- -
- 100%
- +
Пламя лизнуло решетку вентиляционной шахты. Металл нагрелся, но не плавился – это была сталь. Но внутри шахты, в изоляционном материале, который покрывал стенки воздуховода, был пластик. И он загорелся.
Огонь вошел в вентиляционную шахту.
Теперь у него была дорога. Вертикальная дорога, ведущая вверх, к небу. Шахта действовала как труба, создавая тягу. Горячий воздух поднимался вверх, втягивая свежий воздух снизу, питая пламя кислородом. Эффект печной трубы.
Огонь помчался вверх по шахте со скоростью десять метров в секунду. Он обжигал стенки воздуховода, поджигал изоляцию, выбрасывал клубы дыма. За минуту он поднялся на шесть этажей. За две – на двенадцать.
На каждом этаже вентиляционная система имела выходы – решетки, через которые воздух поступал в помещения. И через эти решетки огонь начал просачиваться. Не сразу большим пламенем – пока только дым и жар.
На 80-м этаже, в офисе юридической фирмы, сотрудница почувствовала запах гари.
– Вы чувствуете? – спросила она коллегу.
– Что?
– Пахнет дымом.
Коллега принюхался.
– Да, похоже. Наверное, где-то внизу что-то горит. Сигнализация же срабатывала.
– Может, надо эвакуироваться?
– Пожарные разберутся. Если будет опасность, нам скажут.
На 85-м этаже дым стал гуще. Он просачивался через вентиляционные решетки, стелился по потолку. Несколько человек начали кашлять.
– Что-то не так, – сказал менеджер офиса. – Позвоните в службу безопасности.
Звонок был сделан. В службе безопасности начали проверять систему. Датчики показывали задымление на этажах с 73-го по 87-й. Это было странно – обычно ложные тревоги случались локально, на одном-двух этажах. Тринадцать этажей одновременно – это было подозрительно.
– Отправьте команду проверить, – приказал начальник смены.
Но пока команда собиралась, пока ехала на лифте, огонь продолжал расти.
На 73-м этаже, где все началось, пламя вырвалось из технического помещения. Дверь не выдержала жара и распахнулась. Огонь хлынул в коридор, словно живое существо, вырвавшееся из клетки.
Он бежал по стенам, по потолку, пожирая все на своем пути. Пластиковая облицовка, ковровое покрытие, деревянная мебель – все превращалось в топливо. Температура поднялась до тысячи градусов. Стекла в окнах начали трескаться от жара.
В офисе люди наконец поняли, что это не ложная тревога.
– Пожар! – закричал кто-то. – Это реальный пожар!
Началась паника. Люди хватали сумки, телефоны, документы, бежали к выходам. Дым валил из коридора, черный и едкий, жгущий глаза и легкие. Видимость упала почти до нуля.
Кто-то споткнулся, упал. На него налетели другие. Началась давка у дверей, ведущих к лестницам эвакуации.
Огонь не щадил никого. Он был безличной силой, не знающей жалости. Он просто был. Он горел. Он распространялся. Он уничтожал.
И он поднимался все выше.
Максим Соколов сидел в тени под навесом на строительной площадке, жуя бутерброд и глядя в телефон. Обеденный перерыв был коротким – всего сорок минут – но он успевал поесть и немного отдохнуть перед возвращением к работе.
Ахмед сидел рядом, болтая с другими рабочими на своем арабском. Максим не понимал языка, но слышал смех, видел оживленные жесты. Эти люди умели находить радость даже в тяжелом труде. Умели жить, несмотря на все.
Максим же просто существовал.
Он пролистывал новости, не особо вчитываясь. Политика. Экономика. Спорт. Все это казалось таким далеким, таким неважным. Его палец остановился на заголовке: "Годовщина трагедии на Макалу".
Сердце екнуло. Максим хотел пролистать дальше, но не мог. Как загипнотизированный, он нажал на ссылку.
Статья была короткой, сухой, фактической. Но каждое слово било как молот. Восхождение. Плохая погода. Решение спускаться. Падение. Смерть.
А в конце – фотография. Та самая фотография с К2, где они с Денисом обнимались на вершине, улыбаясь от счастья.
Максим смотрел на нее и чувствовал, как внутри все сжимается. Денис был таким живым на этой фотографии. Таким полным жизни, энергии, радости. И невозможно было поверить, что его больше нет.
Два года, – думал Максим. Два года, а я до сих пор не могу отпустить.
Он закрыл телефон и положил его в карман. Встал, отошел в сторону, подальше от других рабочих. Ему нужно было побыть одному.
Максим смотрел на Башню Бурдж Зенит на горизонте. Она сверкала в полуденном солнце, такая высокая, такая прекрасная. Он думал о том, что где-то там, в одном из офисов на верхних этажах, может быть, сейчас работает Елена.
Он видел ее. Месяц назад, случайно, в торговом центре. Она не заметила его – он спрятался за колонной, как трус. Но успел увидеть. Она была такой же красивой, может, даже красивее, чем в его воспоминаниях. Волосы чуть короче, лицо чуть печальнее, но все такая же Елена.
Он хотел подойти. Хотел сказать… что? Что он сожалеет? Что он любит ее? Что он трус, который не смог справиться с болью и просто убежал?
Но он не подошел. Развернулся и ушел. Потому что не заслуживал ее. Не заслуживал ее прощения, ее любви, ее второго шанса.
Елена, – думал он, глядя на башню. Если бы ты знала, как мне жаль. Если бы ты знала, как я скучаю.
В этот момент из башни повалил дым.
Сначала это была тонкая струйка, едва заметная на фоне яркого неба. Но она становилась гуще, темнее. За ней появилась вторая, третья.
Максим выпрямился, прищурившись. Что там происходит?
Рабочие тоже начали замечать. Голоса стихли. Все смотрели на башню.
– Это что, дым? – спросил кто-то.
– Похоже на пожар, – ответил другой.
Дым становился все гуще. Теперь его было видно отчетливо – черные клубы, вырывающиеся из окон на средних этажах. И вдруг, словно в замедленной съемке, одно из окон взорвалось. Осколки стекла полетели вниз, сверкая на солнце. Из проема вырвался язык пламени – огромный, оранжевый, жадный.
– Аллах! – выдохнул Ахмед рядом с Максимом. – Это пожар. Настоящий пожар.
Максим стоял, не в силах оторвать взгляд от зрелища. Огонь был на 73-м этаже, может, чуть выше. И он рос. Видно было, как пламя перепрыгивает с этажа на этаж, лизнув внешнюю облицовку здания.
Алюминиевые панели, – подумал Максим с ужасом. Если они с пластиковым наполнителем, они вспыхнут как бумага.
Следующие несколько секунд подтвердили его худшие опасения. Огонь побежал по фасаду вверх, словно по лестнице. Панели вспыхивали одна за другой, создавая эффект домино. Скорость распространения была пугающей – десять метров в секунду, двадцать, тридцать.
– Боже мой, – прошептал Максим. – Там же люди. Сотни людей.
Сирены. Где-то вдали завыли сирены пожарных машин. Но Максим знал – они не успеют. Огонь поднимался слишком быстро. И пожарные лестницы достигают максимум 100 метров высоты. Что-то около 30-го этажа. Все, кто выше, будут отрезаны.
Рабочие на площадке бросились к ограждению, пытаясь лучше разглядеть. Максим побежал вместе с ними. Прораб кричал в телефон, вызывая дополнительную помощь, хотя было непонятно, чем они могут помочь.
Максим стоял у ограждения, вцепившись пальцами в металлическую сетку, и смотрел на горящую башню. Огонь уже был на сотом этаже. Дым поднимался к небу, черный столб, видный за десятки километров.
И где-то там, высоко, может быть, на одном из тех этажей, которые огонь еще не достиг, была Елена.
Нет, – подумал Максим. Нет, пожалуйста, только не это.
Глава 3. Вертикальный ад
Время: 11:15 – 12:00
Место: Башня Бурдж Зенит, множественные этажи
Огонь был древним божеством, пробудившимся в стальном чреве современного мира. Он не знал ни жалости, ни различия между богатым и бедным, между правым и виноватым. Он был чистой стихией, воплощением первобытной силы, которая существовала задолго до того, как человек научился ходить прямо, и будет существовать после того, как последняя цивилизация падет в прах.
Внутри вентиляционной шахты Башни Бурдж Зенит огонь нашел идеальный путь для своего восхождения. Шахта поднималась от подвала до крыши, пронзая здание подобно артерии в живом теле. И по этой артерии огонь мчался вверх, питаемый неиссякаемым потоком свежего воздуха, который втягивался снизу благодаря эффекту тяги.
На 85-м этаже изоляция воздуховода полностью выгорела. Металлические стенки шахты раскалились докрасна, температура достигла 900 градусов по Цельсию. Когда горячий воздух врывался в помещения через вентиляционные решетки, он приносил с собой не просто дым, но смерть. Угарный газ, синильная кислота, фосген – продукты горения пластика и синтетических материалов превращали воздух в ядовитый коктейль.
На 87-м этаже, в офисе страховой компании, первой почувствовала неладное Мария Гонсалес, секретарь из Филиппин. Она печатала отчет, когда запах жженой пластмассы стал настолько сильным, что она не смогла его игнорировать. Подняв голову, Мария увидела тонкие струйки серого дыма, просачивающиеся из вентиляционной решетки на потолке.
– Мистер Джонсон! – позвала она своего начальника, пожилого британца с седой бородой. – Что-то не так с вентиляцией!
Джонсон поднялся из-за стола, поморщился, принюхиваясь.
– Действительно странно пахнет. Позвоните в техническую службу, пусть проверят.
Но не успела Мария взять трубку, как сигнализация взревела оглушительно. Красные лампы на стенах вспыхнули, заливая офис тревожным светом. Автоматический голос зазвучал из динамиков:
– Внимание! Обнаружено задымление в здании. Всем сотрудникам и посетителям необходимо немедленно покинуть помещения. Следуйте к ближайшим лестницам эвакуации. Не пользуйтесь лифтами. Сохраняйте спокойствие.
В офисе воцарилась секундная тишина – тот странный момент неверия, когда разум отказывается принимать реальность чрезвычайной ситуации. А потом все двинулись сразу.
– Спокойно! – крикнул Джонсон, но его голос терялся в общем шуме. – Спокойно, без паники!
Люди хватали сумки, телефоны, документы. Кто-то пытался сохранять хладнокровие, кто-то уже бежал к выходу. Мария схватила свой рюкзак и направилась к дверям, но столкнулась с толпой людей, вываливающихся из соседних кабинетов. Коридор был забит.
– К лестнице! – кричал кто-то. – Быстрее к лестнице!
Мария продвигалась вместе с потоком людей к лестнице эвакуации. Дым становился гуще. Он валил откуда-то сверху, стелился по потолку, медленно опускаясь вниз. Видимость падала. Глаза начали слезиться.
Они добрались до лестничной клетки и хлынули внутрь. Лестница была узкой – не больше полутора метров шириной – и уже забитой людьми с верхних этажей. Началась толчея.
– Не толкайтесь! – кричала женщина впереди, прижимая к груди маленького ребенка.
– Двигайтесь быстрее! – орал мужчина сзади. – Там горит!
Мария чувствовала, как ее прижимают к перилам. Кто-то наступил ей на ногу. Кто-то толкнул в спину. Воздух был спертым, пропитанным запахом пота и страха. И дымом. Дым просачивался даже сюда, в лестничную клетку, которая должна была быть изолированной.
Они спускались, ступенька за ступенькой, этаж за этажом. Медленно. Мучительно медленно. На каждом этаже к ним присоединялись новые люди, вливаясь в поток эвакуирующихся. Лестница превратилась в человеческую реку, текущую вниз.
На 80-м этаже произошла первая трагедия. Пожилой мужчина, страдавший сердечным заболеванием, не выдержал стресса и спуска. Он схватился за грудь и упал. Люди наверху не видели, продолжали давить. Началась давка. Кто-то споткнулся о лежащее тело, упал сам. На него налетели другие.
Крики. Плач. Паника превращала людей в стадо, руководимое только инстинктом выживания.
Мария успела проскочить мимо места давки, прижавшись к стене. Она не смотрела вниз, на тела на ступеньках. Просто продолжала двигаться. Двигаться вниз. К спасению.
На 73-м этаже, где все началось, огонь превратил офисные помещения в препреисподнюю. Температура достигла 1200 градусов – жара, при которой начинает плавиться алюминий. Стальные балки конструкции здания накалялись, теряя прочность. Стекла в окнах лопались от термического удара, и осколки дождем сыпались вниз, на улицу.
Огонь нашел новую пищу – внешнюю облицовку здания. Алюминиевые композитные панели с полиэтиленовым наполнителем, которыми был обшит фасад. Эти панели были красивыми, легкими и дешевыми. Именно поэтому их выбрал Рашид аль-Мансур, главный инженер проекта, стремясь сэкономить миллионы долларов. Но у них был один роковой недостаток: они горели.
Когда пламя лизнуло первую панель, полиэтилен внутри вспыхнул почти мгновенно. Огонь побежал по поверхности, перепрыгивая на соседнюю панель, потом на следующую. Фасад превращался в вертикальную дорогу для огня.
Снаружи это выглядело апокалиптично. Стеклянная башня, сверкавшая в солнечном свете еще минуту назад, теперь была объята пламенем. Огонь поднимался по фасаду, словно по лестнице, этаж за этажом, со скоростью, которая не укладывалась в голове. Очевидцы на улице застыли, задрав головы, не в силах поверить в происходящее.
Юсеф Аль-Хатиб, таксист из Египта, стоял у своей машины, припаркованной в двух кварталах от башни, и смотрел на пожар с открытым ртом. Он видел многое в своей жизни – революцию в Каире, бомбежки, погромы. Но это было нечто иное. Это была стихия, вырвавшаяся на свободу в самом сердце современной цивилизации.
– Аллах, помилуй их, – прошептал он, доставая телефон и начиная снимать видео. Его руки дрожали, но он не мог оторвать взгляд от горящей башни.
По улице бежали люди. Одни – от башни, в панике убегая от катастрофы. Другие – к ней, не в силах устоять перед зрелищем. Человеческая природа: притяжение к катастрофе сильнее инстинкта самосохранения.
Сирены пожарных машин приближались. Юсеф видел, как красные грузовики с мигалками пробивались через пробки, расталкивая машины. Но даже не будучи экспертом, он понимал: они опоздали. Огонь уже вышел из-под контроля.
Капитан Дэвид Харрисон сидел в кабине головной пожарной машины, сжимая радиорубку в руке, и смотрел на горящую башню, которая становилась все ближе. Сорок пять лет опыта работы пожарным, двадцать из них – начальником службы, и он никогда не видел ничего подобного. Даже 11 сентября, когда он был простым пожарным в Нью-Йорке и видел, как горят башни-близнецы, даже тогда не было такого ощущения беспомощности.
– Все отделения, это Харрисон, – говорил он в рацию, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно. – Подтверждаю класс пожара – особо сложный, высотное здание. Огонь на фасаде, распространяется вверх. Всем отделениям занять позиции по периметру. Первая и вторая бригады – эвакуация людей. Третья – работа с водными стволами. Четвертая – резерв. Связь с диспетчерами полиции и скорой. Нужны все доступные ресурсы.
– Принято, – отвечали голоса в эфире.
Машина остановилась в ста метрах от башни. Харрисон выскочил из кабины и окинул взглядом ситуацию. Его опытный глаз сразу оценил масштаб катастрофы. Огонь был на этажах с 73-го по 95-й и продолжал подниматься. Дым валил черными клубами, застилая небо. Из разбитых окон вырывались языки пламени длиной в несколько метров.
А главное – люди. Харрисон видел их в окнах верхних этажей. Маленькие фигурки, машущие руками, размахивающие одеждой, отчаянно пытающиеся привлечь внимание. Сколько их там? Сотни? Тысячи?
– Капитан! – подбежал к нему лейтенант Карим, молодой эмиратец, недавно окончивший пожарную академию. В его глазах читался ужас. – Что нам делать? Наши лестницы не достанут выше тридцатого этажа!
– Я знаю, – Харрисон сжал зубы. – Запрашивай вертолеты. Всех, кто есть. И скажи диспетчерам, чтобы расчистили воздушное пространство.
– Уже запросили. Первый вертолет будет через десять минут.
Десять минут. За десять минут многое может произойти. Харрисон посмотрел на башню и увидел, как огонь перепрыгнул на сотый этаж. Скорость распространения была пугающей.
– Началась эвакуация через лестницы? – спросил он.
– Да, люди спускаются. Но там давка. Мы получаем сообщения о раненых и погибших на лестницах.
Харрисон закрыл глаза на секунду, собираясь с мыслями. Это был его кошмар – высотный пожар с массовыми жертвами. Именно такой сценарий отрабатывался на учениях снова и снова. Но никакие учения не готовили к реальности, к запаху горящей плоти, к крикам людей, к ощущению абсолютной беспомощности.
– Организуйте медицинский пункт здесь, – приказал он, указывая на пустырь в пятидесяти метрах от башни. – Скорые уже едут? Хорошо. Пусть разворачивают палатки. Будет много пострадавших от ожогов и отравления дымом.
Пожарные развернули шланги, подключили их к гидрантам. Мощные струи воды ударили в горящий фасад. Но это было все равно что плевать в лицо дракону. Огонь был слишком силен, слишком высоко, слишком быстр. Вода не могла достать до верхних этажей, где пламя бушевало сильнее всего.
Харрисон стоял, глядя на башню, и думал о двухстах этажах, о тысячах людей внутри. О том, сколько из них он сможет спасти. И о том, скольких он потеряет.
На 120-м этаже Раджеш Прабху, IT-специалист из Индии, сидел за компьютером, когда услышал сигнализацию. Сначала он не обратил внимания – сигнализация срабатывала регулярно, обычно по ложным причинам. Но когда коллеги начали вставать и направляться к выходу, он понял, что на этот раз все серьезно.
– Раджеш, идем! – позвала его Сара, секретарь офиса. – Эвакуация!
Раджеш схватил телефон и куртку. В коридоре уже было полно людей. Дыма не было видно, но запах гари чувствовался отчетливо. Они направились к лестнице эвакуации.
Когда Раджеш открыл дверь в лестничную клетку, его ударила волна жара и дыма. Лестница была заполнена людьми, двигающимися вниз. Дым валил снизу, поднимаясь вверх. Это было неправильно – дым не должен был подниматься по лестнице, лестничные клетки должны быть герметичными. Но что-то пошло не так.
– Назад! – закричала Сара. – Нельзя идти туда! Дым!
Они отступили, захлопнув дверь. В коридоре собралась группа работников офиса – около тридцати человек, все в растерянности.
– Что делать? – спросил кто-то. – Другие лестницы?
Они попробовали дойти до другой лестничной клетки на противоположной стороне здания. Но там было то же самое – дым, жар, невозможность спускаться.
– Нужно подниматься! – предложил молодой парень, Дэвид. – Вверх! На крышу! Там нас заберут вертолеты!
Это казалось разумным. Раджеш вместе с остальными побежал обратно к лестнице. На этот раз они пошли не вниз, а вверх. Подъем был тяжелым – дым все равно просачивался, хотя и не так сильно. Люди кашляли, прикрывая рты рукавами. Некоторые отставали, задыхаясь.
Они поднялись на десять этажей, добрались до 130-го. Здесь дыма было меньше. Раджеш остановился, опираясь на перила, пытаясь отдышаться. Сердце колотилось от физической нагрузки и страха. Он достал телефон, позвонил жене.
– Прия? Это я. Слушай меня внимательно. В башне пожар. Я в порядке, мы поднимаемся на крышу. Не волнуйся, нас заберут вертолеты. Я люблю тебя. Скажи детям, что папа скоро вернется.
Голос жены дрожал:
– Раджеш, пожалуйста, будь осторожен! Я люблю тебя!
– Я люблю вас всех. Я вернусь.
Он положил телефон в карман и продолжил подъем вместе с группой. Еще пятьдесят этажей до крыши. Пятьдесят этажей, которые казались марафоном.
Внизу, на улице, собиралась толпа. Сотни, тысячи людей стояли, задрав головы, наблюдая за катастрофой. Полиция пыталась оттеснить их подальше, но люди не хотели уходить. Смартфоны снимали видео. Репортеры с камерами вели прямые трансляции.
Томас Чен, девятнадцатилетний стажер из местного новостного канала, протиснулся через толпу, держа камеру на вытянутой руке. Это был его шанс. Шанс снять нечто действительно важное, нечто, что сделает его имя известным. Он знал, что это цинично – наживаться на чужой трагедии. Но это была журналистика. Это была его работа.
– Это Томас Чен из канала Dubai News Now, – говорил он в камеру, пытаясь перекричать шум сирен и крики толпы. – Я нахожусь у Башни Бурдж Зенит, где около часа назад начался пожар. Как вы можете видеть за мной, огонь охватил уже более тридцати этажей и продолжает распространяться с невероятной скоростью. Пожарные на месте, но пока не могут остановить распространение пламени. По предварительным данным, в здании могут находиться от пятисот до тысячи человек…
Он повернул камеру, снимая горящую башню во всей ее ужасающей красоте. Огонь пожирал фасад, превращая стеклянное чудо в вертикальную печь. Дым поднимался столбом, черный и плотный, видный со всего города.
И тут Томас заметил нечто, от чего его сердце сжалось. В одном из окон на высоком этаже, может быть, на сотом или выше, стояла фигура. Человек. Он размахивал чем-то белым – может, рубашкой, может, полотенцем. Кричал, хотя крик не был слышен с земли.
А потом этот человек исчез в клубе дыма, вырвавшемся из окна.
Томас опустил камеру, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Это было не абстрактное бедствие. Это были люди. Живые люди, которые умирали там, наверху, на глазах у тысяч зрителей.
На 187-м этаже, в роскошном офисе, где проходила встреча Елены с инвесторами, пока еще не чувствовали непосредственной опасности. Они были слишком высоко, слишком далеко от места возгорания. Но они видели дым. Огромные окна переговорной открывали вид вниз, и оттуда было видно, как клубы черного дыма поднимаются снизу, окутывая здание.
– Что это? – Новиков встал, подойдя к окну. – Это что, пожар?
Андрей Смирнов достал телефон, начал проверять новости. Его лицо побледнело.
– Да. Пожар. На средних этажах. Говорят, очень сильный.
– Нужно эвакуироваться, – сказала Марина, ассистент, голос которой дрожал.
– Спокойно, – Новиков попытался сохранить самообладание. – Мы на 187-м этаже. Огонь внизу, на семидесятых. Дым поднимается вверх, но у нас есть время спуститься.
Они вышли в коридор. Там уже собирались другие люди из соседних офисов. Все смотрели на огни пожарной сигнализации, слушали автоматический голос, призывающий к эвакуации.
– К лестницам! – скомандовал охранник этажа, эмиратец в форме. – Быстро, но без паники!
Группа двинулась к ближайшей лестнице. Елена шла в середине, чувствуя, как сердце бьется все быстрее. Пожар. В здании пожар. Но они высоко. Они успеют спуститься.
Когда они открыли дверь в лестничную клетку, их встретила стена дыма.
Густой, черный, едкий дым заполнял лестницу снизу доверху. Видимость была меньше метра. Жар был ощутимым даже на расстоянии.
– Назад! – закричал охранник. – Закрыть дверь!
Дверь захлопнулась. Люди стояли в коридоре, ошарашенные и испуганные.
– Другая лестница! – предложил Березкин. – Там должно быть лучше!
Они бросились к другому концу здания, где располагалась вторая лестничная клетка. По дороге к ним присоединялись другие люди. Коридор наполнялся. Кто-то плакал. Кто-то молился. Кто-то проверял телефон, пытаясь дозвониться близким.
Елена шла, чувствуя нарастающую панику. Это не могло происходить. Это был кошмар. Сейчас она проснется в своей квартире, и все будет хорошо.
Но она не просыпалась. Это была реальность.
Вторая лестница оказалась в таком же состоянии. Дым. Жар. Невозможность спуска.
– Третья лестница! – кричал кто-то. – Есть еще третья!
Они побежали. Коридоры казались бесконечными. Наконец добрались до третьей, последней лестничной клетки. Охранник распахнул дверь.
Дым. Снова дым. Может, чуть меньше, но все равно слишком густой, чтобы идти.
– Боже мой, – прошептала Марина. – Мы в ловушке.
Повисла тишина. Тяжелая, давящая тишина осознания. Они были отрезаны. На 187-м этаже, на высоте больше километра над землей, и они были в ловушке.
– Крыша, – сказал Новиков. – Мы должны подняться на крышу. Там нас заберут вертолеты.
Это был план. Единственный доступный план. Они начали подниматься, используя ту же третью лестницу, которая была менее задымленной. Тринадцать этажей вверх. Тринадцать этажей, которые определят, выживут они или нет.
На строительной площадке Максим Соколов стоял у ограждения, вцепившись пальцами в металлическую сетку, и смотрел на горящую башню. Огонь был уже на 110-м этаже, может, выше. Он поднимался с ужасающей скоростью, словно живое существо, карабкающееся вверх по стеклянной стене.
Там люди, – думал Максим. Сотни людей. И они не могут спуститься.
Он знал о высотных пожарах. Знал, что лестничные клетки часто задымляются, несмотря на все системы защиты. Знал, что выше определенного уровня лестницы пожарных не достают. Знал, что вертолеты не всегда могут подлететь из-за дыма и жара.