Слепое пятно

Глава 3: Карантин

Двадцать шесть часов после столкновения.

Рината сидела в диагностическом центре, окружённая экранами, и чувствовала себя археологом, раскапывающим руины цивилизации, которая погибла вчера. Данные – терабайты данных – текли сквозь её терминал: показания гравиметров, записи с камер, биометрические логи, отчёты датчиков. Всё, что станция успела зафиксировать до, во время и после.

Она искала ответы. Пока находила только вопросы.

Объект в секции G продолжал пульсировать. Ритмично, размеренно – один импульс каждые тридцать семь секунд. Нити больше не расползались, застыв на границах карантинной зоны, но структура в центре росла. Усложнялась. Становилась чем-то, чему у Ринаты не было названия.

Она потёрла глаза. Сон в каюте принёс мало облегчения – три часа забытья, полного кошмаров, из которых она не помнила ничего, кроме ощущения падения. Вечного, бесконечного падения в темноту.

– Кофе?

Рината обернулась. В дверях стоял Такеши с двумя пластиковыми стаканчиками.

– Спасибо.

Он подошёл, протянул ей стаканчик и сел на соседний стул. Несколько минут они молчали, глядя на экраны. Это молчание было комфортным – не тем тяжёлым, давящим молчанием, которое бывает между людьми, которым нечего сказать, а спокойным присутствием двух человек, которые не нуждаются в словах.

– Нашла что-нибудь? – спросил Такеши наконец.

– Может быть. – Рината развернула к нему один из экранов. – Смотри.

На экране была временная шкала – последние сорок восемь часов, разбитые на сегменты. Красная вертикальная линия отмечала момент столкновения.

– Вот здесь, – Рината указала на участок за несколько часов до линии, – я впервые зафиксировала аномальный сигнал. Помнишь, я говорила тебе?

Такеши кивнул.

– Но посмотри на это. – Она увеличила фрагмент. – Видишь эти пики?

– Вижу. Что это?

– Это моменты, когда я активировала гравиметры для анализа сигнала. Каждый раз, когда я включала детекторы на полную мощность, объект… реагировал.

Такеши нахмурился, склоняясь ближе к экрану.

– Реагировал как?

– Менял траекторию. Едва заметно, на доли градуса. Но последовательно. Каждый раз, когда я смотрела на него – он смотрел на меня в ответ.

Тишина.

Такеши откинулся на спинку стула, и на его лице появилось выражение, которое Рината не могла прочесть. Страх? Изумление? Что-то среднее?

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что он знал о наших детекторах. Он чувствовал, что его наблюдают. И он корректировал курс в зависимости от этого.

– Корректировал… куда?

Рината молча указала на центр экрана. Туда, где красная линия разрезала временную шкалу пополам.

– К нам. Он корректировал курс к нам.

Эта мысль не давала ей покоя.

Объект не просто летел через пустоту – он реагировал. На гравиметры. На наблюдение. На присутствие чего-то, что могло его «услышать».

Рината перебирала данные снова и снова, проверяя себя, ища ошибку в расчётах. Ошибки не было. Корреляция между активностью детекторов и изменениями траектории была слишком чёткой, чтобы быть случайностью.

Но что это значило?

Она думала об этом, пока не заболела голова. Потом выпила ещё кофе и продолжила думать.

Вариант первый: объект – оружие. Разумное оружие, которое ищет цели по определённым критериям. Гравиметры излучают слабый сигнал при работе – может быть, объект настроен на такие сигналы, как акула настроена на кровь в воде.

Вариант второй: объект – разведчик. Автоматический зонд, который собирает информацию и реагирует на технологическую активность. Обнаружил станцию, идентифицировал её как интересную цель, подошёл ближе для изучения.

Вариант третий…

Рината остановилась.

Вариант третий был безумным. Невозможным. Ненаучным.

Но он не шёл у неё из головы.

Вариант третий: объект искал контакт. Он почувствовал гравитационный «голос» станции – реакторы, детекторы, массу оборудования – и принял его за признак разума. За сигнал. За приглашение.

И прилетел поговорить.

Сигнал тревоги вырвал её из размышлений.

Не аварийный – информационный. Три коротких гудка, означающих: внимание, важное объявление. Рината повернулась к динамику на стене как раз вовремя, чтобы услышать голос Лю.

– Внимание всему персоналу. Через сорок минут на станцию прибывает военный контингент Четвёртого флота Земной Гегемонии под командованием адмирала Чэня Вэйдуна. Всем руководителям отделов – собраться в конференц-зале А в течение тридцати минут. Повторяю…

Рината не слушала повторение.

Четвёртый флот. Военные. Здесь.

Она знала, что это произойдёт – после такого инцидента военное вмешательство было неизбежным. Но так быстро? Сорок минут – это значило, что флот был уже близко. Очень близко. Подозрительно близко для случайного совпадения.

Она посмотрела на часы. Двадцать шесть часов с момента столкновения. Сигнал бедствия ушёл почти сразу, но даже с учётом задержки связи… флот не мог добраться сюда так быстро, если только он не был уже в пути. Если только он не знал заранее.

Рината нахмурилась.

Что-то здесь было не так.

Конференц-зал А располагался в административном крыле – просторное помещение с овальным столом и панорамным окном, выходящим на кольца Сатурна. Обычно здесь проводились скучные совещания о квотах добычи и графиках технического обслуживания. Сейчас зал был заполнен людьми, и в воздухе пахло страхом.

Рината заняла место у стены, среди технических специалистов. Она не была руководителем отдела, но никто не спросил, что она здесь делает. В хаосе последних суток привычные иерархии начали размываться.

Лю Сяомин стоял у центрального экрана, бледный и осунувшийся. За его спиной светилась схема станции – секция G по-прежнему мигала красным, как незажившая рана.

– Адмирал Чэнь прибудет через двадцать минут, – говорил он. – Флот включает флагман «Великая Стена», два крейсера сопровождения и четыре эсминца. Это… – он запнулся, – это значительные силы.

Шёпот прокатился по залу. Значительные силы – это было мягко сказано. Такого военного присутствия орбита Сатурна не видела со времён Марсианского конфликта.

– Зачем столько кораблей? – спросил кто-то из первого ряда.

– Для обеспечения безопасности, – голос Лю был напряжённым. – Адмирал Чэнь возьмёт на себя командование операцией по нейтрализации угрозы.

– Нейтрализации? – это была Диана Мэй, экзобиолог, сидевшая через два кресла от Ринаты. Молодая женщина с резкими чертами лица и острым взглядом. – Как можно нейтрализовать то, чего мы не понимаем?

Лю не ответил.

Рината смотрела на него и видела человека, который уже знает, что будет дальше. Человека, которому приказали улыбаться, пока за спиной готовят верёвку.

Адмирал Чэнь Вэйдун оказался не таким, как она ожидала.

Рината представляла себе типичного военного – жёсткого, громогласного, с квадратной челюстью и взглядом, способным резать сталь. Человек, который вошёл в конференц-зал, был другим.

Невысокий. Сухощавый. Седеющие волосы, коротко стриженные по уставу. Лицо – спокойное, почти меланхоличное, с глубокими морщинами вокруг глаз. Он двигался без суеты, без показной властности, но люди расступались перед ним, как вода перед носом корабля.

За ним следовали четверо офицеров в форме флота Гегемонии – эти выглядели именно так, как Рината ожидала. Жёсткие, настороженные, руки у кобур, будто в любой момент ждали атаки.

Чэнь остановился у центрального экрана и несколько секунд молча изучал схему станции. Потом повернулся к залу.

– Доклад, – сказал он.

Не «здравствуйте». Не «благодарю за сотрудничество». Просто – «доклад». Одно слово, произнесённое так, будто других слов не требовалось.

Лю шагнул вперёд и начал говорить. Рината слушала вполуха – она уже знала всё, что он мог сказать. Её внимание было сосредоточено на Чэне.

Адмирал не перебивал. Не кивал. Не задавал вопросов. Просто стоял, слегка наклонив голову, и слушал. Его лицо ничего не выражало – идеальная маска, за которой могло скрываться что угодно.

Когда Лю закончил, Чэнь ещё несколько секунд молчал. Потом заговорил.

– Карантин сохранить. Расширить периметр безопасности на триста метров. Все научные данные об объекте передать моему штабу. Гражданский персонал – полная информационная изоляция. Никаких внешних коммуникаций без моего разрешения.

Шёпот в зале превратился в ропот.

– Адмирал, – Лю выглядел растерянным, – на станции двенадцать тысяч человек. У них семьи, они должны сообщить, что живы…

– Я слышал вас, комендант. – Голос Чэня не изменился – всё тот же ровный, спокойный тон. – Разрешённые сообщения будут проходить через мой штаб. Содержание – стандартное. «Жив, здоров, подробности позже».

– Но…

– Это приказ.

Лю замолчал.

Рината почувствовала, как внутри неё что-то сжимается. Информационная изоляция. Контроль над данными. Военное командование. Она видела, куда это ведёт.

Вопрос был: зачем?

После совещания она попыталась перехватить Чэня в коридоре.

– Адмирал.

Он остановился, обернулся. Охрана мгновенно напряглась, руки потянулись к оружию. Рината подняла ладони.

– Я Рината Варданян. Инженер-диагност. Я первая зафиксировала сигнал объекта.

Чэнь смотрел на неё молча. Несколько секунд, которые показались вечностью. Потом кивнул.

– Я читал ваши рапорты.

– Тогда вы знаете, что я предупреждала о приближении объекта за несколько часов до столкновения.

– Знаю.

– И вы знаете, что меня проигнорировали.

– Это тоже знаю.

Рината выдохнула. Что-то в его тоне – не извинение, но признание – давало надежду.

– Адмирал, я собрала дополнительные данные. Объект реагировал на наши детекторы ещё во время приближения. Он менял курс в зависимости от…

– Эти данные вы передадите моему штабу.

– Я хочу продолжить анализ. У меня есть гипотеза…

– Какая?

Рината колебалась. Сказать? Не сказать? Гипотеза звучала безумно даже в её собственной голове. Но если не сказать сейчас – когда?

– Я думаю, объект пытается установить контакт, – выпалила она. – Гравитационные волны, которые он испускает, – это не случайный шум. Это структурированный сигнал. Паттерн.

Чэнь смотрел на неё. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но что-то в глазах изменилось. Что-то… закрылось.

– Контакт, – повторил он.

– Да. Я не могу быть уверена, но…

– Варданян. – Он шагнул ближе, и Рината вдруг осознала, что он выше, чем казался. Или это было что-то в его присутствии – невидимое давление, которое заставляло съёживаться. – Вы талантливый специалист. Ваши рапорты демонстрируют это.

– Благодарю…

– Но вы делаете ту же ошибку, которую делают все учёные. – Он не повысил голос, но каждое слово падало, как камень в воду. – Вы видите в неизвестном то, что хотите видеть. Контакт. Коммуникацию. Разум.

– Данные указывают…

– Данные указывают на то, что неизвестный объект убил сорок семь человек и продолжает преобразовывать часть станции. – Чэнь сделал паузу. – Это единственные данные, которые имеют значение.

Рината открыла рот, чтобы возразить, но Чэнь уже отворачивался.

– Передайте всю информацию моему штабу, – сказал он через плечо. – И сосредоточьтесь на своих прямых обязанностях. Анализ ситуации – дело военных экспертов.

Он ушёл, и его охрана потекла следом, как тень за хозяином.

Рината стояла в пустом коридоре и чувствовала, как внутри неё закипает что-то тёмное. Злость. Бессилие. Отчаяние.

Её не услышали. Снова.

Она вернулась в диагностический центр и обнаружила, что её терминал заблокирован.

«Доступ ограничен. Обратитесь к представителю военного командования».

Рината уставилась на экран, не веря своим глазам. Попробовала ввести пароль снова. Тот же результат. Попробовала резервные коды. «Доступ ограничен».

Они забрали её данные.

Все данные. Записи гравиметров, анализ траектории, гипотезы, расчёты – всё, над чем она работала последние сутки. Всё, что могло помочь понять природу объекта.

Забрали и заблокировали доступ.

– Эй, – голос за спиной заставил её обернуться. Виктор Чен, её коллега из дневной смены, стоял у двери с растерянным видом. – У тебя тоже?

– Что – тоже?

– Заблокировали. Всё, что связано с секцией G. Говорят, военные приказали.

Рината медленно кивнула. Значит, не только она. Всех, кто имел доступ к данным об объекте, отрезали от информации.

Зачем?

Ответ был очевиден. Чтобы контролировать нарратив. Чтобы никто не мог оспорить официальную версию. Чтобы учёные не совали нос в дела военных.

Чтобы никто не узнал правду.

Рината провела следующие несколько часов, пытаясь обойти блокировку.

Она знала станцию лучше, чем думали военные. Три года здесь – три года изучения каждой системы, каждого протокола, каждой дыры в безопасности. У неё были резервные копии. Личные записи. Черновики анализов, сохранённые на внешних носителях.

Военные забрали данные с серверов. Но они не знали о флешке в кармане её комбинезона.

Рината работала в каюте, подключив личный планшет к резервному питанию. Экран светился тусклым голубым светом, данные текли столбцами цифр и графиков. Она восстанавливала то, что могла, по памяти и черновикам.

Гравитационный сигнал. Паттерн. Реакция на детекторы.

Она была права. Она знала, что права. Объект не был оружием – или, по крайней мере, не только оружием. Он искал что-то. Слушал что-то. Пытался что-то сказать.

Но как это доказать, если все данные засекречены?

Рината откинулась на спинку кресла и потёрла виски. Головная боль вернулась – тупая, пульсирующая, предвестник чего-то худшего. Она достала из аптечки таблетку и проглотила, не запивая.

Что делать?

Вариант первый: подчиниться. Передать оставшиеся данные военным, сосредоточиться на «прямых обязанностях», забыть о гипотезах и вопросах. Безопасный вариант. Разумный вариант.

Вариант второй: бороться. Писать рапорты, требовать доступа, апеллировать к гражданским властям. Бесполезный вариант – Чэнь имел чрезвычайные полномочия, и любой протест можно было списать на «угрозу безопасности».

Вариант третий…

Рината смотрела на экран планшета, где мерцали цифры гравиметрических измерений.

Вариант третий: действовать самостоятельно. Без разрешения. Без санкции. Против приказа.

Это было безумием. Это могло стоить ей карьеры, свободы, может быть – жизни. Чэнь не производил впечатление человека, который терпит неповиновение.

Но если она права…

Если объект действительно пытается установить контакт…

Если где-то в этих данных скрыт ключ к пониманию…

Рината закрыла глаза.

Пять лет она жила по инерции. Работала, ела, спала, выполняла функции живого человека, но внутри была пуста. После смерти Арсена что-то в ней сломалось – или, может быть, просто перестало иметь значение.

Она брала опасные задания не из храбрости. Из безразличия. Ей было всё равно, вернётся она или нет. Всё равно, что будет завтра.

Но сейчас…

Сейчас что-то изменилось.

Она смотрела на данные – на эти столбцы цифр, которые могли означать величайшее открытие в истории человечества – и чувствовала то, чего не чувствовала годами.

Желание узнать.

Желание понять.

Желание, чтобы завтра наступило.

Стук в дверь заставил её вздрогнуть.

Рината быстро погасила экран планшета и спрятала его под подушку. Потом встала, разгладила комбинезон и открыла дверь.

На пороге стоял Такеши.

– Можно войти?

Она посторонилась, пропуская его. Такеши вошёл, огляделся – каюта была такой же пустой, как всегда, – и сел на единственный стул.

– У тебя тоже заблокировали доступ, – это был не вопрос.

Рината кивнула.

– У всех, кто работал с данными об объекте.

– Военные.

– Военные.

Такеши помолчал, глядя на свои руки. Потом поднял голову.

– Я слышал, что они планируют.

Рината насторожилась.

– Что именно?

– Уничтожение. – Голос Такеши был ровным, но в нём звучало что-то, чего она раньше не слышала. – Они собираются уничтожить секцию G вместе с объектом. Тактические заряды. Чистое решение.

Рината почувствовала, как пол уходит из-под ног.

– Они не могут… это же… там всё ещё тела… и данные…

– Тела заражены. Данные засекречены. Объект представляет угрозу. – Такеши пожал плечами. – Логика военных. Убрать проблему, пока она не стала больше.

– Но мы же ничего не узнаем! Не поймём, что это было!

– Им это не нужно. Им нужно безопасно и быстро.

Рината села на край койки. Мысли метались, как птицы в клетке. Уничтожить. Сжечь. Забыть. Притвориться, что ничего не было.

– Когда?

– Не знаю точно. Слухи говорят – в течение семидесяти двух часов. Ждут одобрения с Земли.

Семьдесят два часа.

Три дня.

Три дня, чтобы понять то, что люди не понимали тысячелетиями: что мы не одни во вселенной. Что кто-то – или что-то – пытается с нами говорить.

Три дня, прежде чем военные уничтожат единственное доказательство.

Рината посмотрела на Такеши.

– Ты веришь, что это угроза?

Он долго не отвечал. Потом покачал головой.

– Я инженер. Я верю в то, что могу измерить и проверить. Эта штука убила сорок семь человек – это факт. Но… – он помолчал. – Но ты видела, как она росла. Она не разрушала – она строила. Создавала структуры. Если бы она хотела уничтожить станцию, она бы уже это сделала.

– Я думаю, она нас не видит, – сказала Рината. – Совсем. Люди для неё – как… как бактерии для нас. Слишком маленькие, чтобы заметить.

– И это должно успокаивать?

– Нет. Но это должно заставить задуматься.

Такеши смотрел на неё долгим, оценивающим взглядом.

– Что ты хочешь делать?

Рината набрала воздуха в грудь.

– Я хочу понять, что оно говорит. Гравитационные волны – это язык. Я уверена. Если мы сможем расшифровать паттерн…

– Как? Данные засекречены. Оборудование под контролем военных.

– У меня есть резервные копии. Частичные, но есть.

Такеши приподнял бровь.

– Ты собираешься нарушить приказ Чэня?

Рината посмотрела ему в глаза.

– Да.

Тишина.

Потом Такеши медленно кивнул.

– Тебе понадобится помощь.

Она не ожидала, что он согласится.

Такеши Номура был из тех, кто следует правилам. Надёжный, стабильный, предсказуемый – именно поэтому ему доверяли энергосистемы станции. Он не был бунтарём, не был авантюристом.

Но он был здесь. И он предлагал помощь.

– Почему? – спросила Рината.

Такеши долго не отвечал. Смотрел куда-то мимо неё, на пустую стену каюты. Потом заговорил.

– У меня двое детей на Земле. Мальчик и девочка. Кэндзи и Юки.

Рината молчала. Она знала об этом – обрывки разговоров, случайные упоминания. Но Такеши никогда не говорил о них прямо.

– Когда я улетал сюда, Юки было семь. Она спросила меня: «Папа, там есть инопланетяне?» – Такеши усмехнулся, но в его голосе не было веселья. – Я сказал ей: может быть. Когда-нибудь мы узнаем.

Он повернулся к Ринате.

– Если это – инопланетяне… если это – первый контакт… я хочу, чтобы моя дочь узнала правду. Не военную версию. Не засекреченные файлы. Правду.

Рината кивнула. Она понимала.

– Нам нужно будет войти в карантинную зону, – сказала она. – Чтобы изучить объект напрямую. Дистанционные датчики не дают достаточно данных.

– Это самоубийство.

– Может быть. А может быть – нет. Мы не знаем, как работает эта штука. Мы не знаем, что её запускает.

Такеши задумался.

– Нужен физик. Кто-то, кто понимает гравитационные волны лучше, чем мы.

– Юрий Оконкво, – Рината сразу вспомнила имя. – Теоретик из научного отдела. Он работал над гравиметрами.

– И биолог. Если эта штука – живая, нам нужен кто-то, кто может это определить.

– Диана Мэй. Она на том совещании задавала вопросы Чэню.

Такеши кивнул.

– Четверо. Немного, но лучше, чем двое.

Рината посмотрела на него – на этого спокойного, надёжного человека, который только что согласился нарушить прямой приказ адмирала ради того, чтобы его дочь когда-нибудь узнала правду.

– Спасибо, – сказала она.

– Пока не за что. – Такеши встал. – Мы ещё ничего не сделали. И, скорее всего, у нас ничего не получится.

– Но мы попробуем.

– Да. Мы попробуем.

Он направился к двери, но у порога остановился.

– Варданян. Рината. – Он обернулся. – Ты изменилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Раньше ты… – он искал слова. – Раньше ты как будто не здесь была. Работала, говорила, но глаза пустые. Как у человека, который уже умер, просто забыл упасть.

Рината вздрогнула. Она не знала, что это было так заметно.

– А сейчас?

Такеши чуть улыбнулся.

– Сейчас ты злишься. Злость – это хорошо. Это значит, тебе не всё равно.

Он ушёл.

Рината осталась одна в пустой каюте, глядя на закрытую дверь.

Злость.

Да, она злилась. На Чэня, который отмахнулся от её данных. На Морено, который проигнорировал её предупреждения. На всех, кто смотрел на величайшую тайну вселенной и видел только угрозу, которую нужно уничтожить.

Но ещё – на себя.

На пять лет пустоты. На безразличие, которое она приняла за смирение. На то, что она позволила смерти Арсена убить её тоже – медленно, незаметно, день за днём.

Больше нет.

Рината достала планшет из-под подушки и снова включила экран.

Данные ждали её. Загадка ждала.

И впервые за очень долгое время она была готова её разгадать.

Следующие несколько часов она провела за анализом.

Данные были неполными – резервные копии содержали только часть измерений, и многие детали приходилось восстанавливать по памяти. Но даже этого хватало, чтобы увидеть картину.

Гравитационные импульсы объекта не были случайными. Они образовывали последовательности – повторяющиеся паттерны, которые варьировались с определённой регулярностью. Как слова в предложении. Или ноты в мелодии.

Рината не знала, что они означают. Но она знала, что они что-то означают.

Она вспомнила курс по теории коммуникации, который проходила ещё в университете на Марсе. Профессор – пожилая женщина с седыми волосами и острым умом – говорила им: «Любая коммуникация требует трёх вещей. Общего канала – чтобы сигнал мог пройти. Общего кода – чтобы сигнал можно было интерпретировать. И общего контекста – чтобы интерпретация имела смысл».

Канал был. Гравитационные волны. Объект их испускал, детекторы станции их улавливали.

Код… кода не было. Или был, но они его не понимали.

Контекст? Какой может быть общий контекст у людей и чего-то, что пришло из межзвёздной пустоты?

Рината остановилась на этой мысли.

Контекст.

Что у них общего с объектом?

Физика. Математика. Законы вселенной, которые одинаковы везде – от края галактики до ядра.

Если объект разумен – действительно разумен, а не просто сложная машина – он должен знать ту же математику, что и люди. Пи – это пи, везде одно и то же число. Гравитационная постоянная – везде одна и та же величина.

Может быть…

Может быть, в паттернах скрыты числа. Соотношения. Что-то, что можно вычислить, проверить, понять.

Рината открыла новый файл и начала переводить гравитационные импульсы в числовые последовательности.

Она не заметила, как наступило утро.

Экран планшета давно перешёл в режим экономии энергии, но Рината продолжала работать при свете аварийной лампы. Вокруг неё валялись бумаги – она писала от руки, когда заканчивалась память планшета.

Числа. Везде числа.

Она была близко. Она чувствовала это – то же ощущение, которое приходило всегда, когда она находила паттерн в шуме. Зуд в затылке. Покалывание в кончиках пальцев.

Но что-то ускользало.

Последовательность импульсов объекта можно было интерпретировать по-разному. Как двоичный код – нули и единицы. Как десятичные числа. Как дроби. Каждая интерпретация давала что-то, что выглядело осмысленным, но ничто не складывалось в ясную картину.

Рината откинулась назад и закрыла глаза.

Думай. Думай.

Объект пришёл из космоса. Из системы нейтронной звезды – если Юрий прав в своих предположениях. Он создан существами, которые живут при чудовищной гравитации, воспринимают реальность через гравитационные волны.

Для них гравитация – как для людей свет. Основное чувство. Способ познания мира.

Что бы они послали в качестве первого сообщения?

Рината вспомнила историю о «Вояджере» – древнем зонде, который люди запустили к звёздам ещё в двадцатом веке. На борту была золотая пластинка с записями: музыка, языки, изображения. Попытка рассказать о себе тем, кто может найти.