Поколение Х

Максим переглянулся с Петром. История Ирины звучала тревожно, но не была ли она просто обиженным бывшим членом, который представлял всё в негативном свете?

– Вы говорили, что Шустов использует психологические техники, – сказал Максим. – Что конкретно вы имеете в виду?

– Многое, – ответила Ирина. – Контроль сна – нас будили среди ночи для «спонтанных собраний». Контроль питания – периодические посты, ограничение белка, что делает мышление менее критичным. Групповые исповеди, где ты должен публично признаваться в своих «грехах» против сообщества. Ритуалы с психоделиками – там это называют «растительными учителями». После таких сеансов люди становятся… внушаемыми. Готовыми принять любую интерпретацию своего опыта, которую предлагает Шустов.

– И все эти люди – образованные горожане, бывшие профессионалы – просто позволяют собой манипулировать? – Максим всё ещё сомневался.

– Именно потому, что они образованные, – сказала Ирина. – Они считают себя слишком умными, чтобы попасть в культ. Поэтому не замечают признаков. А когда начинают замечать, уже слишком поздно – слишком много инвестировано, слишком многое потеряно во внешнем мире.

Максим молчал, обдумывая услышанное. История Ирины противоречила тому, что рассказывали Алёна и Николай. Кому верить?

– Что бы вы посоветовали? – спросил он наконец. – Не ехать?

– Я не могу указывать вам, что делать, – Ирина пожала плечами. – Если вы всё же решите поехать, будьте осторожны. Не пейте и не ешьте ничего, что вам предлагают, особенно на ритуалах. Не оставайтесь наедине с Шустовым. Не делитесь личной информацией, которую можно использовать против вас. И самое главное – сохраняйте критическое мышление, не поддавайтесь групповому давлению.

– Спасибо за предупреждение, – искренне сказал Максим. – Я буду осторожен.

Они поговорили ещё немного о практических аспектах жизни в сообществе. Ирина рассказала о распорядке дня, о трудовых обязанностях, о системе правил и запретов. Чем больше она говорила, тем больше «Истоки» напоминали классический культ под маской экологической коммуны.

Когда Ирина ушла, Пётр посмотрел на Максима с тревогой.

– Ты всё ещё хочешь туда ехать? После всего, что услышал?

– Да, – кивнул Максим. – Но буду настороже. В конце концов, это всего лишь один взгляд. Возможно, у Ирины были свои причины для негативного восприятия.

– Или она единственная, кто говорит правду, – возразил Пётр. – Максим, это звучит опасно. Не как экопоселение, а как самая настоящая секта. Зачем тебе это? У тебя есть всё – деньги, свобода, возможности. Зачем рисковать?

– Потому что деньги, свобода и возможности не приносят счастья, – тихо сказал Максим. – Я хочу увидеть альтернативу. Понять, возможна ли другая жизнь. Настоящая жизнь.

– И ты думаешь, она там? В культе под руководством сомнительного философа?

– Я не знаю, – честно ответил Максим. – Но хочу выяснить. Своими глазами, а не по чужим рассказам.

Пётр покачал головой.

– Ты всегда был упрямым, – сказал он. – Но сейчас это граничит с безумием. Впрочем, делай как знаешь. Только обещай, что будешь на связи. Звони каждый день.

– Обещаю.

Они распрощались, и Максим поехал домой, размышляя об услышанном. История Ирины заставила его насторожиться, но не отказаться от поездки. Возможно, её опыт был субъективным. Возможно, за два года в сообществе что-то изменилось. А может быть, и нет. В любом случае, он хотел увидеть всё своими глазами.

Четверг прошёл в подготовке к поездке. Максим собрал небольшую сумку с самым необходимым – простой одеждой, средствами гигиены, книгами. Он не знал, как долго пробудет в «Истоках» – может быть, несколько дней, может быть, неделю.

Он также подготовил финансовые документы, о которых так долго просил Пётр – доверенности на управление активами, инструкции по инвестированию, распоряжения о благотворительных пожертвованиях. Не то чтобы он собирался пропасть навсегда, но лучше было подстраховаться.

Вечером позвонила мать.

– Сынок, ты что, уезжаешь куда-то? – в её голосе звучало беспокойство. – Мне Пётр Сергеевич звонил, спрашивал, не знаю ли я о твоих планах.

– Мам, всё в порядке, – успокоил её Максим. – Я просто еду на несколько дней за город. Отдохнуть, подумать.

– В какую-то коммуну? – не отставала она. – Что это за место такое? Почему Пётр так волнуется?

– Это просто экопоселение, – объяснил Максим. – Люди, которые решили жить ближе к природе, проще. Я хочу посмотреть, как они организовали свою жизнь. Не волнуйся, я не собираюсь оставаться там навсегда.

– Обещаешь? – в её голосе всё ещё звучала тревога.

– Обещаю, мам. Я просто… ищу, понимаешь? Ищу что-то настоящее. Что-то, что имеет смысл.

– Я понимаю, – тихо сказала она. – Но будь осторожен. И звони мне каждый день.

– Буду.

Они поговорили ещё немного, и Максим положил трубку, чувствуя укол вины. Он заставлял близких волноваться из-за своих экзистенциальных метаний. С другой стороны, разве не имел он права на поиск собственного пути, собственного счастья?

Утром в пятницу позвонил Пётр.

– Прежде чем ты уедешь в свою секту, нам нужно поговорить, – без предисловий сказал он. – Важный разговор. Можем встретиться в офисе в полдень?

– Зачем? – насторожился Максим. – Ещё одна попытка отговорить меня?

– Нет, – Пётр вздохнул. – Дело в другом. В компании. В сделке с LotusTech. Есть кое-что, что ты должен знать.

Максим нахмурился. В голосе Петра звучало что-то новое – напряжение, может быть, даже страх.

– Хорошо, – согласился Максим. – Буду в офисе в полдень.

Он отложил телефон, размышляя, что могло так встревожить Петра. Что-то связанное с продажей NeuraTech? Какие-то проблемы с акциями LotusTech? С его миллиардами?

Странно, но Максиму было почти всё равно. Деньги больше не казались ему чем-то важным, значимым. Они были просто цифрами на экране, абстракцией, которая не могла заполнить пустоту внутри.

В полдень Максим приехал в офис NeuraTech – теперь уже бывший офис, технически принадлежавший LotusTech. Здесь всё ещё работала часть команды, включая Петра, который курировал процесс интеграции.

Максима встретила секретарша, которую он едва помнил, хотя сам когда-то нанимал её.

– Здравствуйте, Максим Олегович, – она почтительно улыбнулась. – Пётр Сергеевич ждёт вас в конференц-зале.

Максим кивнул и прошёл в знакомое помещение. Здесь ничего не изменилось – те же стеклянные стены, тот же длинный стол, те же кресла. Только логотип на стене был другой – не синяя волна NeuraTech, а стилизованный цветок лотуса LotusTech.

Пётр был один, сидел за столом, перед ним лежала стопка документов.

– Привет, – он встал, когда Максим вошёл. – Спасибо, что приехал.

– О чём ты хотел поговорить? – Максим сел напротив, не тратя времени на любезности.

Пётр выглядел напряжённым, нервным, почти виноватым. Он провёл рукой по волосам, глубоко вздохнул, словно собираясь с духом.

– О сделке с LotusTech, – наконец сказал он. – Точнее, о том, что произошло перед сделкой. О том, о чём ты не знаешь.

– И о чём же? – Максим подался вперёд.

– Была утечка, – Пётр не смотрел ему в глаза. – Утечка информации о нашей технологии. Ключевые алгоритмы, архитектура системы, даже исходный код – всё это попало к LotusTech за несколько месяцев до начала переговоров о продаже.

– Что? – Максим не верил своим ушам. – Как это могло произойти?

Пётр молчал, глядя в стол.

– Пётр? – Максим начал догадываться. – Это был ты?

– Да, – тихо признался Пётр. – Я передал им информацию.

В комнате повисла тяжёлая тишина. Максим смотрел на человека, которого считал другом, партнёром, соратником. Человека, которому доверял.

– Почему? – наконец спросил он.

– Они предложили мне должность, – Пётр поднял глаза. – Вице-президент по развитию в азиатском регионе. Офис в Гонконге, семизначная зарплата, опционы на акции. И… они сказали, что всё равно купят нас. Что если я помогу им, сделка будет выгоднее для всех. Для компании, для команды. Для тебя.

– Для меня? – Максим горько усмехнулся. – Ты предал меня, предал нашу компанию, наше дело – и говоришь, что это было выгодно для меня?

– Ты получил более трёх миллиардов, – Пётр развёл руками. – Разве не в этом была цель?

– Цель была в создании технологии, которая изменит мир, – тихо сказал Максим. – В том, чтобы делать что-то значимое, что-то настоящее. А не в том, чтобы набить карманы.

– Брось, – Пётр фыркнул. – Ты всегда хотел денег. Статуса. Признания. Не притворяйся сейчас святым.

– Я хотел этого, – согласился Максим. – Но не такой ценой. Не через предательство.

Пётр вздохнул.

– Послушай, я понимаю, что ты злишься. Но посмотри на результат: компания продана за рекордную сумму, технология будет развиваться под крылом LotusTech, команда получила отличные должности и компенсации, ты стал миллиардером. Все в выигрыше.

– Кроме доверия, – Максим покачал головой. – Кроме дружбы. Кроме всего, что действительно имеет значение.

– Громкие слова, – Пётр поморщился. – Бизнес есть бизнес, Максим. В нём нет места сантиментам.

Максим молчал, ошеломлённый предательством. Шесть лет бок о бок, тысячи часов вместе, преодоление кризисов, совместные победы – и всё это ничего не значило перед соблазном денег и статуса.

– Зачем ты рассказываешь мне это сейчас? – наконец спросил он. – Почему именно сегодня?

– Потому что ты уезжаешь в эту секту, – прямо ответил Пётр. – И я не знаю, вернёшься ли. Не хотел, чтобы это осталось между нами. Хотел… очистить совесть, наверное.

– Понятно, – Максим кивнул. – Что ж, спасибо за честность. Хоть и запоздалую.

Он встал, готовый уйти.

– Максим, – Пётр тоже поднялся. – Я знаю, ты сейчас не в себе. Эта пустота, эти поиски смысла – всё это пройдёт. Это просто кризис среднего возраста, реакция на стресс. Не делай глупостей. Не бросай всё ради какой-то утопической фантазии.

– Знаешь, что самое ироничное? – Максим посмотрел ему в глаза. – Твоё предательство только укрепило моё решение уехать. Ты показал мне, чего стоят деловые отношения, дружба, основанная на выгоде. Может быть, в «Истоках» всё не так уж идеально, как они говорят. Может быть, это действительно секта. Но по крайней мере, они честны в своём стремлении к чему-то настоящему. А не к деньгам и статусу любой ценой.

– Ты идеализируешь их, – покачал головой Пётр. – Они используют тебя, как и все. Просто иначе.

– Возможно, – согласился Максим. – Но я хочу увидеть это сам. Хочу понять, есть ли альтернатива… всему этому.

Он обвёл рукой офис, символизируя корпоративный мир, который они построили и который оказался таким пустым, таким фальшивым.

– Прощай, Пётр, – сказал Максим, направляясь к выходу.

– До свидания, – поправил его Пётр. – Ты вернёшься. Когда поймёшь, что настоящая жизнь – здесь, а не в лесной глуши.

Максим не ответил, просто вышел из комнаты, из здания, из прежней жизни. Он шёл по улице, не замечая ни людей вокруг, ни машин, ни весеннего солнца, пробивающегося сквозь облака.

Предательство Петра ошеломило его, но странным образом и освободило. Как будто последняя нить, привязывающая его к прежней жизни, оборвалась. Теперь ничто не удерживало его в этом мире фальшивых улыбок, пустых обещаний и предательства ради выгоды.

Он вернулся домой, взял собранную сумку и поехал на Ленинградский вокзал. Электричка отходила в 16:35. Путь в новую жизнь – или в новое разочарование.

Глава 5: Прощание

Ленинградский вокзал гудел и вибрировал от людей, спешащих по своим делам. Максим купил билет на электричку до Калистово и прошёл на платформу. Странное чувство охватило его – словно он стоял на пороге чего-то нового, неизведанного, возможно, опасного, но неотвратимого.

До отправления оставалось полчаса. Максим сел на скамейку, достал телефон и посмотрел на экран. Двадцать пропущенных звонков от Петра. Десяток сообщений. Он не стал их читать – какой смысл? Всё уже было сказано.

Вместо этого он набрал номер матери.

– Сынок! – она ответила после первого гудка, словно держала телефон в руках, ожидая звонка.

– Привет, мам, – Максим улыбнулся, услышав родной голос. – Как ты?

– Лучше скажи, как ты, – в её голосе звучало беспокойство. – Пётр звонил, сказал, что у вас была ссора, что ты уезжаешь…

– Да, мы поссорились, – признал Максим. – Но ничего страшного. Я действительно уезжаю на несколько дней. Мне нужно… подумать. Разобраться в себе.

– Куда ты едешь, сынок? – тихо спросила она. – Что это за место?

– Это экопоселение, мам. Люди, которые живут ближе к природе, проще. Я хочу посмотреть, как они устроили свою жизнь. Может быть, найду там ответы, которых мне не хватает.

– А если не найдёшь? – в её голосе слышалась мудрость прожитых лет.

– Тогда буду искать дальше, – просто ответил Максим.

Мать помолчала, потом сказала:

– Ты же знаешь, что я поддержу тебя, что бы ты ни решил. Но будь осторожен, хорошо? И звони мне. Обещаешь?

– Обещаю, мам. И не волнуйся. Я просто хочу понять, чего хочу от жизни. Что для меня по-настоящему важно.

– Ты всегда был искателем, – в её голосе звучала нежность. – Даже в детстве никогда не удовлетворялся простыми ответами. Всегда хотел знать больше, глубже.

– Помнишь, как я разобрал новый телевизор, чтобы понять, как он работает? – Максим улыбнулся воспоминанию.

– Ещё бы! – рассмеялась она. – Твой отец чуть не убил тебя. Но потом гордился, когда ты собрал его обратно, и он заработал.

Они помолчали, вспоминая. Отец умер три года назад – сердечный приступ, внезапный, непредвиденный. Он не дожил до триумфа сына, не увидел, как мальчишка, вечно разбиравший технику, создал компанию стоимостью в миллиарды.

– Он бы гордился тобой, – словно читая его мысли, сказала мать. – Не за деньги. За то, что ты не боишься искать свой путь.

– Спасибо, мам, – тихо сказал Максим.

Они поговорили ещё немного, и он пообещал позвонить, как только приедет на место. Потом убрал телефон и посмотрел на платформу, где уже собирались люди, ожидающие электричку. Обычные люди, с обычными заботами и проблемами. Он больше не чувствовал себя одним из них – миллиарды создавали невидимый барьер, отделяющий его от общей массы. И в то же время он завидовал им – их простым целям, их ясным путям.

Электричка подошла точно по расписанию. Максим сел у окна, положил сумку рядом. Вагон был полупустой – середина дня, будний день, не час пик. Напротив сидела пожилая женщина с авоськой, в углу – двое студентов с рюкзаками, дальше – мужчина в рабочей одежде, видимо, возвращающийся домой после смены.

Поезд тронулся. Максим смотрел, как медленно уплывает назад вокзал, как проносятся мимо серые многоэтажки, заводские корпуса, складские помещения – неприглядные внутренности огромного города. Потом пейзаж начал меняться – появились деревья, поля, маленькие деревни с деревянными домами и покосившимися заборами.

Он думал о том, что оставлял позади. Трёхкомнатный пентхаус площадью четыреста квадратных метров, стоимостью в десятки миллионов рублей. Гардероб, полный дизайнерской одежды. Коллекцию часов и запонок. Три автомобиля. Яхту, всё ещё строящуюся в Италии. Счета в банках разных стран.

И что из этого имело реальное значение? Что приносило настоящую радость, настоящее удовлетворение?

Телефон снова зазвонил. На этот раз Диана. Максим колебался, но всё же ответил.

– Привет, – её голос звучал обеспокоенно. – Пётр сказал, ты уезжаешь в какую-то коммуну?

– Пётр слишком много говорит, – сухо заметил Максим. – Да, я еду в экопоселение. На несколько дней. Хочу посмотреть, как живут люди, выбравшие другой путь.

– Но зачем? – недоумевала Диана. – У тебя есть всё – деньги, свобода, возможности. Зачем тебе это?

– Потому что деньги, свобода и возможности не делают меня счастливым, – просто ответил Максим. – Я хочу понять, что делает.

– И ты думаешь, найдёшь ответ в лесу, среди странных людей, отрицающих прогресс?

– Не знаю, – честно сказал Максим. – Но точно не найду его в офисах, конференц-залах и бизнес-классе самолётов.

Диана вздохнула.

– Я беспокоюсь за тебя, Макс, – мягко сказала она. – Ты кажешься… потерянным. Не в себе. Это не похоже на тебя – бросать всё ради какой-то утопической идеи.

– Может быть, ты просто никогда не знала настоящего меня, – тихо сказал Максим. – Может быть, я сам его не знал. Всё время был занят созданием образа, соответствием ожиданиям, достижением целей, которые казались важными. Но сейчас… сейчас я хочу найти себя настоящего.

– Будь осторожен, – только и сказала Диана после паузы. – И знай, что ты всегда можешь вернуться. Никто не будет осуждать тебя.

– Спасибо, – искренне сказал Максим. – И… удачи тебе. С твоим новым парнем.

– Откуда ты…? – начала она, потом рассмеялась. – А, конечно. Пётр.

– Пётр, – подтвердил Максим. – Он всем всё рассказывает.

Они попрощались, и Максим снова уставился в окно. Электричка останавливалась на маленьких станциях, людей в вагоне становилось всё меньше. За окном расстилались бескрайние поля, перелески, деревни с церквушками на холмах.

Максим вдруг поймал себя на мысли, что дышит глубже, свободнее. Как будто сам воздух здесь, за пределами мегаполиса, был другим – чище, свежее. Или это было просто ощущение освобождения от груза прошлой жизни?

Телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Я буду ждать вас на станции Калистово, у выхода. Николай».

Максим убрал телефон и откинулся на спинку сиденья. Пути назад уже не было. Впереди ждала неизвестность – пугающая и одновременно притягательная.

Станция Калистово оказалась крошечной платформой посреди леса. Кроме Максима, здесь вышли всего три человека – пожилая пара с большими сумками и молодая девушка с рюкзаком. Других построек, кроме маленького деревянного здания станции, видно не было.

Максим огляделся. У выхода с платформы стоял Николай – в тех же джинсах и фланелевой рубашке, что и в Москве, только теперь на нём была ещё потёртая кожаная куртка.

– Добрый вечер, – Николай улыбнулся, протягивая руку. – Рад, что вы приехали.

– Я тоже, – Максим пожал его руку.

– Нам предстоит ещё путь на машине, – сказал Николай. – Около двадцати километров по просёлочным дорогам.

– У вас есть машины? – удивился Максим. – Я думал, вы отвергаете современные технологии.

– Не все, – Николай улыбнулся. – Мы не луддиты, а прагматики. Некоторые технологии делают жизнь лучше, другие – хуже. Мы избирательны.

Он повёл Максима к старенькому УАЗику, припаркованному у станции.

– Нашему транспорту двадцать лет, но он надёжен, – с гордостью сказал Николай, забираясь за руль. – И его можно починить подручными средствами, в отличие от современных автомобилей, напичканных электроникой.

Максим сел на пассажирское сиденье, положив сумку назад. Интерьер автомобиля был спартанским, но чистым и ухоженным.

– Далеко ехать? – спросил он, когда они тронулись.

– Около часа, – ответил Николай. – Дороги не самые лучшие.

Они выехали на узкую грунтовую дорогу, петляющую между деревьями. УАЗик подпрыгивал на ухабах, но уверенно двигался вперёд. За окном проплывал весенний лес – голые ещё деревья, только начинающие покрываться зелёным пухом почек, прошлогодняя трава, проталины с первыми цветами.

– Как вы нашли это место? – спросил Максим, нарушая молчание.

– Игорь Валентинович искал уединения после ухода из университета, – ответил Николай. – Нашёл эту заброшенную деревню, купил дом, землю. Сначала жил один, потом стали приезжать первые ученики, последователи. Так постепенно и сформировалось сообщество.

– И что, местные власти не возражали?

– Почему должны? Мы возродили умирающую деревню, платим налоги, не нарушаем закон. К тому же, приносим пользу – создаём рабочие места для местных, восстанавливаем заброшенные дома, возделываем землю, которая иначе заросла бы сорняками.

Максим кивнул. Звучало разумно. И всё же что-то не давало ему покоя – может быть, предупреждения Ирины, может быть, просто инстинктивная настороженность человека, привыкшего к совсем другой жизни.

– Алёна говорила, что у вас завтра праздник, – сказал он. – Весеннее равноденствие?

– Да, – Николай кивнул. – Один из важнейших дней в году. Время баланса – день равен ночи, свет равен тьме. Время обновления, новых начинаний.

– И как вы его отмечаете?

– По-разному, – Николай бросил на него быстрый взгляд. – Есть общая трапеза, музыка, танцы. Есть и более личные ритуалы – каждый выбирает сам, в чём участвовать.

– Ритуалы? – насторожился Максим, вспоминая предупреждения Ирины о психоделиках.

– Ничего страшного, – заверил его Николай. – Медитации, размышления о балансе в жизни, очищение. Вы ни к чему не обязаны. Можете просто наблюдать.

Максим кивнул, но внутренне решил быть настороже. Особенно с едой и питьём во время этих «ритуалов».

Дорога становилась всё более ухабистой. Они въехали в густой лес, где кроны деревьев почти смыкались над узкой колеей.

– Это частная дорога, – объяснил Николай. – Ведёт только к нашему поселению. Немногие знают о ней, ещё меньше решаются проехать – слишком труднодоступно.

– Намеренная изоляция? – спросил Максим.

– Скорее, естественный фильтр, – Николай улыбнулся. – Те, кто действительно хочет найти нас, найдут. Остальным не нужно беспокоить нас, а нам – их.

Через некоторое время лес расступился, и они выехали к большой поляне, на которой располагалось несколько деревянных домов – добротных, ухоженных, с печными трубами и резными наличниками. Дальше виднелись ещё строения, огороды, какие-то хозяйственные постройки.

– Добро пожаловать в «Истоки», – сказал Николай, останавливая машину. – Это наш дом.

Максим вышел из автомобиля и огляделся. Место было красивым – поляна, окружённая лесом, с видом на небольшое озеро вдалеке. Воздух пах свежестью, хвоей и дымом из печных труб. Было тихо – только пение птиц, шелест ветра в ветвях да отдалённые голоса людей.

– Пойдёмте, – Николай взял его сумку. – Я покажу вам, где вы будете жить, а потом представлю Игорю Валентиновичу.

Они пошли по утоптанной тропинке между домами. Максим заметил несколько человек, работающих в огородах, развешивающих бельё, несущих воду из колодца. Все они приветливо кивали, но не подходили, словно давая новичку время освоиться.

– Это гостевой дом, – Николай указал на небольшое, но аккуратное строение. – Здесь останавливаются те, кто приехал познакомиться с нашим образом жизни.

Внутри было просто, но уютно – деревянные стены, застеленная кровать, стол, стул, шкаф, печь в углу. Никакой электроники, никаких современных удобств, кроме керосиновой лампы и кувшина с водой для умывания.

– Туалет во дворе, – сказал Николай, заметив, как Максим оглядывается. – Баня топится трижды в неделю. По средам, пятницам и воскресеньям.

– Понятно, – Максим поставил сумку на кровать. – А электричество?

– Есть, – кивнул Николай. – От солнечных панелей и ветряков. Но мы используем его экономно, в основном для общих нужд – в мастерских, в медпункте, в общем доме. В жилых домах предпочитаем обходиться без него – лампы, свечи, печное отопление. Так спокойнее спится.

Максим кивнул, осматриваясь. Простота обстановки странным образом успокаивала. Никаких отвлекающих факторов, ничего лишнего. Только самое необходимое.

– Отдохните немного, – предложил Николай. – А через час я вернусь и отведу вас к Игорю Валентиновичу. Он ждёт встречи с вами.

Оставшись один, Максим сел на кровать, пытаясь осмыслить происходящее. Он, миллиардер, владелец недвижимости по всему миру, создатель революционной технологии, сидел в простой деревянной избе, без телевизора, без интернета, без горячей воды, и… ему было комфортно. Спокойно. Как будто он наконец скинул тяжёлую ношу, которую тащил всю жизнь.

Он достал телефон, чтобы позвонить матери, как обещал, но обнаружил, что сети нет. Ни одной полоски. Полная изоляция от внешнего мира.

Это должно было насторожить его – предупреждение Ирины о том, что сообщество отрезает людей от внешних контактов, звучало в голове тревожным звоночком. Но странным образом Максим почувствовал облегчение. Никаких звонков от Петра, никаких сообщений от финансовых консультантов, никаких уведомлений от банков и бирж. Тишина. Покой.

Он встал и подошёл к окну. Солнце начинало садиться, окрашивая небо в золотые и розовые тона. Люди возвращались с работ – кто-то нёс инструменты, кто-то вёл детей, кто-то нёс корзины с овощами или травами. Обычная, спокойная сельская жизнь. Ничего зловещего, ничего подозрительного.

Может быть, Ирина ошибалась? Может быть, её опыт был субъективным, искажённым личными обидами или разочарованиями? Или, может быть, «Истоки» действительно изменились с тех пор, стали более открытыми, менее контролирующими?