- -
- 100%
- +
Соколов молчал, разглядывая комплекс через бинокль. Что-то не давало ему покоя, какая-то деталь…
– Подожди, – сказал он внезапно. – Видишь антенну на крыше центрального здания? Она активна. Красный индикатор мигает.
Марко забрал у него бинокль и тоже посмотрел.
– Ты прав. Кто-то всё ещё поддерживает систему связи. Но станция выглядит заброшенной. Странно.
– Осторожно, – предупредил Соколов. – Это может быть ловушка. Регрессоры Валерии могут использовать такие станции как опорные пункты.
Вертолёт приземлился в пятидесяти метрах от комплекса. Кислотный дождь усилился, и каждая капля, попадая на обшивку машины, оставляла лёгкий, но заметный след.
– Оставайся в вертолёте, – сказал Соколов пилоту. – Держи двигатели в режиме готовности. Если что-то пойдёт не так, взлетай без нас.
Пилот кивнул, и Соколов с Марко, надев защитные плащи, выбрались под дождь. Воздух снаружи имел странный привкус – сладковатый, с металлическими нотками. Дышать было тяжелее, чем в привычной атмосфере купола.
– Содержание кислорода повышенное, – заметил Марко, сверяясь с датчиком на запястье. – Около двадцати пяти процентов вместо обычных двадцати одного. Характерно для карбона.
Они двинулись к станции, огибая странные растения, выросшие вокруг посадочной площадки. Некоторые из них напоминали плауны, но были гораздо крупнее своих современных родственников – высотой почти с человека, с толстыми стволами и кожистыми листьями.
Подойдя к главному входу, они обнаружили, что дверь заблокирована. Электронный замок не функционировал, и Соколов достал свой универсальный дешифратор.
– Это может занять время, – сказал он, подключая устройство к панели. – Система безопасности старая, но всё ещё…
Внезапно дверь с шипением отъехала в сторону.
– Или сработает с первого раза, – удивлённо закончил Соколов.
Марко напрягся, поднимая оружие:
– Слишком просто. Кто-то открыл её изнутри.
Они осторожно вошли в тёмный вестибюль. Внутри пахло сыростью и чем-то химическим. Аварийное освещение отбрасывало тусклые красные блики на стены, покрытые странной, похожей на плесень субстанцией.
– Что это? – Соколов коснулся стены и отдёрнул руку. – Органический материал. Растёт прямо на металле.
– Мицелиальные структуры, – пробормотал Марко, осматривая плесень через увеличительное стекло. – Но не похожи ни на один известный мне вид грибка.
Они продвинулись глубже в здание, проходя через запутанные коридоры. Большинство помещений оказались пустыми или заполненными брошенным оборудованием. Признаки поспешной эвакуации были повсюду: опрокинутые стулья, разбросанные документы, чашки с давно высохшим содержимым.
– Судя по всему, они ушли в спешке, – заметил Марко. – Недели две назад, не больше.
– Вопрос – почему? – отозвался Соколов. – Эта станция хорошо защищена. Если только…
В этот момент они услышали шум из глубины здания – металлический звон, за которым последовало тихое шуршание.
Марко мгновенно вскинул оружие, жестом указывая Соколову держаться позади. Они осторожно двинулись на звук, который привёл их к массивной двери с надписью «Лаборатория биомониторинга».
Марко прижался к стене рядом с дверью и кивнул Соколову. Тот нажал на кнопку открытия, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Военный биолог мгновенно шагнул внутрь, направляя оружие на источник шума.
– Не стрелять! – раздался испуганный женский голос. – Я безоружна!
В дальнем углу лаборатории, среди перевёрнутых столов и разбитого оборудования, стояла молодая женщина. Её светлые волосы были собраны в неряшливый пучок, лабораторный халат покрыт пятнами, а в руках она держала какой-то прибор.
– Кто вы? – спросил Соколов, делая шаг вперёд.
Женщина всмотрелась в их лица, и на её лице отразилось удивление, сменившееся облегчением.
– Доктор Соколов? Александр Соколов? – Она опустила прибор. – Не могу поверить… Я Ева Кларк, палеобиолог. Я читала ваши работы по РАД.
Соколов кивнул, вспоминая это имя. Ева Кларк – молодой, но уже известный специалист по вымершим видам. Её исследования помогли в расшифровке некоторых аспектов древних геномов при разработке РАД.
– Что вы здесь делаете? – спросил он. – Станция выглядит заброшенной.
– Все ушли две недели назад, – подтвердила Ева, проводя рукой по спутанным волосам. – Когда начались первые признаки деэволюции. Сначала мелкие животные, потом растения… Администрация приказала эвакуироваться. Но я… я осталась. Это уникальная возможность изучать процесс в реальном времени.
Марко присвистнул:
– Вы или очень храбрая, или очень безрассудная.
Ева слабо улыбнулась:
– Наверное, и то, и другое. Но вы не представляете, насколько это потрясающе – видеть, как геном разворачивается назад, возвращаясь к своим истокам.
– Потрясающе? – переспросил Соколов с горечью. – Это катастрофа. Глобальная деэволюция уничтожит человечество.
– Я понимаю ваши опасения, – кивнула Ева. – Но как учёный, я не могу не восхищаться масштабом явления. Представьте – увидеть живых существ, которые вымерли сотни миллионов лет назад!
Соколов внимательно посмотрел на неё, отмечая нечто странное. Несмотря на то, что она провела здесь две недели, в самой зоне активной деэволюции, на ней не было видно никаких признаков изменений. Ни малейшего намёка на трансформацию, которая за такое время должна была бы уже начаться.
– Как вам удаётся… не меняться? – спросил он прямо.
Ева моргнула, явно смутившись.
– Я не уверена. Возможно, индивидуальная генетическая устойчивость? Я проводила тесты, мои биомаркеры деэволюции остаются на уровне D0.5, почти не меняясь.
– Это невозможно, – пробормотал Соколов. – Даже с защитными мерами… – Он внезапно осёкся, осознав кое-что. – Подождите, вы проводили тесты? Здесь есть работающее оборудование для генетического анализа?
– Да, в западном крыле. Я поддерживаю базовые системы в рабочем состоянии с помощью резервных генераторов. – Она указала на коридор. – Могу показать вам.
– Нам нужно поторопиться, – вмешался Марко. – День закончится через пару часов, а ночью здесь может стать… небезопасно.
Соколов кивнул:
– Доктор Кларк, можем мы воспользоваться вашим оборудованием? Мне нужно проверить состояние своей ДНК и оценить скорость деэволюции.
– Конечно, – согласилась Ева. – И зовите меня просто Ева, пожалуйста. Я проведу вас в лабораторию.
Они последовали за ней через запутанную систему коридоров. По пути Соколов заметил, что странный органический материал, покрывающий стены, становился гуще и разнообразнее ближе к внешним стенам здания. В некоторых местах он образовывал сложные структуры, напоминающие примитивные многоклеточные организмы.
– Это не обычная плесень, – сказал Соколов, указывая на стены. – Это новый вид, возникший в результате деэволюции микроорганизмов.
Ева кивнула:
– Я назвала его «неопротистом». Он имеет характеристики как грибов, так и древнейших многоклеточных животных. Что-то вроде живого ископаемого, появившегося в результате РАД.
– Оно опасно?
– Пока нет. Питается в основном неорганическими веществами и простыми углеводами. Но эволюционирует… точнее, деэволюционирует очень быстро. Я отслеживаю изменения каждые двенадцать часов.
Они достигли лаборатории – просторного помещения, заполненного сложным оборудованием. В отличие от большей части станции, здесь был порядок: всё чисто, систематизировано, приборы работают.
– Впечатляет, – заметил Марко. – Вы поддерживаете всё это в одиночку?
– У меня не так много развлечений, – улыбнулась Ева. – Это помогает сохранять рассудок. – Она подошла к массивному устройству в центре комнаты. – Это секвенатор последнего поколения. Может провести полный анализ генома за двадцать минут и выявить все аномалии, включая маркеры деэволюции.
Соколов закатал рукав и протянул руку:
– Начнём с меня. Я подвергаюсь воздействию РАД около шести часов, с момента выхода из купола.
Ева осторожно взяла образец крови и загрузила его в анализатор. Пока машина гудела, обрабатывая данные, они расположились вокруг центрального стола, на котором Ева разложила свои записи и образцы.
– Вот, смотрите, – она указала на серию микрофотографий. – Это классическая последовательность деэволюции растительной клетки. От современной к протокарбоновой за семь дней. Обратите внимание на изменения в хлоропластах – они возвращаются к более примитивной форме.
Соколов изучал изображения с профессиональным интересом:
– Удивительно точная регрессия. Словно клетка «помнит» свою эволюционную историю и просто идёт по ней в обратном направлении.
– Именно! – оживилась Ева. – Это ключевой момент. ДНК хранит всю историю эволюции вида. РАД просто активирует эти «спящие» участки и деактивирует современные.
– Но почему сейчас процесс стал неконтролируемым? – спросил Марко.
Соколов и Ева обменялись взглядами.
– Квантовые якоря, – произнесли они одновременно.
– Что? – нахмурился Марко.
– Квантовые якоря – устройства, стабилизирующие ДНК на определённой эволюционной стадии, – пояснил Соколов. – Главный элемент безопасности системы РАД. Если они вышли из строя или были намеренно отключены…
– Валерия Грей, – утвердительно произнёс Марко.
Соколов кивнул:
– Да. Она, вероятно, нашла способ отключить якоря глобально, запустив цепную реакцию деэволюции.
Анализатор издал звуковой сигнал, обозначающий завершение работы. Ева подошла к нему и вывела результаты на большой экран.
– О боже, – выдохнула она, глядя на данные.
На экране отображался геном Соколова с выделенными красным участками активной деэволюции. Они пульсировали, показывая динамику изменений.
– Это… быстрее, чем я ожидал, – пробормотал Соколов, изучая данные. – Биомаркер деэволюции уже D1.2. И скорость нарастает.
– В таком темпе первые физические изменения проявятся через сорок восемь часов, – сказала Ева. – Начнётся с костной структуры и волосяного покрова.
– Сколько до полной трансформации? – спросил Марко.
– При сохранении текущей динамики… – Ева произвела быстрые расчёты. – От семи до десяти дней до достижения уровня D5, что соответствует ранним гоминидам. Далее процесс, вероятно, ускорится.
Соколов сжал кулаки:
– Значит, у нас меньше недели, чтобы добраться до «Эдема» и найти способ остановить это.
Ева перевела взгляд с экрана на Соколова:
– Остановить? А вы уверены, что это необходимо?
– Что? – Соколов уставился на неё. – О чём вы говорите?
– Я просто… – Ева замялась. – Я наблюдаю за процессом две недели. И то, что я вижу – это не просто регрессия. Это трансформация. Возвращение к более устойчивым, более адаптированным к нынешним условиям формам.
– Которые несовместимы с человеческой цивилизацией, – отрезал Соколов.
– А что осталось от человеческой цивилизации? – тихо спросила Ева. – Несколько изолированных куполов посреди мёртвых земель? Постоянная борьба за ресурсы? Может быть, Валерия права, и нам нужен новый старт?
Соколов почувствовал, как внутри поднимается волна гнева. Снова этот аргумент. Снова идея о том, что человечество должно сдаться, отступить, исчезнуть.
– Мы создали РАД для восстановления экосистем, а не для уничтожения человечества, – сказал он твёрдо. – Да, мы совершили ошибки. Да, мы едва не уничтожили планету. Но это не значит, что единственный выход – отказаться от всего, чего мы достигли.
Марко внимательно наблюдал за спором, его взгляд переходил с Соколова на Еву и обратно.
– А что, если есть третий путь? – внезапно спросил он. – Не полная остановка деэволюции и не тотальная регрессия. А что-то среднее?
Соколов и Ева замолчали, обдумывая его слова.
– Теоретически, – медленно произнесла Ева, – можно стабилизировать процесс на определённом уровне. Найти точку равновесия, где экосистемы восстановятся, но человечество сохранит основные черты разумности.
– Как ваша устойчивость, – заметил Соколов, глядя на Еву. – Вы находитесь в эпицентре деэволюции две недели, но практически не изменились. Если мы поймём механизм…
Внезапно здание содрогнулось. С потолка посыпалась пыль, а приборы на столах задребезжали.
– Что это было? – спросил Марко, мгновенно поднимая оружие.
– Землетрясение? – предположила Ева.
Здание тряхнуло снова, на этот раз сильнее. Одна из ламп сорвалась с потолка и разбилась о пол.
– Нет, – Соколов покачал головой, прислушиваясь. – Это не геологическое явление. Это что-то…
Снаружи раздался низкий, утробный рёв, от которого задрожали стёкла. За ним последовал треск и звук разрываемого металла.
– Боже, – прошептала Ева, бледнея. – Они вернулись.
– Кто? – резко спросил Марко.
– Не кто, а что. – Ева быстро подошла к компьютеру и активировала внешние камеры. На экране появилось изображение территории вокруг станции. – Смотрите.
В наступающих сумерках они увидели, как несколько массивных силуэтов движутся вокруг станции. Существа напоминали огромных рептилий, но с непропорционально большими головами и мощными передними конечностями. Их тела покрывала не чешуя, а нечто среднее между ней и примитивными перьями. Одно из существ стояло на задних лапах, раздирая когтями внешний барьер станции.
– Что это за тварь? – выдохнул Марко.
– Я назвала их неотерапсидами, – ответила Ева. – Гибрид современных рептилий и древних синапсидов. Появились около недели назад. Сначала были размером с собаку, но растут с невероятной скоростью.
– Они разумны? – спросил Соколов, наблюдая за целенаправленными движениями существ.
– Не в человеческом понимании, – покачала головой Ева. – Но они демонстрируют сложное групповое поведение. Охотятся стаями, используют простую тактику окружения. И они очень, очень агрессивны.
В подтверждение её слов одно из существ с силой ударило в барьер, и тот начал прогибаться.
– Защитный периметр не продержится долго, – сказала Ева. – У нас есть минут пятнадцать, не больше.
– Наш вертолёт! – внезапно вспомнил Соколов. – Пилот всё ещё там!
Марко уже доставал коммуникатор:
– Ариэль, приём! Ариэль, отвечай!
Статика, затем слабый голос:
– Слышу вас… Здесь какие-то… твари… окружили машину…
– Запускай двигатели! – крикнул Марко. – Немедленно! Взлетай и держись на высоте!
Сквозь статику они услышали звук запускающихся турбин, затем крик и громкий удар. Связь оборвалась.
– Чёрт! – выругался Марко, пытаясь восстановить соединение. – Ариэль! Ариэль, ответь!
Ничего, кроме шипения.
Ева переключила внешние камеры на посадочную площадку. Они увидели, как вертолёт раскачивается, окружённый тремя неотерапсидами. Один из них запрыгнул на кабину и разбивал стекло когтистой лапой.
– Он не успеет взлететь, – прошептал Соколов.
Вертолёт накренился, затем внезапно вспыхнул ослепительным пламенем. Взрыв топливных баков отбросил существ в стороны, но и от машины осталась лишь пылающая груда металла.
– Теперь мы застряли здесь, – мрачно констатировал Марко.
Ева уже лихорадочно собирала что-то в небольшой рюкзак:
– У нас нет времени на скорбь. Нужно уходить. Есть подземный туннель, ведущий к резервному бункеру в двух километрах отсюда. Оттуда можно попытаться добраться до следующей исследовательской станции.
– Как далеко до неё? – спросил Соколов, помогая ей упаковывать наиболее важное оборудование и данные.
– Около тридцати километров. «Гиперион» – более крупная база. Там должен быть транспорт.
Стены станции содрогнулись от нового удара. На этот раз они услышали звук рвущегося металла и торжествующий рёв – барьер был прорван.
– Нам нужно идти, сейчас же! – скомандовал Марко, проверяя своё оружие.
Ева быстро повела их по лабиринту коридоров к дальней части комплекса. Они слышали, как существа прорываются в здание, круша всё на своём пути. Звуки когтей по металлу и низкое рычание эхом разносились по станции.
– Сюда! – Ева указала на неприметную дверь технического помещения.
Внутри оказался люк в полу, ведущий в узкий туннель. Ева быстро ввела код на панели, и люк открылся.
– Быстрее! – подгонял Марко, занявший позицию у двери с оружием наготове. – Они приближаются.
Ева спустилась первой, за ней Соколов. Когда Марко начал спускаться, дверь технического помещения содрогнулась от мощного удара. Через образовавшуюся щель они увидели чешуйчатую морду с рядами острых зубов.
– Чёрт! – Марко выстрелил из своего импульсного дезинтегратора. Луч энергии попал существу прямо в голову, и оно отпрянуло с визгом боли.
Военный биолог быстро спрыгнул в люк, и Ева активировала механизм закрытия. Тяжёлая металлическая крышка с лязгом встала на место как раз в тот момент, когда наверху раздался новый удар.
– Это их задержит? – спросил Соколов, глядя на потолок туннеля.
– Ненадолго, – ответила Ева. – Они умнее, чем кажутся. И очень настойчивы. Но у них есть одна слабость – они плохо видят в темноте. А туннель идёт глубоко под землёй.
Она включила фонарь, и они двинулись вперёд по узкому проходу. Стены здесь были из голого бетона, без признаков странной органической плесени, покрывавшей станцию.
– Как давно вы знаете о туннеле? – поинтересовался Марко, замыкая группу и периодически оглядываясь.
– С первого дня, как осталась одна, – ответила Ева. – Когда появились первые неотерапсиды, я поняла, что мне нужен запасной выход. Изучила все схемы станции и нашла этот туннель. Он был построен как аварийный эвакуационный маршрут.
– И куда конкретно он ведёт? – спросил Соколов.
– К небольшому подземному бункеру на склоне холма. Оттуда есть выход в лес. Если повезёт, мы сможем двигаться под покровом темноты до самого «Гипериона».
Они шли около получаса, когда сзади донёсся отдалённый звук – скрежет металла и приглушённый рёв.
– Они нашли вход в туннель, – прошептала Ева.
– Сколько ещё до бункера? – спросил Марко, сжимая оружие.
– Мы уже близко. Ещё пять минут.
Они ускорили шаг, почти переходя на бег. Звуки сзади становились громче – твари двигались быстрее, чем они.
Наконец туннель расширился, выводя их в небольшое круглое помещение с металлическими стенами. В центре стоял терминал управления, а на противоположной стороне находился массивный люк.
– Бункер, – облегчённо выдохнула Ева, бросаясь к терминалу. – Нужно закрыть внутренний шлюз, прежде чем открывать внешний.
Она быстро набрала команду, и позади них с лязгом опустилась тяжёлая стальная дверь, отсекая туннель. Почти сразу же они услышали, как что-то тяжёлое ударилось о неё с другой стороны.
– Теперь наружу, – Ева активировала следующую команду.
Внешний люк медленно поднялся, открывая наклонный проход, ведущий вверх. Сквозь него проникал тусклый свет сумерек и свежий воздух, насыщенный странными, первобытными запахами.
Они поднялись по проходу и оказались в небольшом укрытии, замаскированном среди зарослей папоротников и древовидных хвощей. Вокруг расстилался инопланетный на вид лес, погружённый в сине-фиолетовые сумерки. Высокие, тонкие стволы уходили ввысь, их кроны сливались в сплошной тёмный полог. Кое-где мелькали странные светящиеся точки – биолюминесцентные организмы, живущие в этом первобытном мире.
– Нам туда, – Ева указала направление. – Если двигаться всю ночь, к рассвету мы будем примерно на полпути к «Гипериону».
– Идти ночью через этот лес? – с сомнением произнёс Марко, оглядываясь. – Здесь могут быть и другие хищники, не только те, от которых мы убежали.
– Выбора нет, – пожал плечами Соколов. – Нам нужен транспорт, чтобы добраться до «Эдема». Каждый час промедления – это тысячи людей, которые становятся на шаг ближе к деэволюции.
Ева кивнула:
– Я знаю этот лес. Две недели исследовала его. Ночью большинство крупных хищников охотится на открытых пространствах. В густом подлеске мы будем в относительной безопасности.
Они тщательно замаскировали вход в бункер и двинулись в путь. Ева шла впереди, уверенно выбирая дорогу среди причудливых растений. Соколов следовал за ней, не переставая удивляться её знаниям и адаптации к этому чуждому миру. Марко замыкал группу, постоянно держа оружие наготове.
Ночь опускалась на первобытный лес, превращая его в фантасмагорическую декорацию. Растения, излучающие слабый голубоватый свет, освещали их путь. Странные звуки окружали их – шорохи, крики, свист, не похожие ни на что, слышанное ими прежде.
– Деэволюционировавшие амфибии, – пояснила Ева, когда они услышали особенно громкий раскатистый крик. – Что-то вроде гигантских протолягушек. Безобидные, питаются в основном насекомыми.
– А эти безобидны? – Марко указал на странные тени, скользящие между деревьями справа от них.
Ева напряглась:
– Нет. Это нео-диметродоны. Меньше неотерапсидов, но очень быстрые. Держитесь ближе к деревьям.
Они прижались к стволам древовидных папоротников, стараясь слиться с окружением. Тени проскользнули мимо, не заметив их, и растворились в темноте леса.
– Близко, – выдохнула Ева. – Слишком близко.
Они продолжили путь, двигаясь осторожнее и тише. Лес становился всё более странным и чужим с каждым километром. Растения принимали причудливые формы, некоторые выглядели как гибриды нескольких современных видов, другие не напоминали ничего известного.
– Похоже на ускоренную эволюцию, – заметил Соколов, разглядывая странный цветок с подвижными лепестками. – Или, точнее, деэволюцию. Организмы не просто возвращаются к древним формам, они создают новые комбинации.
– Именно! – оживилась Ева. – Это одно из самых удивительных открытий. РАД не просто запускает регрессию, он создаёт пространство для новых эволюционных экспериментов. Как будто сама природа использует этот шанс начать всё заново, но с учётом накопленного опыта.
Они шли уже несколько часов, когда впереди послышался шум воды.
– Река, – сказала Ева. – Нам нужно пересечь её. На том берегу начинается территория, где я ещё не была. Но по картам там должны быть более открытые пространства, что облегчит путь к «Гипериону».
Выйдя на берег, они увидели широкий поток воды, мерцающий в лунном свете. Река была не слишком глубокой, но быстрой, с множеством подводных камней. Вдоль берегов росли странные растения, напоминающие нечто среднее между камышом и примитивными деревьями.
– Нам придётся перейти вброд, – сказал Марко, оценивая течение. – Выглядит не очень глубоко.
Ева кивнула:
– В самом глубоком месте будет примерно по грудь. Держитесь друг за друга, течение сильное.
Они начали переходить реку, взявшись за руки. Вода оказалась удивительно тёплой – почти как в термальном источнике – и имела странный металлический привкус. Когда они добрались до середины, Соколов внезапно остановился, вглядываясь в воду.
– Что там? – напряжённо спросил Марко.
– Не уверен, – ответил Соколов. – Что-то движется под водой. Много чего-то.
Ева наклонилась, всматриваясь в тёмную воду:
– Господи, это…
Из воды внезапно выпрыгнуло странное существо – нечто среднее между рыбой и амфибией, с длинным вытянутым телом и зачаточными конечностями. За ним последовало ещё одно, и ещё.
– Неокистоперы! – воскликнула Ева. – Переходные формы между рыбами и амфибиями! Они не должны быть агрессивными, но…
Её слова прервал резкий вскрик Марко. Одно из существ вцепилось ему в ногу, прокусив защитный костюм.
– Чёрт! – Он выстрелил из дезинтегратора, и вода вокруг закипела от энергетического разряда.
– Не стреляйте в воду! – крикнул Соколов. – Импульсное оружие может…
Он не успел закончить. Вода вокруг них забурлила, как будто внезапно закипев. Существа в панике метались во все стороны. Один особенно крупный неокистопер выпрыгнул из воды и вцепился Соколову в руку.
– Быстрее на берег! – Ева потянула их вперёд.
Они бросились к противоположному берегу, преодолевая сопротивление воды и отбиваясь от существ, которые, казалось, обезумели от паники. Наконец, промокшие и тяжело дышащие, они выбрались на сушу.
Марко осмотрел свою ногу:
– Кровь, но рана неглубокая.
Соколов изучал собственную руку:
– У меня тоже. Но больше беспокоит то, что эти существа могли занести в нашу кровь какие-то микроорганизмы из реки. Неизвестно, как это повлияет на скорость деэволюции.
Ева открыла свой рюкзак и достала небольшой медицинский набор:
– У меня есть антисептик и универсальный иммуномодулятор. Это должно помочь.
Пока она обрабатывала их раны, Соколов задумчиво смотрел на реку.
– Странная реакция этих существ на импульсный выстрел. Как будто он вызвал биоэлектрический резонанс.
– Возможно, – кивнула Ева. – Многие древние организмы имели более развитые электрорецепторы, чем современные. Выстрел мог создать поле, которое они восприняли как угрозу.
Они продолжили путь, углубляясь в лес на противоположном берегу. Здесь растительность действительно стала реже, но появились новые опасности – огромные хищные растения, напоминающие гигантские венерины мухоловки, и странные кристаллические образования, растущие прямо из почвы.