Джон Скеллос. История борьбы с рутиной, поиска цели и превратности любви
- -
- 100%
- +
– Эй, отзовись. Это Джон
В ответ молчание. «Видимо без сознания» подумал Джон.
Джон забрался на плот и медленно начал грести к плавающему телу. Без весел это было очень непросто. Ещё и надо было не перевернуть отнюдь не самый устойчивый плот. Так что ему понадобилось не меньше двадцати минут, чтоб преодолеть эту дистанцию.
Буквально в 5 ярдах от тела волны повернули его лицом к Джону. Это был Смитти, один из самых молодых членов команды. Он был одним из немногих не потомственных моряков, всего третий раз отправился в море и служил простым палубным матросом. На нем был спасательный жилет, но на теле и голове Джон насчитал не менее четырех пулевых отверстий. Глаза его остались открытыми и запечатлели страх. Его светлые, цвета соломы волосы были густо измазаны кровью. Японцы не просто утопили Тандерболта. Они ещё и отправили шлюпку, чтоб добить выживших. Такая японская форма милосердия, быстрая смерть от пули, а не медленная от голода и жажды. Не зря говорят самураи очень кровожадны и совсем иначе оценивают жизнь себя и других.
Странно, что такая же судьба не постигла Джона. Видимо его посчитали уже мертвым и поленились проверить. Так что судьба дала Джону шанс на спасение. Который надо было использовать по полной программе. Поэтому он решил поискать в плавающих обломках какие-нибудь припасы, чтоб иметь хоть какие то шансы на спасение.
По счастью он нашел плавающими две трюмные бочки и привязанный к ним деревянный ящик. Одна бочка была пробита, в ней судя по всему была вода. Ящик оказался полон консервов, так что голодная смерть Джону не грозила. Самое ироничное, что последней бочкой была именно та, где хранилось награбленное. И она даже не пострадала.
В бессильной злости и ненависти к себе Джон долго уничтожал эту кучу денег и драгоценностей. Целое состояние за час превратилось в крошки. Сейчас он бы отдал все эти деньги за пару галлонов чистой воды. Он даже не заметил, как наступила ночь и он отключился.
На следующий день он понял, что существует всего два варианта: 1) попытаться выжить, 2) утопиться прямо сейчас. Второй вариант ему нравился меньше. Значит надо было что-то делать.
Для начала он провел ревизию пищи. Прекрасно понимая, что за отсутствием воды ему придется получать воду из пищи он решил, что питаться придется чуть больше чем в экономном режиме. Итого у него было двенадцать банок тушеной говядины, восемнадцать банок консервированных овощей и четырнадцать банок непонятно чего, так как этикетки раскисли.
«Желудок разберется» – подумал Джон и открыл первую попавшуюся. Там оказалась самая обычная скумбрия. Джон даже вспомнил как он закупал эти банки в Рио-де-Жанейро.
Исходя из надежды, что в других банках то же самое он прикинул, что на месяц ему хватит. Благо и рыба и овощи содержат много воды. А с собой покончить он всегда успеет…
Из досок ящика и остатков своей одежды он смог соорудить какое то подобие навеса, чтоб укрываться от палящего солнца. Бочки он выкинул за борт, но из крышки одной из них сделал что-то вроде чаши, в надежде что пойдет дождь и получится собрать хоть какую то пресную воду.
Учет дней он вел по банкам с пищей. Полторы банки еды в день. И так первые десять дней. Мозг его как будто заснул. Может быть сказывалась жара, может быть неимоверная скука, но как текло время Джон абсолютно не замечал. Дошло до того, что на восьмой день он даже забыл, что он ел утром, мясо или овощи.
На двенадцатый день Джон решил, что полторы банки это много и хватит и одной в день, в надежде протянуть подольше. Однако уже через пару дней он понял свою ошибку, когда увидел едва ли не бурый цвет мочи. Съедая следующие три дня по две банки овощей в день Джон конечно слегка поправил свой водяной баланс, зато урезал свой же пищевой….
На двадцать первый день природа сжалилась над ним, небеса разверзлись и пролился дождь. Который Джон очень быстро начал проклинать, потому что помимо долгожданной пресной воды он принес ещё и переполняющийся плот и волнения на море. Проведя весь день вычерпывая воду он в итоге сумел накопить от силы галлона полтора пресной воды в пустых консервных банках.
Часть воды он выпил сразу, чтоб слегка поправить запасы организма. Тем более что у условиях палящей жары надолго её запасти он бы всё равно не смог.
Глава 13 где то в Тихом океане 1928, ноябрь
Предположительно шёл тридцать четвертый день Джона на плоту. Предположительно потому, что еда кончилась четыре дня назад. Или пять. А может даже шесть. Джон давно утратил ощущение дня и ночи. Разум его совсем затуманился. Уже пару дней его не покидала мысль пропороть плот и окончательно сгинуть в пучине. Но каждый раз он все с бо́льшим и бо́льшим трудом убеждал себя, что шансы выжить ещё есть и рано сдаваться.
«Если бы сейчас с собой у меня был дневник я бы сделал наверно последнюю запись. Шансы выжить исчерпаны. Разум мой совсем затуманен. Своей идее я погубил и себя и других. Жалею ли я об этом? Жалею. Мог ли я поступить иначе? Скорее всего не мог. Судить меня будут уже только на небесах». С этими мыслями Джон отключился и заснул, как он думал в последний раз в жизни.
Разбудил его мощный гудок, как он сначала подумал было это уже на Страшном суде. Но нет, это была снова наша привычная реальность. И какой то большой транспортник подавал сигналы. Яркий плот привлек его внимание и они спустили шлюпку. У Джона уже не было сил ни на что, он лишь старался удержать равновесие, сидя на плоту. Экипаж шлюпки был весьма удивлен, поняв что Джон жив. С большим трудом он перебрался в шлюпку. А забраться на палубу сухогруза он смог только с посторонней помощью. На этом его силы окончательно истекли и он свалился в очередной обморок, знатно так приложившись головой об палубу.
Очнулся он только через пару дней, всё это время ему ставили капельницы с глюкозой и всячески пытались привести в чувства. Открыв глаза он окончательно понял, что всё таки он не умер и его действительно спасли. Спас его австралийский сухогруз направлявшийся в Брисбен. Было приятно слышать родную речь. Джон даже не стал скрывать кто он, когда к нему пришел капитан. Но о другом всё же умолчал.
Джон – Меня зовут Джон Скеллос, капитан китобойного судна Тандерболт, порт приписки Нантакет, США. Сначала попали в непогоду, потом во время промысла огромный кашалот врезался прямо в борт. Получили пробоину и пошли ко дну. При эвакуации выпал за борт, ухватился за плот. Остальную команду разбросало по всему океану. Первые дня три ещё пытались держать связь. Предполагаю, что никто не выжил. Повезло, что удалось найти ящик с консервами, да и то еда закончилась примерно за неделю, как вы меня спасли. Больше сказать мне нечего, верить или нет это ваше право.
Капитан – Я капитан сухогруза «Канберра» Дэниэль Хьюм, у меня нет причин не доверять Вам. На самом деле мне вообще наплевать кто вы, откуда и почему болтаетесь посреди океана. С этим вопросом будет разбираться полиция на берегу. Моя работа, чтоб это старое ржавое корыто спокойно добралась до своего пункта назначения. Я могу довести вас до Брисбена, но черт возьми, я не позволю вам объедать мою команду задорма. Работай или голодай, выбор за тобой
Д – Дайте мне только ещё пару дней отдохнуть, наберусь сил и готов делать что прикажете. Могу и палубу мыть и картошку чистить и уголь в топки кидать. На мостике вы меня наверное не пустите ну и чёрт с ним. Всё лучше чем стать кормом для чаек.
В итоге Джон попал на камбуз. Не лучшее место для капитана, зато отличное место, чтоб подумать, как жить дальше. Чистка картошки и надраивание кастрюль отлично занимали руки и оставляли мозги свободными. Но как Джон не старался он никак не мог понять, что делать. Говорят у русских людей есть два извечных вопросах "кто виноват?" и "что делать?". Если на первый вопрос у Джона был железный ответ, то на второй как раз его решительно не находилось. Положение его было одновременно очень шатки. По сути в любой момент его обман мог раскрыться и тогда его ждала виселица. Да и вариантов вернуться домой было откровенно мало и все они требовали и времени и денег. Если времени у Джона было вагон, то вот с деньгами как раз всё было в корне наоборот.
Так что корабль шёл по океану, Джон мыл тарелки и постепенно отъедался, а время текло. Сухогруз был редкостный тихоход и давал всего двенадцать узлов, так что только в декабре они прибыли в порт приписки. Хорошей новостью было то, что Джон получил половину жалованья рядового матроса. Плохой было то, что его сразу же упекли за решетку.
Глава 14 Брисбен 1928, декабрь
Капитан Канберры оказался верен своему слову. Джона сразу же передали в руки полиции, как только он вступил на австралийскую землю. Не сказать, что полиция как то грубо себя с ним вела, но и не шибко церемонилась. Скрутили и за решетку. С другой стороны это всё таки их работа, не больше ни меньше.
Допросы были однообразны и утомительны. Отсутствие у Джона не то что документов, а вообще каких либо подтверждений кто он и откуда приводило к тому, что раз за разом он отвечал на одни и те же вопросы, выдавая одни и те же ответы разным людям из разных ведомств и разного ранга. От полиции до контрразведки, от лейтенанта до майора. Время было такое, все кругом боялись красных шпионов, фашистов и прочих страшных полумифических персонажей.
Только через несколько дней Джон во время допроса узнал, что оказывается Тандерболта признали пропавшим без вести ещё в конце октября. Радиостанция, которую он выкинул, послужила причиной того, что корабль не мог ответить на сигналы с берега. Вялые попытки поиска и отсутствие сигналов бедствия привели к тому, что все просто засчитали корабль попавшим в непогоду и перевернувшимся. А команду ушедшей на дно.
Обычное дело в те годы. Не то, чтоб всем было плевать на других. Просто корабли гибли десятками зачастую. Особенно мелкие рыбацкие и в океане. Тандерболт был едва ли не самым современным кораблем на весь Нантакет, но и он не особо был приспособлен для океана на самом деле. Низкие борта, плоская палуба, большой трюм который способствовал перегрузу судна. Что говорить, не проходило и года, чтоб один-два корабля со всем экипажем не возвращались домой. И их так же не особо то искали.
Джон был сильно удивлен, что капитан Канберры не передал на берег никаких данных, которые он сообщал о себе, так что его считали просто Джоном Доу без привязки к стране и судну. То ли не захотел, то ли просто забыл. А может не стал брать на себя то, что его вообще не касается. Так что по документам и Джон и команда уже больше месяца как числились в покойниках. «Бедные Алли и КейСи, какого им было получить такую весть…».
Только на пятые сутки в полицию прибыл какой то дипломат из посольства США. И на удивление они были лично знакомы, он учился в одной параллели с Джоном, только на юридическом. Узнать он его, конечно не узнал (со времен университета Джон сильно зарос, огрубел да и исхудал за период плавания). Но хватило и пары историй о футбольных матчах, общажных попойках и массовой драке «Врачи против Юристов» в 1919м чтоб убедить его в том, что Джон действительно тот за кого себя выдаёт.
Ещё пара дней бюрократии и он был на свободе. Правда, всего с парой десятков долларов в кармане. Хорошо ещё, что Стивен (так звали дипломата) помог ему добраться до Сиднея на поезде с какой то дипломатической почтой как сопровождающего. Что Джон точно вынес из учебы в Гарварде это куча знакомых в высоких эшелонах.
В Сиднее Джон в тот же день снял койку в общаге для матросов и стал оббивать палубы судов, направлявшихся в США. Его готовность работать только за еду была очень привлекательна, но ему нужен был корабль, идущий на Восточное побережье. Иначе он начинал просить хоть какое то жалование. Что уже делало его вдвое менее интересным для капитанов судов. Никто особо не стремится менять экипаж посреди пути, смысла нет да и примета плохая.
Две недели безуспешных поисков заставили его смириться с тем, что все что ему светит, это Сан-Франциско или Лос-Анджелес. А эта лишь половина пути. А без денег и документов пересечь страну будет совсем непросто. Все что у него было на руках это какая-то непонятная справка, которую ему дали в посольстве. Ни паспорта, ни другого удостоверения личности ему не сделали. А без них даже билет не купить. Да и денег у Джона было кот наплакал. Так что путь домой обещал быть совсем не быстрым. А Джон безумно хотел попасть домой, вернуться в объятия своей Алли.
При этом ему почему то решительно не приходил в голову очень важный момент: дать телеграмму домой, что он жив. Такой простой, но очень критичный вопрос просто не возник в его голове. Почему то он был уверен, что это сделали за него.
Глава 15 Путь домой 1929, январь
В итоге Джону удалость таки нанятся на танкер Chevron в машинный отсек. Сыграл свою роль опыт работы с турбинами на Тандерболте. Да и от командного мостика подальше. Грязные руки позволяли ему держаться подальше от других. Да и коллеги по отсеку оказались неразговорчивы. Именно то, что было нужно Джону.
Ему надо было просчитать, как дальше действовать по приходу в порт Сан-Франциско. Как минимум ему надо было решить вопрос с документами. Стивен конечно дал ему инструкции куда идти и даже обещал предупредить там всех. Но гарантии дают только в страховой компании (да и те их не соблюдают). Так что морально он был готов потерять пару недель. В лучшем случае в постоянных визитах в полицию и мэрию. В худшем тоже в полиции, но уже сидя за решеткой, пока во всем не разберутся.
А ещё надо было достать минимум двести-триста долларов на дорогу до дома. Шансов найти корабль с Запада на Восток было откровенно минимум. Это направление давно было за поездами (и быстрее и дешевле) и даже открытие Панамского канала не изменило этого положения вещей. А поезда и паромы бесплатно не возят. К тому же все это время надо что то есть, а по скромным оценкам Джона это путешествие с Запада на Восток заняло бы больше месяца.
Где то в середине пути Джона вызвал капитан. Оказалось, что два дня назад второй штурман свалился с лестницы и переломал себе хребет. Так что кто-то должен был его заменить, чтоб не заплыть куда-нибудь в район Аляски. Других кочегаров, которые знают, с какой стороны подойти к карте и циркулю на этом судне точно больше не было.
С одной стороны это решали вопрос денег на дальнейший путь домой (штурман получает явно больше кочегара). С другой это конец спокойной жизни, снова надо работать головой. А ещё его снова ждало то, чего Джон боялся больше всего, снова оказаться на мостике, снова принимать решения и брать ответственность за других. Прошлый опыт слишком давил на его душу.
Но главный сюрприз ждал Джона уже на мостике, это личность старпома. Им оказался тот самый капитан лайнера Кобаяши Мару, который был их первой добычей. Тот самый капитан, которого он лишил пары зубов ударом приклада. Джону врезались в память его огненно-рыжие волосы и борода. И тот факт, что он был единственным европейцем среди команды.
Дня три Джон старался не пересекаться с ним. Разум понимал, что вряд ли он его узнает (маска и пятна масла на лице сыграют свою роль). Но животные инстинкты загнанного зверя заставляли держаться подальше. Он же прекрасно понимал, что если его раскроют, то либо просто выкинут за борт. Либо по прибытию его ждут суд, позор и расстрел. Из этих двух вариантов Джон бы предпочел полные легкие забортной воды. «Хоть не попаду в историю как самый неудачный пират двадцатого века»
Однако на 6й день они попали в одну вахту. Тут уж хочешь не хочешь, а придется взаимодействовать, общаться да и даже просто находится в одной комнате. Джон с трудом представлял, как он сможет провести 8 часов с человеком, в которого ещё месяц назад тыкал стволом дробовика и решил подготовится заранее, подмазал немного парней на кухне парой долларов и смог раздобыть пакет с сэндвичами и полный термос кофе. Чтоб было с чего начинать прощупывание старпома.
Глава 16 Тихий океан 1929, 14 января
Джон пришел на мостик заранее. Ему как минимум надо было перенять дела у прошлого подвахтенного, тем более что по всему было похоже, что курс требует корректировки. Корпя над картой, он даже не заметил, как старпом заступил на вахту и принял командование.
Джон – Добрый вечер Ник.
Старпом – Здравствуй Джон, докладывай что у нас.
Д – Курс 52 шкипер, но надо поворачивать на пол румба минимум.
С – Жду новый маршрут через 10 минут.
Немного позже Джон принес набросок маршрута и спросил
Д – Сэр, хотите кофе? Или перекусить. Да и вообще, нам ещё столько плыть вместе, давайте познакомимся поближе. Я то тут человек новый, а Вы давно ходите на этой посудине?
С – 2й рейс, до этого я был капитаном пассажирского лайнера.
Д – Ого, это за что вас так спустили?
С – Какие-то отморозки пираты напали на нас, обобрали пассажиров, сломали мне лицо и скрылись. А на меня повесили всех собак и сделали виновным в халатности.
Д – Серьёзно, пираты? Я думал все пираты вымерли лет 200 назад. И что прям с флагом с черепом и костями, как в кино?
С – Нет конечно, какой там к черту флаг. Я вот тоже думал, что они все в земле, но оказывается эта гниль ещё жива…Чёртовы Greaser.
Д – В каком смысле? С каких пор мексиканцы плавают? Если не в луже с помоями.
Оба расхохотались.
С – Да черт знает, кто это был. Судя по грязным физиономиям, какие то латиносы.
У Джона отлегло, шансов что его опознают стало минимум.
Д – И что в итоге?
С – Выпнули с позором, еле нашел это место. ЗП вдвое меньше, забот куда больше. И то повезло, прежний старпом неожиданно решил уйти на пенсию. Вырвал бы глотку этим засранцам. Особенно главному.
Д – Главному?
С – Да, был там один. Шустрый парень, первым забрался на палубу, ткнул 3го помощника стволом в пузо и начал заварушку. Это он врезал мне прикладом по челюсти. Голова трещала потом ещё неделю. Потом ещё попрощался издевательски. Наглая морда.
Д – И что, этих парней нашли?
С – Черт знает, слышал, что за месяц они обобрали 4 корабля, считая наш, а потом и след простыл. Может затихарились. А может и утихомирил кто. Слух ходил, что японцы отправили за ними целый линкор.
Д – Что же за махина то у них такая, раз целый линкор отправили?
С – Да нет, старое ржавое корыто. Маскировались гады хорошо, строили из себя беззащитных сломанных рыбаков. Твои бывшие коллеги-китобои видать.
Д – Китобои? Что это вдруг вы решили?
С – Да у них на носу и корме по гарпунной пушке стояло. Честным путем не хочет похоже уже никто зарабатывать…
Д – Времена сложные, сами знаете. Хорошей добычи китобои не видели уже лет 10 точно. Мы с командой в походе были пол года, а трюм был полупустой. И то продали на Гавайях, так как припасы кончились. А в северном полушарии вообще ни одного плавника.
С – Слышал, что ты вообще всю команду потерял.
Д – Был такой грешок…Попали в сильную волну. Вода пошла в машинное, да так сильно, что турбины встали. А дальше… Хотел помочь парням на палубе закрепить пушку. А тут налетела волна, так качнуло что влетел головой прямо в борт. А дальше не помню ничерта. Очнулся уже в воде на следующее утро. И судя по плавающим обломкам мой Тандерболт уже покоился на дне. Пытался найти кого то живого, наткнулся только на ящик с едой.
Так что хреновый я капитан, в первой же аварии лишился экипажа, а сам не сгинул…
С – Не вини себя, не ты же заведуешь погодой на море. Да и говорят нынешние китобой плохо держат шторм. Но как капитан капитана я тебя понимаю, ответственность за команду это самое главное, что должно быть в капитане.
Глава 17 Тихий океан 1929, 15 января
Остаток вахты Джон совершенно не помнил. Неожиданно к нему пришло осознание того, что кроме того, что он погубил судьбы те только своих парней, но ещё и кого то другого разрушало его мозг. Одно дело отобрать пятьсот долларов у того, у кого на счету пятьдесят млн, совсем другое отобрать пятьдесят долларов у того у кого пятьдесят и было.
А старпом Ник был как раз из вторых. Такой же простой работяга как и Джон и его ребята, который просто хотел выжить и прокормить семью, дать детям образование, иметь лучший шанс в жизни. Как когда то отец и дед Джона гнули спину, чтоб их дети получили шанс.
А тут Джон наоборот, этот шанс у Ника отнял. И он явно был не единственным, кто пострадал от этой бредовой идеи с пиратством. Ведь на каждом ограбленном корабле были самые простые матросы и офицеры. Это только звучит красиво «Моряк дальнего плавания на лайнере». А по факту это тяжелая физическая и умственная работа, которая не может не отразится на здоровье и остальном.
Джон в очередной раз понял, что все к чему он прикасается превращается в дерьмо. Ему никогда не стать таким же успешным добытчиком как дед. Или таким же уверенным и целеустремлённым как отец. Он всего лишь глупый мальчик, который почему то решил, что он все делает правильно.
С этими мыслями он оказался на носу корабля. Будучи самым обычным танкером военной постройки с соблюдением норм безопасности там никто не морочился. У этих кораблей названий то не было, просто номер. Так что можно было просто перелезть через канат, чтоб оказаться почти один на один с океаном. Свалится за борт проще простого, а ночью никто бы этого даже и не заметил.
Сняв спасжилет Джон стоял на носу, держался двумя руками за стальной канат, но свисал вперёд. Ветер трепал его волосы и спутанную бороду. Достаточно было раздать пальцы одной руки, чтоб упасть за борт. А там его бы засосало под киль буквально за секунды. По сути лёгкая, быстрая и надёжная смерть.
Он закрыл глаза, уже приготовился пасть в пучину океане, последовать за своими ребятами на дно морское. И тут в его сознании пронеслось лицо любимой. «Но ведь Алли меня ждёт, она не перенесет потерять меня во второйй раз»
Голос за спиной Джона – Эй придурок, ты чего там делаешь. Быстро свалил обратно на палубу.
Это кричал боцман, суровый старый моряк. Кабан с огромным пузом, который две трети жизни провел в море. Шутить с таким было бы чревато.
Джон – Да я просто загулял слегка, хотел воздухом подышать после вахты.
Джон перебрался обратно на палубу и тут же получил приличный удар под дых.
Б – Ещё раз дурканешь – скину за борт лично, все понял парень? «Прям один в один КейСи», пронеслось в голове Джона, пока он пытался отдышаться стоя на одном колене.
Д – Всё всё, я уже иду в каюту.
Б – Хороший мальчик, не посмотрю, что ты выше меня в корабельной иерархии, втащу ещё раз при случае. А вздумаешь жаловаться – пожалеешь ещё больше.
Изрядно помятый Джон добрался до каюты. Сосед его был на вахте, так что он остался наедине с собой.
Глава 18, какой то грязный листок бумаги вместо дневника 1929, январь
«Сегодня я пытался покончить с собой. Неудачно. Чертов боцман не дал мне это сделать. К тому же сейчас я понимаю, что тогда мы с Алли точно не смогли бы оказать вместе на небесах. Потому что она точно не попадет в ад.
Наверное снова взглянуть в ее карие глаза это все, чего я ещё хочу в этой жизни. А потом уже можно наняться куда-нибудь в Иностранный легион. Говорят их ниочем не спрашивают когда вербуют. Даже имя можно себе новое придумать. А по окончанию контракта дадут гражданство. Может хватит на утлую лодку, чтоб ловить из неё рыбу где нибудь в Марселе. Так что с голоду наверное не умереть хватит.
Есть правда риск, можно пулю поймать в песках Африки от диких берберов. Или загнуться от малярии посреди джунглей Индокитая. Или ещё в каком-нибудь другом богом забытом месте, во имя интересов неизвестного политикана.
К тому же сегодня я добавил шансов на раскрытие правды. Наплел с три короба про гибель Тандерболта старпому. Но по глупости рассказал совсем не то, что говорил до этого в полиции Австралии. Так что если кто-то сличит эти 2 истории то сразу поймет, что ситуация нечистая. А там уже дело техники понять, на каких «китов» мы охотились после ухода с Гаваев.
Хотя наверное все таки с собой кончать рановато. Ну либо по крайней мере это надо сделать с пользой для других. А там ..куда кривая жизни выведет. Может и старика КейСи перетяну, будем как раньше, вместе хлеб добывать.
В общем звучало как план. Так себе, но все же план. И первым пунктом было вернутся домой. Тем более что перевод на штурмана избавлял от проблем с поиском денег. Оставался только вопрос с документами. А ну и лет 30 ещё грехи замалчивать придется. Но это уже к апостолу Петру скорее»
После этой ночи оставшиеся дни рейса скатились в рутину. Рядовые вычисления курса и отслеживания положения судна перемежались с бессонными ночами рассуждений о своей жизни.
Прибыв в порт Джона вновь ждала полиция. В этот раз правда они были более гуманны, по крайней мере ему не довелось ночевать в камере. К тому же Стивен не обманул, он действительно всех предупредил и новые документы Джону сделали без особых заморочек и лишних допросов. Но все равно это заняло почти неделю.