Траектория вымирания

– Может быть, ещё одно убежище, – предположила Танака. – Место, более защищённое, чем это.

– Или источник защиты. – Изабель обернулась. – Танака, вы говорили, что укрытие «слабеет со временем». Что его сила убывает. Что если там, в этой точке, было что-то, что поддерживало защиту? Генератор? Устройство?

– Это… возможно. Но если так – почему оно перестало работать?

– Может, не перестало. Может, просто ослабло. – Изабель снова посмотрела на карту. – Восемьдесят тысяч световых лет. Даже на субсветовых скоростях это сотни тысяч лет полёта.

– Или миллионы, если учитывать разгон и торможение.

– Они знали, что не доберутся при жизни. Знали, что полёт займёт поколения. И всё равно собирались лететь.

– Потому что здесь оставаться было нельзя, – тихо сказала Танака. – Укрытие слабело. Защита рушилась. Им нужно было искать новое убежище – или способ усилить старое.

Изабель кивнула. Картина обретала смысл – страшный, трагический смысл. Беженцы добирались до Некрополя, надеясь на спасение. Обнаруживали, что защита ненадёжна. Планировали следующий этап бегства – к источнику защиты, к чему-то, что могло помочь.

И не успевали.

Стиратели настигали их раньше, чем они могли улететь. Или что-то другое останавливало их – поломки, нехватка ресурсов, внутренние конфликты. Тысячи кораблей, тысячи историй – и все заканчивались одинаково.

Здесь. В Некрополе. В братской могиле на краю Солнечной системы.

– Доктор Шань.

Голос МОРФЕЯ прервал её размышления.

– Да?

– Я завершил анализ навигационных данных. И обнаружил статистическую аномалию, которую должен вам показать.

– Показывай.

На экране появилась новая диаграмма – сложная сеть узлов и связей, напоминающая нейронную сеть.

– Это визуализация всех маршрутов из архива – как входящих, так и исходящих. Каждый узел – звёздная система или область пространства. Связи – траектории кораблей.

– Что в этом аномального?

– Сама структура. – МОРФЕЙ выделил несколько узлов. – Смотрите на распределение связей. В случайной системе количество связей для каждого узла подчинялось бы нормальному распределению. Но здесь…

Диаграмма изменилась, показывая числовые данные.

– …здесь мы видим степенной закон. Несколько узлов имеют огромное количество связей, большинство – очень мало. Это характерно для сетей, созданных разумным целенаправленным образом, а не возникших естественно.

– То есть маршруты были не случайными? – уточнила Танака.

– Не просто не случайными. Они были спланированы. Координированы. Как будто кто-то – или что-то – организовывал движение всех этих кораблей по единому плану.

Изабель переглянулась с Танакой. В глазах нейролингвиста читалось то же изумление, что чувствовала она сама.

– Кто мог координировать тысячи цивилизаций на протяжении миллионов лет?

– Неизвестно. Но есть ещё кое-что. – МОРФЕЙ выделил центральный узел сети. – Солнечная система находится не просто на пересечении маршрутов. Она – центральный хаб всей структуры. Точка, через которую проходит более девяноста процентов всех траекторий.

– Девяносто процентов?

– Да. При случайном распределении вероятность такой концентрации была бы практически нулевой. Это не совпадение. Солнечная система была выбрана намеренно – как ключевой узел, как точка сбора, как… – МОРФЕЙ замялся, подбирая слова.

– Как столица, – закончила Изабель. – Столица беженцев.

– Это… допустимая аналогия. Да.

Изабель снова посмотрела на карту. Солнце мерцало в центре паутины маршрутов – маленькая жёлтая точка, вокруг которой вращалась вся история галактических беженцев.

И человечество – слепое, невежественное человечество – жило здесь тысячелетиями, не подозревая, что обитает в сердце чего-то огромного и древнего.

– Есть ещё одна аномалия, – продолжил МОРФЕЙ. – Возможно, самая важная.

– Какая?

– Я сопоставил даты создания маршрутов с данными о «волнах» беженцев. И обнаружил несоответствие.

На экране появилась временная шкала – уже знакомая, с кластерами точек.

– Большинство маршрутов датируются периодами между волнами. То есть они были проложены не беженцами, а кем-то, кто был здесь до них. Кем-то, кто знал о будущих волнах и готовил пути заранее.

– За… миллионы лет до прибытия беженцев?

– В некоторых случаях – да.

Танака подалась вперёд.

– Это значит, что существует – или существовала – некая сущность, которая знала о Стирателях. Знала о цикличности их появления. И создала… инфраструктуру для спасения?

– Возможный вывод, – подтвердил МОРФЕЙ.

– Но кто? Кто мог существовать так долго? Кто мог планировать на миллионы лет вперёд?

– Неизвестно. Но в архиве есть несколько упоминаний о… – пауза. – О «тех, кто помнит». Или «хранителях памяти». Сущностях, которые существуют вне обычного течения времени и помогают беженцам.

Изабель вспомнила существо из корабля-левиафана. Его слова в её голове: «Я – тот, кто хранит».

Хранитель памяти.

– Мы уже встречались с одним из них, – сказала она. – В корабле, который нашли в глубине Некрополя. Существо, которое говорило со мной телепатически.

– Если оно – один из «хранителей», – сказала Танака, – то, возможно, оно может объяснить всё это. Маршруты, карты, план… оно знает.

– Знает, – согласилась Изабель. – И, кажется, хочет рассказать. Но на своих условиях.

Совещание состоялось утром по корабельному времени. Изабель и Танака представили свои находки командному составу «Реквиема» – Воронову, Брандту, ключевым специалистам.

Реакция была предсказуемой: шок, недоверие, затем – лавина вопросов.

– Вы хотите сказать, – резюмировал Воронов после часа обсуждений, – что Солнечная система – не случайное место обитания человечества, а намеренно выбранный «хаб» для галактических беженцев?

– Данные указывают на это, – подтвердила Танака.

– И существует некая угроза – «Стиратели» – которая циклически уничтожает цивилизации по всей галактике?

– Не уничтожает – стирает. Заставляет Вселенную забыть о них. Но в остальном – да.

– И эта угроза может затронуть человечество?

– Если записи верны – да. Вопрос только во времени.

Воронов откинулся в кресле. Его лицо было бледным, глаза – усталыми.

– Какова вероятность того, что всё это – дезинформация? Ловушка, созданная для того, чтобы направить нас по ложному следу?

– Мы рассматривали эту возможность, – ответила Изабель. – Но статистический анализ показывает: данные из семисот независимых источников, разделённых миллионами лет и тысячами световых лет, описывают одно и то же явление. Вероятность координированной фальсификации такого масштаба – практически нулевая.

– «Практически» – это не «абсолютно».

– Абсолютной уверенности не существует. Но у нас есть достаточно данных, чтобы считать угрозу реальной и действовать соответственно.

– Действовать как?

Изабель обменялась взглядом с Танакой. Это был вопрос, который они обсуждали всю ночь.

– Нам нужно больше информации, – сказала она. – Архив содержит терабайты данных, но мы расшифровали только малую часть. Там могут быть указания на способы защиты, на природу Стирателей, на то, как они обнаруживают жертвы.

– И как вы собираетесь получить эту информацию?

– Существо в корабле-левиафане – Хранитель – предложило помощь. Оно сказало, что даст нам знание, когда мы будем готовы.

– «Когда будем готовы», – повторил Брандт с нескрываемым скепсисом. – Удобная формулировка. Кто определяет нашу «готовность»? Оно?

– Возможно. Или…

– Или?

– Или нам нужно доказать, что мы способны понять. – Изабель посмотрела на командора. – Танака расшифровала часть архива без посторонней помощи. Мы прогрессируем. Показываем, что можем учиться.

– Или играем в игру по правилам, которые установило это существо.

– Возможно, и так. Но какая альтернатива? Вернуться домой с неполными данными? Доложить Консорциуму, что галактике грозит уничтожение, но мы не удосужились выяснить детали?

Брандт промолчал. Его челюсти были сжаты, но он не нашёл, что возразить.

– Доктор Шань права, – неожиданно сказал Воронов. – Мы здесь ради информации. И мы должны получить её – всю, до последней крупицы.

– Даже если это рискованно? – спросил Брандт.

– Особенно если это рискованно. – Воронов встал. – Продолжайте исследования. Расшифровывайте архив. И подготовьте план повторного контакта с Хранителем.

– Капитан… – начал Брандт.

– Это приказ, командор. – Воронов посмотрел на него. – Мы прилетели сюда искать ответы. Теперь, когда мы знаем, какие вопросы задавать, – пора их получить.

Изабель вернулась в лабораторию с новым чувством – не уверенности, но определённости. Направление было задано. Цель – ясна.

Танака уже работала, когда она вошла.

– Нашла кое-что ещё, – сообщила нейролингвист, даже не оборачиваясь. – О «готовности».

– О чём?

– Хранитель сказал, что мы не готовы к знанию. Я искала в архиве упоминания о том, что это значит. – Она вывела на экран текстовый фрагмент.

«[Знание/истина] [о/про] [они/те] [тяжёлое/тяжесть] – [разум/сознание] [слабое/незрелое] [ломаться/разрушаться] – [готовность/зрелость] [требовать/нуждаться] [принятие/понимание] [конечность/смертность] [и/вместе] [бессмысленность/бесцельность]»

Изабель прочитала текст, пытаясь уловить смысл.

– «Принятие конечности и бессмысленности»?

– Я интерпретирую это так: чтобы воспринять истину о Стирателях, нужно сначала принять, что жизнь конечна и не имеет внешнего смысла. – Танака повернулась к ней. – Это философское условие. Экзистенциальное.

– Нужно перестать надеяться на спасение?

– Возможно. Или… перестать думать о спасении как о главной цели. Принять, что «спасение» в обычном смысле невозможно – и только тогда увидеть альтернативы.

Изабель обдумала эти слова. Они перекликались с тем, что говорила голограмма матери: «Память можно сохранить. Если знать как».

Не жизнь – память. Не существование – запись о том, что существование было.

– Это… мрачная философия.

– Да. Но, возможно, единственно реалистичная – когда сталкиваешься с чем-то вроде Стирателей.

– МОРФЕЙ, – позвала Изабель. – Ты слышал наш разговор?

– Да.

– Что ты думаешь?

Пауза.

– Я не «думаю» в человеческом понимании. Но я могу предложить наблюдение.

– Говори.

– Все цивилизации в архиве, независимо от происхождения и эпохи, пришли к схожему выводу: физическое выживание перед лицом Стирателей невозможно. Или, по крайней мере, крайне маловероятно. Но все они, тем не менее, продолжали бороться. Создавали записи, передавали знания, строили архивы.

– Зачем?

– Возможно, потому что «бессмысленность» – неточный перевод. Возможно, более точный перевод – «отсутствие внешнего смысла». Смысла, данного извне. Но это не исключает смысла, созданного изнутри.

– Они сами придавали смысл своему существованию.

– Да. Не «нас запомнят, потому что мы важны», а «мы важны, потому что решили, что нас должны запомнить».

Изабель молчала. Эта мысль – странная, парадоксальная – казалась одновременно безнадёжной и освобождающей.

– Доктор Шань, – снова заговорил МОРФЕЙ. – Я завершил комплексный анализ всех данных, собранных за последние дни. Включая маршруты, временные шкалы, источники сигналов и статистические паттерны.

– И?

– И обнаружил аномалию, которая требует вашего внимания.

– Какую?

– Слишком много совпадений.

Изабель нахмурилась.

– Объясни.

– «Реквием» прибыл в Некрополь в момент, когда корабль-левиафан – единственный функционирующий объект – находился в позиции, оптимальной для обнаружения. Артефакт на корабле-скате активировался при первом же корректном сигнале, словно ждал именно нашей попытки. Голограмма показала образ вашей матери – единственного человека, который мог вызвать у вас достаточный эмоциональный отклик. Хранитель предложил помощь именно тогда, когда мы были готовы её принять.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что вероятность всех этих событий, случившихся независимо друг от друга, исчезающе мала. Статистически это невозможно.

Танака побледнела.

– Они знали, что мы придём. Знали заранее.

– Или, – сказал МОРФЕЙ, – кто-то или что-то направлял нас. С самого начала. Возможно – задолго до того, как экспедиция была организована.

Изабель стояла неподвижно, чувствуя, как мир под ногами становится зыбким. Всё, что она считала случайностью, – экспедиция, открытие Некрополя, её собственное участие – всё это могло быть частью плана.

Плана, существовавшего миллионы лет.

– Кто мог спланировать это?

– Хранители, – ответила Танака. – Те, кто «существует вне обычного течения времени». Те, кто создал маршруты и ждал беженцев. Они ждали и нас.

– Зачем?

– Возможно, – сказал МОРФЕЙ, – потому что мы – следующие.

Следующие.

Слово повисло в воздухе, тяжёлое, как приговор.

Следующая волна беженцев.

Следующая цивилизация, бегущая от Стирателей.

Следующие жертвы цикла, который повторялся миллионы лет.

– Вот почему они ждали, – прошептала Изабель. – Вот почему всё это было подготовлено. Не для прошлых беженцев – для нас. Для человечества.

– Предупреждение, – сказала Танака. – Весь этот архив, все эти записи – это предупреждение. Для тех, кто придёт последним.

– Или первым, – возразила Изабель. – Первым из новой волны.

Они смотрели друг на друга – две женщины на пороге истины, которую не хотели знать.

– Нам нужно поговорить с Хранителем, – сказала Изабель наконец. – Нужно узнать всё. Весь план. Всю правду.

– А если правда окажется хуже, чем мы думаем?

Изабель вспомнила слова из архива. «Готовность требует принятия конечности и бессмысленности».

– Тогда мы примем её, – сказала она. – Как принимали все, кто был до нас.