Арфомор: погружение

Арфомор не блистал изысками архитектуры, но определённо мог удивить своими видами. Плотная застройка из песчаника и камня – в трёхэтажных домиках формы куба жило большинство населения этого острова, если верить видам из фуникулёра. Единственное существенное отличие подземного зодчества, которое даже не сразу бросается в глаза, заключалось в том, что ни в одном окне нельзя было найти стекла – абсолютно каждый проём был отгорожен или деревянной решёткой, или вовсе ничем, но никогда не стеклом. Неужели цивилизация, конструирующая множество необычных машин не могла справиться со стеклом?

Освещённые фонарями улицы плутали из стороны в сторону, образовывая причудливую сеть, в которой всюду встречались украшенные памятниками дорожные развязки, различные мануфактуры с возвышающимися над ними дымящимися трубами, скромные бульвары с расставленными по краям торговыми лавками – Арфомор жил такой же жизнью, как и все города мира.

Француз вышагивал по песчаниковым плитам небольшой торговой площади, при этом небрежно засунув руки в карманы. Человеку с поверхности было тяжело оторвать взгляд от изобилия причудливых летательных аппаратов, кружащих высоко над головой, экстравагантных названий улиц и заведений, странноватых спешащих прохожих. Жители города были полностью погружены в свои дела, не обращая никакого внимания на то, что они заперты в поражающей своими масштабами подземной пещере. Изоляция от внешнего мира, казалось, нисколько не повлияла на внешний облик толпы: такие же радостные, уставшие, смеющиеся и раздражённые лица – за исключением всеобщей бледности кожи; такие же рубашки, брюки, балахоны и платья – разве что намного скромнее в цветах и сшиты явно не самым лучшим образом. Впрочем, подземным людям было не с чем сравнивать, но ни один доходяга не выглядел страдающим от разлуки с поверхностью.

Речь местных жителей на удивление хорошо узнавалась – их английский язык практически не отличался от поверхностного, однако звучал одновременно старомодно и просторечно, словно за каждого говорил пьяный викторианский пират из Барбадоса. Август, несмотря на хорошие познания в лексике, всё равно старался вслушиваться в окружающие его слова с особой внимательностью, стараясь запомнить как можно больше, представляя в голове как даёт об этом интервью дома, во Франции.

Жители Арфомора говорили языком нынешнего тысячелетия, однако жили по какой-то причине среди древних греческих названий: рабочая ночлежка «Персефона», магазин одежды «Афинский стиль», улица «Малая Идомена». Везде и всюду он встречал своеобразный удивительный орнамент, походящий на доисторический, словно бы эти здания простояли здесь не одно тысячелетие. В голове Августа всё происходящее не могло уложиться в одну стройную теорию – схожи или различны их культуры? Знают ли арфоморцы о поверхностной жизни? Кто бы не построил это место, он смог зародить оттого нелепую, насколько уникальную культуру.

– А ну стой! – командный голос женщины раздался откуда-то позади, прервав праздное любование.

По всей видимости, сотрудники правопорядка окликнули подозрительную фигуру, перелезшую через забор в самом начале улицы. Август не стал брать на себя излишний риск и спокойно подчинился: медленно подняв руки вверх, он развернулся на одном месте в сторону, откуда его подзывали, и натянул на своё лицо лёгкую непринуждённую улыбку. У бывалого партизана было предостаточно опыта в том, чтобы играть невинного недотёпу, но в этот миг он еле скрывал своё волнение. В конце концов, это общество, как и его порядки, ему незнакомы от слова совсем.

Двое инспекторов сурово подошли к Августу, чеканя шаг: он – в служебной рубашке песочного цвета, она – в чёрном кителе со знаками отличия. У обоих на рукавах повязана красная перевязь «Ордена Горгоны» – точно такую же татуировку француз уже видел у Шогголо во время злосчастного круиза.

– И что это мы там делали, а? – нахмуренная женщина осмотрела Августа глазами.

– Верма, не горячись. – напарник блюстителя порядка вмешался в разговор – Он же ничего не сделал.

– Очередной шнырь тащится за забор, чтобы «поглазеть на лифт», и тебя это не раздражает? Ты как обошёл охрану, гад?

– Хватит на него наседать. Я тоже по молодости на спор провёл там целую ночь. Лифт как лифт – он ведь даже не работает.

– И как тебя только в Орден взяли, олух? Лифт – не место для прогулок.

– А я считаю, что это такая же часть города. – напарник в протестном жесте скрестил руки на груди – Нет ничего страшного в том, чтобы человек съездил и посмотрел откуда приходят собиратели.

– А если собиратель будет спускаться в этот момент? А если эта рожа там преступление какое-то совершает? А ничего, что там должен целый наряд охранять это место?

Спорящие друг с другом сотрудники совершенно не обращали внимания на нарушителя порядка, словно бы их мелочная дискуссия была важнее правонарушения. Август безучастно осмотрелся по сторонам и вполшага отстранился, но начальствующая женщина в погонах посмотрела на него не столько с предупреждением, сколько с угрозой – Август не рискнул отходить дальше.

– Мы можем спорить сколько угодно, но нарушителя надо оштрафовать. Это приказ.

– Гражданин, – приспросился напарник – вы с какой целью проникли за забор?

– Я… – Август придумывал на ходу историю – Я просто хотел узнать как выглядит лифт. Мой брат мне столько рассказывал про собирателей, что я не мог унять любопытства. Извините, если как-то помешал. Я и не знал, что что-то нарушил…

– Вот, Верма, видишь? Он даже не знал, что сделал что-то противозаконное. Предлагаю его отпустить.

– Штраф.

– Отпустить.

– Штраф! Тут я старший инспектор.

– Да что ж такое…

Август прокашлялся, обращая на себя внимание. Блюстители закона злобно посмотрели друг на друга в последний раз, затем одновременно перевели взгляд на француза и огласили вердикт.

– Гражданин, – сотрудник Ордена достал из сумки одну из заранее заготовленных бумажек и вручил в руки Августу – вот ваш штраф. Хоть я и был против, но всё же лучше отвадить лишний раз. Моя напарница права – лифт не является прогулочным местом, так что, увы, вам придётся понести наказание. Отнесёте этот документ и деньги к таксофону. Вопросы?

– Да, есть один. А как я буду…

– Какие ему вопросы, Оллис? – начальница презрительно взглянула на Августа, после чего вновь развернулась к напарнику – Ты посмотри на него! Это же обыкновенный хлыщ: стоит и издевается над нами, придумывая небылицы. Твоя мягкосердечность стимулирует их нарушать закон снова и снова. А потом удивляемся откуда преступность ручки свои тянет…

– Тебе что, совсем неймётся? Ещё скажи, что хочешь парня в тюрьму упечь за любопытство.

– Хочу. Ещё как хочу! Не помнишь скандала пару лет назад, когда кто-то проник в город? До сих пор ведь неизвестно правда это или нет, так зачем нам лишние хлопоты?

– Я, пожалуй, пойду, да?.. – Август спросил спорщиков, но те не обратили на него никакого внимания.

Не проведя в Арфоморе и десяти минут, Август уже смог заработать очередной долг. Извещение на небольшом сложенном вдвое пергаменте гласило: «Остров Керкира. Штраф стандартный: 10 драхм». Пожав плечами, Август небрежно смял полученную бумагу и положил в карман – оплачивать он, разумеется, ничего не собирался. Одно единственное он уяснил с абсолютной точностью: местные жители живут на доверии друг к другу куда в большей степени, чем в привычном Августу мире – добровольный штраф любому человеку с поверхности покажется фантастикой.

2

Час бессмысленных блужданий привёл Августа к окраинам Керкиры, откуда уже издалека были видны широкие песчаниковые мосты, протянутые над чёрной пропастью к соседнему острову. Однако любопытство француза было заинтересовано совсем другим – рынком, раскинувшемся от ближайшего переулка до большого открытого пространства впереди. Базар, барахолка, ярмарка – у стоящих в ряд уличных торговцев в любой период истории было множество названий, но их всегда объединяла общая черта: они торгуют, а значит продают окружающим то, что они захотят купить. Такие места могут удивительно много рассказать о чужой повседневности – будь то просто другая страна или мир совершенно иной природы. Не раздумывая ни минуты, Август направился вперёд, внимательно рассматривая местный ассортимент на сколоченных наспех прилавках.

– Идёте на площадь, господин? – миловидная рыжая девчонка подбежала вприпрыжку к Августу, перегородив собой дорогу.

– Ты откуда такая выбежала?

– А я уже минуту рядом хожу, а вы и не замечаете. – кокетничала она.

– И что же тебе понадобилось, принцесса?

– Прин… кто? Ты чего обзываешься?..

– Это просто называние такое. Хотел сказать, что ты красивая. – смягчился Август.

Дитя разулыбалось во все два десятка молочных зубов. Задорно припрыгивая на одном месте, она схватила его за руку и повела в сторону площади.

– Пойдём-пойдём, я проведу тебя в самый лучший магазин!

– Ну, ладно уж, пошли.

Кальцитовая площадь была заложена в форме длинного эллипса, словно бы вырисовывая по своему периметру стадион. В самом центре площади красовался огромный желтовато-коричневый кристалл высотой с человеческий рост, на котором гордо возвышался другой памятник – лысый мужчина с усами и угловатыми скулами, что сейчас в виде бюста стоял на полке пустующей лионской квартиры.

– Малышка, а не подскажешь кто это?

– Вы чего, дядь, – с неподдельным удивлением уставилась она на Августа – это же Основатель! Тот, кто укрыл нас здесь от поверхности, и горгон он тоже основал.

– Который Орденом зовётся, да?

– Они самые. Вон, прочтите надпись. Смелее, подойдите.

Август аккуратно протиснулся сквозь снующую толпу и встал напротив статуи Основателя. Чуть наклонившись вперёд и опёршись руками на колени, он с подозрением вгляделся в высеченную на постаменте надпись:

«Трудолюбие – благо для созидающих. Основатель заложил Керкиру на этом месте в 30 году.»

Август хотел было обратиться к ребёнку с очередным вопросом, но внезапно замер, почувствовав как маленькие пальцы проникли в его карман. Француз прекрасно знал, что у него совершенно нечего воровать, а оттого со спокойной превосходной улыбкой обернулся к малолетней преступнице, неловко переминавшейся с ноги на ногу.

– Зачем воруешь? Думаешь, у меня что-нибудь есть?

– Выглядели вы прилично…

– Брать чужое нельзя. Никто этому не научил?

– У вас и брать-то нечего, господин…

– Давай-ка договоримся… – Август перепроверил почти пустые карманы и вполголоса продолжил – Ты забираешь мой штраф из кармана, и тогда я не доношу на тебя.

– Что? Дядь, это как-то неправильно…

– Или так, или к горгонам – выбирай.

– Обернитесь тогда обратно.

– Больше только этим не промышляй, ладно?

Девчонка с большой неохотой вытянула из кармана Августа злосчастную бумажку, недовольно развернулась и поспешила уйти прочь. Француз с хитрой ухмылкой посмотрел ей вслед и продолжил праздную прогулку по рынку.

Торговля на Керкире шла совсем не бойко, хотя и предложения были не то чтобы особо привлекательны: маленькие кубики жёлтого мыла, бритвы, расчёски, диковинные электронные устройства и не менее странные приборы, обслуживающие их. Ни одно местное название не откликалось у француза пониманием, хотя большинство товаров были очень похожи на привычные с поверхности.

Башенные часы на внушительном электронном табло огласили четвёртый час дня. Тем временем потолочные лампы, имитировавшие солнце, совсем немного уменьшили свою яркость, словно повторяли природный цикл дня и ночи. Услышав призывную мелодию по радио, добрая половина торговцев достала из-под прилавка свои рабочие одежды, собрали нераспроданный ассортимент в один мешок и поспешили уйти.

– Могу я вас спросить, куда вы уходите?

– Что, с Трифилии, да? – ответил ему доходяга в клетчатой кепке, сгребающий в кучу свои перьевые ручки и ломкую дешёвую бумагу.

– Простите?

– Вижу же, что ты с Трифилии. У меня глаз – во! Небось и дня не работал руками, а?

– Не приходилось как-то. – подыграл ему Август – И всё же, куда?

– Работать мы. С двух до четырёх можно и подзаработать, а потом на вечернюю смену.

– А вы здесь случайно не видели на рынке статуэтку… ну… в общем… сомнительного происхождения? Крылатый лев из серебра. Может, кто из коллег продаёт?

– Слушай, мы тут любопытных не особо-то жалуем. Может ты обратно на Трифилию свою поедешь? – раздражённо ответил он.

Француз презрительно посмотрел в ответ и молча отошёл в сторону, не оборачиваясь на волчий взгляд продавца. Пройдя обратно всю площадь мимо статуи Основателя, Августа грубо окликнул незнакомый голос.

– Ты, в рубашке! – кричали позади.

– Это вы мне? – обернулся Август.

– Да, вам. – продавец ювелирных изделий дёрнул за руку девочку-воровку – Ваша гадина?

Юная преступница со слезами на глазах смотрела на Августа с неистовым чувством страха и стыда, словно безо всяких слов пыталась попросить прощения. По всей видимости, дети нигде не отличаются. Решительно расправив плечи, гость с поверхности взял за руку ребёнка и аккуратным жестом отодвинул её за свою спину.

– Никакая она не гадина. Что она сделала вам?

– Медальон украла! А он охранный между прочим!

– Милая, отдай дяденьке его собственность.

Девочка робко протянула драгоценность вперёд, так и не показываясь из-за спины Августа. Тот взял медальон в руки, внимательно осмотрел, а затем спокойно вернул прямо в руки владельцу.

– Во-о-от он мой талисманчик…

– Отчего он вас охраняет, позвольте узнать?

Продавец с крайне серьёзным видом наклонился вперёд и вполголоса прошептал:

– От грифонов. На поверхности такие обитают, слышали про таких?

– Слышал. Байка, причём старая.

– Не говорите глупости. Грифоны ещё как существуют! Почему иначе мы на поверхности не одну экспедицию потеряли по-вашему? Вы что, думаете это шуточки?

– Нет-нет, конечно, я понимаю. Но с чего вы так уверены, что они именно на поверхности живут?

– Послушайте, горгоны такого не одобряют, но я знаю местечко, где вы можете не только узнать, но и потрогать настоящие находки прямо оттуда. Сами тогда убедитесь в их реальности…

Продавец осмотрительно обернулся, дабы убедиться в том, что на полупустой площади их разговор никто не подслушивает, а затем продолжил говорить ещё тише.

– За две драхмы расскажу. Идёт?

– Не идёт. – торговался Август – Я думаю, вам приплачивают за приведённых клиентов, ведь так? Давайте мы просто замолвим за вас словечко.

– Как вы узнали?..

– Вам повезло с клиентами. – Август подмигнул девочке, держащейся за его руку.

– Ну, хорошо. Это на Элеатиде, переулок справа от «Возмездия». Постучитесь в жёлтую дверь и скажите, что вы от Разза. Вам ещё приглашение достать надо – с этим я вам не помощник.

– Хорошо, посмотрим на ваших грифонов…

– Вы главное отучите её чужое брать.

– Ох, это мы обязательно. Спасибо.

Август вёл девочку за руку до самого конца площади. Оказавшись в более безлюдном месте, он присел на одно колено и по-отцовски сердито взглянул ей в глаза.

– Ну чего ещё?

– Я ему наврал, между прочим. Не хочешь сказать «спасибо» за покрывательство?

– Я уже сказала. Проверьте кармашки.

Француз принялся растеряно ощупывать карманы штанов, на дне которых лежали плотно смятые банкноты и несколько мелких монет. Увидав на лице Августа удивление, девчонка радостно заулыбалась и с задорным реверансом поспешила уйти.

3

Пещера Арфомора изумляла своими масштабами – кажущийся небом потолок уходил на многие метры вверх. Над каждым островом располагалось своё «солнце» – прямоугольная лампа внушительной мощности, по яркости не уступавшая поверхностному безоблачному дню.

Яркий синий указатель направлял к соседнему острову – Трифи́лии, к которому можно было добраться по одному из трёх мостов. Сооружение совсем не внушало доверия: ни должной толщины, ни опор, ни канатов – цельным куском оно протягивалось от одного участка суши к другому. Август утешал себя лишь тем, что если мостом пользуются местные жители, то его вполне можно считать надёжным, однако внутреннюю дрожь было уже не унять. Стоило французу всмотреться в бездну между островами, как тут же земля уходила из-под ног от страха. Никто из прохожих не замечал растерянности гостя с поверхности, но Августу сейчас определённо был необходим поводырь – подошла бы даже собака.

Собравшись с силами, он побрёл вперёд по мосту, стараясь не задерживаться и не смотреть с перил вниз. «Раз, два, марш вперёд!» – повторял Август про себя, подбадривая себя. Высоту потолков Арфомора можно было оценить с земли, но что на счёт глубин, простирающихся вдоль всего города? Как же может быть так, что ярчайший свет местного солнца не мог осветить хоть что-то в бесконечной чёрной бездне?

Внезапно возникший соблазн вглядеться во что-то шокирующе пустое не давал Августу покоя. Рациональное сходило на нет, проигрывая любопытству – теперь неведомая сила тянула его к краю моста, чтобы увидеть бездну вживую, встретить взглядом чёрную бесконечность. Он хотел – должен был – собирался узнать что это такое, убедиться в подлинности своего страха, в необходимости был осторожным, или навсегда перестать опасаться самой глубокой ямы, что он когда-либо встретит в своей жизни. Что-то изнутри подталкивало сделать всего лишь один шаг…

И он сделал его. Август лишь на секунду сбавил темп, чтобы вытянуться и направить взгляд за ограждение, но тут же перестал себя контролировать и вцепился руками в перила, повиснув половиной тела вниз. Трепет и животный ужас сковали разум, тело не подчинялось, а глаза застилала пелена чего-то необъяснимо притягательного. Восхитительно приятный голос с игривой нежностью нашёптывал его имя, напевал диссонансные мотивы непроизносимой мантры, манил отдать всего себя Бездне сию же секунду. Август чувствовал как кто-то протягивал к нему руки, чтобы тут же схватить и утащить. И руки схватили его: держали так крепко, что делали больно, сдавливая живот цепкими пальцами. Глаза безотрывно смотрели вниз, облик города уходил из памяти, воспоминания прошлого обращались прахом, любое будущее могло быть связано лишь с этой самой бесконечностью. Но судьба распорядилась иначе – те же руки, обхватывавшие его ранее, отшвырнули Августа назад, повалив на спину.

– Дурак! – раскрасневшаяся девушка кричала на него – Ты совсем больной?! Ничего в этом мире не стоит того, чтобы прыгать туда, идиот!

– Что за… Что это было?

Август приходил в себя. Бездна потеряла над ним контроль, и он почти сразу забыл обо всём, что пережил за единственную секунду близкого знакомства с пропастью, словно что-то по велению воли заставило его вновь успокоиться. Прохожие зеваки, убедившись в том, что Августа вытащили, вернулись обратно к своим делам, словно ничего и не произошло.

– Я не помню как там оказался…

– Не помнишь?! Да я тебя несколько минут пыталась оттащить, болван!

– Я не знаю что на меня нашло. Не помню даже как это случилось.

Низкорослая смуглая девушка протянула Августу руку, чтобы тот встал. Кисть прямая как доска, а жесты ровные, резкие, безо всяких колебаний, несмотря на усталость. Она была словно заводная игрушка – такого склада людям легко давалось бы работать хирургом или муштровать солдат.

– И как зовут мою спасительницу?

– Камелия.

– Меня Август звать.

– Это всё, конечно, очень приятно, но может быть ты уже встанешь? Мы же не будем так весь день стоять. Я, в конце концов, на работу опаздываю из-за тебя.

Август подтянулся на руке и быстро встал на ноги, отряхнувшись от пыли. Камелия отдёрнула руки, словно прикоснулась к чему-то очень неприятному. И действительно: её ладони испачкались чем-то коричнево-красным, а выражение её лица при виде этого сменилось на тотальное недоумение.

– Да у тебя все руки в крови!

Август совершенно не чувствовал недомогания, но когда взглянул на свои руки, то увидел на всей площади ладоней крохотные порезы, из которых торчали блестящие на свету крошечные кусочки стекла.

– Даже не знаю откуда это взялось. Вот, смотри. – Август показал свои руки Камелии.

– Спрячь быстро! Это очень плохо.

– Но почему? Не я же тут стеклом разбрасываюсь.

– Заткнись сейчас же! – шикнула она – Ты правда не понимаешь что это?

– Это сте…

Камелия рассерженно ударила его кулаком по плечу – Август решил всё же выслушать что она скажет.

– Пойдём отсюда, по дороге поговорим. Вот, держи платок, перевяжи. – Камелия протянула свёрток грубой ткани.

Они быстрым шагом пошли дальше по мосту, а затем, когда добрались до Трифилии, спешно удалились в ближайший переулок. По всей видимости, Камелия не хотела лишних ушей для приватного разговора, а посему выбрала наиболее тихое место – двор-колодец, освещаемый керосиновыми лампами на подоконниках окон. По всему периметру домовой территории располагались клумбы, на которых росли причудливые оранжевые цветы – талант жителей подземного города позволил вырастить что-то поистине хрупкое и красивое наперекор природе. Камелия остановилась, взяв за руку Августа и развернув к себе лицом, а затем продолжила разговор в намного более серьёзном тоне.

– Итак, слушай меня сейчас внимательно: ты в своей жизни со стеклом уже сталкивался?

– Это какая-то шутка? Конечно же! – Август улыбался от несуразности услышанного чуть ли не во весь рот – Я из него всю жизнь пью, ради развлечения бью, а ночами смотрю через него на город.

– Что ты такое несёшь? Тебя бы Орден уже с потрохами съел за это. – Камелия перешла на шёпот.

Эйфория, пришедшая на смену адреналину, заставляла Августа забыть о всякой осторожности – тот не мог унять улыбки, пока его психика боролась со стрессом. Если бы он сейчас находился в своей квартире в Лионе, то наверняка без зазрений совести тотчас же открыл все бутылки, что остались в доме и предался спиртовым сновидениям: «Август Ревиаль – Смерть обманувший».

– Да что в стекле такого? Ты можешь объяснить что я делаю не так? – Август расслабленно снимал повязку с рук.

– Не знаю откуда оно у тебя, но Орден Горгоны даже за кусочек стекла тебя отправит под суд. Это очень опасно – в первую очередь, для тебя самого.

– А Орден имеет на это право?

– Ещё какое! Это же Орден, балда! Где б мы были без него?

– Стекло бы выплавляли наверное. – Август не унимал своего внутреннего шута.

– Да замолчи ты! – удар снова последовал в плечо – Не произноси это так громко. Орден долгие годы держит город в рабочем состоянии, так что они не позволят, чтобы что-то шло не по плану. Да, стекло они тщательно ищут и уничтожают в последнее время, и я без понятия как ты об этом не слышал. И много его у тебя дома?

Внезапная искра подозрения возникла в общении. Инстинкты лазутчика буквально кричали Августу, что перед ним стояла никакая не случайная прохожая: у неё была выдержка, собранность, чрезвычайная осведомлённость – бывалый партизан не мог пропустить такого провокационного вопроса.

– А с чего ты так интересуешься? Разве это не моё личное дело?

– За тебя же переживаю. Руки-то свои видел? Ведёшь себя так, будто реально не понимаешь о чём речь.

– Но я правда не понимаю, Камелия.

– Что-то мне не верится. И по радио, хочешь сказать, не слышал?

– Я радио не слушаю, на улицу не выхожу, с соседями не общаюсь.

– И чем же ты занимаешься тогда?

– Курю. Иногда играю в карты, но обычно просто лежу и курю. – нисколько не врал Август – Попробуй как-нибудь.

– Тьфу ты, да ни за что.

В отдалении послышался чей-то раскатистый смех, скорее походящий на гогот стаи гиен. Потолочные лампы почти не освещали пространство во дворе, а оттого любые источники звука казались немного более жутковатыми.

– Так что там со стеклом, Камелия? Не отвлекайся на звуки пожалуйста.

– Ох, хорошо… Я не знаю где ты был в последние месяцы, но мы тут вообще-то начали по всему городу находить стекло, и зачастую ничем хорошим это не заканчивалось. Иногда это просто стеклянные осколки, валяющиеся у кого-то во дворе, а иногда стекло находят прямо внутри бедолаг, которым особо не повезло. Кто-то говорит, что чувствовал желание спрыгнуть вниз, как и ты, а кто-то находит в этом особый смысл и поклоняется стеклу. Природу этих явлений никто, пожалуй, до конца не понимает, но Орден уже думает над решением.

– А Орден, я так понимаю, к тебе относится непосредственно, да?

– Что? С чего ты взял?