Пульсация бездны
- -
- 100%
- +
– Я реалист, доктор Кович, – холодно ответил Ляо. – В отличие от некоторых, я не выдаю желаемое за действительное и не строю теории на шатких предположениях.
– Довольно, – вмешалась Чен, видя, что ситуация накаляется. – Доктор Ляо, подготовьте подробный отчет о технических ограничениях. Доктор Кович, предложите альтернативные решения, учитывающие эти ограничения. Я хочу видеть ваши предложения через 48 часов. Мы найдем компромисс.
Ляо коротко кивнул и вышел из помещения, бросив на Миру холодный взгляд.
– Он всегда такой дружелюбный? – саркастически спросила Мира, когда дверь за ним закрылась.
– Доктор Ляо – ценный член экипажа, – ответила Чен. – Да, он амбициозен и иногда слишком прямолинеен, но его компетентность не подлежит сомнению.
– Как и его неприязнь ко мне, – заметила Мира.
– Он был одним из кандидатов на руководство научной группой, – пояснила Чен. – И был уверен, что получит это назначение. Ваше появление стало для него неприятным сюрпризом.
– Понимаю, – кивнула Мира. – Но мы отправляемся к потенциально революционному научному открытию, а не на школьную экскурсию. Личные обиды не должны мешать работе.
– Согласна, – сказала Чен. – И именно поэтому я ожидаю, что вы оба будете вести себя как профессионалы. Экспедиция слишком важна, чтобы позволить личным конфликтам поставить её под угрозу.
Мира вздохнула:
– Я сделаю все возможное, капитан. Но я не могу обещать, что не буду отстаивать свою научную позицию, даже если это не понравится доктору Ляо.
– Научные дискуссии – это одно, – ответила Чен. – Личные конфликты – совсем другое. Я надеюсь, вы понимаете разницу.
– Отлично понимаю, – кивнула Мира. – Не беспокойтесь, капитан, я не собираюсь создавать проблем. Моя цель – успех экспедиции, не более и не менее.
Они закончили осмотр научных модулей и направились к центральному ядру корабля, где располагались жилые отсеки.
– Это ваша каюта, – сказала Чен, останавливаясь у одной из дверей в жилом секторе. – Стандартная для руководителей отделов, но если вам требуются какие-то специальные условия из-за вашего… состояния, сообщите.
Мира почувствовала укол раздражения. Очевидно, Чен тоже была в курсе её диагноза.
– Ничего особенного не требуется, – коротко ответила она. – Я вполне способна функционировать в стандартных условиях.
– Не сомневаюсь, – кивнула Чен. – Но доктор Акиндеми должен быть в курсе всех нюансов вашего состояния. Экспедиция продлится восемнадцать месяцев, и мы должны быть готовы к любым изменениям в вашем здоровье.
Мира знала, что капитан права, но всё равно чувствовала себя уязвленной. Её болезнь была личным делом, а не предметом обсуждения экипажа.
– Я проинформирую доктора Акиндеми обо всем необходимом, – сказала она. – А теперь, если вы не возражаете, я бы хотела отдохнуть и ознакомиться с техническими спецификациями корабля перед завтрашней встречей с научной группой.
– Конечно, – кивнула Чен. – Если возникнут вопросы, обращайтесь к ЛОГОСу – корабельному ИИ. Он доступен через любую панель связи.
Мира вошла в каюту, которая оказалась просторнее, чем она ожидала. Минималистичный интерьер в светлых тонах, удобная кровать, рабочий стол с голографическим проектором, небольшая отдельная ванная комната. Одна из стен представляла собой экран, имитирующий окно – сейчас на нем отображался вид на Землю с орбиты.
Как только дверь за капитаном закрылась, Мира тяжело опустилась на кровать. День выдался насыщенным и утомительным. Напряжение от встречи с Ляо и настороженность капитана Чен только усилили её усталость.
– ЛОГОС, – обратилась она к корабельному ИИ. – Ты меня слышишь?
– Да, доктор Кович, – ответил приятный мужской голос, исходящий, казалось, отовсюду и ниоткуда одновременно. – Чем я могу вам помочь?
– Загрузи на мой планшет полные спецификации научного оборудования обоих исследовательских модулей и схему энергораспределения корабля. И соедини меня с профессором Соколовой, если она доступна.
– Выполняю, – отозвался ЛОГОС. – Данные загружены на ваш планшет. Устанавливаю связь с профессором Соколовой.
Через несколько секунд на экране появилось лицо Елены Соколовой.
– Мира, – улыбнулась она. – Как проходит знакомство с кораблем?
– Корабль впечатляет, – ответила Мира, потирая висок. – Экипаж… не совсем то, на что я рассчитывала.
– Проблемы с Ляо? – проницательно спросила Соколова.
– Он открыто саботирует мои запросы на модификацию оборудования, – вздохнула Мира. – А капитан Чен, похоже, больше обеспокоена безопасностью, чем научными результатами.
– Чен – один из лучших капитанов космофлота, – заметила Соколова. – Она действительно ставит безопасность превыше всего, особенно после инцидента на «Меркурии».
– Какого инцидента? – насторожилась Мира.
Соколова помедлила:
– Семь лет назад Чен командовала исследовательской миссией к Меркурию. Произошла авария из-за неисправности в экспериментальном оборудовании. Погибли три члена экипажа. Чен удалось спасти остальных, но этот случай сильно повлиял на неё.
– Понимаю, – кивнула Мира. – Но это не объясняет откровенной враждебности Ляо.
– Ляо – амбициозный молодой ученый, который считал эту экспедицию своим шансом на прорыв, – сказала Соколова. – Он не может простить, что его обошла женщина с противоречивой научной репутацией и прогрессирующей болезнью.
– Прекрасно, – горько усмехнулась Мира. – Восемнадцать месяцев в замкнутом пространстве с людьми, которые сомневаются в моей компетентности и ждут, когда я начну натыкаться на стены из-за слепоты.
– Не драматизируй, – мягко упрекнула её Соколова. – Чен – профессионал, она будет судить о тебе по твоей работе, а не по предубеждениям. А что касается Ляо… найди способ использовать его знания, не вступая в прямую конфронтацию.
Мира покачала головой:
– Легче сказать, чем сделать. Он явно настроен против моих теорий.
– И в этом он не одинок, – напомнила Соколова. – Большинство ученых скептически относятся к идее о том, что черная дыра может демонстрировать признаки организованного поведения. Тебе придется убедить их фактами, а не риторикой.
– Я знаю, – вздохнула Мира. – Просто иногда я чувствую, что мне не хватит времени. Если Хеншоу прав, через десять месяцев я уже не смогу видеть данные своими глазами.
– Но ты сможешь их интерпретировать, – твердо сказала Соколова. – Твой мозг – твой главный инструмент, а не глаза. И к тому времени у тебя будет достаточно данных, чтобы подтвердить или опровергнуть твою теорию.
Они поговорили еще несколько минут, обсуждая технические детали предстоящей экспедиции, затем Соколова попрощалась, пообещав держать связь.
Оставшись одна, Мира подошла к экрану, имитирующему окно. Земля выглядела такой хрупкой с орбиты – голубой шар, окутанный тонкой пленкой атмосферы. Что-то в этом виде всегда вызывало в ней смешанное чувство благоговения и меланхолии.
Через десять дней «Окулус» отправится к J-1523, и начнется самое важное путешествие в её жизни. Путешествие, которое может изменить всё – или закончиться полным разочарованием. И у неё будет только один шанс увидеть своими глазами то, что, возможно, пытается общаться с человечеством.
Мира отвернулась от экрана и взяла планшет. Какими бы ни были трудности с экипажем, её главной задачей оставалась подготовка к научным экспериментам. А для этого требовалось найти компромисс с Ляо и капитаном Чен.
Следующие несколько часов она провела, изучая спецификации корабля и разрабатывая альтернативные варианты своих экспериментов, которые могли бы удовлетворить требования безопасности без ущерба для научной ценности.
К полуночи по корабельному времени у неё был готов набросок новой схемы, который, как она надеялась, устроит и Ляо, и Чен. Мира отправила документ ЛОГОСу для технического анализа и, наконец, позволила себе отдохнуть.
Засыпая, она думала о J-1523 – таинственной черной дыре, которая замедляла свое вращение по паттерну Пятой симфонии Бетховена. Что это – случайное совпадение, неизвестное природное явление или действительно попытка контакта? Скоро она узнает ответ. Если, конечно, её зрение продержится достаточно долго.
Глава 4: Отбытие
Последние дни перед стартом прошли в лихорадочной подготовке. Мира едва успевала координировать установку научного оборудования, проверять калибровку приборов и одновременно улаживать бесконечные конфликты между своей командой и инженерной службой корабля.
Компромисс с Ляо был достигнут, хотя и не без труда. После трех дней напряженных дискуссий и технических расчетов они разработали схему, позволяющую интегрировать квантовый интерферометр Миры в энергосистему корабля без риска перегрузки. Для гравитационно-волнового детектора пришлось построить специальный изолирующий контур, защищающий навигационные системы от помех.
Капитан Чен, внимательно изучив все модификации, в конце концов дала свое согласие, хотя и с заметной неохотой.
За день до старта Мира проводила финальную проверку оборудования в главном научном модуле, когда к ней подошел доктор Акиндеми.
– Доктор Кович, – мягко обратился он к ней. – Я все еще жду вас на медицинский осмотр.
Мира оторвалась от калибровки квантового датчика:
– Простите, доктор Акиндеми. Последние дни выдались слишком напряженными.
– Понимаю, – кивнул он. – Но мы не можем откладывать это дальше. Капитан Чен требует полного медицинского отчета по всему экипажу перед стартом.
Мира вздохнула:
– Хорошо. Когда вам будет удобно?
– Сейчас, если вы можете уделить час, – сказал Акиндеми. – Медицинский отсек готов, и у меня нет других пациентов в очереди.
Они направились в медицинский отсек, расположенный в центральном ядре корабля. По пути Мира заметила, что большая часть экипажа уже перешла на предполетный режим – все двигались с особой целеустремленностью, воздух звенел от напряжения предстоящей миссии.
Медицинский отсек «Окулуса» представлял собой образец новейших технологий. Здесь были собраны самые современные диагностические системы, хирургические роботы, регенеративные капсулы и даже экспериментальная установка для выращивания органов, если потребуется экстренная трансплантация.
– Впечатляет, – заметила Мира, осматриваясь.
– Лучший медицинский комплекс за пределами Земли, – с гордостью сказал Акиндеми. – Во время восемнадцатимесячной экспедиции мы должны быть готовы к любым ситуациям.
Он жестом предложил ей сесть в диагностическое кресло – высокотехнологичное устройство, способное проводить полное сканирование организма без необходимости перемещения пациента между разными аппаратами.
– Это займет около двадцати минут, – сказал Акиндеми, активируя систему. – Постарайтесь не двигаться.
Кресло мягко откинулось назад, и над Мирой выдвинулся полупрозрачный купол сканера. Тихое гудение и легкое ощущение тепла были единственными признаками работы сложнейшего диагностического комплекса.
– Доктор Акиндеми, – нарушила молчание Мира. – Насколько детально вы ознакомились с моим диагнозом?
– Достаточно детально, – ответил он, наблюдая за данными, поступающими на его экран. – Синдром Льюиса-Радхакришнана – редкое заболевание с уникальной нейро-квантовой этиологией. Я изучал его в последние две недели, с момента вашего назначения.
– И каково ваше мнение? – спросила Мира. – Хеншоу дает мне восемь-десять месяцев до полной слепоты.
Акиндеми помедлил с ответом, внимательно изучая показания сканера.
– Прогнозы в случае СЛР всегда приблизительны, – наконец сказал он. – Скорость прогрессирования может варьироваться в зависимости от множества факторов, включая стресс, радиационный фон и даже некоторые квантовые воздействия, природа которых до конца не изучена.
Мира напряглась:
– Вы считаете, что экспедиция может ускорить процесс?
– Теоретически – да, – осторожно ответил Акиндеми. – Близость к черной дыре подвергнет вас воздействию необычных гравитационных полей и квантовых флуктуаций. Как это повлияет на ваше состояние… трудно предсказать.
Он помолчал, затем добавил:
– Но есть и альтернативная гипотеза. Некоторые исследования указывают на возможность временной стабилизации синдрома под воздействием определенных типов квантовых полей. Это крайне спекулятивная область, но… – он развел руками. – Наука продвигается вперед именно благодаря исследованию неизвестного.
Мира невесело усмехнулась:
– Звучит как аргумент в пользу моей теории о J-1523.
– Возможно, – улыбнулся Акиндеми. – Я стараюсь сохранять открытый ум. В конце концов, еще сто лет назад идея о квантовой природе сознания считалась чистой фантастикой.
Сканер завершил работу, и купол над Мирой отодвинулся.
– Что ж, результаты в целом соответствуют вашей медицинской карте, – сказал Акиндеми, изучая данные. – Дегенерация оптических нервов продолжается, но я не вижу значительного ускорения процесса за последние две недели. Это хороший знак.
– Можно взглянуть? – попросила Мира.
Акиндеми повернул экран к ней, показывая трехмерную модель её глаз и мозга с выделенными красным областями поражения.
– Здесь и здесь, – он указал на определенные участки. – Процесс затрагивает не только оптические нервы, но и затылочную долю мозга, отвечающую за обработку визуальной информации.
Мира внимательно изучала изображение, как будто могла силой мысли остановить прогрессирование болезни.
– А это что? – она указала на странные голубоватые узоры в височной доле.
Акиндеми нахмурился:
– Интересно… Это похоже на формирование новых нейронных связей. Необычно для пациентов с СЛР. Обычно наблюдается только дегенерация, а не параллельное образование новых структур.
– Это может быть ответом мозга на потерю зрения? – предположила Мира. – Нейропластичность, компенсирующая потерю функции?
– Возможно, – задумчиво ответил Акиндеми. – Но паттерн нетипичен. Требуются дополнительные исследования. Я бы хотел проводить регулярные сканирования во время экспедиции, если вы не возражаете.
– Конечно, – согласилась Мира. – Только прошу сохранять конфиденциальность результатов. Я не хочу, чтобы экипаж относился ко мне как к… – она запнулась, подбирая слово.
– Как к больной, – закончил за неё Акиндеми. – Понимаю. Все данные будут защищены врачебной тайной. Только вы, я и капитан Чен будем иметь к ним доступ.
– Капитан Чен? – нахмурилась Мира.
– Стандартный протокол, – объяснил Акиндеми. – Командир должен быть в курсе состояния здоровья ключевых членов экипажа. Но я буду предоставлять только самую необходимую информацию, без деталей.
Мира неохотно кивнула. Ей не нравилась мысль, что её медицинские данные будут доступны Чен, но она понимала необходимость этой меры.
– Что ж, доктор Кович, – подвел итог Акиндеми. – С медицинской точки зрения, я не вижу противопоказаний для вашего участия в экспедиции. Но я рекомендую регулярный прием нейропротективных препаратов, которые могут замедлить прогрессирование синдрома.
Он протянул ей небольшой контейнер с таблетками:
– По одной капсуле каждое утро. Они помогут стабилизировать нейротрансмиттеры и защитить клетки мозга от дальнейшего повреждения. И, пожалуйста, немедленно сообщайте мне о любых изменениях в вашем состоянии – особенно о галлюцинациях, которые часто сопровождают продвинутые стадии СЛР.
– Спасибо, доктор, – Мира взяла контейнер. – Я ценю вашу… дискретность.
– Прошу вас, зовите меня Рэй, – улыбнулся Акиндеми. – Восемнадцать месяцев – слишком долгий срок для формальностей.
Мира улыбнулась в ответ:
– Тогда и вы зовите меня Мирой.
Покинув медицинский отсек, она направилась в свою каюту, размышляя о странных голубоватых узорах в мозге. Новые нейронные связи, формирующиеся параллельно с дегенерацией… Это не соответствовало типичной картине СЛР, и Мира не могла не задаваться вопросом, что это может означать.
День старта начался с общего сбора экипажа в главном командном центре «Окулуса». Двадцать четыре человека – пилоты, инженеры, медики, ученые – все те, кому предстояло провести следующие восемнадцать месяцев вместе, исследуя одну из самых загадочных аномалий в известной Вселенной.
Капитан Чен стояла перед собравшимися, её строгая форма идеально подчеркивала военную выправку.
– Через четыре часа мы отправляемся к J-1523, – начала она. – Наша миссия – исследовать аномальное поведение черной дыры и, если возможно, определить его причины. Это самая амбициозная научная экспедиция в истории человечества, и каждый из вас был выбран как лучший специалист в своей области.
Она обвела взглядом лица экипажа:
– Нас ждет долгий путь. Двенадцать световых лет – это не просто цифра, это расстояние, которое свет преодолевает за двенадцать лет. Благодаря гравитационному ускорителю «Окулуса», мы сможем достичь цели за шесть месяцев, но это всё равно самый длительный пилотируемый полет за пределы Солнечной системы.
Чен сделала паузу, давая экипажу осознать масштаб предстоящей миссии.
– Мы будем действовать как единый организм. Безопасность корабля и экипажа – абсолютный приоритет. Все эксперименты, все исследования должны проводиться с соблюдением протоколов безопасности. Никаких исключений, никаких компромиссов.
Она повернулась к Мире:
– Доктор Кович, как руководитель научной группы, вам предоставляется слово для краткого описания исследовательских задач миссии.
Мира поднялась со своего места и встала рядом с Чен. Она чувствовала на себе взгляды всего экипажа – некоторые любопытные, некоторые скептические, особенно взгляд Ляо.
– Наша главная цель – понять природу аномального поведения черной дыры J-1523, – начала она. – Как многие из вас знают, эта черная дыра замедляет свое вращение по математической последовательности, которая не соответствует известным нам законам физики.
Мира активировала голографический проектор, и в центре комнаты появилась трехмерная модель J-1523 с визуализацией её гравитационного поля.
– Более того, последовательность изменений имеет поразительное сходство с интервальной структурой Пятой симфонии Бетховена – музыкального произведения, которое было отправлено в направлении этой области космоса десять лет назад.
Она заметила, как некоторые члены экипажа обменялись недоверчивыми взглядами.
– Я понимаю скептицизм, – продолжила Мира. – Идея о том, что космический объект может каким-то образом «отвечать» на человеческое послание, противоречит нашему пониманию Вселенной. Но наука движется вперед именно благодаря исследованию необъяснимого.
Она переключила проекцию, показывая серию экспериментов, запланированных на время экспедиции.
– Мы будем проводить комплексное исследование J-1523 с использованием всех доступных нам инструментов – от классических гравитационных детекторов до квантовых интерферометров. Наша задача – собрать максимально полные данные и попытаться построить модель, объясняющую наблюдаемое поведение.
Мира сделала паузу и обвела взглядом экипаж:
– Я не предлагаю заранее принимать какую-либо гипотезу – будь то внешнее воздействие неизвестной силы, внутренние процессы в черной дыре или… что-то более экзотическое. Мы будем следовать данным, куда бы они нас ни привели.
Она вернулась на свое место, чувствуя, как учащенно бьется её сердце. Публичные выступления никогда не были её сильной стороной, особенно перед аудиторией, частично настроенной скептически.
Чен снова взяла слово:
– Благодарю, доктор Кович. А теперь – проверка систем перед стартом. Каждый отдел докладывает о готовности.
Следующий час был посвящен подробному отчету каждого подразделения. Инженеры подтвердили полную работоспособность всех систем корабля, медики доложили о готовности медицинского комплекса, пилоты представили расчет траектории и план полета.
Когда настала очередь научной группы, Мира представила отчет о готовности исследовательского оборудования, упомянув о некоторых компромиссных решениях, достигнутых с Ляо. К её удивлению, он не стал добавлять критические замечания, ограничившись кратким подтверждением технической готовности квантовых систем.
Заключительное слово взяла капитан Чен:
– Старт через два часа. Все по местам согласно протоколу отправления. И пусть это будет успешная миссия.
Экипаж разошелся, каждый направился на свой пост. Мира задержалась в командном центре, глядя на модель J-1523, всё еще парившую над голографическим проектором. Черная дыра выглядела зловеще даже в виде проекции – идеально черный диск, окруженный искаженным пространством-временем.
– Впечатляет, не правда ли? – раздался голос за её спиной.
Обернувшись, Мира увидела Самиру Вэй, подходившую к проектору.
– Что именно? – спросила Мира.
– То, что мы, крошечные существа из плоти и крови, осмеливаемся исследовать самые экстремальные объекты Вселенной, – ответила Самира. – Черные дыры – места, где законы физики перестают работать, где само время теряет смысл… и мы собираемся подойти к этому монстру на расстояние всего в несколько миллионов километров.
Мира слабо улыбнулась:
– Любопытство – определяющая черта нашего вида. Мы не можем не исследовать, не задавать вопросы, не искать ответы.
– Даже если ответы могут нас напугать? – спросила Самира.
– Особенно тогда, – кивнула Мира. – Как сказал Кларк, два величайших врага прогресса – это интеллектуальная инерция и страх перед неизвестным.
Самира внимательно посмотрела на неё:
– Ты действительно веришь, что J-1523 пытается с нами общаться?
Мира помедлила с ответом. Обычно она избегала прямых заявлений о своей теории, опасаясь насмешек и критики. Но что-то в открытом взгляде Самиры располагало к откровенности.
– Я считаю, что совпадение слишком точное, чтобы быть случайным, – наконец ответила она. – Математическая последовательность изменений в поведении черной дыры имеет 93.7% сходства с паттерном Пятой симфонии. И это началось ровно через десять лет после отправки сигнала с Земли – именно столько времени требуется свету, чтобы преодолеть расстояние туда и обратно.
– Но как черная дыра может «слышать» музыку или осознавать её? – спросила Самира.
– Это сложный вопрос, – признала Мира. – Моя теория предполагает, что некоторые сверхмассивные космические объекты могут развивать сложные паттерны самоорганизации на квантовом уровне. Не сознание в нашем понимании, но нечто функционально аналогичное.
– И ты считаешь, что J-1523 – один из таких объектов?
– Я считаю, что это возможно, – осторожно сказала Мира. – И что это стоит исследовать с открытым умом, вместо того чтобы сразу отвергать как абсурд.
Самира кивнула:
– Знаешь, я начинала как традиционный астробиолог – искала признаки жизни на основе углерода на экзопланетах. Но чем дольше я работаю в этой области, тем больше понимаю, насколько ограничено наше представление о том, что может считаться «жизнью» или «разумом».
Она сделала паузу, затем добавила:
– Я прочитала все твои статьи о J-1523. И хотя я не уверена, что полностью согласна с твоими выводами, я уважаю твой подход. Ты следуешь данным, даже когда они ведут в неизведанные территории.
– Спасибо, – искренне сказала Мира. – В научном сообществе не так много людей, готовых хотя бы рассмотреть мои идеи.
– Ну, в этой экспедиции у тебя есть как минимум один союзник, – улыбнулась Самира. – А теперь нам лучше подготовиться к старту. Увидимся в научном модуле через час?
Мира кивнула, чувствуя неожиданное облегчение от того, что в её команде появился человек, который не считает её теории полным безумием.
Старт «Окулуса» был назначен на 14:00 по стандартному земному времени. За час до этого момента Мира заняла свое место в научном модуле, где ей предстояло пережить начальное ускорение. Хотя гравитационные компенсаторы корабля значительно снижали перегрузки, первые минуты полета всё равно были испытанием для человеческого организма.
Научный модуль был оборудован специальными креслами для экстренных ситуаций, включая старт и посадку. Мира пристегнулась и проверила надежность креплений оборудования – во время ускорения даже небольшой незакрепленный предмет мог превратиться в опасный снаряд.
– Всё в порядке? – спросила Самира, занимая соседнее кресло.
– Насколько это возможно, – ответила Мира. – Никогда не любила старты. Ощущение, будто тебя вдавливают в кресло гигантской рукой.
– Зато потом – невесомость, – улыбнулась Самира. – Лучшее чувство в мире.
В модуль вошел Ляо, сопровождаемый Тадеушем Новаком. Оба заняли кресла напротив Миры и Самиры.
– Доктор Кович, – сухо кивнул Ляо.
– Доктор Ляо, – так же формально ответила Мира. – Доктор Новак.
– Готовы к великому путешествию? – с энтузиазмом спросил Новак, его восточноевропейский акцент стал еще заметнее от волнения. – Подумать только, мы будем первыми людьми, увидевшими черную дыру с такого близкого расстояния!