- -
- 100%
- +
– Красные розы – это банально, – как-то сказала я мимоходом.
Он запомнил. Ни одного алого бутона за все время. Будто считывал мои мысли, хотя чаще его лицо напоминало непроницаемую маску.
Наши эмоциональные различия иногда доводили до абсурда. Он – вулкан в стадии затяжного молчания перед извержением. Я – петарда: бах – и через пять минут уже улыбаюсь. Однажды его двухнедельное размышление «на грани детектива» закончилось нелепым вопросом:
– Кто к тебе ходит?
Оказалось, его смутила… рюмка на подоконнике. Он даже не разглядел, что в ней две недели торчал листик мяты, который я упорно пыталась укоренить.
– Терпения у тебя, как у монаха-отшельника, – засмеялась я. – Я бы в первый же день допросила с пристрастием!
Он хмыкнул, но в его глазах мелькнуло понимание: да, мы разные. Он – инь, я – янь. Он – ледник, я – костер. И где-то между этим нам предстояло найти баланс.
Ласковые прозвища давались тяжело. «Котики-зайчики» вызывали у меня аллергию. После долгих мучений я выдумала два нестандартных варианта – они прижились. А он, к моему удивлению, со временем ответил тем же.
– Кто придумывает эти нормы? – любил повторять он, корча рожицу.
Этой фразой можно было объяснить всё: от моей ненависти к стандартным свиданиям до его панического избегания районов, где жили мои родители.
– Они же тебя не укусят! – удивлялась я, наблюдая, как он нервно озирается у магазина, где мама обычно покупала орудие для кулинарных шедевров.
Но для него встреча с ними была сродни апокалипсису. Странно. Подозрительно. Хотя… может, он просто разделял мое новоприобретенное убеждение: «Счастье любит тишину».
И вновь долгожданное путешествие, но уже по воздуху.
Солнечный город встретил нас теплом и абсурдом. В самолете он вдруг протянул мое имя и отчество со своей фамилией.
– Примеряешь? – подняла бровь.
– Просто… на всякий случай, – пробормотал он, делая вид, что изучает меню.
Два дня мы бродили по улочкам, похожим на декорации к сказке про Незнайку: крошечные домики, пестрые витрины, атмосфера ленивого волшебства.
– Гастропутешествие удалось, – объявил он, заказывая третью порцию местных сладостей.
Культ еды нас объединял. А еще – его умение брать инициативу:
– Выбирай: ужин у моря или в том винном погребке?
Редкий случай, когда я не планировала, не организовывала, а просто… была. И это пробуждало во мне что-то забытое: женственность, уязвимость, желание довериться.
Разговаривая о национальностях, традициях и наших семьях, узнавая друг друга ближе…
– Так ты ЧУКЧА? – мой голос звенел, как разбитый хрусталь.
Он кивнул, а я вспомнила школьные стереотипы: юрты, анекдоты про «одного чукчу в магазине»…
– Если бы мне в 15 лет сказали, что я буду целоваться с потомком оленеводов…
– …ты бы потребовала двойную порцию успокоительного, – закончил он, целуя мои пальцы.
Мы шли, сплетаясь руками, разглядывая жуков на тропинке. И где-то между листвой, смехом и его рассказами о Чукотке я поймала себя на мысли:
«Странно, нелогично, вопреки всем нормам… но черт возьми, как же это здорово.»
А он, как будто услышав, сжал мою ладонь крепче. Без слов. Как всегда.
Лед, пельмени и вторые шансы
Хоккей стал для меня неожиданным откровением. Первая же игра, на которую он пригласил меня, развеяла все стереотипы. Частая смена таймов, динамичные перерывы – игра не успевала наскучить, удерживая внимание как искусный рассказчик. Я с удивлением ловила себя на том, что начинаю различать тактику игроков, предугадывать пасы. Правда, телевизионные трансляции так и не зацепили – только живой лёд, только адреналин, только общий восторг, который мы теперь делили.
Так началось наше взаимное проникновение в миры друг друга. Я коллекционировала монеты и стеклянные ёлочные игрушки – он терпеливо сопровождал мои поиски редких экземпляров, хотя блеск в его глазах появлялся лишь в отделе хоккейных атрибутов. Зато гастрономические эксперименты стали нашим общим языком. Он осторожно пробовал новые блюда, я же допрашивала официантов о составе, как следователь. Но когда мы вместе лепили огромные рыбные пельмени с форелью (наши фирменные «лопухи», способные насытить одной штукой), это превращалось в священнодействие и стало традиционным занятие и блюдом на январские праздники.
Наши различия странным образом создавали гармонию. Его молчаливость уравновешивала мою говорливость; моя общительность компенсировала его замкнутость. В путешествиях мы становились идеальным дуэтом: он планировал маршруты, я находила необычные места. Правда, вечерние киносеансы оставались его вотчиной – после тщетных попыток пробить его «платиновую подборку» я сдалась, обнаружив, что его вкус к фильмам на удивление точен. Хотя иногда, назло, хотелось настоять на своём – просто чтобы сохранить иллюзию контроля.
Тот роковой вечер начался с невинного звонка клиента. Поздний. После пары бокалов в пивбаре. Его ревность вспыхнула неожиданно – холодная, молчаливая, как зимний шторм.
– Останься. Поговорим, – умоляла я, но его лицо было каменным.
Последняя капля – его усмешка в ответ на мои слова «обратного пути не будет».
Выброшенные вещи. Удушающий бронхоспазм (первый в жизни, оставивший после себя аллергию как напоминание). Месяц мучительного молчания, где его гордые попытки «нелепо писать» сталкивались с моей непреклонностью. Таксисты с цветами, знаки внимания, которые сначала раздражали, потом – трогали.
Наша встреча в пасхальный вечер стала переломом. Я принесла домашний кулич, он – цветы. И тогда прозвучали главные слова:
– Мне казалось, ты играешь со мной как с щенком… Я звонила не потому, что цеплялась за тебя, а потому что не понимала – что случилось?
Его признание поразило: «Я был уверен, что ты всегда перезвонишь. Вёл себя по-дурацки». В этот момент что-то щёлкнуло – в его глазах, обычно таких нечитаемых, стояла искренняя боль.
Подвеска, которую он подарил мне тогда, стала символом нашего перерождения. Не как предыдущие украшения (те, что я в итоге обменяла), а именно эта – с гравировкой «Слушай своё сердце». Для меня, верившей в знаки, это было больше чем украшение.
Тот сложный период научил нас обоих цене слов. Он понял, что молчание может разрушить даже самое крепкое. Я осознала – ожидать, что партнёр прочтёт мысли, наивно. Иногда нужно пройти через тьму, чтобы научиться ценить свет.
«Самые крепкие мосты строятся из обожжённых досок», – подумала я, когда его пальцы впервые за месяцы осторожно коснулись моей ладони. А за окном таял апрельский лёд – медленно, неотвратимо, как таяла и наша обида.
Конфетно-букетный период 2.0 (с элементами аллергии, ипотеки и дизайнерского зуда)
Новый виток отношений начался так, будто кто-то нажал кнопку «улучшенная графика»: цветы стали ярче, прикосновения – таинственнее, а взгляды – такими, что хоть срочно снимай романтическую драму. Вроде бы всё знакомо, но в то же время – новое, острое, как перец чили в молочном шоколаде.
Я, конечно, наблюдала за этим с опаской, периодически отгоняя навязчивые мысли: «А вдруг опять?» Но доверие, как оказалось, можно не только потерять в один момент, но и собрать по кусочкам – если очень постараться.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.