Пульсация бездны
- -
- 100%
- +
В зале повисла тишина. Затем раздались удивленные возгласы и даже несколько смешков.
– Доктора Кович? – Чжан выглядел так, словно проглотил лимон. – Но её теории о… сознательном поведении космических объектов не признаны научным сообществом!
– Тем не менее, – спокойно продолжила Соколова, – доктор Кович является ведущим специалистом по J-1523. Она изучает эту черную дыру более трех лет и опубликовала двенадцать статей по её необычным характеристикам.
– Статьи, которые многие сочли спекулятивными, – заметил кто-то из задних рядов.
– Наука движется вперед благодаря тем, кто не боится выходить за рамки общепринятых теорий, – парировала Соколова. – Более того, последний анализ доктора Кович выявил в аномальном поведении J-1523 паттерн, который может иметь решающее значение для понимания феномена.
Все взгляды обратились к Мире. Она почувствовала, как учащается её пульс, но внешне оставалась спокойной.
– Доктор Кович, – обратился к ней Рид. – Не могли бы вы рассказать нам об этом паттерне?
Мира медленно поднялась и направилась к трибуне. Проходя мимо Чжана, она заметила плохо скрываемую неприязнь на его лице.
– Благодарю вас, доктор Рид, – начала она, занимая место у трибуны. – В течение последних трех лет я разрабатываю теорию о том, что некоторые сверхмассивные космические объекты, включая определенные типы черных дыр, могут проявлять признаки… организованного поведения.
По залу пронеслись шепотки.
– Я не говорю о сознании в человеческом понимании, – быстро добавила она, следуя совету Соколовой. – Скорее, о сложных паттернах самоорганизации, возникающих на квантовом уровне.
Она активировала свой планшет, и на главном экране появились её графики и вычисления.
– Анализ гравитационных волн от J-1523 за последний год показывает удивительную закономерность. – Она указала на график. – Частота изменений следует математической последовательности, которая с вероятностью 93.7% соответствует интервальной структуре Пятой симфонии Бетховена.
В зале воцарилась полная тишина.
– Бетховена? – недоверчиво переспросил один из ученых.
– Именно, – подтвердила Мира. – И что еще более удивительно, в 2182 году радиообсерватория «Аресибо-2» отправила направленный сигнал в сторону системы J-1523, содержащий образцы человеческой культуры, включая эту симфонию.
– Вы предполагаете, что черная дыра… отвечает нам? – в голосе Рида смешались скептицизм и невольное любопытство.
– Я предполагаю, что происходит нечто, требующее тщательного научного исследования, – осторожно ответила Мира. – Совпадение слишком точное, чтобы быть случайным. Мы имеем дело с феноменом, который может потребовать пересмотра нашего понимания природы черных дыр.
– И именно поэтому, – вмешалась Соколова, – доктор Кович должна возглавить научную группу экспедиции. Её нестандартный подход к проблеме может оказаться решающим фактором в понимании аномалии.
Мира продолжала свое выступление, демонстрируя все новые графики и расчеты. Внезапно она почувствовала знакомое давление за глазами – предвестник приступа. «Только не сейчас», – подумала она.
– Как видно из этих данных… – она запнулась, когда периферийное зрение начало затуманиваться. Остался только маленький круг четкого изображения прямо перед ней. – Как видно из этих данных, изменения в поведении J-1523 начались точно через десять лет после отправки сигнала с Земли, что соответствует времени, необходимому для преодоления расстояния в двенадцать световых лет в обоих направлениях.
Её голос оставался твердым, но перед глазами поплыли черные пятна. Она крепче схватилась за края трибуны.
– Доктор Кович, с вами все в порядке? – обеспокоенно спросил Рид.
– Да, – солгала она. – Просто усталость от перелета.
Соколова поднялась со своего места, готовая прийти на помощь, но Мира едва заметно покачала головой. Она должна завершить презентацию, несмотря на приступ.
– Моя команда разработала серию экспериментов, которые позволят нам… – она сделала глубокий вдох, борясь с подступающей темнотой, – …определить природу аномалии и потенциально установить коммуникацию с источником воздействия на черную дыру, если таковой существует.
Она активировала последний слайд – подробный план исследований, который она составила во время перелета.
– Этот план требует специализированного оборудования, которое уже установлено на «Окулусе». Я предлагаю экспедицию продолжительностью восемнадцать месяцев, что позволит нам провести полный цикл наблюдений и экспериментов.
Восемнадцать месяцев. Гораздо дольше, чем оставалось её зрению. Но она не могла позволить, чтобы её личная ситуация повлияла на научную целесообразность.
– У меня есть вопрос, доктор Кович, – поднялся Виктор Ляо, молодой ученый с амбициозным блеском в глазах. – Ваша теория предполагает некое «организованное поведение» черной дыры. Но не проще ли предположить, что на J-1523 воздействует неизвестная форма материи или энергии, которую мы пока не в состоянии обнаружить?
– Безусловно, это возможное объяснение, – согласилась Мира, благодарная за возможность сконцентрироваться на научном вопросе, отвлекаясь от приступа. – Именно поэтому мой план исследований включает широкий спектр экспериментов для проверки различных гипотез, включая вашу, доктор Ляо.
– Но вы лично склоняетесь к более… экзотическому объяснению? – настаивал Ляо.
– Я следую данным, – твердо ответила Мира. – И на данный момент они указывают на неслучайный паттерн, имеющий поразительное сходство с человеческой музыкальной композицией, которую мы сами отправили в эту область космоса. Делать окончательные выводы преждевременно.
Ее зрение начало возвращаться – приступ был коротким, но интенсивным. Она позволила себе незаметно выдохнуть.
Рид задумчиво потер подбородок:
– Доктор Кович, ваша презентация… впечатляет. Несмотря на спорность некоторых аспектов вашей теории, ваше знание объекта исследования и готовность рассматривать альтернативные гипотезы заслуживают уважения.
– Я поддерживаю кандидатуру доктора Кович, – неожиданно заявил представитель «ПромеТех». – Нестандартное мышление часто приводит к революционным открытиям.
Мира с удивлением посмотрела на него. Почему корпорация внезапно заинтересовалась её кандидатурой?
– Я вынужден возразить, – поднялся Чжан. – При всем уважении к научным достижениям доктора Кович, её… – он замялся, подбирая слова, – её подход может подвергнуть риску самую дорогостоящую экспедицию в истории МКК.
– Риск присутствует в любом научном предприятии, – парировала Соколова. – И именно доктор Кович предложила конкретный план исследований, основанный на реальных данных.
Дебаты продолжались еще почти час. Мира защищала свою позицию, отвечала на вопросы, иногда ядовитые, иногда просто скептические. К концу обсуждения она была истощена, но чувствовала, что чаша весов склоняется в её пользу.
Наконец, Рид поднял руку, призывая к порядку:
– Благодарю всех за конструктивную дискуссию. Совет директоров МКК примет решение по составу экспедиции в течение 24 часов. На этом заседание объявляется закрытым.
Когда делегаты начали расходиться, Соколова подошла к Мире:
– Ты справилась блестяще.
– У меня был приступ прямо посреди выступления, – тихо ответила Мира. – Это… прогрессирует быстрее, чем я ожидала.
Соколова взяла её за руку:
– Тем более важно, чтобы ты возглавила эту экспедицию. Пока у тебя есть зрение, ты должна использовать каждый момент для своей работы.
– А что потом? – горько усмехнулась Мира. – Слепой астрофизик в космосе – звучит как начало плохой шутки.
– Потом мы что-нибудь придумаем, – твердо сказала Соколова. – Мы всегда что-нибудь придумываем.
К ним подошел представитель «ПромеТех», который поддержал кандидатуру Миры:
– Доктор Кович, позвольте представиться – Маркус Венгер, научный директор «ПромеТех».
– Почему вы поддержали мою кандидатуру? – прямо спросила Мира, игнорируя протянутую руку.
Венгер улыбнулся, ничуть не обескураженный:
– Потому что мы в «ПромеТех» верим в инновации и нестандартное мышление. Ваша теория может быть спорной, но именно такие теории часто приводят к прорывам.
– И, конечно, такие прорывы отлично конвертируются в прибыль, – заметила Мира.
– Бизнес остается бизнесом, – пожал плечами Венгер. – Но это не умаляет ценности научных открытий. Мы надеемся на плодотворное сотрудничество, доктор Кович.
Он кивнул Соколовой и удалился.
– Не доверяю я корпорациям, – пробормотала Мира. – Особенно когда они внезапно начинают поддерживать теории, которые раньше считались псевдонаучными.
– «ПромеТех» интересуют только потенциальные технологии, – ответила Соколова. – Им все равно, разумна черная дыра или нет, пока это может принести прибыль.
– Что мне не нравится в этой ситуации, – задумчиво произнесла Мира, – так это ощущение, что все происходящее слишком… удобно совпадает. Черная дыра начинает вести себя странно именно сейчас, когда «Окулус» готов к запуску. «ПромеТех» внезапно предлагает финансирование. Ты продвигаешь мою кандидатуру, несмотря на мою спорную репутацию и прогрессирующую слепоту…
– Иногда совпадения – это просто совпадения, – Соколова посмотрела на часы. – У нас есть время до завтра. Предлагаю использовать его для подготовки к экспедиции. Я почти уверена, что Рид примет положительное решение.
– Почему ты так в этом уверена? – спросила Мира.
– Потому что у меня есть доступ к предварительным голосам членов совета, – с легкой улыбкой ответила Соколова. – Преимущества высокого положения.
Когда они вышли из зала, Мира заметила Виктора Ляо, который наблюдал за ними с нескрываемой неприязнью.
– Кажется, я только что нажила себе врага, – заметила она.
– Ляо? – Соколова проследила за её взглядом. – Он амбициозен и талантлив. И был уверен, что экспедиция достанется ему.
– Если меня утвердят, он будет в моей команде?
– Скорее всего. Он лучший специалист по квантовым системам, а они будут необходимы для твоих экспериментов.
– Прекрасно, – вздохнула Мира. – Восемнадцать месяцев в замкнутом пространстве с человеком, который меня ненавидит.
– Научная экспедиция – не курорт, – пожала плечами Соколова. – Вы оба профессионалы. И у вас будет общая цель.
Они направились к выходу из здания. Снаружи уже стемнело, и Женева переливалась огнями.
– Елена, – серьезно сказала Мира, остановившись у входа. – Если меня утвердят… и если то, что я подозреваю, окажется правдой… Мы можем столкнуться с чем-то, что полностью изменит наше понимание Вселенной. И я не уверена, готово ли к этому человечество.
– Наука всегда шла вперед, невзирая на готовность человечества, – ответила Соколова. – Коперник, Галилей, Эйнштейн, Хокинг – все они сталкивались с сопротивлением. Но истина имеет свойство прокладывать себе дорогу.
– А если истина окажется слишком страшной? – тихо спросила Мира.
– Тогда мы столкнемся с ней вместе, – Соколова сжала её плечо. – Как мы всегда делали.
Они вышли из здания МКК в прохладный вечерний воздух. Мира подняла взгляд к звездному небу, где среди миллиардов точек света скрывалась J-1523 – черная дыра, которая, возможно, пыталась сказать им что-то. Или, что еще более невероятно, слушала их.
И у неё оставалось меньше года, чтобы узнать правду, прежде чем вечная темнота заберет её зрение навсегда.
Глава 3: Окулус
Космический лифт, соединяющий поверхность Земли с орбитальной станцией «Гелиос», был построен в 2160-х годах и до сих пор считался одним из величайших инженерных достижений человечества. Тридцать шесть тысяч километров углеродного нанотрубчатого кабеля, удерживающего огромную станцию на геостационарной орбите – зрелище, от которого захватывало дух даже у видавших виды космонавтов.
Мира стояла у панорамного окна кабины лифта, наблюдая, как поверхность Земли постепенно удаляется. Суточный цикл подъема подходил к концу, и теперь кабина находилась на высоте тридцати тысяч километров над поверхностью. Через несколько часов они достигнут «Гелиоса».
Получив официальное назначение руководителем научной группы экспедиции к J-1523, Мира провела последние две недели, собирая команду и координируя подготовку научного оборудования. Теперь она направлялась к орбитальной верфи, где завершалось строительство «Окулуса» – самого технологически продвинутого исследовательского корабля в истории человечества.
– Впечатляющий вид, не правда ли? – голос Самиры Вэй, астробиолога и новейшего члена её команды, вывел Миру из задумчивости.
– Да, – кивнула Мира, не отрывая взгляда от иллюминатора. – Хотя после нескольких десятков подъемов начинаешь воспринимать это как обычную поездку на лифте.
Самира, женщина лет сорока с живыми глазами и коротко стриженными волосами, подошла ближе:
– Для меня каждый подъем – как первый. Никак не могу привыкнуть к мысли, что мы буквально выходим за пределы земного притяжения на тросе.
– Технически, гравитация Земли действует на всю Солнечную систему, просто с разной интенсивностью, – машинально поправила Мира, затем осеклась. – Прости, профессиональная деформация.
– Ничего, – улыбнулась Самира. – Именно поэтому я и хотела работать с тобой. Говорят, ты лучший теоретик в области квантовой гравитации.
Мира скептически хмыкнула:
– Скорее, самый противоречивый. Половина научного сообщества считает мои теории псевдонаучной чепухой.
– Но не Международный Космический Консорциум, – заметила Самира. – Они доверили тебе самую дорогостоящую экспедицию десятилетия.
– Только потому, что Елена Соколова поручилась за меня, – Мира отвернулась от иллюминатора и посмотрела на Самиру. – И потому, что я единственная, кто годами изучал именно J-1523. Если бы не это совпадение, меня бы и близко не подпустили к «Окулусу».
В её голосе звучала горечь, которую она обычно скрывала за показной самоуверенностью.
– Возможно, – кивнула Самира. – Но теперь у тебя есть шанс доказать свою правоту. И если твоя теория верна…
– Если моя теория верна, мы стоим на пороге величайшего открытия в истории человечества, – закончила за неё Мира. – Или величайшей катастрофы. Вопрос в том, готовы ли мы к любому из этих исходов.
Самира внимательно посмотрела на неё:
– Ты действительно веришь, что черная дыра может обладать некоей формой сознания?
Мира помедлила с ответом. В официальных документах экспедиции она старательно избегала такой формулировки, предпочитая говорить о «сложных паттернах самоорганизации» и «квантовых процессах, имитирующих целенаправленное поведение». Но в глубине души она была уверена – J-1523 не просто астрономический объект. Это нечто большее.
– Я верю, что наше понимание сознания и разума крайне ограничено, – наконец ответила она. – Мы привыкли думать, что разум может существовать только в биологическом субстрате, подобном человеческому мозгу. Но что, если существуют формы организации материи и энергии, способные породить нечто, функционально эквивалентное разуму, но радикально отличающееся от нашего?
Дальнейший разговор прервало объявление системы оповещения:
– Внимание пассажирам. Через тридцать минут кабина достигнет станции «Гелиос». Пожалуйста, подготовьтесь к процедуре прибытия.
– Пора собираться, – сказала Мира. – После прибытия нас ждет инструктаж по безопасности, затем трансфер на верфь.
Первое, что поразило Миру при виде «Окулуса» – его размер. Исследовательский корабль, висевший в огромном доке орбитальной верфи, был значительно больше, чем она ожидала. Почти триста метров в длину, с центральным ядром в виде цилиндра и расходящимися от него модулями, напоминающими лепестки гигантского цветка.
– Впечатляет, не правда ли? – раздался голос за её спиной.
Обернувшись, Мира увидела высокую женщину азиатской внешности в форме космофлота МКК с нашивками капитана. Её прямая осанка и цепкий взгляд выдавали человека, привыкшего командовать.
– Капитан Дайана Чен, – представилась женщина, протягивая руку. – Добро пожаловать на борт «Окулуса», доктор Кович.
– Спасибо, капитан, – Мира пожала протянутую руку. – Корабль действительно впечатляет. Больше, чем я ожидала.
– Это самый крупный исследовательский корабль в истории человечества, – с гордостью сказала Чен. – Проектировался специально для изучения экстремальных космических объектов на относительно близком расстоянии.
Они стояли в смотровом зале верфи, отделенном от космического пространства массивным прозрачным панорамным экраном из сверхпрочного композита. «Окулус» висел перед ними, окруженный роботами-сборщиками, завершающими монтаж внешней обшивки.
– Когда он будет готов к отправлению? – спросила Мира.
– Основные работы завершатся через три дня, – ответила Чен. – Затем неделя на финальные проверки систем и загрузку припасов. Через десять дней мы сможем стартовать, если ваша научная группа будет готова к этому времени.
В тоне капитана Мире послышался легкий вызов, словно Чен сомневалась в способности научной группы уложиться в сроки.
– Моя команда будет готова, – твердо ответила она. – Большая часть оборудования уже в пути с Земли. Осталось финализировать протоколы экспериментов и настроить квантовые датчики под конкретные параметры J-1523.
– Хорошо, – кивнула Чен. – Позвольте представить вас членам экипажа.
Они пересекли смотровой зал и вошли в коридор, ведущий к шлюзу, соединяющему верфь с «Окулусом». По пути Чен продолжила:
– Вам предстоит работать с лучшими специалистами МКК. Все члены экипажа прошли строжайший отбор и специальную подготовку для этой миссии.
– Включая доктора Ляо? – не удержалась Мира.
Чен бросила на неё быстрый взгляд:
– Доктор Ляо – блестящий специалист по квантовым системам. Его участие в экспедиции критически важно для успеха ваших экспериментов.
– Не сомневаюсь в его компетентности, – сказала Мира. – Но у нас могут возникнуть… разногласия по методологии исследований.
– Разногласия неизбежны в любой команде, доктор Кович, – отрезала Чен. – Моя задача – обеспечить, чтобы эти разногласия не поставили под угрозу миссию.
Они прошли через шлюз и оказались на борту «Окулуса». Здесь все выглядело еще более впечатляюще, чем снаружи. Широкие коридоры с матовым белым покрытием, мягкое, не раздражающее глаза освещение, передовые голографические дисплеи, встроенные в стены.
– Как вам известно, «Окулус» спроектирован по принципу модульности, – объяснила Чен, ведя Миру по коридору. – Центральное ядро содержит жилые отсеки, системы жизнеобеспечения и главный компьютерный комплекс. Шесть радиальных модулей предназначены для различных исследовательских задач. Два отведены под вашу научную группу.
Они вошли в просторное помещение, очевидно, служившее командным центром корабля. Здесь собралось около десяти человек, которые, увидев капитана, прервали свои занятия и выпрямились.
– Позвольте представить вам доктора Миру Кович, руководителя научной группы экспедиции, – официально объявила Чен.
Мира кивнула собравшимся, быстро оценивая каждого. Её взгляд остановился на невысоком мужчине с резкими чертами лица и настороженным взглядом. Виктор Ляо. Их взгляды встретились, и Мира почувствовала волну неприязни, исходящей от него.
– Доктор Ляо, – вежливо кивнула она.
– Доктор Кович, – столь же формально ответил он. – Рад, что МКК выбрал… опытного специалиста для руководства исследованиями.
Его тон ясно говорил об обратном.
– Я рассчитываю на ваш опыт в области квантовых систем, доктор Ляо, – сказала Мира. – Он будет незаменим для проверки моих гипотез.
– Не сомневаюсь, – холодно ответил Ляо.
Чен, заметив напряжение, поспешила продолжить представления:
– Это доктор Рэй Акиндеми, наш главный медик и невролог.
Высокий темнокожий мужчина с добрыми глазами и аккуратной седеющей бородой приветливо кивнул:
– Рад знакомству, доктор Кович. Я ознакомился с вашей медицинской картой. Если позволите, я бы хотел провести дополнительное обследование перед стартом.
Мира напряглась. Конечно, как глава медицинской службы, он имел доступ к её медицинским данным, включая диагноз СЛР и прогноз прогрессирования болезни.
– Хорошо, доктор Акиндеми, – согласилась она. – Но я предпочла бы, чтобы детали моего состояния остались конфиденциальными.
– Безусловно, – серьезно кивнул он. – Врачебная тайна – основа моей профессии.
– Тадеуш Новак, специалист по квантовой гравитации, – продолжила Чен, представляя невысокого коренастого мужчину с всклокоченными русыми волосами и живыми глазами.
– Доктор Кович! – воскликнул Новак с заметным восточноевропейским акцентом. – Ваша статья о квантовых флуктуациях в эргосфере вращающихся черных дыр – настоящий прорыв, хотя я не согласен с вашими выводами о возможности информационного обмена через горизонт событий.
– Надеюсь, у нас будет возможность подискутировать об этом во время экспедиции, доктор Новак, – улыбнулась Мира, удивленная его энтузиазмом.
После представления остальных членов экипажа – инженеров, пилотов, специалистов по системам жизнеобеспечения – Чен предложила Мире осмотреть научные модули, отведенные под исследовательскую работу.
Они спустились на уровень ниже и прошли по длинному радиальному коридору, ведущему к одному из «лепестков» корабля. Здесь располагался основной научный комплекс – просторное помещение, заполненное самым современным оборудованием для астрофизических исследований.
– Это будет ваше основное рабочее место, – сказала Чен. – Второй научный модуль расположен симметрично первому и предназначен для квантовых экспериментов. Доктор Ляо уже приступил к его оснащению.
Мира медленно обошла помещение, изучая оборудование. Большая часть соответствовала её требованиям, но некоторые приборы нуждались в модификации для специфических экспериментов, которые она планировала.
– Мне потребуется установить дополнительное оборудование, – сказала она. – В частности, квантовый интерферометр моей конструкции и модифицированный гравитационно-волновой детектор.
– Все запросы на модификацию корабельных систем должны проходить через меня, – твердо сказала Чен. – Безопасность экипажа – мой главный приоритет.
– Мои приборы полностью безопасны, – возразила Мира. – Они прошли все необходимые проверки в лаборатории.
– И тем не менее, я лично проверю каждую модификацию, – настояла Чен. – Кроме того, есть определенные ограничения по энергопотреблению. «Окулус» – самодостаточная система, но наши ресурсы не безграничны.
Мира почувствовала, как внутри нарастает раздражение. Она не ожидала, что ей придется бороться за каждый эксперимент еще до начала экспедиции.
– Капитан Чен, – сказала она, стараясь сохранять спокойствие. – Я понимаю важность безопасности. Но эта экспедиция предпринимается именно с научными целями. Если мы не сможем провести запланированные эксперименты из-за избыточных мер предосторожности, вся миссия потеряет смысл.
Чен скрестила руки на груди:
– А если мы потеряем корабль или экипаж из-за недостаточных мер предосторожности, наука тоже не выиграет. Я не говорю «нет», доктор Кович. Я говорю, что каждая модификация будет тщательно проанализирована с точки зрения безопасности.
Их разговор прервало появление Виктора Ляо, который вошел в научный модуль с планшетом в руках.
– Капитан, – он кивнул Чен, игнорируя Миру. – Я завершил проверку квантового компьютера. Система работает на 97% мощности, но есть проблема с охлаждающим контуром второго процессорного блока.
– Инженерная служба уведомлена? – спросила Чен.
– Да, они обещают устранить неисправность к завтрашнему дню, – ответил Ляо, затем неохотно повернулся к Мире. – Доктор Кович, я ознакомился с вашими запросами на модификацию оборудования. Боюсь, некоторые из них технически невыполнимы в рамках существующей архитектуры корабля.
– Что именно вызывает у вас сомнения, доктор Ляо? – Мира прямо посмотрела на него.
– Ваш квантовый интерферометр требует энергетической мощности, которая может дестабилизировать всю энергосистему корабля, – ответил Ляо. – А модифицированный гравитационно-волновой детектор создаст помехи для навигационных систем.
– Это технические проблемы, которые можно решить, – возразила Мира. – Мы можем установить изолирующие контуры для детектора и распределить энергопотребление интерферометра по нескольким независимым источникам.
– Теоретически – да, – кивнул Ляо. – Но это потребует перепроектирования значительной части корабельных систем. Времени до старта недостаточно.
– Вы, кажется, уверены в невозможности найти решение еще до того, как мы серьезно попытались его найти, – заметила Мира, чувствуя, как её терпение истощается.