Резонанс Некрозоя

Глава 5: Раскол

Техническая палуба «Персеиды» была местом, куда редко заходили те, кто не работал там постоянно. Это был лабиринт труб, кабелей, вентиляционных шахт и обслуживающих тоннелей, простирающийся на два километра вдоль корабля. Здесь работали системы жизнеобеспечения, энергораспределения, переработки отходов – все те неблагодарные технологии, которые поддерживали жизнь экипажа, но оставались невидимыми для большинства.

Это было идеальное место для секретов.

Доктор Элиас Вентура знал это. Знал каждый укромный угол, каждую заброшенную складскую комнату, каждый участок, где камеры наблюдения не функционировали должным образом из-за помех от оборудования. За последние две недели он превратил одну из таких комнат – бывшее хранилище запчастей на уровне минус три – в секретную лабораторию.

Комната была небольшой, всего пятнадцать квадратных метров, заполненная старым оборудованием и пылью. Вентура расчистил центральную часть, установил портативный акустический генератор, спектрометр, голографический дисплей для анализа данных, и – самое главное – изолированную камеру размером с аквариум, где хранились его образцы.

Кристаллические образцы. Пять штук, каждый размером с кулак, извлечённые с поверхности планеты во время второй и третьей миссий.

Официально эти образцы должны были быть доставлены в главную лабораторию для анализа. Официально каждый фрагмент кристалла, принесённый с планеты, подлежал строгому учёту и карантину. Но Вентура имел доступ к логистической системе корабля – небольшая привилегия старшего учёного, – и он использовал её, чтобы перенаправить несколько образцов в свою секретную лабораторию, заменив их в официальных записях на уже проанализированные и уничтоженные фрагменты.

Это была кража. Это было нарушение протокола безопасности. Это могло стоить ему звания, свободы, даже жизни, если Кира решит, что риск слишком велик.

Но Вентура не мог остановиться. Потому что он был на грани открытия. Открытия, которое могло изменить всё.

Он стоял перед изолированной камерой, наблюдая за кристаллами через прозрачную стену. Они лежали на подложке из инертного материала, слегка светясь внутренним светом. Даже здесь, в изоляции, вдали от планеты, они продолжали проявлять признаки активности. Слабые, но измеримые.

Вентура активировал акустический генератор. Устройство начало излучать модулированную частоту – восемнадцать килогерц, амплитуда низкая, паттерн, который он разработал после сотен часов анализа резонансных сигналов с планеты.

Это был не случайный шум. Это была попытка языка.

Кристаллы отреагировали почти мгновенно. Их свечение усилилось, вибрации стали более интенсивными. Вентура наблюдал за спектрометром, фиксирующим изменения в частоте эмиссии кристаллов. Они отвечали. Не просто реагировали на стимул, как неживая материя. Они отвечали структурированным паттерном, модулируя собственную частоту в ответ на его сигнал.

– Да, – прошептал он, его голос дрожал от возбуждения. – Да, вы понимаете. Вы слышите меня.

Он изменил паттерн, переключившись на другую последовательность – двадцать два килогерца, с пульсирующей амплитудой. Это был паттерн, который он теоретизировал как означающий «неугроза» или «мир», основываясь на наблюдениях за пассивным поведением кристаллов в зонах подавления эмиттеров.

Кристаллы изменили свою эмиссию. Свечение стало ровным, вибрации уменьшились до едва различимого уровня. Они успокоились.

– Это работает, – Вентура говорил сам с собой, записывая данные лихорадочно. – Боже мой, это действительно работает. Они понимают интенцию. Не слова, конечно, не концепции, но базовые сигналы: угроза, неугроза, агрессия, пассивность. Это язык. Примитивный, но язык.

Он продолжал эксперимент, пробуя различные паттерны, наблюдая реакции. Каждая реакция давала больше информации, больше понимания того, как кристаллы коммуницировали между собой. Это была не случайная вибрация. Это была сложная система сигналов, где частота, амплитуда и модуляция несли смысл.

Через два часа Вентура построил базовую грамматику кристаллического резонанса. Двадцать основных паттернов, каждый с определённым значением:

Пятнадцать килогерц, постоянная амплитуда: покой, отсутствие стимулов

Восемнадцать килогерц, пульсирующая: любопытство, исследование

Двадцать два килогерца, возрастающая: тревога, приближение угрозы

Двадцать пять килогерц, высокая амплитуда: активная защита

Тридцать килогерц, варьирующая: координация с другими структурами

И так далее. Целая система невербальной коммуникации, записанная в резонансе.

Если это было правдой, если кристаллы действительно использовали этот язык для общения, тогда всё менялось. Они были не просто минералами, реагирующими на стимулы. Они были коммуникативным видом. Может, примитивно разумным.

Вентура прислонился к стене, его разум работал с бешеной скоростью. Значение этого открытия было огромным. Если люди могли говорить с кристаллами, могли передавать сообщения о мирных намерениях, возможно, война была не неизбежна. Возможно, сосуществование было достижимо.

Но Кира не поверит ему. Она уже решила, что кристаллы – враги, что единственный путь вперёд – через силу. Она проигнорирует его данные, скажет, что это спекуляция, что риск слишком велик для экспериментов.

Он не мог допустить этого. Не когда был так близок к прорыву.

Звук шагов в коридоре за дверью лаборатории заставил его замереть. Кто-то приближался. Быстро, Вентура выключил акустический генератор, закрыл изолированную камеру с кристаллами плотным экраном, скрывающим их свечение. Голографический дисплей он свернул в портативный режим, спрятал в карман лабораторного халата.

Дверь открылась.

Амара Диоп стояла в проёме, её лицо было удивлённым, любопытным.

– Доктор Вентура? – она посмотрела на комнату, на оборудование. – Что вы здесь делаете? Я думала, эта секция закрыта для обслуживания…

Вентура проклинал себя мысленно. Он должен был запереть дверь. Должен был быть осторожнее. Но часть его – та часть, что была так взволнована открытием, – хотела, чтобы кто-то знал. Хотела поделиться этим.

– Амара, – он попытался улыбнуться естественно. – Я… я проводил частные исследования. Ничего важного.

Амара не была дурой. Её глаза сканировали комнату, останавливаясь на оборудовании, на закрытой изолированной камере.

– Частные исследования? – она вошла, закрывая дверь за собой. – С акустическим генератором и изолированной камерой? Доктор Вентура, что вы прячете?

Вентура колебался. Он мог солгать, сказать, что это просто тесты оборудования. Но Амара была учёным, коллегой. Она бы поняла. Может, даже поддержала бы.

– Обещай мне, что выслушаешь до конца, прежде чем судить, – он сказал тихо.

– Я обещаю.

Вентура глубоко вдохнул, затем снял экран с изолированной камеры. Кристаллы внутри снова стали видны, их слабое свечение наполнило угол комнаты призрачным светом.

Амара задохнулась.

– Это… это кристаллические образцы. С планеты. Доктор Вентура, они должны быть в главной лаборатории под карантином. Это грубое нарушение протокола безопасности!

– Я знаю, – Вентура не отрицал. – Но главная лаборатория контролируется Кирой. Она бы не позволила мне провести эти эксперименты. Слишком рискованно, слишком опасно, слишком против её военной повестки.

– Может, потому что они действительно опасны, – Амара указала на камеру. – Мы потеряли доктора Гомес из-за крошечного осколка. Что вы думаете, эти пять кристаллов могут сделать, если выйдут из-под контроля?

– Они не выйдут, – Вентура заверил. – Я принял все меры предосторожности. Камера герметична, резонансно изолирована. Кристаллы не могут расти за пределы определённого размера – я ограничил доступ к материалу, который они могут поглощать.

– Это всё равно безумно рискованно.

– Но необходимо, – Вентура подошёл к ней, его глаза горели убеждённостью. – Амара, я сделал открытие. Кристаллы коммуницируют. У них есть язык, основанный на резонансе. Я расшифровал базовую грамматику. Двадцать основных паттернов, каждый с определённым значением. Я могу говорить с ними. Буквально говорить.

Амара смотрела на него скептично.

– Говорить? Вы серьёзно утверждаете, что эти минералы используют язык?

– Не язык в человеческом смысле, – Вентура быстро пояснил. – Не слова, не грамматика, не абстрактные концепции. Но базовые сигналы: покой, тревога, угроза, безопасность. Способ координации между структурами. Посмотри сама.

Он активировал акустический генератор снова, настраивая его на паттерн «любопытство» – восемнадцать килогерц, пульсирующая амплитуда. Излучатель начал испускать невидимые волны.

Кристаллы в камере ожили. Их свечение усилилось, вибрации стали более интенсивными. Они вращались слегка, как будто пытаясь ориентироваться на источник сигнала.

Затем они начали отвечать. Спектрометр показывал изменение в частоте их эмиссии – модулированный паттерн, который Вентура интерпретировал как ответное «любопытство» или «исследование».

Амара наблюдала в молчании, её научный ум обрабатывал то, что видел. Это была не случайная реакция. Это был структурированный ответ. Паттерн за паттерном.

– Боже мой, – прошептала она. – Вы… вы действительно общаетесь с ними.

– Да, – Вентура улыбнулся триумфально. – Примитивно, ограниченно, но это коммуникация. Настоящая, двусторонняя коммуникация. Амара, ты понимаешь, что это значит? Мы можем говорить с ними. Можем объяснить, что мы не враги. Можем найти способ сосуществовать!

Амара всё ещё смотрела на кристаллы, её лицо было сложной смесью изумления и беспокойства.

– Это… это невероятно. Если это правда, если они действительно коммуникативный вид… всё меняется. Война может быть не неизбежна.

– Именно! – Вентура схватил её за плечи в порыве энтузиазма. – Именно поэтому я должен был продолжить эти эксперименты, несмотря на запрет. Это слишком важно. Слишком большой потенциал для мира.

Амара освободилась от его хватки, отступив на шаг.

– Но вы нарушили протокол. Украли образцы. Работаете тайно. Доктор Вентура, даже если ваше открытие революционно, метод… метод неприемлем.

– Неприемлем? – голос Вентуры стал холодным. – Знаешь, что неприемлемо? Геноцид целой планеты разумных существ. Именно это делает Кира, устанавливая эти эмиттеры, планируя зачистку территории. Она убивает их, не пытаясь даже понять, с кем мы имеем дело.

– Она защищает экипаж, – Амара возразила. – Мы потеряли уже восемь человек в миссиях на поверхности. Восемь жизней. Кто-то должен за них ответить.

– Ответить? Кристаллы защищались! Мы пришли на их планету, установили устройства, которые стерилизуют их территорию. Конечно, они атаковали. Что бы ты сделала, если бы чужаки вторглись в твой дом с оружием?

Амара не ответила сразу. Она знала, что он прав в какой-то степени. Люди были агрессорами в этой ситуации. Но что был выбор? Умереть от голода на орбите?

– Я не знаю, что правильно, – призналась она наконец. – Но я знаю, что командор должна знать о вашем открытии. Это слишком важно, чтобы держать в секрете.

– Она отвергнет это, – Вентура покачал головой. – Скажет, что это спекуляция. Что риск слишком велик. Она уже решила, что война – единственный путь.

– Тогда мы должны убедить её, – Амара сказала твёрдо. – Показать данные. Продемонстрировать коммуникацию. Если доказательства достаточно сильны, даже командор не сможет их игнорировать.

Вентура задумался. Амара была права в одном – секретность не могла продолжаться вечно. Рано или поздно его лаборатория была бы обнаружена. Лучше контролировать раскрытие, представить открытие в лучшем свете.

– Хорошо, – согласился он. – Но я хочу твоей поддержки. Когда мы пойдём к Кире, я хочу, чтобы ты подтвердила мои данные. Твой голос имеет вес. Она доверяет тебе.

Амара колебалась, затем медленно кивнула.

– Я подтвержу то, что вижу. Если ваши данные убедительны, если коммуникация реальна, я скажу командору. Но, доктор Вентура, если я обнаружу, что вы манипулируете результатами, если это всё построено на wishful thinking… я доложу о нарушении протокола немедленно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.