Безмолвные осколки

Глава 1. Осколки Бытия

Воздух в кабинете Посла Душ был густым от напряженного ожидания. За тяжелыми бархатными шторами бушевал вечерний город, но здесь, в центре комнаты, время замерло. На полированном столе из темного дерева, между стопками дипломатических донесений и карт, лежали они – два свидетельства чуда.

Первое – тот самый, теплящийся ровным светом осколок, найденный Корбином. Второе – мрачный Собиратель Душ, чья вращающаяся воронка из теней казалась зловещим контрастом нежному сиянию.

Кай стоял, опершись руками о стол, его взгляд не отрывался от осколка.

– Они все здесь, – тихо сказал он.

– Все, кого это касается. Сайлас, Тереза, Лион, Айви, Лира… Идрис предупредил, что чем больше нас, тем стабильнее будет связь.

Корбин, прислонившись к косяку двери, мрачно хмыкнул. Его грубая, привыкшая к лесу натура плохо переносила эту кабинетную тесноту и тягостное ожидание.

–Тереза обещала, что Финни придет сразу, как закончит свои вычисления. Говорит, он не вылезает из лаборатории с тех пор, как мы ему сообщили.

Дверь бесшумно открылась. Первой вошла Айви, ее платье цвета ночи сливалось с тенями в углах. За ней, тяжелой, уверенной походкой,

– Сайлас и Тереза, а между ними – подросший Лион, с любопытством и надеждой в глазах. Они молча заняли места вокруг стола. Вопрос, витавший в воздухе, был задан без слов.

Кай взял Собиратель Душ и осторожно, с затаенным дыханием, поместил светящийся осколок в центр артефакта, в самое сердце вращающейся тени.

Произошло не взрыв, не вспышка. Мир… зазвучал иначе.

Из Собирателя вырвался веер тончайших лучей света – не ярких, а призрачных, мерцающих. Они пронзили стены комнаты, устремились в ночь, указывая направление. Десятки, сотни нитей, тянущихся в разные концы мира. Комната наполнилась тихим, едва уловимым гулом – симфонией потерянных душ.

– Великие Силы… – прошептала Тереза, прижимая руку к груди.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Финни. Его обычно безупречный пиджак был помят, волосы всклокочены, а в глазах горел огонь одержимого открытием. В руках он сжимал испещренный формулами свиток.

–Вы были правы! – выпалил он, не здороваясь.

– Это не просто энергетические следы, не эхо! Это… это невероятно!

Он подбежал к столу, его взгляд метнулся от сияющего осколка к мерцающим лучам Собирателя.

– Я провел анализ магической сигнатуры вашего осколка. И сопоставил ее с глобальными течениями магии за последние пять лет. Те аномалии, что мы списывали на последствия восстановления мира… Корбин, то, что ты видел в лесу… Они живые.

Он развернул свиток, показывая сложные диаграммы и схемы.

– Элис не просто разбила свою душу. Она… инкапсулировала свои самые сильные эмоции, свои ключевые качества. Каждый осколок – это не часть пазла. Это самостоятельное существо. Кристаллизовавшееся чувство. Со своей собственной силой и, возможно, волей.

Воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим гулом Собирателя.

– Существо? – нахмурился Сайлас.

– Что ты имеешь в виду?

– Представьте себе не объект, а… дитя, рожденное из самой сути Элис, – пытался объяснить Финни.

– Один осколок может быть ее безграничным состраданием. Другой – ее несгибаемой волей. Третий – той самой тихой грустью, что она всегда носила в себе. Они не просто светятся. Они чувствуют. Они, возможно, страдают, не понимая, кто они и что с ними произошло.

Корбин мрачно смотрел на лучи, уходящие в ночь.

–Значит, мы не охотники за сокровищами. Мы… собиратели потерянных детей.

– Именно! – воскликнул Финни.

–И это меняет все! Вы не можете просто найти их и силой запихнуть в этот… Собиратель. Их сила слишком велика. Если попытаться взять силой, осколок может просто разрушиться, или, что хуже, выпустить свою мощь наружу. Последствия могут быть катастрофическими.

Он обвел взглядом всех присутствующих, его лицо стало серьезным.

– Нам придется не просто найти каждую часть. Нам придется… исцелить их. Помочь им вспомнить, кем они были, чьей частью являются. Успокоить их горе, усмирить их гнев, ответить на их любовь. Только тогда, когда осколок обретет покой и понимание, он добровольно войдет в Собиратель Душ.

Кай медленно выдохнул. Он посмотрел на теплящийся в центре артефакта осколок – на тот, что был их надеждой. А теперь оказался лишь первой ступенью на невероятно сложном пути.

– Значит, это не охота, – тихо сказал Кай.

– Это паломничество. К каждому из них.

Он поднял взгляд на своих друзей, на свою семью. В их глазах читалось то же понимание, та же решимость.

Тогда мы исцелим их всех. Одного за другим. Ради нее.

Глубоко в недрах мира, на самом краю Хромии, где даже камень казался мертвым и забытым, зияла входом в заброшенную пещеру. Влажный, соленый воздух смешивался с запахом гнили и старой крови. В самом сердце этого каменного гробового склепа, в кромешной тьме, притаился он.

Создатель.

Некогда могущественный архитектор реальности, а теперь – израненное, обессиленное существо, зализывающее свои раны в добровольном изгнании. Его форма, некогда сияющая и совершенная, была теперь искривлена и покрыта шрамами, оставленными этими… этими Безсловными. Каждое движение отзывалось болью, напоминая о поражении, о потере Источника, что питал его силу. Теперь он был лишь тенью, пленником собственного бессилия и ненависти.

Внезапно, тишину разрезал не звук, а ощущение. Тяжелое, густое, словно воздух превратился в свинец. Тьма перед ним сгустилась, закрутилась в вихрь, и из нее проступила фигура.

Это была не материальная форма, а скорее, сгусток искаженного света и ярости. Она пульсировала багрово-черным сиянием, и от нее исходила такая мощь, что даже камни под ней трескались с тихим хрустом. В этой силе не было ничего созидательного – лишь чистая, необузданная разрушительность.

–Я чувствую твою боль, – прозвучал в его сознании голос, лишенный тембра и пола, лишь ледяная, режущая мысль.

–Я чувствую твою ненависть. Они отняли у тебя твое право. Они думают, что победили.

Создатель медленно поднял голову, его глаза, тусклые угольки, сверкнули интересом. Он не видел в этой сущности угрозы – он видел родственную душу.

– Кто ты? – его собственный мысленный голос был похож на скрежет камня.

– Я – возможность. Я – месть. Они ищут осколки. Они хотят собрать ее воедино, вернуть свою святую. Их сила будет расти с каждой найденной частью.

Сущность приблизилась, и Создатель почувствовал, как его шрамы заныли с новой силой, отзываясь на ее энергию.

– Я дам тебе силу. Силу, которой ты жаждешь. Силу, чтобы сокрушить их. А ты… ты поможешь мне собрать осколки. Быстрее их. Хитрее. Мы найдем их первыми. Твои знания реальности и моя… ярость. Мы – идеальные союзники.

Искушение было сладким, как яд. Сила. Месть. Возможность снова вернуть контроль, отнять у них их надежду. Это было слишком заманчиво.

Создатель с трудом поднялся на ноги, его искалеченная форма выпрямилась, впитывая обещание мощи, исходящее от сущности.

– Я слушаю, – прошипел он.

И в этот момент, глядя в самый эпицентр этого багрово-черного сияния, в эту пульсирующую сердцевину чистой ненависти, он узнал. Узнал уникальный узор, тот самый, что он чувствовал пять лет назад, в последний миг своего поражения. Это была не просто сущность.

Это была Элис.

Точнее, ее часть – осколок Гнева.

Глава 2. Правила охоты

Решение было принято молча, без лишних слов. Оно витало в воздухе с того момента, как Финн произнес свои роковые слова. Паломничество. Они не могли больше ждать.

Небольшой отряд покинул здание посольства в предрассветных сумерках, когда город только начинал пробуждаться, и его улицы были пустынны. Их планы были просты: используя Собиратель Душ как компас, выбрать ближайший и самый яркий из лучей и двинуться по нему.

Они прошли не больше пары кварталов, погруженные в свои тяжкие мысли, как вдруг из переулка к ним бросилась легкая, почти бесшумная тень. Это был один из Безсловных, молодой разведчик, его лицо было бледно от напряжения, а в глазах горел тревожный огонек. Он почтительно, но стремительно кивнул Сайласу и Каю.

– Лидер. Капитан. Мы получили донесения с южных застав, – его голос был сдержанным шепотом, но в нем слышалась сталь.

– Явления. Странные, необъяснимые. Искажения реальности, которые пляшут и меняют ландшафт. Местные говорят о вспышках света, рождающих из ничего цветы посреди пустыни, или о тихих зонах, где гасится любая магия.

Сайлас нахмурился, его опытный взгляд сразу уловил нестыковку.

– Аномалии бывают. Мир до сих пор залечивает раны.

– Так и мы думали, лидер. Но… это не просто слухи. Это уже товар, – разведчик сделал паузу, глотнув воздух.

– По всему югу, да и здесь, в городе, уже гуляют слухи. Говорят, что это не просто искажения. Говорят, что это чистые сгустки силы, подобной которой мир не видел со времен… ну, вы понимаете. Источники невероятной мощи. И многие гильдии – наемники, маги-авантюристы, коллекционеры – уже получили заказы на их поиск и извлечение. Цены баснословные.

Повисла тяжелая, ледяная тишина. Корбин сжал кулаки, и по его лицу пробежала тень ярости. Тереза закрыла глаза, словно помолившись. Лион смотрел на взрослых, читая ужас в их глазах.

Каю не нужно было смотреть на остальных. Он чувствовал то же самое – холодную волну отчаяния, смешанную с гневом.

– Кто-то опередил нас, – тихо, но четко произнесла Айви, ее голос был похож на звук ломающегося льда.

– Кто-то знает об осколках. И кто-то… специально превратил их в наживку. В приз для каждого алчного охотника за сокровищами.

– Они не знают, за чем охотятся», – прошептала Лира, прижимая руки к груди.

– Они думают, что это просто сила. Артефакт. Они… они попытаются взять их силой. Использовать.

Финни побледнел.

– Боже правый… Любая попытка грубого воздействия, любая попытка подчинить осколок… Он может не выдержать. Высвободить свою мощь. Или… или исказиться сам, и исказить того, кто к нему прикоснется.

Они стояли посередине города, и первый луч солнца упал на мостовую, но он не принес облегчения. Он лишь подсветил их лица, окаменевшие от осознания.

Гонка началась. Но это была не просто гонка за спасение. Это была гонка против времени и против армии невежд, которых натравили на хрупкие, страдающие души, даже не подозревая об этом.

Кай поднял голову, и в его глазах зажегся знакомый огонь решимости, но на этот раз отточенный, как лезвие.

–Меняем план. Мы не просто идем исцелять. Мы идем, чтобы опередить палачей.

Конечно. Вот сцена в пещере, которая идеально встраивается в общую картину и раскрывает вашу задумку.

Глубоко в недрах Хромии, в сердце заброшенной пещеры, воздух трепетал от сконцентрированной мощи. Искривленная фигура Создателя больше не была сгорбленной от отчаяния. Теперь он стоял прямо, его шрамы слабо пульсировали багровым светом, впитывая энергию, что исходила от его нового союзника.

Осколок Гнева, висящий в центре пещеры, был похож на дремлющее черное солнце. Его багрово-черное сияние отбрасывало на стены неверные, пляшущие тени, а тихий гул, исходящий от него, был слышен не ушами, а самой душой – это был скрежет сломанной надежды.

– Они двинулись, – прорезал сознание Создателя ледяной голос. В нем не было удивления, лишь удовлетворение.

–Маленькая группа спасителей. Они верят, что отправляются в паломничество.

Создатель медленно повернул голову, его угольки-глаза отражали пульсирующую сердцевину осколка.

– Значит, твой план сработал. Слухи разрослись.

Багровый свет вспыхнул ярче, и в нем заплясали искры злорадства.

– Слухи? Я не сеяла слухи. Я сеяла истину. Ядреную, обезличенную, лишенную всякого сострадания. Я шепнула в сны алчных магов о чистой, необузданной силе. Я послала видения лидерам гильдий о славе и богатстве. Я вложила в уши королям мысль о оружии, что переломит ход любой войны.

Сущность приблизилась к Создателю, и он почувствовал, как его собственная ненависть отзывается ей, усиливаясь.

– Они теперь видят то же, что и твои враги – сияющие маяки на своей карте. Но где твои «спасители» видят страдающие души, весь остальной мир видит лишь артефакты невероятной мощи. Приз, ради которого не жаль убить.

Создатель издал низкий, похожий на скрежет, звук – подобие смеха. Картина, которую рисовал осколок, была прекрасна в своем коварстве.

– Пусть их «паломничество» превратится в гонку. Пусть каждую дверь, в которую они постучатся, уже выломают. Пусть каждую тропу, по которой они пойдут, уже протоптали орды искателей приключений, жаждущих сорвать плод, не ведая, что он ядовит.

– Они будут вынуждены пробиваться сквозь толпы невежд. Тратить время, силы… рискуя, что какой-нибудь болван с заклинанием подчинения спровоцирует катастрофу, – с наслаждением протянул Создатель.

– Именно так, – голос осколка прозвучал как окончательный приговор.

–Пока они будут вытаскивать детей из-под обрушившихся стен, вызванных чужой жадностью, мы будем действовать. Нас не отягощает мораль. Нас не замедляет сострадание. Мы возьмем то, что нам нужно. Силу, что прячется в других осколках. И когда они, израненные и обессиленные, доберутся до финиша… их будет ждать не спасение, а мы. И новая, совершенная реальность, выкованная из Гнева.

Багровый свет заполнил пещеру, став почти осязаемым. Создатель вдыхал эту энергию, эту чистую, необузданную волю к разрушению. Его собственная сила, когда-то тратившаяся на архитектуру мироздания, теперь пробудилась с новой, уродливой целью – творить не для жизни, а для смерти.

–Одних дикарей-наемников будет мало, – проскрежетал он, и его голос заставил вибрировать каменные стены.

– Им нужен достойный противник. Или несколько.

Он протянул свою изуродованную руку. Тени у его ног зашевелились, поползли по его руке, как черные змеи, и смешались с багровым сиянием осколка. Из этого кокона тьмы и ненависти он начал лепить. Он не создавал плоть и кровь – он высекал саму сущность противодействия.

Первый охотник родился из тишины. Его форма была размытой, неясной, словно отражение в воде.

– Этот – «Эхо», – проговорил Создатель, вкладывая в него часть своей воли.

– Он станет их тенью. Он не будет обладать собственной силой. Сила Корбина станет его силой. Магия Айви – его магией. Скорость Лиры – его скоростью. Пусть они сражаются с самими собой и видят, как их же доблесть обращается против них.

Эхо молча склонил голову, его безликое «лицо» на мгновение отразило искаженные черты каждого из членов команды, словно пробуя их на вкус.

Затем Создатель выковал второго. Этот был грубым, тяжелым, воплощением бездумной силы. В его руках вспыхнуло оружие – не меч и не топор, а нечто вроде тупого серпа, сотканного из мерцающей, полупрозрачной субстанции.

– А это – «Палач», – произнес Создатель, и в его голосе прозвучала леденящая душу усмешка.

– Его клинок не режет плоть. Он рассекает души. Он может нанести рану, которую не излечит ни одно зелье. И он… хм… единственный, кто может случайно сделать то, о чем мы с тобой даже не смеем помышлять. Его удар может не просто ранить осколок… а развеять его в небытие. Навсегда.

Палач издал низкий рык, и воздух вокруг его лезвия задрожал, искажаясь, как над раскаленным камнем.

И, наконец, родился третий. Стройный, с плавными движениями, его лицо было приятным, но лишенным всякой искренности. В его глазах плелась паутина обещаний.

– И последний… «Искуситель», – закончил Создатель.

– Он не будет сражаться с ними в честном бою. Он будет шептать. Он найдет их самые темные тайны и самые заветные желания. Он предложит Сайласу власть, чтобы навести свой порядок. Он пообещает Корбину вернуть его лес нетронутым. Он предложит Лире знание о ее прошлом. Он будет предлагать им сделки, ценой которых станет их общая цель. Он посеет раздор, и они сами разрушат то, что пытаются построить.

Три охотника стояли перед своим творцом, безмолвные и готовые к служению.

– Идите же, – прошипел Создатель, и его воля, усиленная Гневом, хлынула в них.

– Найдите осколки. Уничтожьте тех, кто посмеет вам помешать. И принесите мне силу, что по праву должна быть нашей!

Три фигуры растворились в тенях пещеры, чтобы вынырнуть уже в мире живых. Гонка была начата. Но по правилам, написанным самой яростью Элис.

Глава 3. Первая кровь

Солнце поднялось выше, но тепла оно не принесло. Лишь безжалостно высветило пыль и трещины на камнях покинутого карьера на окраине города. Именно сюда, показал Собиратель Душ, вел самый яркий и самый близкий луч – трепетный, полный боли и страха.

Команда двигалась молча. Кай и Сайлас – в авангарде. Корбин шел чуть позади, его ладонь лежала на шершавой коре одинокого мертвого дерева у входа в карьер, словно он прислушивался к его последнему шепоту. Айви замыкала группу, ее пальцы перебирали воздух, сплетая невидимые нити маскировочных иллюзий вокруг отряда, Тереза, Лион и Лира шли в центре. Лион поддерживал свой щит укрепляя защиту команды, а Лира и Тереза не давали им ослабнуть.

– Никакой засады, – тихо констатировал Кай.

– Слишком тихо.

– Земля здесь… ранена, – глухо отозвался Корбин.

– Но жизнь еще теплится. Она напугана.

Они увидели его одновременно. В центре карьера, под скальным навесом, росло маленькое, чахлое деревце, и все оно было усыпано неестественно яркими алыми цветами, пульсирующими мягким светом. А между его корней, обняв ствол, сидела маленькая девочка – полупрозрачная, как утренний туман, и вся состоящая из того же дрожащего света. Ее плечи вздрагивали от беззвучных рыданий, а в широко распахнутых глазах застыл немой ужас.

Финн, бледнея, сделал шаг вперед, его ученый ум тут же начал анализировать аномалию.

– Боже милостивый… – прошептал он.

–Это не просто слияние. Это… симбиоз отчаяния. Смотрите – осколок не просто впился в дерево или в душу. Он стал мостом между ними. Дерево, умирая от жажды в этой пустоши, впитало её одиночество и страх. А её душа, ища хоть какую-то опору, вцепилась в последний живой якорь. Они не просто связаны. Они подпитывают страдания друг друга. Это осколок Страха быть покинутым. Самый что ни на есть буквальный.

Это и был источник луча – не призрак и не растение по отдельности, а единое, искаженное страдание. Душа ребенка, намертво сросшаяся с поврежденной природой, воплощала собой всю боль этого места.

– Осторожнее, – бросил Сайлас, и в его голосе впервые прозвучала не только тревога, но и жалость.

– Разъединить их – значит убить и то, и другое.

Из-за груды камней появились наемники. Трое, с жаждой в глазах.

– Видали? – хрипло просипел бородач.

– Целая поляна волшебных цветов! Состояние!

В тот момент, когда наемники ринулись к дереву, земля содрогнулась. Из-под камней выползли десятки скорпионов, ведомые невидимым зовом Корбина. Их ядовитые жала обрушились на наемников, заставляя тех отступить с криками ужаса.

– Лира, к дереву! Остальные, держим периметр! – скомандовал Кай.

Но именно в этот момент и появился Охотник.

Он возник не из тени, а словно из самого искаженного света, исходящего от цветов. Его размытая, безликая форма на мгновение обрела четкие очертания – плавные и гибкие, как у Айви, и в то же время дикие и угловатые, как у Корбина.

Эхо атаковал первым.

Он не стал кидаться в бой. Вместо этого он повторил жест Корбина. Но если Корбин призвал скорпионов, то из-под камней в стане героев выползли черные, полупрозрачные твари, сотканные из самой тени. Они облепили команду, не кусая, но сковывая движения.

Корбин почувствовал, как его собственная связь с фауной ослабевает, перехваченная и извращенная.

– Он… крадет мою связь с жизнью! – прорычал он, сжимая виски.

– И превращает ее в нечто мертвое!

Айви, отбиваясь от тварей, взмахнула руками, пытаясь создать иллюзию каменной стены между отрядом и Эхо. Но в тот же миг Охотник зеркально повторил ее движение. Перед героями взметнулась не стена, а зеркальная поверхность, в которой они увидели свои собственные, искаженные страхом и яростью отражения. Отражения вышли из зеркала и пошли на них.

Лион, до этого завороженно смотревший на цветы, инстинктивно вскинул руки. Вокруг него вспыхнуло мягкое серебристое поле – его щит. Двойники, шагнувшие в его зону, на мгновение замерли, ярость покинула их глаза, и они с недоумением огляделись, прежде чем рассыпаться в пыль. Но щит был мал, он не мог покрыть всех.

– Я… я не могу удержать всех! – крикнул мальчик, лицо его побелело от напряжения.

В этот момент запела Лира. Ее голос, чистый и высокий, подхватил «плач» дерева, о котором говорил Финн, и превратил его в мелодию защиты. Воздух вокруг команды сгустился, замедляя движения тварей и двойников. Но Эхо тут же отразил и это. Из его безликой груди вырвался пронзительный, диссонирующий визг, который рвал на части гармоничную песню Лиры. Она вскрикнула и замолкла, схватившись за горло.

– Он… копирует не только жесты, но и намерения! Саму суть способностей! – с ужасом прошептала Тереза. Она уже достала свою серебряную иглу, но не могла решить, что «зашивать» – разрывающуюся песню Лиры или дрожащий от перенапряжения щит Лиона.

Команда оказалась в ловушке. Они сражались с теневыми тварями и своими же двойниками, в то время как Эхо бесстрастно наблюдал, копируя и извращая каждую их способность.

– Прямая атака бесполезна! – крикнул Кай, отбиваясь от своего двойника.

–Он сильнее нашего объединенного удара!

– Его сила – в нас! Надо разорвать цикл! – крикнула Айви, уворачиваясь от щупалец черной фаланги.

И тут у Айви родился план. Она встретилась взглядом с Корбином и жестом показала на дерево и на себя.

Корбин понял.

Собрав волю, он перестал пытаться отобрать у Эхо контроль над тварями. Вместо этого он всей своей силой, частью бездны Элис, что дремала в нем, усилил жизнь в самом чахлом деревце. Дерево вздрогнуло, и его ветви на мгновение ожили, протянувшись к свету.

В тот же миг Эхо автоматически скопировал это усиление. Но у него не было связи с жизнью, только с искажением. Багровый свет цветов вспыхнул с ослепительной, болезненной силой, и дерево, не выдержав двойного напора энергии, стало стремительно чернеть и рассыпаться в прах.

– Нет! – вскрикнул Финн.

– Оно… оно гаснет! Его песня обрывается!

Именно этого они и ждали.

Пока Эхо был сфокусирован на Корбине и дереве, Айви сработала.

Она не стала атаковать его иллюзией-оружием. Вместо этого она сплела самую сложную и тонкую иллюзию в своей жизни. Она создала идеальную, абсолютно правдоподобную иллюзию… полного отсутствия магии.

Для Эхо, чье существование было целиком завязано на копировании магических и природных способностей, это стало ловушкой. Внезапно ему стало нечего копировать. Он замер, его размытая форма забултыхалась, как желе, лишенная внешнего импульса для подражания. Он оказался в пустоте.

Этого мгновения растерянности хватило.

– Тереза, теперь! – крикнула Айви, из последних сил удерживая сложнейшую иллюзию.

Тереза действовала молниеносно. Ее игла, которой она могла зашить рану на теле или разрыв в реальности, взметнулась в воздухе. Она не стала атаковать Эхо – вместо этого она быстрыми, точными движениями стала «зашивать» его связь с окружающим миром, с пространством, из которого он черпал силу для подражания. Это было похоже на то, как зашивают рот клоуну, лишая его главного инструмента.

Эхо затрепетал, пытаясь разорвать невидимые нити.

– Сайлас! – крикнула Тереза, лицо ее покрылось испариной.

Сайлас, не связанный только магией, а полагающийся и на свой клинок, которого Эхо до этого игнорировал как «неинтересного», рванулся вперед. Его меч, не несущий в себе никакой магии, чистая сталь, прошел сквозь размытую форму Охотника, которую Тереза на мгновение «пришила» к реальности, лишив возможности рассеяться.

Раздался звук, похожий на лопнувший пузырь и рвущуюся ткань одновременно. Эхо не крикнул – он словно испарился, оставив после лишь запах озона и тишину.

Иллюзия Айви рухнула, и она чуть не упала, но Кай успел ее подхватить. Корбин, бледный и истощенный, стоял на коленях перед тем местом, где было дерево. Теперь там лежал лишь маленький, потускневший осколок, похожий на обгоревший уголь. Лира, плача, пыталась допеть тихую колыбельную для уходящей жизни, но песня рвалась и глохла. Лион дрожал, опустив свой погасший щит. Финн стоял на коленях, беззвучно шепча молитву по усопшему.

Они победили. Но ценой уничтожения того, что пришли спасти.

Корбин поднял осколок. Он был холодным и мертвым.