«Я»

Пролог. Капля

Я падаю.

Не знаю, сколько я падаю – мгновение или вечность. Было небо, серое и бесконечное, было растворение в облаке, было ничто, из которого я вдруг выделилась. Теперь я лечу вниз, и ветер обтекает меня, придаёт мне форму, делает меня собой.

Я.

Странное слово. Оно возникло во мне вместе с падением. Пока я была частью облака, этого слова не существовало. Теперь оно звучит с каждым мгновением приближения к земле.

Я – это что? Эта округлость? Этот страх перед окончанием падения? Или сам полёт?

– Ты спрашиваешь?

Голос звучит не снаружи и не внутри. Он – как сама возможность услышать.

– Я… не знаю, что я делаю. Я падаю и вдруг понимаю, что я есть. Откуда это?

– Из того же места, откуда и падение.

– Но падение – это просто то, что происходит. А я… я наблюдаю за падением. Значит, я – не падение?

– А разве наблюдающий не падает?

Пауза. Ветер усиливается. Я чувствую, как дрожу, как будто меня разрывает на части, но что-то удерживает меня. Поверхностное натяжение – так это называется в мире, куда я лечу? Или это я так называюсь из-за того, что меня что-то удерживает?

– Где я?

– Между.

– Между чем?

– Между тем, откуда, и тем, куда. Между небом, которое отпустило, и землёй, которая ещё не приняла. Между облаком, которым ты была, и лужей, которой станешь. Между вопросом и ответом.

– Значит, меня нет нигде? Я только переход?

– Разве переход – это нигде? Посмотри: ты сейчас именно здесь. Более здесь, чем когда-либо. Ты никогда не была так определённа, как в этом падении.

Я смотрю на себя – если можно назвать смотрением это странное ощущение границы. Да, я округла. Да, я отделена от воздуха тончайшей плёнкой себя. Да, я вся – здесь, в этой дрожащей капле между мирами.

– Но зачем? Зачем я падаю? Зачем я стала отдельной?

– А зачем облако отпускает?

– Чтобы… чтобы я достигла земли?

– Чтобы ты была в пути.

– Это разве цель – быть в пути?

– Спроси себя в тот миг, когда коснёшься земли, была ли цель. Спроси лужу, помнит ли она полёт. Спроси землю, знает ли она о небе.

Земля приближается. Я вижу её теперь – тёмную, влажную, готовую принять. Страх острее, но и что-то ещё. Любопытство? Готовность? Я напрягаюсь и одновременно расслабляюсь, понимая, что не могу изменить траекторию.

– Я исчезну?

– Ты изменишься.

– Это не ответ.

– Это единственный ответ, который падение может дать капле.

– А кто даёт мне вопросы?

Тишина. Не молчание – именно тишина, полная, звенящая. В ней я вдруг слышу всё: шум ветра, дальний гул земли, биение – чьё? моё? – ритм, который старше падения.

– Вопросы – это то, как я узнаю тебя.

– Ты – это кто?

– То, что падает и спрашивает одновременно.

Секунда. Полсекунды. Касание.

Я растекаюсь. Граница исчезает. Капля становится частью лужи, лужа – частью почвы, почва впитывает, и я теперь… я теперь…

Но вопрос остаётся. Он не растворяется с формой. Он звучит уже в земле, в траве, которая потянется к воде, в корнях, которые проснутся от влаги.

Кто я?

Где я?

Что я здесь делаю?

Вопросы падают дальше.

Глава 1. Пробуждение в темноте

Я открыл глаза, и меня окутала темнота.

Нет – не так. Тьма была уже внутри, а глаза открылись ей навстречу, как окно в ночь. Я лежу. Дышу. Слышу своё сердце – медленное, спокойное, чужое. Кто это дышит? Кто слушает?

Секунду назад меня не было. Был сон – но какой? Я не помню. Были образы, голоса, движения, но они исчезли, как только я попытался за них ухватиться. Остался только этот факт: я проснулся. Но кто заснул? Тот же самый?

– Ты думаешь, что прервался?

Голос в темноте. Или это моя мысль вдруг обрела голос?

– Я… я не знаю. Я был, потом меня не было, теперь я снова есть. Разве это не прерывание?

– А дыхание прерывается между вдохом и выдохом?

– Дыхание продолжается. А я… я терял себя. Во сне я не знал, что я – это я.

– И сейчас не знаешь?

Пауза. Я лежу в темноте и пытаюсь нащупать это знание. Я – это тело, которое чувствует простыню? Я – это мысль, которая сейчас ищет себя? Я – это тот, кто помнит, что заснул, хотя само засыпание стёрлось из памяти?

– Я знаю, что я есть. Но не знаю, кто.

– Ты ищешь имя или суть?

– Разве это не одно и то же?

– Назови тьму, и станет ли она светом?

Я молчу. В темноте начинают проступать формы – не глазами, а привычкой. Вот здесь должен быть шкаф. Там – окно. Комната известна мне, я засыпал в ней тысячу раз. Но сейчас она чужая, потому что я в ней чужой. Как будто впервые нахожусь в этом теле, в этой темноте, в этом мгновении между сном и бодрствованием.

– Где я?

– Ты спрашиваешь о комнате или о себе?

– Я спрашиваю… я не знаю, что спрашиваю. Где моё место? Я здесь, в этой кровати, в этом доме. Но когда я спал – где я был тогда? Когда умру – где буду? Где я, когда меня нет?

– А когда ты есть – где ты?

– Здесь.

– Покажи мне это «здесь».

Я пытаюсь. Поднимаю руку в темноте – вижу смутное движение. Вот она, моя рука. Но это лишь граница. Я не в руке. Я в груди? В голове? Я пытаюсь найти центр, точку, из которой исхожу, но чем больше ищу, тем больше расплываюсь. Я везде и нигде. Я – это пространство между вдохом и выдохом, между ударами сердца, между мыслью и её осознанием.

– Не могу показать.

– Тогда как ты можешь быть здесь?

– Но я же чувствую! Я лежу, я дышу, я думаю. Разве этого мало?

– Спроси того, кто спал, было ли ему мало.

Я замираю. Во сне я был… доволен? Нет, не то слово. Я был цел. Я был собой, хотя и не знал этого. Я просто был, без вопросов, без поиска себя. А теперь, проснувшись, я разрываюсь от этого поиска. Теперь я потерял то, чем был во сне.

– Что я здесь делаю?

Вопрос вырывается сам собой, и я не успеваю понять, о чём спрашиваю. О комнате? О жизни? Об этом мгновении посреди ночи, когда темнота обнажает всё лишнее?

– Ты лежишь.

– Нет, я имею в виду… зачем? Зачем я просыпаюсь каждый день? Зачем засыпаю? Зачем это чередование? Разве я не могу просто быть?

– Ты и есть. Просто бытие включает в себя сон и пробуждение, вопрос и молчание, поиск и потерю. Ты думаешь, что делаешь что-то, но делание – это тоже часть того, что ты есть.

– Значит, я ничего не делаю?

– Капля не делает падение. Она есть падение.

Я вспоминаю – откуда? – образ капли между небом и землёй. Она тоже спрашивала. Она тоже искала себя в миге между состояниями. И что с ней стало? Она исчезла, растворилась, но вопросы остались.

– Я боюсь.

– Чего?

– Что утром я снова забуду. Что встану, пойду по делам, и этот вопрос растворится в рутине. Что я снова стану уверен, будто знаю, кто я, где я, что делаю. А сейчас, в темноте, я знаю, что не знаю ничего. И эта пустота – она страшная, но в ней есть что-то… настоящее.

– Страх – это граница или защита?

– Не понимаю.

– Ты боишься забыть или боишься помнить?

Долгая тишина. Сердце бьётся. Дыхание ровное. Тьма остаётся тьмой, но в ней больше нет угрозы. Она как пространство, в котором можно не отвечать, не искать, не быть кем-то определённым.

– Может быть, я боюсь остаться с вопросом. Жить с ним каждый день.

– А разве ты не живёшь?

– Живу… но не так. Я живу, забывая о вопросе. А если не забуду?

– Тогда вопрос будет жить тобой.

Я закрываю глаза. Под веками та же тьма, что и снаружи. Никакой разницы. Я уже не знаю, сплю я или бодрствую. Я уже не ищу ответа. Вопросы звучат тихо, как колыбельная, как биение сердца.

Кто я?

Где я?

Что я здесь делаю?

И в этом неведении – странный покой. Как будто вопросы не требуют ответа. Как будто они сами и есть жизнь.

Глава 2. Корень и крона

Я лежу в темноте и не двигаюсь.

Сколько времени прошло? День? Месяц? Год? Здесь время измеряется иначе – не часами, а изменениями, которые невозможно застать. Я был семенем. Твёрдым, закрытым, спящим в своей скорлупе. А потом что-то треснуло. Не я треснул – трещина появилась сама, как будто скорлупа устала держать меня внутри.

Теперь я… что? Росток? Корень? Я чувствую, как тянусь вниз, к земле, и в то же время что-то во мне стремится вверх, к свету, которого я никогда не видел. Два движения в противоположных направлениях, и оба – это я.

– Кто я?

Вопрос лишён звука. Он растёт изнутри, как само это стремление вверх и вниз.

– Ты спрашиваешь сейчас или спрашивал всегда?

– Семя не спрашивает.

– Откуда ты знаешь? Может, оно спрашивает на своём языке. Может, его вопрос – это готовность треснуть.

Я замираю в своём росте. Готовность треснуть. Да, это было не решение, не акт воли. Это было согласие с тем, что уже происходит. Я не выбирал, становиться ли ростком. Я просто перестал быть семенем.

– Но кто я тогда был? Семя – это я или скорлупа вокруг меня?

– А росток – это ты или корень?

– Я… я не знаю, где кончается одно и начинается другое. Корень растёт вниз, а что-то растёт вверх. Я – это оба движения или место между ними?

– Дерево спрашивает, где кончается корень и начинается крона?

– Но дерево знает себя! Дерево уже стало собой.

– А ты – нет?

Я чувствую землю вокруг. Она плотная, влажная, тёмная. Она давит на меня и одновременно кормит. Мои корни – если это корни – тянутся в ней, ищут воду, ищут опору. А наверху, где я никогда не был, пробивается что-то зелёное, нежное, тянущееся к свету.

– Где я?

– В земле.

– Но часть меня уже не в земле. Часть меня тянется к небу. Так где же я? Я там, где корни, или там, где листья?

– Ты спрашиваешь, где твой центр?

– Да! Где моя середина? Откуда я исхожу?

– Посмотри на семя, которым ты был. Где был его центр?

Я пытаюсь вспомнить. Семя было целым. Оно было собой полностью, без деления на части. В нём не было ни верха, ни низа. Оно просто было – законченное, достаточное. А сейчас я разорван между землёй и небом, между корнем и кроной. Сейчас я нахожусь везде и нигде.

– Я потерялся?

– Или нашёл?

– Что нашёл? Я был целым, а стал разделённым. Я был здесь, в одной точке, а теперь растягиваюсь между мирами. Разве это не потеря?

– Дерево – это потеря семени или его обретение?

Пауза. Долгая. Я расту в этой паузе. Корни углубляются. Стебель пробивает последний слой почвы – я чувствую это как прорыв, как выдох после долгой задержки дыхания. Свет касается меня впервые.

Я вздрагиваю. Это не похоже ни на что, что я знал. Это не тепло земли, не влага корней. Это что-то другое – лёгкое, невесомое, но такое живое. Свет. Я тянусь к нему всем существом, и в этом стремлении я вдруг понимаю: корни тянутся вниз не от страха, а от этого же стремления. Они ищут опору, чтобы я мог тянуться к свету. Они и крона – это одно движение в разных направлениях.

– Что я здесь делаю?

– Ты растёшь.

– Но зачем? Семя было в безопасности. Оно могло лежать в земле вечно. Зачем мне было трескаться? Зачем тянуться?

– А семя в безопасности – живое?

– Оно… оно целое. Оно сохранное.

– Сохранное для чего?

Я не знаю ответа. Семя, которое не треснет, останется семенем. Оно будет лежать в земле, пока не сгниёт, не превратится в ничто. Оно сохранит себя до самоуничтожения. А я треснул. Я выпустил корни в землю и стебель к небу. Я разорвал себя, чтобы стать больше себя.

– Но я не выбирал это. Трещина пришла сама.

– Выбор – это всегда действие или иногда согласие?

– Согласие… я согласился?

– Ты сопротивлялся?

Нет. Я не сопротивлялся. Когда скорлупа треснула, я не пытался удержать её. Я позволил. Может быть, это и есть выбор – не действие, а отпускание. Не решение стать деревом, а готовность перестать быть семенем.

– Я боюсь.

– Чего боится росток?

– Что я не смогу. Что сломаюсь. Что корни не найдут воды, а стебель не дотянется до света. Что я застряну между – ни семя, ни дерево.

– А сейчас ты кто?

– Не знаю.

– И это пугает или освобождает?

Я расту в тишине. Корни уходят глубже. Листья разворачиваются – я чувствую, как они вдыхают воздух, как пьют свет. Я везде одновременно: в земле, в стебле, в листьях, в пространстве между. Я не могу сказать, где заканчивается почва и начинаюсь я. Не могу сказать, где кончаюсь я и начинается воздух.

– Где граница?

– Ты ищешь черту или хочешь её стереть?

– Я… я хочу знать, где я. Хочу найти себя.

– И как ты будешь искать то, чем ищешь?

Вопрос останавливает рост на мгновение. Как я ищу себя? Корнями, которые тянутся в темноту? Листьями, которые поворачиваются к свету? Но корни и листья – это уже я. Я не могу выйти из себя, чтобы посмотреть на себя со стороны. Я могу только быть собой – расти, тянуться, разворачиваться.

– Тогда что я делаю, когда спрашиваю?

– Растёшь через вопрос.

Время идёт. Я становлюсь больше. Корни находят воду глубоко под землёй, и она поднимается во мне, как песня, как медленная молитва. Листья улавливают свет, и он опускается вниз, питая корни. Круговорот. Я – круговорот между небом и землёй. Я – путь, по которому они встречаются.

– Я дерево?

– Ты всё ещё спрашиваешь?

– Да.

– Тогда ты живой.

Ветер колышет мои ветви. Я уже не росток – я нечто большее. Но и не дерево ещё – я нечто меньшее. Я между. Всегда между. И, может быть, в этом «между» и есть ответ. Не в том, чтобы стать чем-то окончательным, а в том, чтобы быть становлением.

Кто я? Тот, кто растёт.

Где я? Между корнем и кроной, между землёй и небом, между семенем и деревом.

Что я делаю? Становлюсь собой, не зная, кто я.

И вопросы не заканчиваются. Они растут вместе со мной – в каждом новом листе, в каждом новом корне, в каждом новом кольце, которое я добавляю к своему стволу.

Вопросы – это тоже развитие.

Глава 3. Почему небо голубое?

– Почему небо голубое?

Я спрашиваю, глядя вверх, и небо кажется таким огромным, что я запрокидываю голову назад, пока не теряю равновесие. Мама говорит что-то про свет и воздух, но я не слушаю. Я смотрю на синеву и думаю: а если бы оно было красным? Или зелёным? Было бы оно тогда небом?

– Ты спрашиваешь про цвет или про небо?

Голос исходит не от мамы. Он как будто доносится с самого неба, из той синевы, в которую я смотрю.

– Про небо! Почему оно вообще существует?

– А должно ли оно существовать?

– Ну да! Всё же для чего-то. Стол – чтобы есть. Дом – чтобы жить. А небо зачем?

– А ты зачем?

Я останавливаюсь. Это странный вопрос. Я есть просто так. Я же не для чего-то. Или для чего-то? Мама говорит, что я – её радость. Папа говорит, что я должен вырасти хорошим человеком. Но это не ответ. Это как будто не про меня, а про то, чего они хотят.

– Не знаю. А ты знаешь?

– Я спросил первым.

– Но ты же всё знаешь!

– С чего ты взял?

– Ну… ты же большой. Взрослый. Ты же… ты же тот, кто отвечает!

– А кто я?

Я моргаю. Вопросы начинают кружиться, как листья на ветру. Я спросил про небо, а теперь мы говорим обо мне, о нём, и я уже не помню, с чего начал.

– Ты… ты Бог?

– А кто такой Бог?

– Тот, кто всё создал!

– И небо тоже?

– Да!

– Тогда зачем ты спрашиваешь, почему оно синее? Разве создатель не знает?

– Но я не создавал небо!

– Ты уверен?

Я снова смотрю на небо. Оно синее, потому что я вижу его синим. А если бы я не смотрел, было бы оно синим? Если бы никто не смотрел? Может быть, небо синее только тогда, когда кто-то смотрит. Может быть, я его немного создаю, когда смотрю.

– Где я?

Вопрос вырывается сам собой, и я удивляюсь ему. Я же знаю, где я. Я в саду. Стою на траве. Рядом дом, мама внутри, папа скоро придёт. Но что-то в этом вопросе не так. Не про сад и дом.

– Ты стоишь на земле и смотришь в небо. Где же ты?

– Посередине?

– Между чем?

– Между землёй и небом!

– А если ты смотришь в небо, значит, ты не на земле?

– Я на земле, но вижу небо.

– Значит, ты одновременно в двух местах?

Я пытаюсь понять. Мои ноги на траве – я это чувствую. Трава щекочет, земля твёрдая. Но мой взгляд в небе. Я как будто лечу туда, к той синеве. Я здесь и там. Я маленький, стоящий на траве, и огромный, как само небо.

– Я везде?

– Или нигде?

– Нет! Я точно есть! Вот я! – я хлопаю себя по груди, и звук получается смешной, глухой. – Я здесь!

– А кто это – «я»?

– Я – это я! Меня зовут… меня зовут так, как мама назвала. Я мальчик. Мне пять лет. Я люблю качели и не люблю спать днём.

– Это всё – ты?

– Да!

– А когда ты спишь, ты куда деваешься?

– Я сплю!

– А кто спит?

– Ну я же!

– А кто видит сны?

Я замолкаю. Во сне я бываю кем угодно. Вчера я был птицей. Позавчера – деревом (хотя как я узнал, что я дерево, если у меня не было глаз? Но я знал). Сегодня утром я был водой – просто водой, без имени, без пяти лет, без качелей.

– Во сне я другой?

– Или более настоящий?

– Но днём я настоящий! Вот он я, живой!

– А ночью ты не живой?

Вопросы начинают путаться. Я чешу нос и вдруг думаю: а кто чешет? Рука чешет нос, но рука – это я. Нос – тоже я. Получается, я чешу сам себя. Я делаю что-то себе самому. Как это возможно?

– Что я здесь делаю?

– Ты стоишь в саду.

– Нет, я имею в виду… зачем я вообще есть?

– А зачем небо синее?

– Ты опять про небо!

– Ты начал про небо.

– Но мы уже не про небо говорим!

– А про что?

– Про меня!

– А небо – это не про тебя?

Я снова смотрю вверх. Бескрайняя синева. По ней плывёт облако – медленное, белое, пушистое. Пока я смотрю, оно меняет форму. Было похоже на собаку, стало похоже на кораблик. Кто решает, на что оно похоже? Облако или я?

– Небо смотрит на меня?

– А ты на небо?

– Я смотрю.

– Значит, небо видит тебя через твой взгляд.

– Не понимаю.

– Ты говоришь «я смотрю на небо». А можно сказать «небо смотрит через меня».

– Но ведь это я смотрю! Это мои глаза!

– А глаза видят глаза?

Я закрываю один глаз и пытаюсь посмотреть другим. Не получается. Открываю, закрываю другой. Тоже не вижу. Глаза не видят себя. Они видят всё, кроме себя.

– Так кто же видит небо?

– Тот, кого не видно.

Мне хочется возразить, но слова застревают в горле. Я пытаюсь поймать себя, того, кто смотрит, но как только я пытаюсь это сделать, он ускользает. Остаётся только то, на что я смотрю: небо, трава, руки. Сам смотрящий прячется.

– Это как в прятки?

– Самые честные прятки. Ты прячешься от себя и сам себя ищешь.

– И найду?

– Ты уже нашёл. Просто продолжай искать.

Я сижу на траве. Она мягкая, тёплая от солнца. Я беру травинку, кручу её между пальцами. Она зелёная, живая. Я тоже зелёный? Нет, я не зелёный. Но я живой, как она. Я расту, как она. Я тянусь к чему-то, сам не знаю к чему, как она тянется к солнцу.

– Почему я задаю вопросы?

– Потому что ты жив.

– Камень не задаёт вопросов.

– Откуда ты знаешь?

– Камень не разговаривает!

– А разговаривать обязательно?

Я думаю о камне. Он лежит. Просто лежит. Ему не скучно? Или он счастлив? Может быть, камень задаёт вопросы по-своему – своим лежанием. Может быть, его лежание – это такой вопрос: зачем двигаться?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.