Пульсация бездны

Глава 1: Отклонение

Тишина в обсерватории «Тихо-9» нарушалась лишь тихим гудением систем охлаждения и периодическим писком датчиков. Кван Ли, ведущий астрофизик ночной смены, потянулся в своем кресле и сделал глоток уже остывшего кофе. Три часа ночи по стандартному времени лунной базы – самое скучное время дежурства. Мониторы показывали обычную картину: потоки данных от автоматических телескопов, разбросанных по Солнечной системе, стекались в центральное хранилище.

Внезапно один из экранов мигнул красным.

– Что за черт? – пробормотал Кван, подкатываясь ближе к консоли.

Система пометила аномалию в данных от гравитационной обсерватории в поясе Койпера. Черная дыра J-1523, находящаяся в двенадцати световых годах от Солнечной системы, демонстрировала странную активность.

Кван развернул график на главном экране и нахмурился. Частота гравитационных волн от черной дыры менялась не так, как должна была согласно всем известным моделям. Он запустил диагностику оборудования – никаких ошибок. Данные были корректными.

– Компьютер, свяжись с доктором Шмидтом, – скомандовал Кван, не отрывая взгляда от графиков.

Через несколько минут на экране появилось заспанное лицо руководителя обсерватории.

– Кван? Что случилось? – Шмидт потер глаза, щурясь от яркого света своего терминала.

– Доктор Шмидт, у нас аномалия в данных по J-1523. Черная дыра… она замедляется.

– Это невозможно, – немедленно отреагировал Шмидт. – Проверьте системы еще раз.

– Уже сделал. Дважды. Все работает правильно, – Кван отправил графики на терминал Шмидта. – Взгляните сами. Частота вращения снижается по экспоненциальной кривой уже восемь часов.

Повисла пауза, во время которой Шмидт внимательно изучал данные. Его лицо менялось от скептического к озадаченному, а затем к встревоженному.

– Подготовьте полный отчет, – наконец произнес он. – И отправьте срочное сообщение в Международный Космический Консорциум. Приоритет альфа.

– Альфа? – удивился Кван. Высший приоритет использовался только в случае непосредственной угрозы человечеству.

– Именно, – кивнул Шмидт. – Если эти данные верны, то наша картина Вселенной только что изменилась. И я не уверен, что нам понравятся последствия.

Солнечный свет, отраженный от бескрайних снежных полей Антарктиды, проникал в лабораторию через огромные панорамные окна. Антарктическая Международная Научная Станция «Амундсен» была построена пять лет назад как самый изолированный и технологически продвинутый научный комплекс на планете. Идеальное место для тех, кто ценил тишину, одиночество и бескомпромиссную точность научных инструментов.

Доктор Мира Кович сидела неподвижно в медицинском кресле, пока офтальмологический сканер завершал детальное обследование её глаз. Свет лазерных лучей, пробегающих по сетчатке, отражался от её неестественно серых радужек. В свои тридцать девять лет она выглядела старше из-за преждевременно поседевших волос и тонких линий вокруг глаз – следов бессонных ночей и бесконечных часов за научными расчетами.

– Готово, – объявил доктор Хеншоу, выключая аппарат. – Можете сесть прямо.

Мира моргнула несколько раз, привыкая к нормальному освещению, и машинально потянулась к планшету с результатами.

– Не стоит, – мягко остановил её доктор. – Позвольте сначала объяснить.

Что-то в его тоне заставило её напрячься. Десять лет назад в этом же тоне ей сообщили о первых симптомах Синдрома Льюиса-Радхакришнана – редкого неврологического заболевания, которое постепенно разрушало её зрительные нервы и вызывало периодические галлюцинации.

– Насколько всё плохо? – прямо спросила она.

Хеншоу вывел на экран трехмерную модель её глаз и оптических нервов. Красным были выделены участки прогрессирующей дегенерации.

– Процесс ускорился за последние шесть месяцев. – Он указал на конкретные области. – Особенно здесь и здесь. При текущей скорости дегенерации…

– Сколько? – перебила его Мира, не желая слушать медицинские подробности.

Хеншоу помедлил, затем вздохнул:

– От восьми до десяти месяцев до полной слепоты.

Мира почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Она ожидала плохих новостей, но не настолько. Предыдущие прогнозы давали ей минимум два года.

– Точность прогноза? – её голос звучал удивительно спокойно.

– Плюс-минус два месяца, с вероятностью 85%.

Мира кивнула и встала.

– Спасибо, доктор. Отправьте, пожалуйста, полный отчет на мой личный терминал.

– Доктор Кович, – Хеншоу замялся. – Существуют экспериментальные методы лечения. Я могу организовать консультацию с…

– Мы уже обсуждали это, – резко ответила Мира. – Нейроимплантаты и генная терапия в лучшем случае замедлят процесс. Лекарства от СЛР нет.

Она направилась к выходу, но остановилась у двери:

– Ещё раз спасибо. И, пожалуйста, не распространяйтесь об этом. Мне не нужны сочувствующие взгляды.

Выйдя из медицинского блока, Мира быстрым шагом пошла по коридору. Её высокая фигура отражалась в полированных стенах. Десять месяцев. Двести восемьдесят дней света. А потом – вечная темнота. Не самая приятная перспектива для астрофизика.

В её личной лаборатории, расположенной на верхнем уровне станции, царил творческий беспорядок. Голографические проекции звездных систем, трехмерные модели гравитационных полей, стены, покрытые формулами и графиками. Здесь она проводила большую часть времени, работая над своей теорией квантовой гравитации – той самой, которая сделала её знаменитой в научных кругах и одновременно превратила в объект насмешек среди более консервативных коллег.

Мира села за рабочий стол и уставилась на проекцию недавно открытой черной дыры J-1523. По прихоти судьбы именно эта черная дыра была ключевым элементом её теоретических работ в течение последних трех лет.

– Компьютер, проверь почту, – скомандовала она.

– У вас 347 непрочитанных сообщений, – ответил мягкий голос системы. – Отфильтровать по приоритету?

– Только высший приоритет, – она редко получала сообщения с таким статусом.

– Одно сообщение, отправитель: профессор Елена Соколова, Международный Космический Консорциум, получено 17 минут назад.

Мира подняла брови. Соколова – её бывший научный руководитель и одна из немногих, кто всегда поддерживал её противоречивые теории.

– Открой.

На экране появилось лицо пожилой женщины с острыми чертами лица и проницательными темными глазами. Несмотря на возраст за шестьдесят, она сохраняла внушительное присутствие, усиленное безупречной осанкой и аурой спокойной уверенности.

– Мира, надеюсь, у тебя всё в порядке, – начала Соколова без предисловий. – У нас тут ситуация, которая может тебя заинтересовать. Обсерватория «Тихо-9» зафиксировала аномальное поведение черной дыры J-1523. Она замедляется, Мира. Замедляет вращение. Это… противоречит всем известным законам физики.

Мира выпрямилась в кресле, мгновенно забыв о своем диагнозе.

– Я отправляю тебе полный пакет данных. – продолжала Соколова. – Но что еще важнее – МКК созывает экстренное заседание через 48 часов. Будет обсуждаться возможная экспедиция к J-1523. И я хочу, чтобы ты возглавила научную группу.

Мира не смогла сдержать удивленный возглас. Международный Космический Консорциум не доверял ей серьезных полевых заданий с тех пор, как три года назад её теория о «сознательном поведении» некоторых космических объектов вызвала скандал в научном сообществе.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – словно прочитав её мысли, сказала Соколова. – Но на этот раз они нуждаются в твоих знаниях. Никто не изучал J-1523 так тщательно, как ты. И, Мира… – Соколова понизила голос. – Эта аномалия… Она очень похожа на то, что ты описывала в своей последней неопубликованной работе.

Мира почувствовала, как участился её пульс. Если данные подтвердятся, это может стать доказательством её теории.

– Изучи данные, – продолжила Соколова. – И дай мне знать, что думаешь. Мне нужен твой ответ до завтрашнего вечера.

– Я изучу данные немедленно, – ответила Мира, уже открывая прикрепленные файлы.

– И, Мира… – Соколова помедлила. – Как твое здоровье?

Мира замерла. Конечно, Соколова знала о её диагнозе. Трудно скрыть что-то от человека, который фактически заменил тебе мать после смерти родителей.

– Стабильно, – солгала она. – Ничего нового.

– Хорошо, – кивнула Соколова, хотя по её взгляду было понятно, что она не поверила. – Тогда жду твоего ответа. Конец связи.

Экран погас. Мира откинулась в кресле, её мысли метались между личной катастрофой надвигающейся слепоты и потрясающей научной возможностью. Если бы только она могла увидеть эту черную дыру своими глазами, прежде чем…

– Компьютер, выведи все данные по J-1523, – скомандовала она, отбрасывая мрачные мысли. – И открой новый пакет данных от Соколовой. Режим сравнительного анализа.

Пространство лаборатории заполнилось голографическими проекциями. Мира встала и пошла между ними, изучая графики, уравнения, спектры гравитационных волн.

Спустя три часа интенсивного анализа, она замерла, уставившись на центральную проекцию. Сквозь усталость и напряжение пробивалось ощущение, которое она не испытывала уже давно – чистое, незамутненное научное возбуждение. В данных была закономерность. Математический паттерн, который никто раньше не заметил.

– Компьютер, запиши новую гипотезу, – голос Миры дрожал от волнения. – Замедление вращения черной дыры J-1523 не является случайным. Оно следует математической последовательности, которая указывает на…

Она остановилась, не решаясь произнести вслух то, что видела в данных. Это звучало бы безумно даже для неё самой.

– На что, доктор Кович? – вежливо уточнил компьютер.

Мира глубоко вздохнула.

– На преднамеренное воздействие. – Она сглотнула. – Черная дыра J-1523 ведет себя так, словно находится под влиянием разумного контроля.

Произнеся эти слова, она почувствовала одновременно страх и облегчение. Если она права – это величайшее открытие в истории человечества. Если нет – её репутация будет окончательно уничтожена.

– Компьютер, подготовь сообщение для профессора Соколовой. Я принимаю предложение. И забронируй мне место на ближайшем шаттле до Земли.

Решение было принято. У неё оставалось десять месяцев зрения, и она собиралась использовать их, чтобы увидеть то, чего не видел никто: черную дыру, которая, возможно, пыталась им что-то сказать.

Через окна космического челнока «Гагарин-7», выполняющего еженедельный рейс между Антарктической станцией и Международным космопортом в Казахстане, открывался потрясающий вид на Землю. Мира, однако, почти не обращала на него внимания, полностью погрузившись в анализ данных.

Соседнее кресло занимал Хидэо Танака, климатолог, возвращавшийся в Токио после шестимесячной командировки на «Амундсене». За три часа полета он несколько раз пытался завязать разговор, но, получив в ответ лишь короткие односложные ответы, оставил свои попытки.

На экране планшета Миры возникали и исчезали графики, формулы, спектральные анализы. Что-то в данных о черной дыре не давало ей покоя, какая-то закономерность на грани восприятия.

– Пассажиров просят пристегнуть ремни безопасности. Через пять минут начинаем процедуру входа в атмосферу, – объявил приятный женский голос бортового компьютера.

Мира рассеянно выполнила требование, не отрывая взгляда от экрана. В этот момент она изучала график изменения частоты гравитационных волн, испускаемых черной дырой. Замедление вращения следовало странной последовательности – не линейной или экспоненциальной, как можно было бы ожидать от естественного процесса.

И вдруг её осенило.

– Компьютер, – обратилась она к своему планшету, – сравни последовательность изменений с музыкальными интервалами.

– Обрабатываю запрос, – отозвался искусственный интеллект. – Обнаружено соответствие. Последовательность изменений частоты гравитационных волн черной дыры J-1523 с точностью до 93.7% соответствует интервальной структуре Пятой симфонии Бетховена.

Мира уставилась на экран, её сердце бешено колотилось.

– Это невозможно, – прошептала она.

– Требуется уточнение запроса, – вежливо отозвался компьютер.

Бетховен. Один из величайших композиторов Земли. И черная дыра, удаленная на двенадцать световых лет, каким-то образом излучала гравитационные волны по образцу его музыки.

– Когда была впервые зафиксирована эта последовательность? – спросила Мира.

– Первое зафиксированное отклонение от нормального паттерна излучения J-1523 датируется 15 июля 2191 года, 04:28 по UTC.

Год назад. Тогда черная дыра начала… что? Разговаривать с ними? Передавать сообщение? Или это было просто странное совпадение?

– Компьютер, проверь, не транслировался ли сигнал с Земли или других человеческих поселений в направлении J-1523 за период с 2180 по 2190 год. Что-нибудь, содержащее Пятую симфонию Бетховена.

– Обрабатываю запрос… Найден один результат. 17 апреля 2182 года радиообсерватория «Аресибо-2» на Луне отправила направленный радиосигнал в сторону звездной системы, где позднее была обнаружена черная дыра J-1523. Сигнал содержал набор данных о человеческой культуре, включая музыкальные произведения. Пятая симфония Бетховена была включена в передачу.

Мира почувствовала, как по спине пробежал холодок. Десять лет туда, десять лет обратно – как раз время, чтобы сигнал достиг черной дыры и возвращенный «ответ» дошел до Земли.

– Похоже, кто-то получил наше послание и отвечает, – прошептала она.

– Прошу прощения? – переспросил Танака, который, как оказалось, наблюдал за ней с нарастающим беспокойством.

– Ничего, – отмахнулась Мира. – Просто размышляю вслух.

Что если черная дыра не просто физический объект, а нечто большее? Что если её дикая теория о возможности сознания у сверхмассивных космических объектов не так безумна, как считали все её коллеги?

– Мне нужно срочно связаться с профессором Соколовой, – сказала Мира, обращаясь больше к себе, чем к соседу.

– Мы входим в атмосферу, – ответил Танака. – Связь будет восстановлена через двадцать минут.

Мира кивнула, продолжая лихорадочно анализировать данные. Если она сможет доказать свою теорию… Но потом её взгляд упал на медицинский отчет, который она по привычке держала открытым в отдельном окне. Десять месяцев. У неё оставалось десять месяцев зрения, чтобы увидеть то, что никто до неё не видел. Чтобы доказать, что она была права все это время.

Челнок вошел в плотные слои атмосферы. За иллюминатором разгорелось ярко-оранжевое пламя. Мира отвернулась – её глаза и без того слишком чувствительны к яркому свету.

Казалось, её собственная жизнь и загадка черной дыры находились на пересекающихся траекториях. И у неё было ощущение, что эта встреча изменит не только её судьбу, но, возможно, судьбу всего человечества.

Она просто не была уверена, будет ли эта перемена к лучшему.

Глава 2: Консорциум

Штаб-квартира Международного Космического Консорциума в Женеве представляла собой архитектурное чудо – двести пятьдесят метров стекла и металла, поднимающихся к небу в форме спирали. Здание, построенное после объединения всех космических программ Земли в 2093 году, символизировало восхождение человечества к звездам.

Мира прошла через главный вход, где сканеры мгновенно опознали её, и система безопасности дала зеленый свет. Внутри царила атмосфера сдержанной паники – сотрудники быстро перемещались по холлу, группы людей вели оживленные дискуссии у голографических экранов, на которых мелькали изображения черной дыры J-1523.

– Мира! – знакомый голос заставил её обернуться.

К ней направлялась профессор Соколова, одетая в строгий темно-синий костюм. Несмотря на возраст, она двигалась с энергией и целеустремленностью, которая всегда впечатляла Миру.

– Елена, – Мира улыбнулась. – Не ожидала, что ты лично встретишь меня.

– Ситуация исключительная, – Соколова понизила голос. – Я получила твой анализ. Бетховен… это точно?

– С вероятностью 93.7%, – кивнула Мира. – Слишком высокая для совпадения.

– Ты представляешь, что это значит?

– Кто-то или что-то получило наше послание и отвечает нам. Или… – Мира запнулась.

– Или? – Соколова подняла бровь.

– Или черная дыра сама обладает некоторой формой сознания.

Соколова вздохнула:

– Ты же понимаешь, как это прозвучит на заседании?

– Понимаю, – Мира скрестила руки на груди. – Но факты остаются фактами. Паттерн слишком точен, чтобы быть случайным.

– Советую не упоминать теорию сознания черных дыр на заседании, – Соколова взяла Миру под руку, направляясь к лифтам. – Сконцентрируйся на аномалии и необходимости её исследования. Иначе они не дадут тебе возглавить экспедицию.

– А ты уверена, что я должна её возглавить? – Мира остановилась. – Учитывая мое… состояние.

Соколова внимательно посмотрела на неё:

– Тебе стало хуже?

Мира помедлила, затем решила сказать правду:

– Хеншоу дает мне восемь-десять месяцев до полной слепоты.

Лицо Соколовой не выражало ни шока, ни жалости – только глубокую задумчивость.

– Тем важнее, чтобы ты возглавила эту миссию. Никто не знает J-1523 лучше тебя. И если твоя теория верна… – она не закончила фразу. – Просто доверься мне. Я подготовила почву. Но на заседании тебе придется сражаться самой.

Они поднялись на лифте на тридцатый этаж, где располагался главный конференц-зал МКК. У входа толпились журналисты, которых строгая охрана держала на расстоянии.

– МКК не смог скрыть информацию об аномалии, – объяснила Соколова, проводя Миру мимо журналистов. – К сожалению, это привело к спекуляциям и панике в некоторых кругах. «Земные фундаменталисты» уже организуют протесты, утверждая, что аномалия – предзнаменование катастрофы и наказание за то, что человечество «осмелилось потревожить космос».

– Абсурд, – фыркнула Мира.

– Для тебя и меня – да. Но для многих людей космос все еще остается мистическим и пугающим.

В конференц-зале уже собралось около пятидесяти человек – представители научного сообщества, делегаты от различных стран, входящих в МКК, и, что удивило Миру, несколько человек в темных костюмах с логотипами корпорации «ПромеТех» – крупнейшего частного космического конгломерата.

– Что здесь делают представители «ПромеТех»? – шепотом спросила Мира.

– Они предложили финансирование экспедиции, – так же тихо ответила Соколова. – МКК рассматривает их предложение.

– С каких пор МКК нуждается в частном финансировании? – удивилась Мира.

– С тех пор, как бюджет на этот год уже распределен, а экспедиция потребует колоссальных расходов, – Соколова кивнула на свободные места во втором ряду. – Давай сядем. Заседание вот-вот начнется.

Они едва успели занять свои места, когда председатель МКК, доктор Джонатан Рид, поднялся на трибуну. Высокий мужчина с седыми волосами и проницательными голубыми глазами, он излучал спокойную уверенность, несмотря на чрезвычайные обстоятельства.

– Дамы и господа, – его голос, усиленный акустической системой зала, эхом разнесся по помещению. – Благодарю всех за оперативное прибытие. Как вы уже знаете, мы столкнулись с беспрецедентным астрономическим феноменом. Черная дыра, известная как J-1523, демонстрирует аномальное поведение, нарушающее известные нам законы физики. Для подробного доклада я приглашаю доктора Алана Чжана, директора обсерватории «Тихо-9».

На трибуну поднялся худощавый азиат средних лет, с нервными движениями и взглядом, который постоянно перескакивал с одного лица на другое.

– Спасибо, доктор Рид, – начал он. – Позвольте мне показать вам данные, полученные нашей обсерваторией.

На огромном голографическом экране за его спиной появились графики и трехмерные модели черной дыры.

– Как вы видите, вращение черной дыры J-1523 замедляется по странной траектории, – он указал на график. – Это противоречит всем известным моделям эволюции черных дыр. Согласно законам физики, черная дыра такой массы и возраста должна сохранять почти постоянное угловое вращение в течение миллиардов лет.

– Могут ли эти данные быть результатом ошибки наблюдения или сбоя в оборудовании? – спросил один из делегатов.

– Мы провели исчерпывающую диагностику всех систем, – ответил Чжан. – Кроме того, аномалия была подтверждена тремя независимыми обсерваториями, включая орбитальный телескоп «Хокинг» и гравитационную обсерваторию на Марсе. Ошибка исключена.

В зале поднялся шум – делегаты обсуждали услышанное, некоторые с откровенным скептицизмом, другие с тревогой.

– Есть ли объяснение этому феномену? – спросил Рид, восстанавливая порядок.

– На данный момент у нас нет удовлетворительного объяснения, – признался Чжан. – Мы рассматривали возможность влияния невидимого массивного объекта, но расчеты показывают, что для создания наблюдаемого эффекта потребовался бы объект сравнимой массы, который мы бы непременно заметили.

– Если я правильно понимаю, – вмешался представитель Китая, – черная дыра просто… замедляется? Без видимой внешней причины?

– Именно так, – кивнул Чжан. – Более того, замедление происходит по странной математической последовательности, не соответствующей никаким известным естественным процессам.

Мира почувствовала, как Соколова слегка сжала её руку – предупреждение не вмешиваться раньше времени.

– Какие угрозы может представлять данный феномен для Земли и человечества? – спросил делегат от России.

Чжан помедлил:

– Прямой угрозы нет. J-1523 находится на расстоянии двенадцати световых лет от Солнечной системы. Даже в случае катастрофического сценария – например, коллапса черной дыры или взрыва гамма-излучения – вероятность значительного воздействия на Землю крайне мала.

– Тогда зачем нам беспокоиться? – вмешался делегат от «Земных фундаменталистов», присутствовавший в качестве наблюдателя. – Мы тратим миллиарды на изучение далеких объектов, в то время как наша собственная планета нуждается в ресурсах!

– Потому что этот феномен может изменить наше понимание Вселенной, – ответил Чжан. – Если черные дыры могут замедляться без внешнего воздействия, это требует пересмотра фундаментальных законов физики.

– Или указывает на существование неизвестных нам сил, – добавил делегат от Европейского Союза.

– Что предлагает научное сообщество? – спросил Рид.

– Мы рекомендуем организовать экспедицию к J-1523, – ответил Чжан. – С использованием новейшего исследовательского корабля «Окулус», оснащенного всем необходимым оборудованием для изучения черных дыр с близкого расстояния.

Зал снова наполнился шумом дискуссий. Мира заметила, как представители «ПромеТех» обменялись понимающими взглядами.

– Подобная экспедиция потребует огромных ресурсов, – заметил делегат от Индии. – «Окулус» – самый дорогой исследовательский корабль в истории человечества. Его использование для изучения одиночной аномалии кажется нерациональным.

– Если можно, – поднялся со своего места один из представителей «ПромеТех», высокий мужчина с идеально уложенными седеющими волосами. – Корпорация «ПромеТех» готова полностью финансировать экспедицию к J-1523.

Это заявление вызвало еще больший шум.

– И какова цена вашей… щедрости? – с нескрываемым сарказмом спросил делегат от Африканского Союза.

– Мы просим лишь эксклюзивные права на технологии, которые могут быть разработаны на основе исследований, – ответил представитель «ПромеТех» с деловой улыбкой. – Как известно, изучение черных дыр может привести к революционным открытиям в области энергетики.

– Вы хотите приватизировать научное открытие? – возмутился один из ученых.

– Мы хотим инвестировать в будущее человечества, – парировал представитель корпорации. – МКК сохранит доступ ко всем научным данным. Мы заинтересованы только в практических приложениях.

Дискуссия становилась все более heated, и Мира с трудом сдерживалась, чтобы не вмешаться. Наконец, Рид поднял руку, призывая к порядку:

– Предложение «ПромеТех» будет рассмотрено советом директоров МКК. Сейчас давайте вернемся к научной стороне вопроса. Доктор Чжан, кого вы рекомендуете для руководства научной группой экспедиции?

Чжан откашлялся:

– У нас есть несколько кандидатур. Доктор Виктор Ляо, специалист по квантовым системам, имеет большой опыт работы с экстремальными космическими объектами. Доктор Самир Хан, ведущий теоретик в области черных дыр. И…

– Если позволите, – прервала его Соколова, поднимаясь с места. – Я хотела бы предложить кандидатуру доктора Миры Кович.