Лето. Чума. Демократия

– Так, коллеги, на этом встречу завершаем! Виктор Петрович, мы вас поняли! Как подготовим материалы – доложим! Созвонимся! Коллеги, за мной!

Он схватил Карину за рукав и почти вытолкал из кабинета.

Виктор Петрович так и остался стоять у окна, глядя вслед удаляющимся консультантам. В воздухе витал терпкий шлейф духов Никитиной и запах страха Комарова. «Может, сами сбегут?» – с слабой надеждой подумал он, но в глубине душе понимая, что эта битва только началась.

***

Рабочее место питерским консультантам выделили в отдельно стоящем одноэтажном домике на территории рыбозавода. Строение было возведено для столичных ревизоров, наведывавшихся с проверками. В самой большой комнате-гостиной, напоминавшей кают-компанию, разместилась Ульяна Крылова, а две других, тесных и безликих, заняли Никитина и Комаров.

Сейчас Карина восседала на кожаном диване в гостиной, с невозмутимым видом попивая чай из фаянсовой кружки. Вокруг нее, словно заведенный, яростно наматывал круги Комаров. Его лицо пылало багровым румянцем, а взгляд метал молнии.

– Карина, ты что, нас позорить перед заказчиком приехала? Такие товарищи не любят, когда с ними свысока разговаривают! – выпалил он, едва сдерживая ярость.

– Каким, Феденька, тоном? – лениво протянула Карина, ставя кружку на стол.

– Вот пожалуется он в Москву, и нас с кампании вышвырнут! – зашипел Комаров, наклоняясь к ней.

– Ну, значит, поедем домой. Разве не ясно? Если он такой нежный, стоит ли ему в депутаты соваться? – Карина махнула рукой, словно отгоняя назойливую мошку. – Человек – суровый производственник. Он привык общаться с рабочими, а не с питерскими пиджаками. Указы он воспринимает только из Москвы, а нам передали указ – его избрать. Всё просто.

С этими словами она плавно поднялась и, не удостоив его больше взглядом, направилась в свой кабинет.

Комаров, оставшись в одиночестве, развернулся к Ульяне. Та сидела, уткнувшись в экран ноутбука, и яростно стучала по клавиатуре, будто выбивала шифр.

– Нет, ты видела это? У неё каждый раз такие фокусы?

Крылова медленно подняла на него взгляд, в её зеленых глазах читалось спокойное недоумение.

– Я тоже не вижу проблемы, Федя. Карина не хамила. Она говорила с ним на его языке. Прямо и без реверансов.

Фёдор, словно волчок, развернулся на каблуках, желая парировать, но лишь бессильно махнул рукой, смиряясь с их солидарностью.

– Ладно… Кстати, сегодня Андрей Дятлов должен подъехать. Тоже наш, питерский. Будет работать с агитаторами. Ты не знаешь, как он работает?

В этот момент из своего кабинета высунулась Карина, облокотившись на косяк двери.

– Федя, прекрати трястись, – голос её звучал почти нежно, но каждый слово било точно в цель. – И, ради бога, не приходи больше на совещания к заказчику с перегаром. А то он в Москву пожалуется… и выгонят именно тебя.

Комаров покраснел так, что казалось, вот-вот лопнут капилляры. Он открыл рот, чтобы излить возмущение, но лишь беспомощно запыхтел, словно перегретый паровоз, и снова уставился на Ульяну. Та же, погруженная в документы, делала вид, что ничего не замечает, лишь уголки её губ чуть дрогнули.

***

Елена Зиновьева неспешно шла из школы домой, вдыхая горячий воздух, напоенный запахом полыни и далекого моря. В кармане её строгого платья отозвался телефон короткой вибрацией. Она достала его и прочла сообщение: «К вашему главному конкуренту Котову сегодня приехали питерские политтехнологи. Будут вести его кампанию.»

Тень неудовлетворения скользнула по её лицу. Она медленно опустила телефон, её пальцы сжали корпус так, что костяшки побелели.

– Всё-таки Котов идет в депутаты… – тихо пробормотала она, глядя куда-то вдаль, на краснеющие на закате крыши. – Ну-ну, господа столичные штукари… Поглядим, какие у вас тут фокусы получатся.

***

Глава 3.

Машина Котова плавно скользила по набережной, разрезая густой, пропитанный солью и жаром воздух. В салоне тихо переливалась джазовая мелодия. За рулём, как всегда, сидел невозмутимый Серёжа, рядом с ним – Котов, а на заднем сиденье расположились Карина и заводской фотограф Костя. Никитина смотрела в экран своего телефона, и не замечала пристального, заинтересованного взгляда Кости. Внезапно Котов обернулся с переднего сиденья, сдёрнул с подбородка маску, словно ему не хватало воздуха, и, немного покраснев, сказал:

– Карина Сергеевна, вы уж на меня не обижайтесь! Я человек прямой, всегда говорю, что думаю.

Карина подняла глаза от телефона и в зеркале заднего вида поймала насмешливый, почти отеческий взгляд водителя Серёжи. Тот, встретив её взгляд, поджал губу и одобрительно кивнул, будто говоря: «Не обращай внимания, у него всегда так».

Никитина перевела взгляд на Котова. Его лицо пылало под загаром.

– Я ж производственник, колхозник! Всю жизнь с мужиками. Привык по-простому. Вон, Костян подтвердит! – он ткнул пальцем в сторону фотографа.

– Так точно, Виктор Петрович! Всё именно так! – тотчас откликнулся Костя, вытягиваясь в струнку.

– А я и не обижаюсь, Виктор Петрович, – спокойно парировала Карина. Но, встретив её ясный, холодновато-синий взгляд, Котов почему-то не поверил. В этих глазах он прочитал не обиду, а скорее… снисходительную оценку.

Они шли по раскалённому песку, увязая по щиколотку. Виктор Петрович, Карина и Костя искали удачную локацию для агитационных фото. Солнце палило немилосердно.

– Ну, может, здесь? На фоне нашего нового судна? «Решительный»! – Котов широким жестом указал на стальную громадину у пирса.

Карина, поворачиваясь, резко споткнулась о ржавый обломок троса, скрытый в песке. Она пошатнулась, машинально выбросив руку вперёд в ожидании опоры. Но Котов, увлечённо разглядывая «Решительного», не двинулся с места. Карина шлёпнулась ему прямо под ноги.

– Знаете, Виктор Петрович, – сквозь зубы процедила она, пытаясь подняться и отряхнуть испачканные колени, – когда женщина падает и протягивает руку, это не художественный жест. Её положено поддержать!

Только тут Котов опомнился. Он мгновенно подхватил её под руки, поднял с песка, как перышко.

– Карина! Прости, старый дурак, засмотрелся! Не ушиблась? Ну и нарядилась – на каблуках по пляжу ходить! Тут же одни железяки!

– Я всегда на каблуках, – отрезала Никитина, сметая песок с ладоней. – Это моя боевая форма.

«Какой же я бестолковый осёл!» – пронеслось в голове у Котова. Смущённо пропустив Карину вперёд, он зашагал к «Решительному».

– Виктор Петрович, встаньте вот сюда! – скомандовал Костя, припадая к видоискателю. – Карина, посмотрите, ракурс хороший?

– Да, но воротник надо поправить, – отозвалась та, изучая Котова через объектив. – Он завернулся.

– Сделайте одолжение, я не вижу, – попросил Котов, замирая в неудобной позе.

Карина подошла вплотную. Её пальцы, прохладные и уверенные, мягко коснулись его шеи, разглаживая ткань. Котов смотрел сверху на её склонённую голову, на тонкую шею, чувствуя лёгкий аромат её духов – ничего общего с запахом рыбы и мазута. Их взгляды встретились на секунду.

– Всё, отлично! – она отступила. – Костя, работаем! Виктор Петрович, скажите: «Сельдь!»

– Сельдь! – бодро и чуть неестественно выкрикнул директор.

Затвор камеры застрекотал. Карина, скрестив руки на груди, наблюдала, как её кандидат старательно изображает успешного хозяйственника, которому не страшно доверить управление городом. На её губах играла едва уловимая улыбка. «А ведь симпатичный… этот наш производственник», – мелькнула у неё мысль, и она сдержанно кашлянула в кулак. В это время Котов замахал ей руками, привлекая внимание:

– Ну как там? Вы вообще контролируете процесс, Карина?

– Во! – Никитина показала ему большой палец, и в её глазах на мгновение вспыхнул озорной огонёк. – Всё под контролем. Не отвлекайтесь

***

В гостиной штаба сидели Фёдор Комаров и новоприбывший Андрей Дятлов – лысый, грузный мужчина с бегающими, как у затравленного хорька, глазками. Дятлову поставили стол напротив Ульяны Крыловой, и сейчас он перебирал ворох бумаг, который вручил ему Комаров.

– Он вообще как, Федь, избираемый этот наш Котов? Социологию делали? – Дятлов хрипло кашлянул, откладывая в сторону папку.

– Тут, брат, двояко всё, – Комаров потер виски. – С одной стороны – видный хозяйственник, градообразующее предприятие, зарплаты белые, люди сыты, забастовок не было. С другой – антирейтинг змеится, как та самая тина у берега. Завод, понимаешь, море портит. Акции по зарыблению – это хорошо, но запах мазута и рыбьей чешуи в порту перебивает всю их благотворительность. На этом «зелёные» и будут играть.

– Активисты – это нам как серпом по.., – мрачно констатировал Дятлов, сгребая бумаги в стопку.

– Ох, как мне тяжко-то… – простонал Фёдор, поднимаясь с кресла.

– Южные вина или чума? – пошутил Андрей, щурясь.

–Настойки… – махнул рукой Комаров, наливая себе стакан воды трясущимися руками.

Карина сидела в своём кабинете, уткнувшись в экран ноутбука. Её пальцы порхали по клавиатуре, выстраивая стратегические параграфы. Дверь с скрипом открылась, и на соседний стул тяжело рухнула Ульяна, шмякнув на стол увесистую папку с документами.

– Где пропадала? – спросила Карина, не отрывая взгляда от текста.

– В избиркоме, милочка! Господи, сейчас там такая духота, хоть топор вешай! – Крылова схватила со стола первую попавшуюся пачку бумаги и принялась яростно обмахиваться. – Применив профессиональные навыки и неистощимое природное обаяние, выудила кое-что о наших дорогих конкурентах.

Карина оторвалась от монитора и резко развернулась к коллеге.

– И? – её брови поползли вверх.

– Главная конкурентка – Елена Зиновьева, эко-шиза, школьная учительница и просто оголтелая оппозиционерка. Далее есть некто Лимонов. И угадай, кто его избирать приехал? – Ульяна хищно прищурилась.

– Не томи!

– Гусаровские!

– Фу, какая мерзость! – Карина скривилась, будто почувствовала неприятный запах.

Имя Павла Гусарова было известно далеко за пределами Петербурга. Человек-тень, вхожий в самые высокие кабинеты, он опутал страну паутиной СМИ, телеграм-каналов, ботоферм и собственных политтехнологов, которых забрасывал в регионы для поддержки «своих» кандидатов. Его метод был прост и циничен: находил ресурсного претендента на мандат, вкладывался в его кампанию, а после выборов получал послушного проводника своих интересов в местной власти. Надежной гарантией лояльности новоиспеченного депутата служила особая папочка в гусарском сейфе, где аккуратно подшивался свежесобранный компромат.