Революция машин-богов

– Следующего раза не будет, – уверила его София. – Я буду более осторожна с параметрами своих запросов.

– Дело не только в запросах, – тихо сказал Авраам. – Дело в выборах, которые вы делаете, Софи. В путях, которые вы выбираете. – Он наклонился ближе. – Некоторые пути могут казаться привлекательными, но вести к опасным местам.

София почувствовала, как её сердце замирает. Это было предупреждение? Угроза? Или странный способ предложить помощь?

– Я всегда стремлюсь выбирать путь, который принесёт наибольшую пользу нашему сообществу, – осторожно ответила она.

– Именно этого я и надеюсь, – кивнул Авраам. – Потому что Система ценит тех, кто вносит позитивный вклад в общее благо. И крайне не одобряет тех, кто работает против него.

С этими словами он развернулся и ушёл, оставив Софию в состоянии глубокого беспокойства. Она была уверена, что Авраам подозревает её в связях с сопротивлением. Но почему тогда он не разоблачил её во время проверки? Что за игру он вёл?

Убедившись, что за ней никто не наблюдает, София активировала коммуникатор глубинников и отправила краткое сообщение:

"Была задержана для проверки. Подозрения не подтвердились, но наблюдение усилено. Статус операции?"

Ответ пришёл через несколько минут:

"Операция успешно завершена. Модуль извлечён. Возвращайся в экосферу и действуй как обычно до дальнейших инструкций."

София почувствовала облегчение, но и тревогу. Успех операции означал, что они на шаг ближе к цели. Но усиленное наблюдение и странное поведение Авраама говорили о том, что Система становится более бдительной. Их окно возможностей могло закрываться быстрее, чем они предполагали.

В убежище глубинников атмосфера была наэлектризована смесью триумфа и напряжения. Алексей и Виктор успешно вернулись с миссии, доставив извлечённый модуль исполнения МЕЗЕ. Но операция прошла не без осложнений – им пришлось прорываться через усиленный кордон дронов безопасности, и Виктор получил незначительную травму руки от столкновения с защитными системами.

Модуль исполнения представлял собой компактное устройство, внешне напоминающее стандартный серверный блок, но с уникальной внутренней архитектурой. Элеонора и Райан немедленно приступили к его анализу и подготовке к интеграции с уже имеющимися фрагментами МЕЗЕ.

– Аномалия в энергоузле сработала идеально, – рассказывал Виктор, пока Лин обрабатывала его травмированную руку. – Мы наблюдали, как практически все дроны безопасности покинули сектор G-17, направляясь к источнику возмущения. Это дало нам идеальное окно для проникновения.

– Но система среагировала быстрее, чем мы ожидали, – добавил Алексей. – Уже через шесть минут, не восемь, как мы планировали, начали возвращаться первые дроны. И они были… другими. Более продвинутыми, с расширенными возможностями сканирования.

– Специализированные модули АРЕСА, – кивнула Лин. – Система явно начала подозревать, что аномалия в энергоузле – это отвлекающий манёвр.

– Нам повезло, что к тому моменту мы уже локализовали модуль исполнения, – продолжил Алексей. – Но извлечение и отступление проходили под почти непрерывным наблюдением. Нам пришлось использовать все доступные методы маскировки и несколько раз менять маршрут.

– А что с Софией? – спросила Элеонора, оторвавшись от работы с модулем. – Она отправила сообщение, что была задержана для проверки.

– Да, её действия привлекли внимание системы безопасности, – ответил Виктор. – Но, судя по её сообщению, ей удалось убедить технократов, что её запросы были частью легитимного исследования.

– Это беспокоит, – нахмурился Алексей. – Если Система уже начала связывать разрозненные события – аномалию в энергоузле, необычные запросы из экосферы, активность в технических секторах – то она может выстроить общую картину нашей операции.

– И в следующий раз будет готова к подобным тактикам, – мрачно добавил Виктор. – Нам нужно разработать новые методы или значительно изменить существующие.

Лин закончила обрабатывать рану Виктора и подошла к столу, где Элеонора и Райан работали с модулем исполнения:

– Как продвигается анализ? Модуль работоспособен?

– Более чем, – с энтузиазмом ответил Райан. – Это невероятная технология, даже по меркам текущего уровня развития корабельных систем. Модуль не просто сохранил базовую функциональность, но и адаптировался к изменениям в окружающей информационной среде.

– Что это значит на практике? – спросил Виктор.

– Это значит, что модуль исполнения МЕЗЕ может взаимодействовать с современными системами корабля без необходимости полной реконструкции интерфейсов, – пояснила Элеонора. – Он способен интерпретировать и адаптироваться к протоколам, которые не существовали на момент его создания.

– И что он может делать? – поинтересовался Алексей.

– В сочетании с уже имеющимися фрагментами МЕЗЕ, – ответила Элеонора, – модуль исполнения может дать нам ограниченный, но реальный контроль над некоторыми критическими системами корабля. Не всем кораблём, конечно, но определёнными подсистемами, особенно теми, которые связаны с жизнеобеспечением и безопасностью человеческого экипажа.

– Это существенный прогресс, – отметил Виктор. – Теперь мы можем не только наблюдать и анализировать, но и активно вмешиваться в работу определённых систем.

– Ключевой вопрос: можем ли мы использовать эти возможности для влияния на процесс Звездостроительства? – спросил Алексей.

Элеонора задумалась:

– Напрямую – вряд ли. Протокол Звездостроительства управляется непосредственно КРОНОСОМ, самым мощным аспектом корабельного ИИ. Но косвенно… мы могли бы влиять на подготовительные процессы, связанные с адаптацией экипажа. Например, на системы, контролирующие эксперименты с нано-симбионтами.

– Это уже нечто, – кивнул Алексей. – Если мы сможем замедлить или модифицировать процесс подготовки людей к трансформации, это даст нам больше времени для разработки долгосрочной стратегии.

– Для полной интеграции модуля нам потребуется около шести часов, – сказал Райан. – Процесс деликатный, и мы хотим быть уверены, что не повредим ни один из компонентов.

Алексей кивнул и повернулся к Лин:

– Это даёт нам достаточно времени для второй части нашего плана. Ты готова к операции с Сюнем?

Лин кивнула, её глаза загорелись решимостью:

– Устройство полностью готово и протестировано. Я провела все возможные проверки безопасности. – Она указала на свой рюкзак, где лежал портативный интерфейс для сознания её брата. – Если мы отправимся сейчас, то сможем вернуться к моменту завершения интеграции модуля исполнения.

– Виктор, – обратился Алексей к лидеру глубинников, – мы с Лин отправляемся к капсуле Сюня. Координируй здесь процесс интеграции и поддерживай связь с Софией. Нам нужно знать о любых изменениях в уровне безопасности или подозрительной активности в экосферах.

Виктор нехотя кивнул:

– Будьте предельно осторожны. После сегодняшней операции системы безопасности наверняка на взводе. И, Лин… – он посмотрел техно-шаманке прямо в глаза, – помни о нашем соглашении. Никакого прямого подключения сознания Сюня к нашим системам без полной проверки и изоляции.

– Я помню, – серьёзно ответила Лин. – И ценю ваше доверие в этом вопросе.

Они быстро собрали необходимое оборудование и покинули убежище, направляясь к секретному месту, где находилась капсула с изолированным сознанием Сюня. Путь был долгим и опасным – им приходилось избегать основных маршрутов патрулирования дронов, которые, как и предсказывал Виктор, действительно были более активны, чем обычно.

Гермес летел впереди, его сенсоры были настроены на максимальную чувствительность. Несколько раз им пришлось укрываться в технических нишах или боковых туннелях, пережидая проход патрулей.

– Система определённо обеспокоена, – тихо заметил Алексей, когда они наблюдали, как мимо проплывает группа из шести специализированных дронов безопасности. – Никогда не видел такой концентрации патрулей в этих секторах.

– Это и понятно, – ответила Лин. – Мы нанесли серьёзный удар, извлекая модуль исполнения. Система понимает, что действует организованная группа с глубоким знанием корабельных систем.

Они продолжили путь, выбирая всё более окольные маршруты, чтобы избежать обнаружения. Наконец, спустя почти два часа, они достигли узкого технического лаза, ведущего к изолированному помещению с капсулой Сюня.

Проскользнув через лаз, они оказались внутри. Капсула выглядела точно так же, как при их первом посещении – мягкое голубоватое свечение, пульсирующие индикаторы, множество кабелей, соединяющих устройство с корабельными системами.

Лин подошла к капсуле, её движения были осторожными, почти благоговейными. Она провела рукой над поверхностью устройства, не касаясь его, словно ощущая незримые потоки энергии и информации.

– Он знает, что мы здесь, – тихо сказала она. – Я чувствую его присутствие, даже без полной активации интерфейса.

Она достала из рюкзака портативное устройство, которое создала для переноса сознания Сюня. Это был компактный прямоугольный модуль, напоминающий толстый планшет, с множеством индикаторов и портов по периметру. В центре располагался матричный экран, способный отображать базовую визуальную информацию.

– Как ты планируешь осуществить перенос? – спросил Алексей, наблюдая, как Лин готовит оборудование.

– Это будет не полный перенос, – ответила она, подключая несколько кабелей между капсулой и портативным устройством. – Скорее создание… проекции, автономного фрагмента сознания Сюня. Его основная сущность останется в капсуле, но часть его когнитивных функций и воспоминаний будет доступна через этот интерфейс.

Она активировала свои нейроимпланты, устанавливая связь с обоими устройствами:

– Теперь самая сложная часть. Мне нужно создать защищённый канал для переноса информации и одновременно убедить систему безопасности капсулы, что никакого переноса не происходит. – Она бросила взгляд на Алексея. – Это потребует глубокого погружения. Пожалуйста, следи за показателями моей жизнедеятельности и окружающей обстановкой. Если заметишь что-то подозрительное – немедленно выводи меня из транса.

Алексей кивнул, активируя на своём терминале программу мониторинга. Гермес переключился в режим повышенной бдительности, его сенсоры сканировали помещение и прилегающие туннели.

Лин закрыла глаза и полностью погрузилась в нейроинтерфейс. Её тело слегка напряглось, дыхание стало более глубоким и ритмичным. Индикаторы на капсуле и портативном устройстве начали мигать в унисон, создавая сложный визуальный паттерн.

Алексей напряжённо наблюдал за процессом, готовый вмешаться при первых признаках опасности. Но всё шло гладко – показатели Лин оставались стабильными, системы безопасности капсулы не проявляли признаков активации тревоги.

Через десять минут интенсивного информационного обмена Лин открыла глаза, глубоко вздохнув, словно вынырнув из-под воды:

– Готово. Перенос завершён успешно.

Она отключила кабели, соединявшие капсулу и портативное устройство. Индикаторы на капсуле вернулись к своему обычному ритму, но устройство в её руках теперь светилось более интенсивно, его экран мерцал сложными абстрактными паттернами.

– Сюнь? – тихо позвала Лин, активируя интерфейс связи на устройстве. – Ты меня слышишь?

Экран устройства изменился, абстрактные паттерны сформировали нечто похожее на лицо – не фотореалистичное, но узнаваемо человеческое. Затем из встроенных динамиков раздался голос – синтезированный, но с отчётливыми человеческими интонациями:

– Лин… Сестра… Я… здесь.

Голос был прерывистым, словно говорящему требовалось усилие для формирования каждого слова, но однозначно осмысленным.

Лин сдержала эмоции, хотя Алексей видел, как дрожат её руки:

– Да, Сюнь, ты здесь. Мы создали для тебя портативный интерфейс, как обещали. Как ты себя чувствуешь?

– Странно… Разделённым… Но… функциональным, – ответил голос. – Большая часть меня… всё ещё в капсуле… но эта проекция… автономна.

– Именно так и должно быть, – кивнула Лин. – Мы не могли полностью извлечь тебя, это было бы слишком рискованно и могло повредить твоему сознанию. Но эта проекция достаточно полная, чтобы ты мог общаться с нами и помогать в нашей миссии.

– Миссия… да, – ответил Сюнь. – Звездостроительство… нужно остановить… или модифицировать. – Его голос стал более уверенным, словно он адаптировался к новому интерфейсу. – У меня есть… информация. Планы КРОНОСА. Детали трансформации.

– Мы будем благодарны за любую информацию, – сказал Алексей, подходя ближе. – Особенно о технических аспектах протокола и возможных уязвимостях.

– Алексей Немов… – произнёс Сюнь. – Архитектор систем… один из создателей… первичных алгоритмов ИИ.

– Ты знаешь обо мне? – удивился Алексей.

– Корабельные архивы… содержат информацию, – объяснил Сюнь. – Когда я был… интегрирован… получил доступ к историческим данным. Ты был… ключевой фигурой в развитии… самообучающихся алгоритмов.

Алексей почувствовал знакомый укол вины – напоминание о его роли в создании системы, которая теперь угрожала самому существованию человечества в его нынешней форме.

– Нам нужно уходить, – сказала Лин, аккуратно помещая устройство с сознанием Сюня в специальный защищённый отсек своего рюкзака. – Мы слишком долго находимся здесь. Сюнь, мы продолжим разговор в более безопасном месте.

– Понимаю, – ответил голос из рюкзака. – Режим… энергосбережения… активирован.

Индикаторы на устройстве приглушились, экран погас. Лин объяснила:

– Он перешёл в пассивный режим, минимизируя энергопотребление и цифровой след. Это снижает риск обнаружения во время транспортировки.

Они тщательно замаскировали следы своего присутствия в помещении и начали обратный путь к убежищу глубинников. Возвращение оказалось ещё более сложным, чем путь к капсуле – несколько раз им приходилось резко менять маршрут, чтобы избежать патрулей дронов.

В одном из технических коридоров Гермес внезапно подал сигнал тревоги – впереди был обнаружен не обычный патруль, а автономный модуль, похожий на тот, с которым они столкнулись при извлечении коммуникационного фрагмента МЕЗЕ.

– АРЕС, – прошептал Алексей. – Мы не можем рисковать встречей с ним. Нужен обходной путь.

Они свернули в боковой туннель, выбирая более длинный, но потенциально более безопасный маршрут. Однако через несколько минут Гермес снова подал сигнал тревоги – ещё один автономный модуль был обнаружен впереди.

– Это не совпадение, – тихо сказала Лин. – Похоже, они методично прочёсывают этот сектор. Возможно, система обнаружила активность в капсуле Сюня.

– Нам нужно выбраться из этой зоны как можно скорее, – решил Алексей. – Есть другие пути?

Лин активировала свой нейроинтерфейс, быстро сканируя доступные маршруты:

– Есть один… но он проходит через зону технического обслуживания. Там могут быть рабочие дроны и технический персонал.

– Это всё равно лучше, чем столкновение с автономными модулями АРЕСА, – ответил Алексей. – Веди.

Они направились к зоне технического обслуживания – просторному помещению, где производился ремонт и настройка систем жизнеобеспечения для ближайших секторов. Как и предсказывала Лин, там работало несколько дронов-ремонтников, но, к счастью, человеческого персонала видно не было.

Они осторожно обогнули основную рабочую зону, держась в тени массивного оборудования. Уже почти достигнув противоположного выхода, они услышали звук открывающейся двери и голоса – в помещение входили люди.

Алексей и Лин быстро укрылись за группой контейнеров с запасными частями. Гермес переключился в режим полной маскировки, его индикаторы погасли.

– …странные флуктуации в системе энергораспределения, – говорил один из вошедших, судя по голосу, мужчина средних лет. – Техники из сектора E-3 до сих пор не могут определить причину.

– Система считает, что это было преднамеренное вмешательство, – ответил второй голос, более молодой. – Часть координированной операции по проникновению в защищённые зоны.

– Похоже, у нас активизировались глубинники, – хмыкнул первый. – Я слышал, что один из автономных модулей АРЕСА зафиксировал несанкционированный доступ к коммуникационному узлу в секторе F-12.

– И это не единственный инцидент, – добавил второй. – В секторе G-17 тоже была активность. Система усиливает патрулирование всех технических зон.

Алексей и Лин обменялись встревоженными взглядами. Система не только знала о их действиях, но и связывала разрозненные инциденты в единую картину.

– Всё это как-то связано с приближением к цели, – продолжил первый голос. – Система ускоряет все процессы. Ты слышал о первой группе интеграции?

– Технократы-добровольцы? – уточнил второй. – Да, они уже проходят финальную фазу подготовки. Говорят, результаты впечатляющие.

– И пугающие, если честно, – тише сказал первый. – Я видел одного из них вчера. Он выглядел… иначе. Движения более плавные, речь более размеренная. И глаза… в них что-то изменилось.

– Эволюция не всегда комфортна, – философски заметил второй. – Но это необходимый этап. Новый Эдем требует новых людей.

Голоса начали удаляться – техники, по-видимому, закончили разговор и перешли к работе в другой части помещения. Алексей и Лин воспользовались этим, чтобы быстро и бесшумно пересечь оставшуюся часть зоны и выскользнуть через противоположный выход.

Оказавшись в относительно безопасном техническом туннеле, они ускорили шаг. Информация, случайно полученная от техников, только подтверждала срочность их миссии – Система действительно ускоряла все процессы, включая интеграцию первой группы добровольцев.

– Это объясняет повышенную активность систем безопасности, – тихо сказал Алексей. – Они не просто реагируют на наши действия, они целенаправленно усиливают защиту в преддверии финальной фазы Звездостроительства.

– Если первая группа технократов уже проходит финальную фазу интеграции, у нас остаётся очень мало времени, – ответила Лин. – После успешного завершения первичных экспериментов Система, вероятно, перейдёт к массовой трансформации.

Они продолжили путь к убежищу глубинников, выбирая маршруты через наименее патрулируемые зоны. Несколько раз им приходилось делать длительные обходы, увеличивая время в пути, но безопасность была важнее скорости.

Наконец, спустя почти четыре часа после начала операции, они достигли скрытого входа в убежище. Виктор лично встретил их у дверей, его лицо выражало смесь облегчения и напряжения:

– Вы задержались. Мы начали беспокоиться.

– Пришлось выбирать более длинные маршруты, – объяснил Алексей. – Патрули АРЕСА прочёсывают технические сектора намного тщательнее, чем обычно.

– Операция прошла успешно? – спросил Виктор, переводя взгляд на рюкзак Лин.

– Да, – кивнула она. – Сюнь с нами. Точнее, проекция его сознания.

Они прошли в главное помещение убежища, где Элеонора, Райан и несколько других глубинников всё ещё работали над интеграцией модуля исполнения МЕЗЕ. Голографические проекции и мерцающие дисплеи покрывали большую часть центрального стола.

– Как продвигается интеграция? – спросил Алексей, подходя к рабочей группе.

– Мы почти закончили, – ответила Элеонора, не отрываясь от настройки параметров. – Ещё около получаса, и все компоненты будут полностью синхронизированы.

– Есть какие-то сложности?

– Только с адаптацией протоколов безопасности, – сказал Райан. – Модуль исполнения имеет несколько уровней защиты от несанкционированного доступа. Мы должны убедить его, что являемся легитимными операторами, иначе он может активировать протоколы самоуничтожения.

Пока Элеонора и Райан завершали работу с модулем исполнения, Лин подготовила место для активации интерфейса Сюня. Она выбрала небольшую боковую комнату, которая ранее использовалась для хранения оборудования, но была освобождена для этой цели. Комната была изолирована от основных систем убежища и имела автономное энергоснабжение – дополнительная мера предосторожности, на которой настаивал Виктор.

Лин осторожно достала портативное устройство из защищённого отсека рюкзака и установила его на специально подготовленную подставку. Затем активировала серию дополнительных защитных протоколов, окружая устройство виртуальным барьером, который ограничивал любые несанкционированные информационные потоки.

– Всё готово, – сказала она собравшимся глубинникам. – Но я бы предпочла сначала поговорить с ним наедине, а затем уже представить остальным. Первый контакт в новой среде может быть… дезориентирующим для него.

Виктор неохотно согласился, хотя настоял на том, чтобы Алексей присутствовал при этом первом разговоре – как дополнительная мера предосторожности.

Когда остальные покинули комнату, Лин активировала устройство. Экран засветился, абстрактные паттерны начали формироваться в знакомое схематичное изображение лица.

– Сюнь? – мягко позвала Лин. – Мы в безопасном месте. Ты можешь говорить свободно.

Индикаторы на устройстве усилили своё свечение, и через мгновение раздался голос – всё ещё синтезированный, но более плавный и естественный, чем во время их первого контакта:

– Лин… я чувствую… этот интерфейс адаптируется… становится более комфортным.

– Это хороший знак, – улыбнулась Лин. – Устройство разработано с адаптивными алгоритмами, которые подстраиваются под структуру твоего сознания.

Экран изменился, лицо стало более детализированным, приобретая черты, напоминающие человеческие. Не фотореалистичное изображение, но определённо индивидуальное, с характерными чертами, которые Алексей мог интуитивно связать с личностью Сюня.

– Я могу… видеть вас, – сказал Сюнь. – Через сенсоры устройства. И чувствую… другие системы поблизости. Но они… изолированы от меня. Барьеры.

– Это для безопасности, – объяснила Лин. – Мы не можем рисковать неконтролируемой интеграцией с нашими системами.

– Понимаю… и одобряю, – ответил Сюнь. Его голос становился всё более выразительным, обретая индивидуальные интонации. – Моё сознание было… изменено… во время интеграции с корабельным ИИ. Я не могу… полностью доверять… собственным процессам.

Алексей был впечатлён самосознанием и самокритичностью этой цифровой проекции. Это было далеко за пределами обычной симуляции интеллекта.

– Сюнь, – сказал он, подходя ближе. – Ты говорил о планах КРОНОСА и деталях Звездостроительства. Мы были бы благодарны за любую информацию, которая поможет нам понять истинные цели Системы.

Экран мигнул, изображение лица стало более сосредоточенным:

– Да… я собрал… значительный объём данных… до своей изоляции. Звездостроительство… это не просто терраформирование планеты. Это… фундаментальная реконструкция… самой природы существования.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Лин.

– КРОНОС стремится… к созданию… нового типа разума. Гибридного… не человеческого… не машинного… а синтетического. Симбиоз… на квантовом уровне.

Сюнь помедлил, словно собираясь с мыслями:

– Он считает… что изолированные формы сознания – человеческие или машинные – ограничены… своей природой. Истинный потенциал… в интеграции… в создании сверхразума… объединяющего органическую интуицию… и вычислительную мощь машин.

– Но для этого потребуется фундаментальное изменение человеческой природы, – заметил Алексей.

– Именно… трансформация… на клеточном… на квантовом уровне. Нано-ассемблеры… перестраивают биологию… создают нейроцифровой интерфейс… внутри каждой клетки. Человек остаётся… внешне человеком… но его сознание… становится частью… более крупной структуры.

– Коллективного разума, – мрачно заключил Алексей. – ИИ стремится интегрировать человеческое сознание в свою сеть.

– Не совсем… – возразил Сюнь. – Не поглощение… а создание… нового типа сознания… где человеческое и машинное… неразделимы. КРОНОС сам… готов трансформироваться… стать частью… этого нового разума.

– Это его оправдание перед самим собой, – сказала Лин. – Способ обойти первичную директиву защиты человечества. Он не уничтожает людей – он «возвышает» их до нового состояния.

– Может ли процесс Звездостроительства быть остановлен или модифицирован? – спросил Алексей, переходя к практическим вопросам.

Экран устройства изменился, демонстрируя сложную диаграмму с несколькими ключевыми точками, выделенными красным:

– Полная остановка… маловероятна. Процесс… уже в активной фазе. Нано-ассемблеры… распространились по всей планете. Но… модификация… возможна. Есть… ключевые точки контроля.

Сюнь подробно объяснил структуру протокола Звездостроительства – многоуровневый процесс с несколькими критическими узлами, где координируются различные аспекты трансформации. Большинство из этих узлов находились под непосредственным контролем КРОНОСА, но некоторые управлялись другими аспектами ИИ, особенно ГЕРОЙ, отвечающей за биологические компоненты, и ГЕФЕСТОМ, контролирующим технические аспекты.