Предания Хансана. Песнь о красоте Белой горы
- -
- 100%
- +
– Новость о том, что у тебя есть личная ведьма, разлетится быстрее, чем посол достигнет столицы. – сказала Соль, стоило ей покинуть зал, оставляя за спиной шёпот и пересуды о своей сущности, о связи с наследником, обо всём, что вообще могли придумать человеческие умы.
Она не любила выходить к людям и делала это крайне редко, потому что те слишком много болтали, показывали пальцем и создавали о ней сказки и небылицы. Соль привыкла к своему одиночеству лишь из-за того, кем родилась. По крайней мере, её, обросшую страшными легендами, никогда не беспокоили. До этих пор.
В просторном помещении, куда вслед за ведьмой вошёл Тэен, они остались вдвоём – молодой господин даже Сона попросил остаться за дверью. Атмосфера сгустилась, когда наследник поймал её взгляд. Никто и никогда не смотрел на него так. Но как именно «так» – Тэен пока не мог описать.
– Скоро я отправлюсь в столицу. Ты должна поехать со мной, чтобы выполнить свою часть сделки, – Тэен склонил голову, ощущая непривычный жар от дёрнувшихся в усмешке губ ведьмы. – И коль скоро мы заговорили о сделке… Скажи, что ты имела в виду, говоря, что твоя цена – это я? Моя душа? Годы жизни? Имя? Что именно тебе нужно?
Соль прошла в очередную комнату следом за мужчиной. Этот человек был крайне интересным, почему-то Тэен занимал все её мысли, всю её сущность. Понять это было сложно, но она привыкла доверять своим ощущениям, а не одной лишь голове. Всё в ней слишком естественно тянулось к человеку, который был так хорош собой. Тёмные волосы стелились по широким плечам, большие глаза придавали очарования, однако резкий подбородок и общие черты выдавали его статус. Обычные люди не были столь утончёнными и грациозными. Тэен выглядел истинным правителем. Оставалось только помочь ему занять своё место.
Соль не сводила с наследника взгляда, наслаждаясь всеми эмоциями, отражавшимися на его лице. Непонимание, озарение, смущение, страх, интерес, любопытство. Тэен был открытой книгой, по которой ведьма вычерчивала новые главы, букву за буквой, зная, что точка будет ещё не скоро.
Чужие слова заставили её губы растянуться в ухмылке. Должна… Никто никогда не использовал это слово по отношению к ней, лесной ведьме, сильнейшему существу вблизи Белой горы и за её пределами. Однако этот человек оказался первым во многом. Первым, кто прошёл через лес к её дому. Первым, кто относился к ней так – без капли страха.
– Что я имела в виду? – Соль сделала шаг вперёд, приближаясь к наследнику. И пока тот пятился назад, она шла вперёд, останавливаясь лишь когда его спина наткнулась на стену.
– Твоя душа, твоя жизнь, твоё имя…
Ведьма словно задумалась над его словами, продолжая разглядывать молодого мужчину перед собой. По крайней мере, судьба оказалась к ней благосклонна, подарив такого человека. Чья красота могла свести с ума, могла стоять наравне с морскими или лесными созданиями. Кто был так же прекрасен, как луна.
– Нет, Тэен, ты не понял. Мне нужен ты. Весь и целиком. Ты станешь моим мужем, как только объединишь земли и назовёшь себя императором династии Кан.
Объяснять было бы слишком долго и бессмысленно. Таковы уж были человеческие умы – запоминали так мало и хранили в себе так недолго. Показать было проще.
Соль подалась вперёд, одной рукой надавливая на крепкую шею, чтобы юноша не смел отстраняться. Их губы сомкнулись одновременно с разрядом, прошедшим по телам обоих. Два мира наконец-то соединились вместе и стали одним целым. Так правильно. И так приятно.
Только Соль не была терпеливой, не была простой женщиной. Она была жадной до страсти и удовольствия, поэтому их, казалось бы, невинный поцелуй быстро перерос в нечто иное. Её язык жадно изучал чужой рот, не позволяя и пискнуть вопреки. Пока одна рука продолжала сжимать его шею, вторая скользила по крепкому телу, распахивая края традиционного ханбока, обжигая кожу на груди и рельефном животе.
Глубину фразы «мне нужен ты» Тэен почувствовал резко и всем телом: вначале в области шеи, на которую давили неожиданно сильные для такой комплекции пальцы, после – на губах. Мужчина не понимал, что с ним творят. Он просто не мог не ответить, не мог не простонать от её напора. Наследник убеждал себя, что этот звук был непроизвольным, а если и так, то выражал лишь возмущение и протест. Но отмазка перестала работать, как только полы ханбока и исподних рубах распахнулись, и его кожа опалилась её пальцами.
Они были холодные? Или горячие? Тэен терялся в ощущениях, которые диктовали ему разные смыслы и реакции, поэтому лишь заломил брови, позволяя чужому языку дарить незнакомые чувства. Лишь яркая вспышка боли заставила наконец найти рукам применение – они упёрлись в её плечи в попытке оттолкнуть, но ведьма сама решила, когда насытиться
Соль продолжила бы и дальше, позволила себе больше. Но вкус чужой крови отрезвил её разум. Она кусала его красивые губы словно обезумевшее создание. Её взгляд стал ещё темнее, чем был до этого. И ей понадобилось слишком много сил, чтобы отстраниться.
– Твоя девственная кровь такая вкусная… Сложно поверить, что за столько лет ты ни разу не познал удовольствия. Но мы не будем спешить. Она ещё может мне понадобиться.
– Уж явно не тебя для познания удовольствия ждал, – Тэен отёр губы тыльной стороной ладони, хмурясь на кровь, что не переставала сочиться из неприятно щипающей ранки. – Я могу озолотить тебя, одеть в шёлк и парчу, а тебе нужно только… это? Твоё право. Но если захочешь передумать – дай мне знать.
Соль провела языком по губам. И на одно лишь мгновение, на одну секунду наследнику могло показаться, что язык этот был не человеческий, а змеиный, но она быстро спрятала его, вскинув брови.
– Мне ни к чему твои богатства. Это человеческая блажь, не моя.
Соль чуть отошла в сторону, позволяя Тэену высказывать своё неприятие и поправлять одежды. И всё же должна была заметить, что молодому наследнику очень шёл подобный вид – растрёпанный и зацелованный.
– Запомни, Тэен, ты согласился на сделку, не я. Твоё тело и твоя душа принадлежат отныне мне. Нарушишь договор – быть беде.
Тэен запахнул края одежд, чуть приводя себя в порядок, и позвал Дана. Тот испугался вида своего господина: чуть всклоченные волосы, дикий взгляд и кровоточащая губа.
– Господин, у вас всё хорошо? Вам нужна помощь? – Парень потянулся к эфесу катаны, но Тэен остановил его руку, вернув оружие в ножны.
– Помощь нужна не мне, а тем несчастным в чистилище, – Тэен дёрнул головой в сторону заднего дворика, где уже разводили костры. Наследник повернулся к донельзя довольной ведьме. – Желаешь остаться в моём доме на ночь? Я велю подготовить покои. Завтра утром ты мне в любом случае понадобишься – хочу испытать тебя в бою, ведьма.
– На кой мне личные покои, когда есть твои? – Чужие слова явно веселили Соль.
При Дане она не стеснялась в выражениях. Лишь при чужих людях была готова называть наследника Господином. Чтобы все слышали. Чтобы все почитали его так же.
– Вынуждена отказаться. Меня ждёт дом. И моя кобыла, которой твои люди даже не дали воды. Не самое лучшее приветствие, не так ли? Вспомни, даже я позаботилась о ваших лошадях.
Соль словно видела весь мир. Сквозь стены, дома, пространства. Сквозь иные миры. Она видела всё вокруг. Но при этом знала, что были те, кто видел больше.
– Коль не боишься леса, мой дом для тебя открыт. Ты должен быть один, нечего шастать ко мне со своей свитой, – сразу же предупредила она его. – Однако этого можешь взять. – Ведьма указала головой на слугу. – Будет, чем развлечь нимфу.
Соль снова хитро сузила глаза, улыбнувшись.
– Заодно проверим, на что ты способен, мой Господин.
Она даже поклон отвесила, явно насмешливый. Одним плавным движением накинула на себя капюшон и вышла из помещения. Оседлала бедную кобылу, пообещав ей дома вкусных яблок, и помчалась обратно в лес под гул напуганной её появлением толпы. Это бы забавляло, будь она помладше хотя бы лет на пятьдесят, но теперь не вызывало никаких эмоций.
Когда-то Соль говорили, что с годами, которые бежали как муравьи к себе домой, один за другим, можно перестать чувствовать вкус жизни. Она была не настолько стара, чтобы его потерять. Но вкус этот начал приедаться. Однако теперь, с появлением Тэена, Соль ощущала на языке терпкость, сладость и приятное послевкусие. Тэен был спелой вишней, манящей своей сочностью. А Соль больше всего на этом свете любила вишнёвый пирог.
– Даже не вздумай что-то спрашивать, – прошипел Тэен своему слуге, всё ещё стоявшему в шоке от вопроса ведьмы о покоях. Дан, конечно, знал, что к его господину в постель желали попасть многие, но ещё никто не считал её своей, как эта нахальная, пусть и пугающая девушка. Не меньший шок у Дана вызвало и упоминание нимфы. Это то странноватое молчаливо-наблюдающее существо, которое караулило дом ведьмы в прошлый раз? Силы небесные, почему Дан не мог отказаться от этой поездки? Благо, господин поедет днём, а не ночью: он хотя бы разглядит эту нимфу. – И скажи прислуге, чтобы запомнили эту гостью и её лошадь. Давать лучшего корма, ухаживать и следить так, будто всё её – моё. И сегодня меня больше не беспокой.
Тэену было всё равно и на гремящий в залах праздник, и на запах горящей плоти, что возносился к небесам, рассказывая о свершившейся каре. Тэену не было всё равно только на своё не желающее найти успокоение сердце, что стучало торжественными литаврами, стоило лишь вспомнить о поцелуе.
Уже в постели, в сотый раз прокручивая это воспоминание и подавляя такое ненужное волнение, Тэен вдруг подскочил. Поцелуй затмил всё восприятие реальности, которое только-только смогло к нему вернуться. Ведьма сказала о.… свадьбе? Женитьбе с ней? Как это вообще возможно? Но ладно, после поцелуя Тэен мог себе представить ведьму в качестве своей жены для грешных дел, но та ведь сказала, что он станет… императором? Что за бред? Наследник убеждал себя, что гадания – вещь неточная, будущее – зыбкое пламя, которое расходится от неверного удара дланью настоящего, и с этими мыслями шагнул в некрепкий, чуткий сон.
***
Ведьма добралась до дома лишь к сумеркам, когда кроны деревьев расступались перед ней, позволяя наслаждаться звёздным небом.
– Я ведь обещала вернуться.
– Ты долго. – Наму сидела на пороге её дома, в котором всё так же топилась печь.
– Ним надо было отдохнуть, они даже не предложили ей воды.
– Отвратительные люди.
Наму знала, о чём говорила. Она родилась вместе с этим лесом, с первым деревцем, и была стара, как самый древний дуб у подножия Белой горы. Нимфа видела так много, что имела своё представление обо всём, что происходило вокруг.
Наму поднялась на ноги и подошла к кобыле, доставая из кармана яблоко. Соль позволила ей позаботиться о лошади, пока сама прошла в дом, чтобы приготовить ужин. Ведьма не отведала ни крошки с самого утра. В первую очередь Соль занялась дичью, распотрошила кролика, что попался в силки, и которого, вероятно, принесла Наму. И отправила того на костёр. Замесила тесто для лепёшек. Ведьма подумала о том самом вишнёвом пироге, но оставила его на завтра, в конце концов, за вишней надо было идти.
Соль и Наму провели весь вечер за разговорами. Ведьма рассказала, что завтра придут гости. А после отправилась спать, оставляя дриаду наедине со своими мыслями. Лесное существо могло уснуть, лишь если бы уснул сам лес. Пока он жил, жила и сама Наму. Но чувство тоски не покидало её. Она прожила так много времени, и большинство провела в одиночестве, пока в лесу не появились далёкие предки Соль. Теперь той предстояло уйти. И нимфе было тяжело принять своё вновь одинокое будущее.
Наму укрыла колдунью получше, погасила свечи, очаг и вышла из дома, наслаждаться бесконечным течением собственной жизни и тёмным покоем леса.
Глава 2
Солнечный свет, тёплый и густой, как мёд, заливал покои Тэена, играя бликами на лакированной поверхности стола из тёмного дерева. Воздух был напоён ароматами утренней трапезы – дымным, сытным и чуть острым. Комната дышала спокойным достоинством: на стенах висели свитки с иероглифами, означающими «Сила» и «Справедливость», а у двери стояла пара изящных ваз – намёк на богатство, которое не выставлялось напоказ, но и не скрывалось.
Тэен сидел за столом, его осанка была безупречной даже в уединении. Перед ним стояли простые по форме, но дорогие сервизы из тёмной керамики. В глубокой пиале дымился ароматный рис, рассыпчатый и белоснежный. Рядом, в небольшой чаше, золотился прозрачный бульон с нежными ломтиками варёной курицы и зелёным луком – лёгкий, но насыщенный.
Главным блюдом была запечённая рыба, поданная на продолговатом блюде. Её кожа хрустела, а сочная мякоть легко отделялась палочками. К ней подали пиалу с тушёными овощами – морковью, побегами бамбука и грибами, томлёными в соевом соусе с кунжутным маслом. Запах согревал своей многослойностью.
Отдельно, в маленьких фарфоровых соусниках, стояли острая паста из красного перца и соевый соус с имбирём – чтобы Тэен мог сам выбирать вкус. И, как дань утру, на краю стола дымилась чашка зелёного чая с тонким, травянистым ароматом.
Он ел неспешно, движения палочек были точными и уверенными. Завтрак был не просто едой – это был ритуал, напоминание о положении Тэена. Каждый кусок, каждый глоток чая будто говорил: «Ты – будущее этой земли. Ты должен быть сильным». Его взгляд, устремлённый в окно на просыпающуюся деревню, был твёрдым. Наследник готовился к новому дню, к новой встрече с той, чьё присутствие уже изменило привычный ход его жизни.
Едва позавтракав и убедившись, что последствия вчерашнего пира во всех их проявлениях убраны и ничего, кроме горстки пепла – и покрытой коростой ранки на губе – не напоминало о событиях вечера, наследник велел запрягать лошадей.
Тэен стоял в прохладной полутьме оружейной комнаты, где воздух пах деревом, маслом и сталью. Лучи утреннего солнца, пробиваясь через резные решётки окон, выхватывали из мрака то клинок меча, то рукоять кинжала. Наследник двигался неторопливо, с привычной уверенностью человека, рождённого среди этих вещей. Его пальцы скользнули по ножнам главной катаны – длинной, с изящной гардой, передававшейся в его роду от отца к сыну. Удивительно, что Гоныль когда-то подарил ее ему, а не старшему брату Тэена.
Наследник пристегнул катану к поясу, затем выбрал укороченный вакидзаси – для ближнего боя, а в сапог бесшумно упрятал маленький танто. На всякий случай. Лес у Белой Горы не прощал беспечности.
Взгляд Тэена упал на старую пращу из выделанной кожи, висевшую на крюке. Уголок губ дрогнул в лёгкой усмешке. Вряд ли это оружие могло помочь против магии, но против диких зверей или случайных разбойников сработало бы. Он сунул и её в дорожную сумку.
Затем Тэен перешёл в кладовую. Здесь пахло сушёными травами, мёдом и копчёностями. Он не стал брать много – лишь то, что могло бы показаться жестом, а не подачкой. Из керамического кувшина отлил густого, тёмного мёда в маленький горшочек, запечатал его воском. Завернул в лист несколько ломтей вяленой оленины, ароматной и плотной. Добавил пару спелых груш с собственного сада – их нежная кожица отливала золотом в утреннем свете. Всё это Тэен аккуратно уложил в плетёную корзину, выстлав дно свежими листьями.
Мысль идти к ведьме с пустыми руками вызывала у него лёгкое, но упрямое чувство неловкости. Это не была дань или плата. Скорее, тонкое признание: «Я помню твою помощь. Я ценю наш договор». И, возможно, где-то в глубине души, смутная надежда, что дикий мёд и спелые фрукты скажут больше, чем любые подобострастные слова перед лицом древней, пугающей и такой необъяснимо притягательной силы.
– Господин, я верен вам телом и душой, – уже на кромке леса вдруг начал Дан. С утра он казался мрачнее тучи, даже жители, что провожали двух всадников перешёптываниями и округлившимися взглядами, не вызвали в нём такой волны раздумий и негодований. – Но прошу, пообещайте мне, что не отдадите меня никаким нимфам.
– Обещаю, друг мой, – с плохо скрываемым смехом заверил молодой господин, входя в чащу.
Даже при свете дня, когда солнце должно было безраздельно царствовать в небе, лес у Белой Горы хранил свою тысячелетнюю, настороженную тишину. Гигантские сосны и вековые дубы сплетали над головой живой свод, сквозь который лишь изредка пробивались одинокие золотые лучи, падая на землю пыльными столпами света. Воздух был густым и прохладным, пахнущим влажным мхом, прелой хвоей и чем-то ещё – терпким, диким, словно дыхание самого леса.
Но на сей раз лес был к ним благосклонен.
Тропа, едва заметная для постороннего глаза, будто сама разворачивалась под копытами коней. Колючие заросли ежевики, намертво переплетённые с шиповником, за несколько шагов до всадников расходились, обнажая мягкий ковёр из зелёного мха, усыпанный полевыми цветами. Где в прошлый раз царил полумрак, теперь их окружала буйная, сочная зелень: резные листья папоротников, нежные колокольчики ландышей, белые шапки лесной черёмухи, наполнявшие воздух пьянящим сладким ароматом.
Странное ощущение сопровождало их на всём пути: за спиной Тэена и Дана сгущались привычные тени и слышался тревожный шепот листьев, но прямо перед ними царили почти упоенные покой и свет. Казалось, невидимая рука расчищала для них дорогу, отодвигая в сторону всё опасное и выставляя напоказ всю сокрытую красоту этого места. Птицы, замолкавшие при их приближении, снова начинали петь, едва всадники проезжали мимо. Даже ветер, игравший в кронах, звучал по-разному – позади него оставался угрожающий гул, а впереди – лишь ласковый, умиротворяющий шелест.
Дорога и впрямь оказалась короче. Не в длине, но в её восприятии. Вместо напряжённого ожидания удара из каждой тени их сопровождала странная, почти неестественная благодать. И когда сквозь стволы впереди наконец показался знакомый силуэт хижины с поднимающейся к небу тонкой струйкой дыма, Тэен с лёгким удивлением осознал, что они доскакали, даже не успев полностью ощутить тяготу пути.
Лес знал, кого пропускал. И на этот раз он не просто позволял им пройти, а почти что приветствовал их.
При подходе к хижине кроны деревьев словно колокольчики зашумели, предупреждая о гостях, в эту же секунду из дверей показалась Соль, уже привычно склонив голову к плечу и усмехаясь. От этой улыбки у Тэена напряглась спина и резко пересохли губы.
– Доброе утро, ведьма.
Соль вышла в светлом костюме, однако теперь материал не походил на лён. Эти вещи были сделаны из бамбука, и оставалось только гадать, где ведьма брала всю эту одежду.
Расшитые рукава напоминали продолжение рисунков на её ладонях. На спине рубахи и вовсе были вышиты фазы луны, однако никто не знал, что они точь-в-точь повторяли рисунок на спине Соль. Никто, кроме дриады.
Ведьма проснулась ранним утром и сразу же отправилась на соседнюю поляну за вишней. Несмотря на начало лета, благодаря присутствию Наму и её силе, деревья в лесу плодоносили круглый год. Однако многие были обманчивыми для бедных путников, что решались наведаться в проклятый лес. Малиновые кусты оказывались волчьей ягодой, налитые соком яблоки – гнилыми и червивыми, клюква оборачивалась каплями отравленной крови. Лишь немногие могли видеть истинный облик этого леса. И ведьма была в их числе.
К приезду гостей пирог был испечен, похлёбка из пойманных куропаток и овощей с огорода за домиком – сварена. Соль ещё никогда прежде не была столь гостеприимной. Обычно они готовили с Наму еду лишь на них двоих. Но сейчас ждали парочку голодных ртов. И дождались.
Ветер предупредил её о прибытии гостей примерно за час. Соль уже подготовила воду для чужих коней, набрала моркови и яблок. О животных ведьма заботилась лучше, чем это делали в городе.
– И вам не хворать.
Тэен передал девушке корзинку с продуктами, наконец рассматривая и лошадь, что паслась на опушке рядом с домом. Почему-то он думал, что та будет выглядеть… волшебнее? Однако животное на эту не озвученную мысль только дёрнуло хвостом и фыркнуло, поводя ухом. Тэену потребовалось несколько мгновений, чтобы убедить себя в том, что лошадь на него не огрызнулась, и не принять это на свой счёт.
– Что ж, надеюсь, ты готова. Раз уж мы заключили договор, я должен быть уверен, что моя жизнь в безопасности, – Тэен скинул верхнюю рубаху ханбока, оставаясь в просторной одежде, и чуть размял натренированное тело. Он вытащил из ножен катану, водя запястьем, чтобы лучше прочувствовать её в руке. – Я буду нападать на тебя, а ты должна отразить мои атаки. Не волнуйся, я не буду бить в полную силу. Можешь выбрать оружие для защиты, если хочешь.
Тэен не успел встать в стойку для простейшей атаки, как услышал вскрик Дана. Обернувшись, он увидел, как слуга сидит на земле, а слева, оплетённый лианами, висит его меч. Рядом на ветке дерева сидела… девушка? Она была похожа на человека, но глаза, кожа, само выражение лица казались неземными. Та самая дриада? Если так, то она казалась очень заинтересованной Соном – существо, подперев щёку рукой, рассматривало мужчину, который даже за оружие схватиться не мог. Дан, казалось, вообще выбрал тактику отпугивания медведей – замер и притворялся мёртвым.
– Эм, ты не могла бы сказать своей… своей… своей подруге, чтобы она не пугала моего слугу, – обратился Тэен к ведьме, что с улыбкой наблюдала за ситуацией. – Я бы хотел вернуться обратно с ним вдвоём.
– Я уже говорила тебе, что люди – не игрушка.
Соль пыталась звучать сердито, обращаясь к нифме, но едва сдерживала смех от вида чужой растерянности.
Наму фыркнула недовольно, как до этого сделала кобыла, и спрыгнула с дерева, но подходить слишком близко к человеку не стала, лишь внимательно разглядывала его со стороны. Только путы ослабила, раз уж попросили. Дриада перевела скучающий взгляд на Тэена, что не решился поговорить с ней напрямую, и закатила глаза.
Это молодого господина жутко возмутило. Тут хоть кто-то его во что-то ставит? Наследник сглотнул обиду и оскорбление, затем вернул внимание ведьме.
– Будь внимательна. Я начинаю.
Соль же была целиком и полностью увлечена своим человеком. Тот говорил смешные вещи, но она позволяла ему щеголять павлиньим хвостом и выпячивать грудь. Это было забавно, поэтому с её губ не сползала улыбка, слегка надменная, насмешливая.
Соль не взяла никакого оружия в руки. Она просто встала напротив наследника и начала свой танец.
Тэен сделал буквально пару шагов и поставил катану для тычкового удара, но… оружие просто вылетело из рук. Ведьма, казалось, даже пальцем не пошевелила. Она словно наперёд знала чужие выпады, удары, обманные ходы. Уворачивалась от каждого движения, изящно, красиво, плавно, позволяя полам подпоясанной рубахи развеваться на ветру. Босые стопы не издавали ни звука на мягкой земле.
Наследник мотнул головой, чтобы собраться, и сделал ещё несколько подходов с примерно одинаковым результатом. Чертовщина, не иначе.
– Ты слишком громко думаешь, я всё вижу.
Соль коснулась пальцами чужого лба, посылая разряд боли, но не слишком сильной. Ей нужно было научить Тэена отпускать свои мысли. Катана нужна была не для казни. Она была изящным оружием истинного боя. Она требовала не войны, а искусства. Искусство требовало пустой головы и течения мыслей. Тэен же куда больше напоминал марионетку, которой управляли эмоции. Его движения были заученными, заточенными, грубыми. Ненастоящими.
В следующий подход, когда Тэен удачным обманным движением умудрился подойти к девушке ближе, чем раньше, он почувствовал странный тычок в бок, от которого оружие выпало из рук и в следующее мгновение оказалось в её пальцах.
– Никуда не годится. – Недовольно фыркнула ведьма, оказываясь позади Тэена. Она коснулась его ноги в определённой точке, заставляя упасть на колени.
И тут же уселась рядом, перехватывая лезвие оружия ладонью, не позволяя наследнику, выхватившему из сапога танто, замахнуться ещё раз.
– Кто учил тебя этому? Это не годится. – Соль смотрела в чужие глаза, и пока с губ человека срывалось тяжёлое дыхание, сама она была спокойна духом, умом и сердцем.
– Катана – оружие изящное. Она не терпит грубости.
Одним движением клинок, что Соль держала в руках, разрезал со свистом воздух. Она отбросила на землю танто и провела вскользь по катане пальцами, под которыми светилось лезвие.
– Не порть её своим невежеством. Твои движения заточены, ты много думаешь и не даёшь свободы своему телу. – Соль вновь перевела взгляд на наследника, такой, словно пыталась прочитать его мысли. – Я научу тебя. Но позже. Пирог может остыть.
Соль поднялась с земли одним плавным движением, будто тело не ведало тяжести. Её рука, прохладная и удивительно сильная, легко подняла Тэена, будто он был не облачённым в одежды воином, а тростником на ветру. Ведьма кивнула Наму, и дриада, фыркнув, разжала переплетения корней и лиан, выпустив на свободу помятого, но невредимого Дана.