Синдром косатки

Глава 12. Шаг за порог.

Снег шёл весь день, мягко и упорно, заваливая улицу белым саваном. Лев стоял у окна и наблюдал, как мир за стеклом теряет очертания, становится размытым, нереальным, как воспоминание. Тишина в доме была густой, медовой, нарушаемой лишь редкими комментариями внутреннего хора.

Система фиксирует изменение внешних условий. Вероятность нарушения коммуникаций: 15%. Рекомендовано проверить запасы.

Голос Стража звучал ровно, но без прежней безапелляционности. Он всё ещё собирал данные, анализировал, но его выводы теперь напоминали скорее прогноз погоды, чем военные сводки.

Смотри, как всё становится чистым! – восхищённо прошептал Мальчик. Как будто всё начинается сначала. Можно выйти? Ненадолго? Просто потрогать?

Выйти? – Тень издала звук, похожий на лёгкий, ледяной хохот. —  И утонуть в этом белом забытьи? Замерзнуть и уснуть? Неплохой конец, надо сказать. Куда поэтичнее, чем гнить заживо в четырёх стенах.

Лев не ответил. Его пальцы бессознательно чертили по запотевшему стеклу узор – спираль, уходящую в никуда. Он думал о соседке. Вышла ли она в магазин? Не замёрзла ли? Вернулась ли? Его собственная изоляция вдруг показалась ему не крепостью, а мышеловкой. Тихой, чистой, безопасной – и смертельной.

Проанализируй её маршрут, – вдруг попросил он. – Во сколько она обычно возвращается?

Наступила короткая пауза. Страж обрабатывал запрос.

В среднем, объект возвращается в промежутке между 11:47 и 12:13. Сегодня, с учётом погодных условий, вероятно опоздание на 7-12 минут.

Лев кивнул. Он посмотрел на часы. Без пятнадцати двенадцать. Он подошёл к окну в гостиной, откуда был лучше виден подъезд соседки, и замер в ожидании. Это было новое чувство – не страх, не одержимость, а тихая, щемящая тревога за другого. Незнакомая, почти чужая эмоция.

Она же взрослая, – пробормотал он, как бы оправдываясь перед самим собой. Она справится.

Взрослость не спасает от гололёда, сердечных приступов и бытовой глупости, – философски заметила Тень – Ты же знаешь.

Лев знал. Он продолжал смотреть. Минуты тянулись, тягучие, как смола. Снег не утихал. Тротуар заметало. Улица была пустынна.

Плюс тринадцать минут к среднему времени, – доложил Страж. Вероятность нештатной ситуации возрастает.

Сердце Льва сжалось. Он представил её – лежащей на обледеневшей тропинке, беспомощной, засыпаемой снегом. И никто не подойдёт. Никто не поможет. Потому что все сидят по своим норам, как и он.

Надо… надо выйти, – прошептал он, и сам испугался своих слов.

Риск неоправданно высок, – немедленно отреагировал Страж. Температура воздуха: -7. Видимость: низкая. Вероятность падения: 65%. Вероятность переохлаждения…

Заткнись! – резко оборвал его Лев. Впервые за долгое время в его голосе прозвучала не робость, а металл. – Она может умереть.

Все когда-нибудь умрут, – пропела Тень, но в её голосе не было привычного яда. Было лишь усталое согласие.  – И она. И ты. И я. Вопрос в том, хочешь ли ты быть тем, кто просто наблюдал?

Лев уже не слушал. Он шёл в прихожую. Движения его были резкими, порывистыми. Он натянул первое попавшееся пальто, старые ботинки на шнурках. Руки дрожали.

Протокол нарушен! – голос Стража достиг пиковой тональности. Код красный! Немедленное прекращение!

Но Лев уже не слышал. Он повернул ключ в замке. Щёлк. Ещё один. Цепочка. Дверь распахнулась.

На него обрушился мир. Не картинка за стеклом. А настоящий мир. Резкий, холодный, пахнущий снегом и выхлопными газами. Ошеломляющий гул города, приглушённый снежным покровом. Ветер, бьющий в лицо колючими снежинками.

Он замер на пороге, парализованный этой внезапной, оглушительной реальностью. Ноги подкашивались. В глазах потемнело.

Дыши, – прошептал кто-то. Не Страж. Не Тень. Его собственный голос. —Просто дыши.

Он сделал шаг. Потом ещё один. Снег хрустел под подошвами. Он дошёл до калитки, откинул тяжёлый засов. И увидел её.

Она шла по другой стороне улицы, медленно, осторожно, укутанная в свой платок, с зелёной сумкой в руке. Живая. Не упавшая. Не мёртвая.

Облегчение, острое и сладкое, ударило ему в грудь. Он прислонился к калитке, чувствуя, как дрожь проходит.

Она его заметила. Замедлила шаг. Её взгляд, усталый и ничего не выражающий, скользнул по его фигуре. На мгновение их глаза встретились. Всего на мгновение.

Лев не видел в её взгляде ни страха, ни удивления, ни любопытства. Была лишь лёгкая, мгновенная констатация факта: а, кто-то вышел. И всё.

Она дошла до своего подъезда, скрылась внутри. Дверь захлопнулась.

Лев стоял, как вкопанный. Ветер трепал его волосы. Снег таял на его горящем лице. Он был на улице. Один. И мир не рухнул.

Миссия завершена, – констатировал Страж. Голос его снова был ровным, но в нём слышалось лёгкое, почти человеческое изумление. Угрозы нейтрализованы. Рекомендован возврат на базу.

Мы вышли! – ликовал Мальчик. Мы сделали это!

Да, – тихо сказала Тень. – Сделали. Чтобы убедиться, что в спасении никто не нуждается. Какой прекрасный, ироничный жест. Прямо моё почтение.

Лев не слушал. Он смотрел на захлопнутую дверь. На пустую улицу. На падающий снег. Он чувствовал холод. Ветер. Влажность воздуха. Он чувствовал себя живым. Безумно, болезненно, оглушительно живым.

Он развернулся и медленно пошёл обратно в дом. Его шаги были твёрдыми. Он не бежал. Не летел в панике. Он нёс в себе это новое, хрупкое знание: он может выйти. Мир не убьёт его. По крайней мере, не сразу.

Он захлопнул дверь. Повернул ключи. Повис в привычной тишине. Но теперь это была тишина после бури. После действия. Она была заслуженной.

Он снял мокрое пальто, повесил его. Подошёл к раковине, чтобы помыть руки. Но остановился. Посмотрел на свои пальцы – красные от холода, влажные от растаявшего снега.

Он не помыл их. Он поднёс к лицу, вдохнул запах улицы. Холода. Свободы.

Завтра, – прошептал он. Я сделаю это снова.

Внутри всё замерло. Даже Мальчик притих.

Риск…– начал Страж.

Я знаю, – перебил его Лев. – Я знаю.

И впервые за долгие годы он почувствовал не страх перед риском. А его вкус на губах. Солёный. Острый. Как море.

Глава 13. Вкус воздуха.

Тишина после возвращения с улицы была иной – не гнетущей, а звонкой, наполненной отзвуками только что пережитого. Лев стоял в прихожей, и каждая клетка его тела вибрировала, словно натянутая струна. Он всё ещё чувствовал на лице колючие уколы снежинок, вкус зимнего воздуха на губах, хруст под ногами. Эти ощущения были такими яркими, такими реальными, что затмевали собой всё – и страх, и привычный уклад, и даже голоса в голове.

Биометрические показатели нестабильны, – констатировал Страж. Его голос прозвучал приглушённо, словно из-за толстого стекла. – Пульс: 112 ударов в минуту. Адреналин: повышен. Рекомендованы успокоительные процедуры.

Успокоительные? – Тень фыркнула, но без привычной едкости. —Да он наконец-то проснулся! Впервые за десять лет! Ты хочешь снова его усыпить?

Мы были снаружи! – восторженно повторял Мальчик. —Настоящие! И снег настоящий! И ветер!

Лев медленно снял пальто. Руки дрожали, но не от страха – от переизбытка чувств. Он поднёс ладонь к лицу, вдохнул запах шерсти, смешанный с запахом улицы. Это был не запах угрозы. Это был запах… жизни.

Он не пошёл мыть руки. Не стал проверять замки. Он прошёл в гостиную и опустился в кресло, всё ещё ощущая под ногами зыбкую неустойчивость снега.

Она меня увидела, – сказал он вдруг вслух. – Соседка. Она посмотрела на меня.

Визуальный контакт зафиксирован, – подтвердил Страж. —Длительность: 1,2 секунды. Оценка угрозы: низкая. Объект не проявил признаков агрессии или интереса.

Неинтересен ты ей, Лëвочка, – прошептала Тень. —Просто часть пейзажа. Как дерево. Как забор. Как всё в твоей жизни.

Но Лев покачал головой. Для него это был не просто взгляд. Это был мост. Хрупкий, мимолётный, но мост. Между его аквариумом и другим. Между двумя одиночествами.

Что я теперь делаю? – спросил он, глядя на свои дрожащие руки.

Жди, – сказала Тень. Жди, пока дрожь не пройдёт. Пока сердце не перестанет колотиться. Пока не поймёшь, что ничего не изменилось. Ты вышел и вернулся. Мир не рухнул. Но он и не стал другим. Он остался таким же равнодушным.

Нет, – возразил Лев. – Он стал… ближе.

Он встал, подошёл к окну. Снег всё ещё шёл, завораживающий в своей монотонной, белой тишине. Но теперь он видел в нём не угрозу, не изоляцию, а…красоту. Холодную, безмолвную, но красоту.

Проанализируй, – попросил он. – Не угрозы. Ощущения. Что я чувствовал, когда стоял на улице?

Наступила пауза. Страж молчал дольше обычного.

Данные сенсоров: холод. Влажность. Ветер скоростью 3 м/с. Тактильные ощущения: давление снега на подошву, покалывание на коже лица.

Он замолчал, словно осознавая недостаточность этих данных.

Эмоциональная составляющая: … не поддаётся точной оценке.

Он чувствовал себя живым, – тихо подсказала Тень. – Вот что он чувствовал. И это его напугало больше, чем любая угроза.

Лев кивнул. Да. Именно так. Он испугался этой жизни, этой интенсивности ощущений, этого внезапного, оглушительного чувства собственного существования.

Я хочу.. хочу запомнить это, – сказал он. – Не как угрозу. Как… опыт.

Он взял альбом и карандаш. Но вместо того чтобы рисовать улицу, снег, соседку, он начал рисовать себя. Своё лицо, каким оно было в момент выхода – испуганное, растерянное, но с широко открытыми глазами. Глазами, в которых впервые за долгие годы отразился не внутренний ад, а внешний мир.

Нарциссизм, – буркнул Страж, но без убеждённости.

Нет, – возразила Тень. – Самопознание. Первый шаг к тому, чтобы перестать быть призраком в собственной жизни.

Лев рисовал медленно, тщательно, вырисовывая каждую черту, каждую тень на своём лице. Он видел себя со стороны – не как объект наблюдения, а как человека. Слабого, испуганного, но – человека.

Завтра, – повторил он, не отрываясь от рисунка. – Я сделаю это снова.

Риск… — начал Страж.

Я знаю, – перебил его Лев. – Но я всё равно сделаю.

И впервые за долгие годы он почувствовал не страх перед риском, а нечто иное – предвкушение. Слабый, едва уловимый проблеск чего-то, что было похоже на надежду. Или на азарт.

Он закончил рисунок и отложил карандаш. На бумаге смотрел на него незнакомец с его глазами – глазами, в которых застыл ужас и изумление перед миром.

Кто это? – прошептал Мальчик.

Это я, – ответил Лев. —Таким, каким я себя никогда не видел.

Таким, каким ты стал, – поправила Тень. – Всего на несколько минут. Но это уже не исправить.

Лев подошёл к окну. Снег почти прекратился. Улица лежала под белым, нетронутым покрывалом. Чистая. Новая. Тихая.

Где-то там, за стеной, соседка, наверное, пила чай. Где-то ехал автобус с рыжей девушкой. Где-то кипела жизнь.

А он стоял здесь. В своей крепости. В своём аквариуме. Но теперь он знал, что дверь открывается. И что за ней – не только опасность. Но и нечто иное. Нечто, ради чего, возможно, стоит рискнуть.

Он глубоко вдохнул. Воздух в комнате показался ему спёртым, затхлым. Он подошёл к форточке, повернул ручку. Сначала с трудом – краска залипла. Но потом створка со скрипом поддалась.

В комнату ворвалась струя ледяного, свежего воздуха. Он пах снегом, свободой и расстоянием.

Лев закрыл глаза, вдыхая его полной грудью. Это было страшно. Это было опасно. Это было прекрасно.

Протокол нарушен, – прозвучал голос Стража, но в нём слышалась не тревога, а нечто иное – почти уважение. —Уровень угрозы: неопределённый.

Да, – прошептал Лев. – Неопределённый.

И в этой неопределённости было больше жизни, чем во всех годах стерильной безопасности. Он стоял у раскрытой форточки, и ветер трепал его волосы, и он чувствовал, как что-то внутри него – что-то давно замёрзшее и спящее – медленно, трудно, но начинает просыпаться.

Глава 14. Новый протокол.

Воздух, ворвавшийся через форточку, был не просто воздухом. Он был океанским дыханием – солёным, резким, незнакомым. Он наполнил комнату, вытесняя затхлость, застоявшиеся страхи, пыль забытых лет. Лев стоял, втягивая его в себя полной грудью, и чувствовал, как лёгкие, привыкшие к спёртой атмосфере его крепости, жадно расширяются, обжигаясь холодом.

Уровень кислорода повышен. Вероятность головокружения: 42%. Рекомендовано закрыть форточку и провести сеанс контролируемого дыхания. 

Голос Стража звучал настойчивее, но в нём уже не было прежней железной уверенности. Он был как старый пёс, пытающийся лаять на уехавшего хозяина.

Не закрывай! – взмолился Мальчик. —Пожалуйста! Так пахнет… жизнью!

Пахнет болезнями, – мрачно парировала Тень, но её голос тонул в свежем потоке. Пахнет чужими микробами, выхлопами, гнилью. Но да, жизнью. Они часто пахнут одинаково.

Лев не закрывал. Он прислонился лбом к холодной раме, чувствуя, как ветерок шевелит его волосы. Это было страшно. Это было непривычно. Но это не было паникой. Это было… пробуждение. Медленное, болезненное, как оттаивание после долгой спячки.

Он посмотрел на улицу. Снег перестал. Мир лежал чистый, застывший, заворожённый в своей зимней тишине. И где-то в этой тишине, за двумя стенами, существовала соседка с её зелёной сумкой и стеклянными бутылками. Существовала рыжая девушка из автобуса. Существовали тысячи других жизней, текущих своим чередом.

Они не знают, что ты есть, – прошептала Тень. Им всё равно. Ты – призрак. Наблюдатель. Тень на стене.

Но я вышел, – возразил Лев сам себе. —Я был там. И мир не рухнул.

Пока, – ядовито добавила Тень. – Пока.

Лев глубоко вздохнул и отступил от окна. Форточку он не закрыл. Пусть дышит. Пусть проветривается его склеп. Пусть в него проникает мир.

Он подошёл к своему креслу. На столе лежал альбом с его автопортретом – испуганным, широкоглазым. Он отвёл взгляд. Смотреть на себя было ещё больно.

Проанализируй, – попросил он. —Не меня. Цель. Зачем я вышел?

Цель: проверка состояния объекта «Соседка», – немедленно откликнулся Страж. – Миссия выполнена. Угрозы нейтрализованы.

Нет, – покачал головой Лев. – Не для неё. Для себя. Я вышел… для себя.

Воцарилась тишина. Даже Тень не нашлась что ответить.

Чтобы доказать, что могу? – продолжил он. —Чтобы почувствовать себя живым? Чтобы… перестать бояться?

Страх – базовая функция выживания, – заявил Страж. – Его подавление ведёт к повышению риска.

Но его преодоление – к жизни, – неожиданно парировала Тень. – К короткой, глупой, болезненной, но жизни. Добро пожаловать в клуб, Лев. Ты сделал свой выбор.

Лев закрыл глаза. Он чувствовал усталость – не привычную, утомительную, а приятную, мышечную. Как после долгой прогулки. Как после настоящего дела.

Что теперь? – спросил Мальчик. – Мы будем выходить каждый день?

Риск неоправданно высок, – начал Страж. – Частота контактов с внешней средой…

Мы будем выходить, – перебил Лев. Его голос прозвучал тихо, но твёрдо. – Не каждый день. Но… когда захочу.

Он сказал «захочу». Не «смогу». Не «решу». А именно «захочу». Это было новое слово в его лексиконе. Опасное. Революционное.

Протоколы требуют…

Протоколы изменятся, – сказал Лев. Он не повышал голос. Он просто констатировал факт.

Внутри всё замерло. Даже воздух из форточки словно перестал дуть, прислушиваясь.

Мятеж, – прошептала Тень с почти профессиональным восхищением. – Полномасштабный мятеж. Капитан смещён. Команда в замешательстве. Интересно, кто будет новым капитаном? Ты, Лëвочка? Или твой внутренний ребёнок? Или, упаси боже, я?

Лев не ответил. Он встал и подошёл к секретеру. Достал чистый лист. Взял карандаш – не красный, не простой. Синий.

И он начал рисовать. Не себя. Не соседку. Не улицу. Он начал рисовать дверь. Свою дверь. Открытую. А за ней – снег. Следы. И бесконечность.

Он рисовал медленно, тщательно, выводя каждую линию, каждый штрих. Он рисовал не страх. Он рисовал возможность.

Это опасно, – сказал Страж, но его голос звучал уже не как предупреждение, а как эхо. – Это изменение всех алгоритмов. Всех расчётов.

Да, – согласился Лев, не отрываясь от рисунка. – Но я устал от старых.

Он закончил рисунок и отложил карандаш. На бумаге была дверь. Открытая в мир. В неизвестность. В жизнь.

Он подошёл к форточке. Ветер стих. Воздух был чистым, ледяным, свежим.

Завтра, – прошептал он. – Я сделаю это снова.

На этот раз никто не стал его перебивать. Никто не стал спорить. Даже Страж молчал.

Лев стоял у окна и смотрел на засыпающую улицу. На тёмные окна соседки. На далёкие огни машин.

Он был в своей крепости. В своём аквариуме. Но дверь была теперь не заперта наглухо. Она была приоткрыта. Всего на щёлку. Но и этого было достаточно.

Достаточно, чтобы внутрь проникал воздух. И чтобы наружу – рано или поздно – мог выплыть он сам.

Косатка. Уставшая от кругов. Готовая к прыжку.

Глава 15. Прилив

Неделя, последовавшая за «бунтом», прошла в странном, подвешенном состоянии.

Лев не вышел снова. Форточка была закрыта на второй день по настоянию Стража, который, оправившись от шока, начал методично латать бреши в обороне, усиливая контроль над «внутренним периметром» – мыслями и ритуалами Льва. Но что-то было надломлено. Стекло аквариума дало трещину, и сквозь неё просачивалась вода настоящего мира – холодная, солёная, живая.

Лев ловил себя на том, что слушает. Не внутренние голоса, а звуки извне. Скрип шагов соседки по лестнице. Гул мусоровоза в понедельник утром. Сдавленный смех детей из соседнего двора. Эти звуки больше не были просто шумом, помехами, которые нужно фильтровать. Они были доказательством. Доказательством того, что жизнь идёт – без него, мимо него, но она есть.

Анализ акустических помех завершён, – голос Стража был ровным, но в нём появился новый, металлический отзвук. – Источник детского смеха: двор дома 25. Вероятность нарушения спокойствия: низкая. Угроза: минимальная.

Они играют в снежки, – прошептал Мальчик, прильнув к стеклу. – Строят крепость! Видишь? Можно я посмотрю?

Не рекомендовано. Визуальный контакт может спровоцировать ответную реакцию. Мы не готовы к социальному взаимодействию.

Социальному взаимодействию? – Тень язвительно рассмеялась. – Ты думаешь, они увидят это бледное лицо у окна и побегут с ним знакомиться? Они давно привыкли к этому дому-призраку. Для них он – страшилка перед сном. «Не шали, а то тебя заберёт сумасшедший из старой усадьбы».

Лев отступил от окна. Слова Тени, как всегда, били в цель. Он был невидимкой. Призраком. Даже для детей.

Но в тот вечер случилось нечто. Что-то маленькое и незначительное, что перевернуло всё с ног на голову.

Он сидел в гостиной, пытаясь читать старую книгу (протокол «Когнитивная стимуляция», пункт 4б), когда в дверной щели что-то шевельнулось. Белый конверт. Его просунули снаружи.

Лев замер. Сердце заколотилось с привычной, животной силой.

Код жёлтый! Неопознанный объект на территории! – завопил Страж. – Вероятность заражения: высокая! Не прикасаться! Оставить для дезинфекции!

Письмо! – обрадовался Мальчик. – Может, это от рыжей девушки? Или от соседки?

Соседка, – фыркнула Тень. – Написала тебе любовное послание. «Дорогой затворник, я всё видела. Ты мне нравишься. Давай поженимся и будем вместе пить кефир».

Лев медленно подошёл к двери. Конверт был простой, белый, без марки. На нём было выведено неровным, дрожащим почерком: «Льву. От соседки, Анны Сергеевны».

Он не дышал. Мир сузился до этого клочка бумаги.

Настоятельно рекомендую изолировать объект! – давление Стража в висках стало физическим. – Это провокация! Возможный носитель биологической или химической угрозы!

Но она же написала имя! – возразил Мальчик. – Она знает, как тебя зовут!