- -
- 100%
- +
– Манера говорить. Уж очень ты лично воспринимаешь успехи Ордена, не так ли?
– Каждый в Арфоморе переживает за Орден Горгоны, знаешь ли.
Камелия подчёркнуто обиделась, но Августа это не заставило изменить своё мнение. Впрочем, на дальнейшие препирания не было времени – в переулке раздался задорный свист, каким обычно и подзывают в тёмных переулках. Несколько сомнительных фигур враскачку шли навстречу, отрезая выход со двора.
– Увасаемые гости, вы, касется, саблудились. – самый бойкий из них шепелявил и плевался – Мы тут подслусали вас разговор: так вы, окасывается, стёклыском балуетесь.
– Ага, забавляемся. Прямо сил уже не хватает от наслаждения.
– Август! – девушка дёргала его за рукав – Нам правда лучше уйти.
Шепелявый громко и омерзительно сплюнул на землю, а затем продолжил идти вперёд. Он произносил слова так медленно, словно ему было трудно говорить. Вполне вероятно, он хотел казаться угрожающим, но выходило нескладно.
– А мы тут не любим, стобы кто-то стёклыском без расресения Уэсли торговал.
– Уэсли нам сам разрешил. – Август бегло рассматривал двор в поисках пути отхода.
– Ну надо се, на Трисилию ступил, и срасу скаски сочиняесь? Уэсли ни с кем не обсается, особенно с такими как вы.
Фигуры стало видно чётче: их трое, все молодые, среднего роста, субтильные. Ещё с десяток шагов и столкновение с ними неминуемо. Август всюду искал взглядом обходной путь, но эта затея уже была обречена на провал.
– Это с какими людьми Уэсли дела не ведёт? – тянул время Август.
– У тебя откуда такой говор, пижон? – сказал другой хриплый голос, заметивший французский акцент.
– С Алье. Вы, наверное, не слышали про такое.
– Ну, то есть не местный ты, да?
– Не из вашего захудалого гадюшника, да.
Компания засмеялась, доставая из-за спины что-то продолговатое. В их смехе не было ничего задорного – лишь кипение крови перед тем как кинуться в бой. Август расстегнул пуговицы и, готовясь к схватке, боевито расправил плечи. В военные годы на дорогах у Шамбери он сталкивался с кое-чем похуже, чем трое мерзавцев – француз готовился учить манерам не на английском языке, а на языке боли.
– Я в последний раз спрасиваю: где стекло достали? – шепелявый голос звучал действительно угрожающе – А то вопрос вполне серьёсный, гости дорогие. Никак вы не науситесь…
– Хорошо, признаю – мы взяли стекло. Но ты точно хочешь знать откуда?
– Говори. Я слусаю.
– Это я у одной симпатичной женщины взял в благодарность за ночь любви.
– У какой?
– У мамы твоей.
Не теряя ни секунды, Август сделал выпад вперёд, стараясь попасть кулаком по лицу шепелявого, но, не рассчитав в темноте расстояния, пролетел мимо, за что тут же был наказан ударом по спине. Его ударили то ли палкой, то ли прутом, но боль была такой тупой и давящей, что напрочь выбила дыхание и свалила его с ног. Камелия тем временем стояла в полном оцепенении, стараясь максимально отстраниться от драки насколько это было возможно. Собравшись с силами, бывший партизан извернулся на земле, схватив нападавшего за ногу, и как следует ударил в пах. Второй бандит подбежал помочь, но Август уже смог вытянуть палку у скорчившегося шепелявого и тут же отбил удар.
Француз махал палкой перед собой так, словно отгонял от себя собак – его движения совсем не были похожи на фехтование, но Август чувствовал себя не меньшим, чем рыцарем. Тем не менее, третий нападающий схватил Камелию за волосы, повалил на землю и принялся бить наотмашь. Она закрывала лицо руками и не оказывала сопротивления – по всей видимости, догадки о её принадлежности к Ордену были надуманны. Август вынудил противника сделать очередной удар, мастерски увернулся и сбил с ног бандита. Лежачих, как правило, не бьют, но сегодня был особенный день, так что контрольный удар ботинком по голове не заставил себя долго ждать. Третий, прознав, что остался один сделал предупредительный жест, за которым последовал тихий щелчок, судя по всему, пистолета.
– Стой на месте, пижон, а то мозги с пола собирать будешь и обратно в дырку складывать.
Шепелявый уже начал оправляться – времени медлить не оставалось. Нужен расчёт: Август секунду назад стоял на том же месте, где сейчас стоял стрелок, и знал, что оттуда плохо видно всё, что в центре двора. Если щелчок был один, то это ещё не гарантировало, что оружие готово к выстрелу – это мог быть или предохранитель, или лязг магазина, или вовсе любой другой элемент механизма – оружие Арфомора могло отличаться от известных Августу моделей, так что ничего нельзя было исключать. Этот бандит явно не самый боевитый, ведь он напал не на него, а накинулся на девушку, причём не сразу – если смелости честно драться не хватило, то может и правда выстрелить по собственной дурости. В конце концов, в его голосе слышна усталая отдышка, так что вряд ли он мог сейчас ровно и крепко держать оружие, не говоря уж о меткой стрельбе, несмотря на браваду.
Счёт шёл на доли секунд – Август отклонился чуть влево и бросил палку на пол, чтобы затем сразу же нырнуть, пригнувшись, вправо. Выстрел – мимо: в темноте, не распознав движения, стрелок прицелился на звук и ошибся – как и планировалось. Бывший партизан схватился за кисть бандита, вывернул её, а другой рукой хлёстко ударил по лицу что было сил. Теперь он был под полным его контролем – Август ударил противника по колену и вывернул руку, присвоив оружие себе.
– Вставай и бегом на выход! – Август приказал Камелии.
Держась за затылок и пригнувшись, она перебежала в другой конец двора. Спусковой крючок на оружии ходил очень легко – Август нащупал на причудливом пистолете затвор и взвёл его в боевое положение опять, готовый к новым выстрелам.
– Ты сего творись?! – шепелявый беспомощно злился, всё ещё держась руками за самое ценное.
Раздался новый выстрел, и лежащий под Августом бандит теперь будет ходить с костылями до конца своих дней.
– Хватит! Перестань! Мы поняли, стекло васе! Васе!
Снова затвор, снова выстрел – шепелявый бандит присоединяется к клубу инвалидов, составляя компанию своему другу. Симфония криков замолкала. Времени на последнего бандита не было, так что Август бросил пистолет в цветочную клумбу, предварительно протерев его краем рубашки, и поспешил удалиться. Камелия вышла за ним следом.
– Ты в порядке? Покажи лицо.
– Всё нормально. – ответила она отвернувшись.
У Камелии на лице красовались лишь небольшие ссадины, которые сошли бы за пару дней, что изрядно облегчило душу Августу, чувствовавшего ответственность за то, что не успел ей вовремя помочь.
– Что ж, мы квиты. Я спасла тебя, а ты спас меня.
– Ты бы не пошла в этот переулок, если бы не я.
– Может и так, но я всё равно благодарна… и впечатлена. Где ты этому научился?
– Говорю же, курю и лежу целый день.
– А знаешь что, пойдём пообедаем? Я угощаю. Всё равно нам лучше уйти поскорее, пока Орден не прибыл.
– А как же твоя работа?
– Я всё равно уже опоздала, так что пойдём – я знаю хорошую столовую.
– Неожиданно как-то, но… ладно, давай.
Трифилия оказалась крайне приятным местом для прогулок, несмотря на скверное знакомство. Камелия провела Августа по знаменитым ёлочным аллеям, рассказывая бытовые заурядные истории, пока тот любовался изумительной арфоморской архитектурой. Если Керкира не могла ничем впечатлить привередливого француза, то культурный центр подземного города точно знал за что зацепиться в сердце: уютные фонтаны, компактные миниатюрные скверы с редкой зелёной травой, колоннады из гранита и мрамора обрамляющие галереи с высокими потолками. Впервые за всё время пребывания в Арфоморе Август перестал ощущать себя в огромной пещере. В конце концов, если не смотреть наверх, то можно совершенно забыть, что ты находишься на трёхсотметровой глубине, когда окружающий пейзаж столь впечатляюще красив.
Прогулка привела к небольшой столовой, в которой к вечеру практически не оставалось свободных мест. Камелия усадила Августа за стол, сделала заказ и вернулась с целым подносом еды. Усевшись напротив, она разложила тарелки каждому участнику трапезы и с ожиданием уставилась на гостя с поверхности.
– Что у нас на ужин? – потирал руки Август.
– А ты не хочешь сначала рассказать где ты научился так драться?
– О чём ты? Они же еле-еле шевелились.
– Их было трое, Август.
– Трое, четверо – какая разница? Главное во время драки головой думать. Об одном жалею – отдышка у меня стала старческая.
Август пододвинул к себе тарелку с белой кашей, но не мог осмелиться отведать новое блюдо – от тарелки исходил запах арбузной мякоти, что казалось по меньшей мере странным для подобного блюда.
– Почему не ешь?
– У меня кажется что-то с обонянием сталось. Я притронусь к еде чуть позже, пожалуй.
– Так откуда ты родом, Август? Ты, кажется, называл эту улицу, но я не расслышала.
– Знаешь, весь Арфомор мне как дом. – лавировал во вранье Август – Я пожил уже на всех островах, наверное.
– А сейчас куда направляешься?
– На Элеатиду. Мне там один магазинчик приглянулся, так что…
– Что ж, Август, тогда посоветую тебе держаться за кошелёк покрепче.
– Почему? Неужели карманники?
– Хуже – продавцы. В выходной день от посетителей нет отбоя.
Отважившись вкусить местные чудеса гастрономии, Август аккуратно подцепил ложкой край студенистой каши, положил её в рот и быстро проглотил.
– Бр-р. Кислая какая…
– Хорошо! Значит тебе много витаминов положили. Ты ешь-ешь, а то остынет.
Глава 4: До подземных переулков
1
Камелия проводила Августа до Цитринового проспекта – «большой жёлтой полосе Трифилии», как она выразилась. Оживлённая большая дорога с небольшой трамвайной линией посередине огибала половину острова, связывая между собой различные институты и техникумы, образовывая тем самым студенческий район. Архитекторы наверняка любили устраивать на этом месте соревнования в помпезности и оригинальности – тусклые живые деревья соседствовали с декоративными пышными композициями из цитринов, а каждое второе здание выглядело всё более и более причудливым в сравнении с предыдущим: здание-овал, здание в форме буквы, трамвайная остановка из гранитной мозаики.
Путь до моста на Элеатиду был впереди, однако проспект в срочном порядке был перекрыт прямо у Августа на глазах. Толпа людей окружила происходящее со всех сторон, целиком заслоняя собой дорогу. Француз аккуратно протиснулся вперёд, чтобы посмотреть на происходящее – в дело вмешался Орден Горгоны, удерживающий любопытную толпу подальше от центра событий.
– Дальше путь закрыт. Обходите или ждите, пока мы не закончим. – строго спокойным голосом приказывал человек в форме.
Его взгляд был уставшим, а ноги его еле держали, но даже в таком состоянии он казался очень внушительным и опасным, стоя навытяжку и преграждая толпе дорогу. Его чёрные высокие сапоги смотрелись очень старомодно в глазах француза, но среди обуви арфоморцев они выглядели по-особому представительно. Казалось, раньше такие ботфорты можно было увидеть разве что в музеях наполеоновских войн, но на страже правопорядка они всё равно смотрелись как новые. Объёмные чёрные штаны были заправлены в обувь и застёгнуты ремнём с серебряной бляхой. Руки его были худощавы, но ширина плеч компенсировала фигуру, создавая квадратный статный силуэт. Сомневаться не приходилось – перед любопытной толпой стоял настоящий представитель закона.
– А по какому поводу вы нас не пускаете? – поинтересовался кто-то в толпе.
– Орден проводит задержание опасного преступника, оставайтесь на своих местах и не мешайте нам работать.
– А что происходит? В чём он виноват?
Сотрудник Ордена высматривал в толпе того, кто задал вопрос. За его спиной носились из стороны в сторону, окружая небольшой домик, другие такие же солдаты, которых издалека можно было распознать по красным повязкам и песчаного цвета фуражкам. Одинаковые фигурки, все как один, слаженно проводили арест средь бела дня – сцена, отозвавшаяся в сердце Августа словно бы повторяла эпизоды его юности. Сотрудник Ордена раздражённо и устало вздохнул, но всё же собрался с силами и дал короткий ответ.
– Мы обнаружили оккультную активность. Пособники так называемой «Софии» вновь проповедуют свою ересь.
– Так это же Ульрих! Мы ж его знаем полжизни, куда ж вы его? – сказал кто-то из знакомых арестованного.
– Не всё вы, значит, знали. Вы жили рядом с софиистом, который отравлял вашу жизнь и распространял по городу стекло. В его доме была обнаружена незаконная молельня.
– И когда его отпустят? Разве он кому-то навредил?
– Вопросы здесь буду задавать я. Вы наблюдали аномальную активность в районе его жилища? Наблюдали ли стекло в окне? Слышали ли странную музыку? Настоятельно рекомендую не скрывать ничего от нас.
Член Ордена нарочито важно поправил длинную кобуру на своём поясе, демонстрируя силу, но люди в толпе лишь пожали плечами, переглядываясь друг с другом в тихом недоумении. Казалось, что окружающие безмолвно начали вспоминать все странности, которые происходили с обвиняемым, но ничего не решались сказать.
– Я вот не помню, чтобы он получал в цеху мелатонин. Говорил, что ему, мол, и так хорошо спится. – сказал низкорослый подросток в комбинезоне.
– Хорошо, мы учтём. Кто-нибудь может сказать что-нибудь действительно полезное?
Люди понемногу оживились, шёпот наполнил улицу и бывшие защитники шаг за шагом превращались в обвинителей. Август встретился взглядом с суровым представителем Ордена, но быстро отвернулся, чтобы не привлекать внимания – он молча наблюдал как Горгоны выламывают деревянные решётки на окнах и толпой заходят в здание, откуда через полминуты выволокли тело в зелёных лохмотьях.
– А я однажды ночью видел, как Ульрих разговаривает с ребятами Уэсли, с бандитами этими. Вот прямо здесь, на перекрёстке!
– А ещё он бельё своё сушит исключительно дома! Ни разу в прачечной его не видовал! Точно сам воду откуда-то таскает, зуб даю!
– А моему ребёнку на день рождения он подарил рисунок лошади! Это, наверное, какой-то тайный знак!
– Да у него точно стекло дома есть! Я сам видел как он его ел!
– А когда Основатель наш умер, он ведь и слезинки не проронил, скотина! Скинуть бы его в пропасть!
Народ всё причитал и причитал, но страж порядка держался неумолимо и равнодушно, словно понимал, что люди от испуга понапрасну оговаривают соседа. Не оценив сочинительства горожан, он попросил их остановиться. К этому времени обвиняемого Ульриха уже связали верёвкой и повели куда-то в сторону.
– Она всё видит! Каждого из вас! Знает про каждого! – глаголил безумец.
– Заткнись, проповедник! – молодая женщина из Ордена грозилась на арестованного длинным ржавым пистолетом.
– Мы живём на Её земле! Это не наша земля и город не наш! Мы должны уйти отсюда как можно скорее!
Толпа молча и испуганно смотрела как белобрысый мужчина истошно кричал, валяясь на тротуаре и отбиваясь ногами от членов Ордена. Он выглядел словно ребёнок, впавший в истерику, но при этом отчаянно пытался о чём-то предупредить окружающих – о воспалённых бреднях или о реальной опасности?
– Вы не знаете на что Она способна! Мы должны подчиниться воле Её, ибо мы все лишь игрушки для Неё. София! София! Её имя! Твоё имя! Услышь меня в час, когда…
Раздался пронзительный писк, и Ульриха ударили по голове таким же устройством, каким ударил Августа Шогголо. Стоило французу услышать этот звук снова, как его тут же бросило в дрожь. Сомневаться не приходилось – человек, укравший статуэтку, имеет доступ к инструментам Ордена Горгоны, а может и вовсе там состоит.
Разглядеть происходящее более подробно не удалось – на площадь с громким сигналом сирены подоспел автомобиль. Весма экстравагантный транспорт, походящий на ранние кареты скорой помощи, если бы их доработали на заводе Форда, колесил по каменистым улицам Арфомора, вызывая восторг у подглядывающих из окон детей своей свежей белой краской, яркими торчащими в стороны фарами, усиленным наружным каркасом на крыше. Машина развернулась и открыла широкую заднюю дверь, куда, словно мешок, закинули арестованного. Над местом водителя располагалась пара топливных баков, а множество антенн и плотных кабелей обвивали корпус по бокам – транспорт впечатлял своей изобретательностью и непрактичностью одновременно, но это было несомненным достижением промышленности подземного города, полностью отделённого от поверхности. Мотор взревел с новой силой, и машина уехала прочь – с Ульрихом было покончено.
– Инспектор! Инспектор, подождите! – женщина, расталкивая людей, бежала к члену Ордена.
– Я слушаю.
– Ульриха больше не вернут, не так ли? Софиисты ведь не возвращаются назад, я точно знаю.
– И не просите нас ни о чём. Дайте пройти.
– Подождите! Я… я же могу занять его дом, пока его нет?
– Обратитесь за этим вопросом в отдел домоуправства, я вам ничем не помогу.
– Но здесь же никто жить не собирается?
– Точно не собирается.
– Тогда можно я туда перееду? Нам с детьми тесно в нашей комнате.
– На здоровье. Но лучше предупредите Орден, чтобы за вами закрепили новый адрес.
Законы Арфомора сильно отличались от привычных Августу, но если раньше это только подогревало чувство авантюризма, то теперь начало настораживать, когда он увидел каким Орден может быть: защитником, блюстителем, обвинителем, но в первую очередь – владельцем. Жители поддерживали их, но гость с поверхности так и не мог понять – было ли это из страха или из уважения? Одно было ясно точно – лучше в немилость Ордену не попадать.
2
Бульвар Основателя встречал изукрашенной широкой стелой с надписью: «Элеатида – столица жизни». Среди оживлённой развязки дорог с огромным потоком горожан, праздно гуляющих в свои выходные, было тяжело не согласиться с этими словами. Мамочки в широких платьях водили детей в семейные кафе, сморённые работой батраки строем шли в питейные заведения, молодые студенческие пары в словесной перепалке голосовали за предпочтительный на этот вечер фильм в открытом кинотеатре. Мог ли Арфомор походить на Марсель, Лион или Париж – неясно, но Элеатида тщательно старалась быть несменяемым праздником для горожан под чутким взором коммерсантов.
– Господин, вы хотели бы портрет с собой? Я уже начала эскиз…
– Нет, спасибо.
– Мужчина, почему вы сегодня один? За десяток драхм мы подберём вам чудесную спутницу в театр или кино. Заходите в «Афродиту»!
– Нет уж, благодарю.
– Эй, блондин, хочешь фокус покажу? Две драхмы, и я погружу тебя в мир магии.
– Давай ты лучше сам себе наколдуешь денег, дружище.
Не то что бы Август не имел средств, но разве мог он свободно распоряжаться ими, если не заработал здесь ни гроша? К вечеру потолочные лампы угасали всё более явно, но яркие вечерние фонари улиц и пёстрость сияющих вывесок с лёгкостью компенсировали любой мрак. Глашатай в представительном полосатом костюме, вышедший на балкон стройной белой башни, объявил во всеуслышание: «Восемь часов вечера!», после чего народ с улыбкой тут же поспешил спрятаться в ближайших заведениях. На улице оставались лишь некоторые горожане, выглядящие наиболее состоятельно – те вели себя абсолютно спокойно и обыденно, словно для них эта новость ничего не означала.
Из-за поворота показалась телега, запряжённая двумя лакеями, доверху заполненная неизвестными изделиями с торчащей во все стороны проволокой. Подъезжая к каждому встреченному прохожему, лакей что-то радостно им продавал и поторапливался ехать к следующему клиенту.
– Складной зонтик не желаете, господин? Пять драхм. – лакей в голубой униформе спрашивал Августа.
– Зонт? Кому вообще здесь в здравом уме понадобится зонт?
– Восемь вечера, господин. Во-семь ве-че-ра. – повторил по слогам лакей.
– Не на-до мне тво-ей е-рун-ды. – ответил ему по слогам Август – Хватит с меня торгашей на сегодня.
– Ну и дурак.
Телега задорно уехала дальше к спокойствию Августа, однако вдогонку ей медленно приближался металлический шар с прикреплённым резервуаром, зависший высоко над крышами приземистых зданий. Из машины плотным потоком выпадала на тротуар вода, образовывая тем самым полноценный дождь. Заведения вокруг, доверху набитые людьми, уже закрывали свои двери, отрезая последний путь к отступлению для Августа – люди внутри с предвкушением и нескрываемым восторгом смотрели из окон вверх, ожидая увидеть на подземной улице настоящий дождь. Осознав свою скоропальную ошибку, француз стремглав побежал обратно в попытках нагнать коварного лакея, успешно продающего один зонт за другим.
– Стой! Стой! – Август нагнал телегу и достал из кармана мятую купюру с пятёркой на ней – Вот, пять драхм. Давай сюда свой зонт.
– Теперь десять драхм.
– Что? Ты обокрасть меня решил, подлец?
– Двенадцать драхм. Время идёт, господин. – лакей игриво улыбался, укрываясь под навесом своей телеги.
– Чтоб тебя… – Август достал из кармана все монеты, высчитал нужное количество и отдал лакею – Хорошо, вот. Давай сюда зонт.
– Всегда пожалуйста. Водичка сегодня особо холодная.
Август крутил проволочное устройство во все стороны, в отчаянных попытках понять принципы его работы: ни рычажков, ни кнопок, ни классических бегунков на зонте не было и в помине. Отодвинуть наконечники его спиц также не удавалось – Август неуклюже сломал свою первую покупку в подземном городе, отчего раскрыть остальные спицы стало вовсе невозможно.
Впрочем, разве есть тому какая-нибудь разница, когда ледяная вода внезапно обрушивается на голову, проникает под рубашку за спину, просачивается в тесные туфли? Француз, мокрый до нитки, бегал от одного фонарного столба к другому с неразложенным зонтом в руке, словно уличный кот нелепо подпрыгивая над лужицами на потеху спрятавшейся толпе. Наконец, истратив воду, машина улетела прочь, оставив бульвар после себя по-настоящему прохладным и мокрым. Вымокнув целиком, с предательским щелчком проволочный зонтик внезапно раскрылся во всю свою площадь, расцарапав Августу лицо стальными спицами.
– Я погляжу, смелость у вас вытесняет разум? – выходящие наружу горожане не скрывали иронии и насмешек по отношению к Августу.
– Очень смешно.
– Будет вам, господин. Зато посмотрите как вокруг стало свежо! Вы, часом, не устали от извечной пыли? Какое же всё-таки благо эти ваши «дожди». – мужчина в синем жилете мечтательно уставился на потолок с угасающими лампами.
– Орден расстарался?
– Куда уж им. Дожди по расписанию тут были бы раз в месяц, если бы не чёртов пройдоха Уэсли. Ох интриган…
– Да кто такой этот ваш Уэсли?
Собеседник аккуратно приобнял Августа и повёл его в сторону. Тем временем люди постепенно покидали заведения, продолжая свою прогулку выходного дня на свежем вымытом дождём бульваре.
– А я сразу заприметил, что вы не отсюда. – продолжил собеседник, поправляя фетровую шляпу – Вы центровой небось? Если вам кажется, что Орден тут всем заправляет, то советую нигде не сказать такую глупость, чтобы не опростоволоситься. Уэсли – вот с кем тут дружить надо.
– Что-то мне не особо хочется пока ни с кем дружить. Вы не могли бы убрать от меня свою руку? Холодновато как-то…
– Как скажете, господин, но уверяю вас: вы совершаете ошибку, игнорируя столь уважаемого предпринимателя. Работу, случаем, не ищете?
– Не ищу. Руки убрал.
– Да как скажешь. – злобно прошипел мужчина в шляпе.
– Где на Элеатиде заведение «Возмездие»?
– С чего это мне ещё и провожать тебя? Ты мою дружбу не принял, так что выкручивайся сам.
– Я могу заплатить. – угрюмо и злобно промолвил Август.
– Вот вам, центровым, ещё один урок – здесь не всё можно купить. А то привыкли, видишь ли, за покупками на Элеатиду ездить. Тут, между прочим, по-другому дела ведутся…
– Послушайте, а как вы бы себя чувствовали, если бы вас целую минуту поливали ледяной водой на забаву публике, а потом ещё кто-то пристал со своими непрошенными советами? Вы не могли бы мне просто помочь? Я потерялся.
– Характер у тебя прескверный, приятель… Ладно уж, – курносый любитель дождя поправил шляпу – пойдём. А чего это тебя потянуло в «Возмездие»?
– Дело есть. Там рядом какой-то магазин вещей собирателей, вот я и…
– Замолчи сейчас же. Не вслух об этом, но я тебя понял. Кто тебе рассказал про него?
– Разз, торговец с Керкиры.
– Он не торговец, а токарь – это во-первых. За это он заслужил взбучку – это во-вторых.