было. Воспоминания о местах, где никогда не был. – Дакс провел дрожащей рукой по лицу. – А потом… потом начинаешь терять собственные воспоминания. Они просто… исчезают, замещаются другими.

– Это невозможно, – покачал головой Элиас. – Имплантированные воспоминания не могут стирать существующие. Это разные области нейронной активности.

– Они говорили то же самое! – внезапно повысил голос Дакс. – Все эксперты, все доктора! А потом… потом я забыл имя собственной матери. И не просто забыл – я помнил другую женщину, другое имя, другое лицо. – Он схватил Элиаса за руку с неожиданной силой. – И я не единственный. Нас десятки, может, сотни. Все, кто попробовал «истоки», начали… меняться.

– И откуда берутся эти воспоминания? – спросил Марсель, его голос стал жестче. – Кто их источник?

– Никто не знает, – покачал головой Дакс. – Некоторые говорят… искусственный синтез. Другие утверждают, что они настоящие, но получены… неэтичными способами. – Он понизил голос до шепота. – Есть слухи о детях, выращенных в изоляции, специально для создания чистых, нефильтрованных воспоминаний.

Элиас почувствовал, как холодок пробежал по спине. Если хотя бы часть этого была правдой, они столкнулись с чем-то гораздо более зловещим, чем простая торговля контрабандными воспоминаниями.

– Дакс, – Элиас наклонился ближе, – есть ли способ найти этого Архитектора? Или хотя бы его посредников?

– Они найдут вас сами, если вы представляете ценность, – ответил Дакс. – Или опасность. – Он снова огляделся. – Есть один человек… женщина… Она называет себя Кэрол. Управляет аукционным домом в Серой Зоне, на границе с Верхним Городом. «Эфемера» – так называется это место. Если кто-то и знает больше об Архитекторе, то это она.

– Спасибо, Дакс, – искренне поблагодарил Элиас. – Ты очень помог.

– Я вижу, как ты смотришь на меня, – внезапно сказал Дакс, его глаза прояснились на мгновение. – Думаешь, я просто еще один наркоман, потерявший рассудок? – Он горько усмехнулся. – Возможно, так и есть. Но прежде чем отвергнуть мои слова, спроси себя: что делает тебя тобой? Твои воспоминания или что-то еще? И что произойдет, если твои воспоминания начнут меняться?

Марсель положил руку на плечо Элиаса, давая понять, что пора уходить.

– Еще один вопрос, Дакс, – сказал Элиас. – Ты когда-нибудь слышал о модификации воспоминаний? Не просто имплантации новых, а тонкой корректировке существующих?

Дакс напрягся.

– Они здесь, – прошептал он. – Они были здесь вчера. Задавали те же вопросы. Люди в сером и синем.

Элиас и Марсель обменялись тревожными взглядами.

– Кто они, Дакс?

– Не знаю, – покачал головой наркоман. – Но они искали того, кто может распознавать модифицированные воспоминания. Эксперта. – Его взгляд впился в Элиаса. – Как ты.

– Нам пора, – решительно сказал Марсель. – Спасибо за информацию, Дакс.

Когда они уже были у двери, Дакс окликнул их:

– Послушайте последний совет от человека, потерявшего себя: не доверяйте своим воспоминаниям. Особенно тем, в которых вы абсолютно уверены. Именно они предадут вас первыми.

Покинув синюю комнату, Элиас и Марсель быстрым шагом направились к выходу из «Колыбельной». Получив свое оружие обратно, они вышли на улицу, где дождь усилился, превращая и без того мрачный район в еще более гнетущее место.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Элиас, когда они отошли на достаточное расстояние от салона.

– Думаю, что большая часть того, что сказал Дакс, – бред наркомана, – ответил Марсель. – Но в каждом безумии есть зерно истины. Если действительно существует технология, способная не просто имплантировать новые воспоминания, но и модифицировать или замещать существующие… – Он покачал головой. – Последствия могут быть катастрофическими.

– Нам нужно найти эту Кэрол из «Эфемеры», – решил Элиас. – Но сначала я хочу проверить еще кое-что. Если эти «истоки» действительно настолько особенные, они должны были появиться и на легальном рынке, пусть и в модифицированной форме.

– Что ты предлагаешь?

– Завтра я просмотрю последние крупные сделки по памяти, особенно те, что связаны с детскими воспоминаниями. Если есть закономерность, я ее найду.

Они вышли из Сумеречного сектора и направились к месту, где оставили свой автомобиль. Дождь понемногу утихал, но тяжелые облака по-прежнему нависали над городом, словно предвещая еще большую бурю.

– Будь осторожен, Элиас, – сказал Марсель, когда они достигли стоянки. – Если люди, которые интересуются экспертами по аутентификации памяти, те же самые, что следили за Рейнером… они могут уже искать тебя.

– Я всегда осторожен, – ответил Элиас, активируя системы безопасности автомобиля.

– Не в этот раз, – покачал головой Марсель. – В этот раз ты должен быть параноиком. Потому что, судя по всему, мы столкнулись с чем-то гораздо более серьезным, чем обычная контрабанда воспоминаний.

Пока автомобиль поднимался по рампе, выводящей из Нижнего Города, Элиас смотрел на проплывающие мимо огни и думал о словах Дакса. «Что делает тебя тобой? Твои воспоминания или что-то еще?» Этот вопрос, казалось, приобретал новое, зловещее значение в свете последних событий.

В небе над Нью-Харбором сверкнула молния, на мгновение осветив бесчисленные небоскребы и трущобы, богатство и нищету, силу и бессилие – весь этот город контрастов, где память стала самым ценным товаром, а человеческая идентичность – разменной монетой в игре, правил которой Элиас еще не понимал.

Но он был полон решимости их узнать, чего бы это ни стоило.

Глава 4: Узнавание

Утро встретило Элиаса Верна ярким солнечным светом, прорвавшимся сквозь тяжелые облака, которые накрывали Нью-Харбор последние дни. Он стоял у панорамного окна своей квартиры на пятьдесят седьмом этаже одной из жилых башен Верхнего Города, наблюдая, как солнечные лучи отражаются в мокрых поверхностях зданий, создавая иллюзию города, построенного из света.

После напряженного вечера в Нижнем Городе эта идиллическая картина казалась нереальной, словно чужое воспоминание, имплантированное в его сознание. Элиас не мог избавиться от ощущения, что что-то фундаментально изменилось в его мире, в его понимании реальности.

Он отвернулся от окна и взглянул на свой рабочий стол, где лежал небольшой контейнер с энграммом, который он извлек из своего хранилища прошлым вечером. Это было его собственное воспоминание – редкий случай, когда торговец памятью сохранял копию своих переживаний. Десять лет назад Элиас записал свое воспоминание о первой крупной сделке, своеобразный памятник началу карьеры.