Слепое солнце

Глава

3:

Линза

бога

Директор Чен прибыл через одиннадцать дней – и не один.

Елена наблюдала за стыковкой из командного модуля. Транспортный корабль «Чжэн Хэ» – один из новейших межпланетных крейсеров китайского космического агентства – медленно сближался со станцией, корректируя траекторию микроимпульсами маневровых двигателей. За кормой корабля Солнце полыхало равнодушным огнём.

– Три дополнительных пассажира, – сказал ГЕЛИОС. – Идентификация: доктор Лю Мэйлинь, заместитель директора проекта HELIO. Контр-адмирал Сара Коннелли, Объединённое космическое командование. И…

Пауза. Елена нахмурилась – ИИ редко делал паузы.

– И?

– Генерал Маркус Коул. Глава стратегического планирования Объединённого космического командования. Уровень допуска: максимальный.

Амар, паривший рядом, обменялся с Еленой взглядом.

– Военные, – сказал он тихо. – Они привезли военных.

– Ты удивлён?

– Нет. Но надеялся, что ошибаюсь.

Елена не ответила. Она тоже надеялась. И тоже знала, что надежда была наивной.

Когда речь идёт о чём-то настолько большом – о потенциальном контакте с внеземным разумом, о структуре вокруг Солнца, о тайне, которой четыре миллиарда лет – военные появляются неизбежно. Как гравитация. Как энтропия. Как страх перед неизвестным, вшитый в человеческую ДНК.

Стыковка завершилась с мягким толчком. Шлюз зашипел, выравнивая давление.

– Пойдём, – сказала Елена. – Встретим гостей.

Директор Чен выплыл из шлюза первым. Невысокий, плотный, с круглым лицом и цепкими глазами – он выглядел как добродушный дядюшка, но Елена знала: за этой внешностью скрывался острейший ум и железная воля. Чен руководил проектом HELIO двенадцать лет и за это время превратил его из скромной исследовательской программы в крупнейшую международную инициативу по изучению Солнца.

– Елена, – сказал он, пожимая ей руку. – Ты выглядишь усталой.

– Я не спала нормально два месяца.

– Понимаю. – Он обернулся. – Познакомься: доктор Лю Мэйлинь, мой заместитель.

Женщина лет сорока, строгая, с волосами, собранными в тугой узел. Елена знала её по публикациям – специалист по солнечной физике, автор нескольких прорывных работ о динамике короны.

– Доктор Северова, – сказала Лю, кивая. – Ваш отчёт… впечатляет.

– Это дипломатичный способ сказать «звучит как бред»?

Лю не улыбнулась.

– Это дипломатичный способ сказать «если это правда – мир никогда не будет прежним». Я здесь, чтобы выяснить, правда ли это.

Из шлюза появились ещё двое. Контр-адмирал Коннелли – женщина средних лет в безупречной форме Объединённого космического командования, с сединой в коротких волосах и взглядом человека, привыкшего отдавать приказы. И за ней…

Генерал Маркус Коул.

Елена узнала его сразу – не по фотографиям, а по тому, как он двигался. По тому, как занимал пространство. По тому, как его присутствие мгновенно изменило атмосферу в шлюзовом отсеке.

Ему было под шестьдесят, но выглядел он моложе. Высокий, широкоплечий, с коротко стриженными седыми волосами и лицом, которое будто вырезали из гранита. Глаза – серые, холодные, оценивающие – скользнули по Елене, задержались на Амаре, пробежали по стенам станции.

– Генерал Коул, – представил Чен. – Он… консультирует нас по вопросам безопасности.

– Безопасности, – повторила Елена. – Интересный выбор слов.

Коул посмотрел на неё прямо. Когда он заговорил, его голос был низким, хриплым – голос человека, который привык, что его слушают.

– Доктор Северова. Вы утверждаете, что нашли инопланетную структуру вокруг нашего Солнца. Если это правда – это вопрос национальной… нет, глобальной безопасности. Моя работа – убедиться, что мы готовы к любым последствиям.

– Каким последствиям?

– Любым, – повторил Коул. И не уточнил.

Амар тронул Елену за локоть – мягко, предупреждающе. Она поняла: не сейчас. Не здесь.

– Прошу в командный модуль, – сказала она ровным голосом. – Я покажу вам всё, что мы нашли.

Следующие три часа Елена провела у главного экрана, объясняя, показывая, доказывая. Она начала с азов – аномалии в данных солнечного ветра, обнаруженные паттерны, статистический анализ Амара. Потом перешла к гипотезе: невидимая структура между станцией и Солнцем, модулирующая поток заряженных частиц.

Чен слушал молча, делая пометки на планшете. Доктор Лю задавала вопросы – острые, технические, заставляющие Елену вспоминать детали, которые она уже почти забыла. Контр-адмирал Коннелли сидела с каменным лицом, не выдавая эмоций.

Генерал Коул не задал ни одного вопроса. Он просто смотрел. Слушал. Оценивал.

– Итак, – сказал наконец Чен, когда Елена закончила, – вы утверждаете, что паттерны реальны. Но как вы объясняете их происхождение? Какой физический механизм мог бы их создать?

– Мы не знаем, – честно ответила Елена. – Известные механизмы не работают. Солнечный ветер – хаотическая система. Он не может создавать регулярные структуры естественным путём.

– Значит, неестественным, – сказал Коул. Это было не вопрос.

Елена повернулась к нему.

– Это одна из гипотез. Да.

– Единственная гипотеза, которая объясняет данные.

– На данный момент – да.

Коул кивнул – коротко, резко.

– Продолжайте.

Елена перевела дыхание.

– Есть способ проверить, – сказала она. – Если между нами и Солнцем действительно есть физическая структура – даже невидимая – она должна искривлять свет. Гравитационное линзирование. Любой массивный объект создаёт эффект микролинзирования на свете далёких звёзд.

– И вы хотите это проверить? – спросила Лю.

– Да. Нам нужен GAIA-II. Лучший астрометрический телескоп в системе. Если мы направим его на звёзды за Солнцем – точнее, на звёзды, свет которых проходит через предполагаемую область сферы – мы сможем увидеть искажения.

– Если сфера существует, – уточнила Лю.

– Если сфера существует.

Чен переглянулся с Коннелли. Что-то прошло между ними – молчаливое понимание, решение, принятое без слов.

– GAIA-II – ресурс Объединённого космического агентства, – сказал Чен. – Перенаправление требует согласования на высшем уровне. Это займёт время.

– Сколько?

– Недели. Может, месяцы.

– У нас нет месяцев, – вмешался Амар. Все повернулись к нему. – Простите, но… если это реально – если там действительно что-то есть – каждый день промедления… – Он замолчал, подбирая слова. – Мы не знаем, что это. Мы не знаем, что оно делает. Мы не знаем, наблюдает ли оно за нами. Каждый день, пока мы ждём согласований, – это день, когда мы слепы.

– Доктор Рашид, – голос Коула был ледяным, – вы предлагаете игнорировать протоколы безопасности?

– Я предлагаю понять, с чем мы имеем дело. Прежде чем принимать решения.

– Решения о чём?

Амар не ответил. Но его молчание сказало достаточно.

Коул повернулся к Чену.

– Директор, я рекомендую немедленно засекретить всю информацию об этом открытии. Высший уровень. Никакой утечки. – Он посмотрел на Елену. – Никто за пределами этой комнаты не должен знать, пока мы не поймём, с чем имеем дело.

– Мы учёные, – возразила Елена. – Наша работа – делиться знаниями, а не прятать их.

– Ваша работа, доктор Северова, – Коул встал, нависая над ней, – подчиняется интересам безопасности человечества. Если вы нашли то, что утверждаете – это меняет всё. Геополитику. Военный баланс. Само понимание нашего места во Вселенной. – Его голос стал тише, но не мягче. – Вы хотите выложить это в открытый доступ? Пусть каждый сумасшедший культист, каждый амбициозный политик, каждый паникёр узнает, что вокруг нашего Солнца – инопланетная структура?

– Это не ваше решение, – сказала Елена.

– Нет. – Коул отступил. – Это решение Совета безопасности ООН. Но моя рекомендация будет однозначной.

Чен поднял руку – примирительный жест.

– Давайте не будем забегать вперёд, – сказал он. – У нас пока нет доказательств. Только гипотеза и статистические аномалии. – Он посмотрел на Елену. – Доктор Северова, я дам вам GAIA-II. Не через месяцы – через дни. Я лично свяжусь с директором Европейского космического агентства. Но до тех пор – никаких публикаций, никаких внешних контактов, никакой информации за пределы проекта HELIO.

– И если мы найдём доказательства?

Чен помолчал.

– Тогда мы соберёмся снова. И решим – вместе.

GAIA-II был шедевром инженерной мысли – орбитальный телескоп нового поколения, способный измерять положения звёзд с точностью до нескольких микроарксекунд. Он висел на стабильной орбите в точке Лагранжа L2, в полутора миллионах километров от Земли, и уже шесть лет составлял самую подробную карту Млечного Пути в истории человечества.

Перенаправить его было непросто – даже с полномочиями директора Чена. Потребовались три дня переговоров, два экстренных совещания и личное вмешательство генерального секретаря Объединённого космического агентства. Но в конце концов согласие было получено.

Елена готовила программу наблюдений сама – с помощью Амара и доктора Лю, которая оказалась куда более открытой, чем показалось вначале.

– Если вы правы, – сказала Лю однажды вечером, когда они втроём сидели над расчётами, – это будет величайшее открытие в истории науки.

– А если неправа?

– Тогда мы просто потратим неделю телескопного времени. – Лю пожала плечами. – В худшем случае – это хорошая калибровка инструментов.

Елена улыбнулась. Ей нравилась эта женщина – её прагматизм, её готовность принять невозможное как рабочую гипотезу.

– Почему вы согласились прилететь? – спросила она. – Вы могли бы просто прислать отказ. Или потребовать больше данных.

Лю помолчала.

– Мой дед был астрономом, – сказала она наконец. – В старом Китае, ещё до объединения. Он всю жизнь искал следы внеземных цивилизаций. Умер, так и не найдя. – Она посмотрела на Елену. – Когда я прочитала ваш отчёт… я подумала: может быть, он искал не там. Может быть, ответ был прямо у нас над головой всё это время.

– И вы хотите узнать.

– Я хочу знать, – подтвердила Лю. – Даже если ответ мне не понравится.

Данные с GAIA-II начали поступать на четвёртый день.

Елена сидела в командном модуле – одна, посреди ночи по станционному времени. Она не могла спать. Не могла есть. Могла только смотреть на экран, где медленно, пиксель за пикселем, формировалось изображение.

Телескоп наблюдал участок неба за Солнцем – точнее, участок, где свет далёких звёзд должен был проходить через гипотетическую сферу. Если сфера существовала, если она имела хоть какую-то массу – свет должен был искривляться. Едва заметно. На доли микроарксекунды. Но искривляться.

Первые несколько часов – ничего. Звёзды были там, где им полагалось быть. Никаких аномалий. Никаких искажений.

Елена чувствовала, как надежда медленно утекает – как воздух из пробитого скафандра. Может, она ошиблась. Может, паттерны в солнечном ветре – просто статистический артефакт, который они не смогли распознать. Может…

А потом ГЕЛИОС произнёс:

– Аномалия обнаружена.

Елена подалась вперёд.

– Где?

– Звезда HD 142415. Смещение положения: 0,7 микроарксекунды от расчётного. Направление смещения согласуется с гравитационным линзированием объектом между звездой и телескопом.

Сердце Елены забилось быстрее.

– Одна звезда – это недостаточно.

– Подтверждаю. Продолжаю анализ.

Минуты тянулись. Экран мерцал. Данные текли – бесконечные колонки чисел, которые ГЕЛИОС обрабатывал быстрее, чем человеческий глаз мог уследить.

– Вторая аномалия. HD 142089. Смещение: 0,9 микроарксекунды.

– Третья аномалия. HD 141937. Смещение: 0,6 микроарксекунды.

– Четвёртая…

Елена перестала считать на двенадцатой. К двадцатой она уже знала.

– ГЕЛИОС, – её голос дрожал, – построй модель. Если все эти смещения вызваны одним объектом – какова его форма?

Пауза. Долгая, мучительная.

– Анализ завершён. – На экране появилось изображение. – Объект имеет сферическую форму. Радиус: приблизительно 1,49 миллиона километров. Центр: совпадает с центром Солнца с погрешностью менее одного процента.

Елена смотрела на экран.

Там, в переплетении линий и чисел, проступал контур. Окружность. Идеальная, геометрически точная окружность – нарисованная не на бумаге, а в самой ткани пространства-времени. Сфера радиусом в полтора миллиона километров, окружающая Солнце как невидимая скорлупа.

– Господи, – прошептала она. И даже не заметила, что сказала это вслух.

К утру в командном модуле было не протолкнуться.

Чен примчался первым – в мятом комбинезоне, с красными от недосыпа глазами. За ним – Лю, Амар, Коннелли. Последним, как всегда, появился Коул – спокойный, собранный, будто новость о подтверждении инопланетной структуры была рутинным докладом о погоде.

– Покажите, – сказал Чен.

Елена вывела данные на главный экран. Сорок три звезды. Сорок три аномалии смещения. Сорок три точки, которые вместе рисовали контур невозможного.

– Сфера, – сказала она. – Радиус – около полутора миллионов километров. Это примерно два солнечных радиуса от поверхности. Структура концентрична с Солнцем – центры совпадают с высокой точностью.

– Масса? – спросила Лю.

– Это самое странное. – Елена вывела дополнительные графики. – Судя по степени линзирования, масса минимальна. Порядка… – Она замялась, проверяя цифры. – Порядка десяти в двенадцатой степени килограммов.

Лю нахмурилась.

– Это масса небольшого астероида. Для структуры радиусом в полтора миллиона километров – это…

– Невозможно мало, – закончила Елена. – Да. Если бы это была твёрдая сфера из любого известного материала, масса была бы в миллиарды раз больше.

– Значит, она не твёрдая, – сказал Коул. Все повернулись к нему. – Или она сделана из чего-то, чего мы не понимаем.

– Оба варианта возможны, – согласилась Елена. – Мы не знаем, из чего она состоит. Мы не знаем, как она устроена. Мы знаем только, что она есть.

Молчание. Тяжёлое, осязаемое.

– Она есть, – повторил Чен медленно. – Вокруг нашего Солнца. Четыре с половиной миллиарда лет…

– Мы пока не можем оценить возраст, – перебила Елена. – Только то, что она существует достаточно долго, чтобы паттерны в солнечном ветре накопились за двадцать шесть месяцев наблюдений. Но для точной датировки нужны дополнительные исследования.

Коул шагнул вперёд, и его тень легла на экран.

– Мне нужен ответ на простой вопрос, – сказал он. – Это угроза?

– Мы не знаем.

– Это неприемлемый ответ.

Елена повернулась к нему.

– Генерал, это единственный честный ответ. Мы обнаружили структуру, которая не должна существовать, сделанную из материала, который мы не понимаем, с целью, которую мы не можем угадать. Я не могу сказать вам, угроза это или нет, потому что я не знаю.

– Тогда узнайте.

– Это требует времени.

– Времени у нас может не быть.

Амар кашлянул – негромко, но все посмотрели на него.

– С вашего позволения, – сказал он, – я хотел бы отметить один момент. Эта структура – если наши расчёты верны – существует миллиарды лет. Если бы она хотела нам навредить… у неё было достаточно возможностей.

– Или она ждала, – возразил Коул. – Ждала, пока мы станем достаточно развитыми. Достаточно… интересными.

– Достаточно интересными для чего?

Коул не ответил. Но в его глазах Елена увидела то, что видела раньше только в зеркале, в самые тёмные ночи работы: страх. Глубокий, первобытный страх перед неизвестным. Тот самый страх, который гнал предков человечества прочь от тёмных пещер и заставлял жечь костры против ночи.

Только теперь ночь была бесконечной. И в ней горело не одно солнце – а что-то, окружавшее это солнце. Что-то, чего они не могли понять.

Совещание продолжалось ещё четыре часа.

Чен связался с Землёй – по защищённому каналу, через цепочку шифрованных ретрансляторов. Генеральный секретарь ООН выслушал доклад молча, потом попросил повторить. Потом попросил время на консультации.

– Совет безопасности соберётся через шесть часов, – сказал он в конце. – До тех пор – полная секретность. Никакой информации за пределы проекта.

Экран погас.

– Что теперь? – спросила Лю.

– Теперь мы ждём, – ответил Чен. Он выглядел постаревшим – будто эти несколько часов добавили ему десять лет. – И продолжаем собирать данные. Чем больше мы узнаем о структуре – тем более… информированные решения сможем принять.

– Какие решения? – Елена не могла сдержать вопроса. – Что вы собираетесь делать? Объявить ей войну?

Коул повернулся к ней.

– Если потребуется.

– Вы… – Елена осеклась. – Вы серьёзно?

– Доктор Северова. – Голос Коула был ровным, но в нём звучала сталь. – Моя работа – готовить человечество к худшему. Надеяться на лучшее – это привилегия оптимистов. Я не оптимист. Я – реалист. И реальность такова: мы обнаружили структуру неизвестного происхождения, неизвестного назначения и неизвестных возможностей. Пока мы не поймём, с чем имеем дело, я буду исходить из того, что это потенциальная угроза.